Удушье

      — Мне нужно поздороваться. — Каллидора отпускает локоть мужа, подбирает подол платья и моментально делает лицо серьёзным. Её родственники никогда не вызывали в ней приятных эмоций, скорее страх и ощущение притаившейся опасности. Однако, она всегда с ними приветлива и мила. Это дело чести.       — Дядя, прошу… — Николас заранее закатывает глаза, в то время, пока Арфанг морщится, наблюдая за женой, целующей Друэллу в щеку. Августе приходится крепче сжать руку мужа, готового отчитать мистера Лонгботтома старшего.       Друэлла, выглядит крайне жизнерадостно, продолжая пожимать руку Каллидоре после того, как расцеловала. Вальбурга же похожа на каменное изваяние, действующее по давно заученному алгоритму. Орион и Сигнус бросают надменные взгляды в сторону оставшихся родственников, но когда приходит их очередь поздороваться с Каллидорой выдавливают улыбки.       — Полагаю, мы вынуждены поздороваться тоже. — Августа мнётся. Раньше все было проще. Но это раньше было так давно, что теперь сложно вспомнить.       Обязанности чистокровной семьи, правила и порядки преследуют ее каждую секунду жизни. Но после замужества это стало особенной проблемой. Раньше крест несла её мать. Одновременно с ней миссис Лонгботтом поднимала подбородок, выпрямляя спину.       И ни одна из них не провела инструктаж. Первая из-за нежелания, вторая из-за времени, которого в ее жизни на невестку не хватило.       Теперь крест несёт Августа.       Дядя её дражайшего супруга женат на женщине из рода Блэк. Ни он, ни она не имели никакого отношения к тёмной магии, более того, они незаметно для остальных помогали Ордену Феникса деньгами. И всё же даже малейшее отношение к их семье обязывало держать спину ровнее, а взгляд строже.       Это был другой мир. Чужой для Августы. Разница в возрасте была минимальной, однако, они выросли в совершенно разных реалиях, и это создавало между ними настоящую пропасть.       — Вовсе нет. Все четверо прекрасно знают, что я их на дух не перевариваю. — Арфанг не сдаёт позиций. — И тебе, моя дорогая, не советую к ним приближаться, пренеприятные люди.       — Дядя, это было так давно… — снова начинает Николас.       — Это было, вот что важно. И твоя супруга отлично это понимает. — голос свекра звучит жестко и Августа прикусывает язык.       Ей, как Николасу, не рассказывали истории былых времён, до неё дошли лишь слухи и пересуды. Это он, а не она, встречал дядю из Хогвартса и замирал, слушая истории про Тома. Он, а не она, вжимался в стену, слушая, как гибнут однокурсницы его дяди. Он, а не она, ехал в Хогвартс, когда память о Томе была ещё слишком свежа.       Однако, она и правда никогда не питала восторженных чувств или любви к Блэкам. Достаточно было высокомерного Альфарда Блэка, который учился в школе одновременно с ней.       — Арфанг. — Сигнус только что не скалится, приближаясь к однокурснику. В прошлом он был худым перепуганным мальчишкой, Лонгботтом никогда не воспринимал его всерьёз. Теперь он был уверен в себе, жесток с врагами, но все так же худ. И на удивление, в отличие от остальных, достаточно рассудителен, чтобы не довести свою супругу до безумия.       Друэлла с мягкой улыбкой кивает в знак приветствия. Она готова поприветствовать мужа Каллидоры с той же теплотой, что и ее саму, однако, держит себя в рамках дозволенного. Они не так сильно близки. Они никогда и не были близки с, пусть и с держащимся в стороне от войны, но все же гриффиндорцем, который никогда не поддерживал их Лорда.       Орион успевает отвернуться, делая вид, что уже увлёкся изучением товара. Он так и не научился разделять школьных друзей Лонгботтома от него самого.       Вальбурга лишь на долю секунды меняется в лице, желая поприветствовать школьного напарника. А потом все ее эмоции исчезают, растворяясь в каменной маске, которая незримо опускается на лицо. Активная староста Слизерина в ней умерла много лет назад.       Арфанг закрывает глаза, вспоминая, как она убила Джин. И не ушла после этого от Пожирателей, не ушла от Тома. А ещё вспоминает, как она смеялась, готовя Хэллоуин и как защищала младшекурсников от компании Реддла.       Ты не ненавидишь их, ты боишься воспоминаний совместного прошлого.       Это больно режет внутреннюю гордость.       Ты боишься, что стал таким же, когда перестал общаться с Поттером и Уизли. Что повторил их путь, когда женился на чистокровной Блэк по совету родителей.       Ты не уверен, что поступил правильно. Что что-то действительно отличает тебя от них.       — И все же мне кажется, что они достаточно милы. Так или иначе мы семья. — Николас не отступает. Он продолжает тему Блэков даже тогда, когда они исчезают за стеллажами магазина. — Может, они не на его стороне? Что если готовы предать? Просто не уверены, что Орден их примет?       Каллидора улыбается от слов племянника. Ей редко удаётся увидеть в нем столько ребяческой наивности. Его собственный сын, Фрэнк, учится на шестом курсе в Хогвартсе, и рассуждает куда жёстче. Это правильно, быть настороженным и категоричным в те времена, что выпали на их век. И все же ее охватывает восторг, когда Николас пытается найти свет там, где его и быть не может.       Это кажется ей необычным. Это вырывает ее из скорлупки.       — Я молюсь, чтобы Орден и вас не принял. Ибо кто, как не ты, знает, что такое потерять отца в юном возрасте, что такое не иметь возможность показать ему сына. — морщится Арфанг, вспоминая рано ушедшего старшего брата. — Дай Мерлин вам благоразумия. Сегодня эти люди вам улыбаются, а завтра они или их дети, пустят в вас Аваду. Я видел и знаю, как это происходит. Они могут даже отчёт себе об этом не отдать. И я заклинаю вас не связываться с Орденом и сопротивлением. Сохраните себе жизнь, сохраните себя для детей.       Августа сглатывает, сильнее сжимая руку мужа. Их отчитывают как детей, к ним снова относятся как к детям, и это вызывает злость.       Но дядя Арфанг вхож в те дома, которые закрыты почти для всех членов Ордена Феникса. А Николасу с Августой очень нужно в них войти и втереться в доверие. Ибо зло хитро, и в борьбе с ним нужно научиться быть хитрее.

***

      Минерва поджимает под себя ноги, удобнее устраиваясь на диване в гостиной Гриффиндора. Идея прийти сюда с лампой в три часа ночи была безумной, теперь она понимает это слишком отчетливо, но спокойствие, которое охватывает ее здесь, стоит того.       Новые известия, пришедшие из Лондона, вгоняют в дрожь. Убит начальник отдела тайн, убит глупо и нелепо своим коллегой, начальником отдела образования. Последний находился под Империо и не может сказать ничего внятного. Только темная метка сияет на весь кабинет убитого, заклинание сотворила его палочка, а вот слов никто не помнит.       Но вся Англия замирает, так как самое важное сказано не его ртом, а всем произошедшем в целом. Пожиратели стали смелее. И наглядно демонстрируют, что могут зайти в министерство не рискуя и сделать все, что угодно.       Минерва замирает вместе с Англией. Сегодня они проникли в министерство, завтра придут в Хогвартс.       Во всем этом кошмаре, ей отчетливо не хватает Аластора, вот кто всегда разделял с ней вечера в гостиной. И она скучает по Августе, которая могла ворваться в ее жизнь вихрем. Которая плевала, что нельзя заходить в чужие гостиные, которая поддерживала ее весь седьмой курс. И которая вместе с ней и Грюмом пережила падение во время матча на седьмом курсе. Было бы здорово пережить и это вместе.       Теперь в Хогвартсе Минерва одна. А ощущения внутри похожи на то падение. Только Аластор и Августа служат Ордену Феникса и магическому сообществу за пределами школы.       В том что они были с Орденом, МакГонагалл не сомневается. Отчаянные и принципиальные, они боролись со злом даже тогда, когда зла не было. Теперь уж они точно были в первых рядах.       Она не видела друзей несколько лет по разным причинам, нужно было присоединиться к войне, чтобы это исправить.       Дверь в гостиную издаёт скрип. МакГонагалл выругивается про себя, что было бы здорово смазать петли. И только после этого осознаёт, что дверь в принципе не должна открываться в три ночи.       Она быстрым движением гасит лампу, замирая. В тишине отчетливо слышны шаги, аккуратно крадущихся вдоль стены гостиной людей.       Минерва прикусывает губу, чтобы не выдать себя. Хочется отчитать учеников, однако, она отчетливо понимает, что не должна здесь находиться так же, как и они. И если ночная тишина застала их всех в гостиной, стало быть для чего-то это нужно.       Все что остаётся, наложить на себя отводящие глаз чары.       Крадущиеся останавливаются. Меньше всего они рассчитывают, что могут быть пойманными сейчас, когда спрятались за портретом полной дамы.       — Шалость удалась! — голос Поттера невозможно не узнать.       Блэк, стоящий рядом с ним, сползает по стенке на пол, устало вздыхая.       — Надо привести его в чувства, у меня кровоточит нога, и если Ремус не найдёт в себе силы ее починить, придётся будить Лили, Марлин или Доркас. — Сириус говорит сквозь зубы, стараясь сдержать боль.       — Только не Лили. — поправляет его Джеймс.       — А Доркас не обрадуется Ремус, ни к чему ей видеть его таким. — вмешивается Питер.       — Я схожу за Марлин. — подводит итог Джеймс и под недовольное бурчание Блэка идёт в сторону комнат девочек.       Минерва с интересом наблюдает, что будет дальше. Она лично ежегодно поддерживает заклинания, не дающие мальчикам проходить в комнаты Гриффиндорок.       Но Поттер и не пытается. Он останавливается около лестницы и начинает скрести ногтями по стене, пока не спускается кот Маккиннон, шепчет что-то неразборчивое издалека. А ещё минут через пять показывается сонная девушка в пижаме.       Кажется, что она ничуть не удивляется происходящему, кивает Джеймсу и ждёт пояснений, прежде чем наткнуться взглядом на разбитого Ремуса и раненого Сириуса.       — Питер, Джеймс, умоляю уложите его спать. — Минерва напрягается. Марлин знает, что Люпин оборотень? Интересно, кто ещё в курсе. Взрослые бы уже подняли бунт, а дети помогают ему.       Когда МакКинон и Блэк остаются вдвоём, девушка опускается на колени около него и зажигает на конце палочки огонёк.       — Скажи, что это не он тебя. — она морщит нос, хорошо понимая, какие могут быть последствия. Заставляет себя реагировать спокойно, но нотки недовольства все равно проскальзывают.       — Подрался с гремучей ивой. — все ещё сквозь зубы произносит Блэк.       — Родители рискуют жизнями, а вы дерётесь с деревьями. — она хмыкает, начиная шептать заклинание.       — Лучше бы мои предки с деревьями дрались, чем занимались тем, чем занимаются. — в тон ей отвечает Сириус.       Рука Марлин замирает. Она быстро поднимает лицо вверх, поджимая губы. Понимание, что она сказала, приходит не сразу, но теперь накрывает с головой. Это было грубо. Слишком грубо.       — Ты их превзойдешь, Блэк, твоя фамилия будет звучать иначе благодаря тебе. — она произносит слова так быстро, как только может. И тут же возвращается к заклинанию. Рана заживает, уроки первой помощи не прошли для девушки зря.       Минерва едва сдерживается, чтобы не вытянуть шею, желая посмотреть на две вещи. Результат работы Марлин и лицо Сириуса, должно быть слова девушки глубоко его тронули.       — Как вы тут? — Джеймс определённо разрушает созданный пару секунд назад момент.       — Отчитываю твоего приятеля, что зря рискует здоровьем. — Марлин усмехается, подмигивая Сириусу. Поттер в свою очередь осматривает результат ее работы.       — Как новенький. Спасибо. — Джеймс кивает, опускаясь рядом с девушкой. — Не говори Лили, хорошо? Не хочу, чтобы она переживала.       — А меня не жалко? — усмехается Марлин.       — Мы с тобой играем в квиддич и не через такое проходили. — пожимает плечами Джеймс.       — Помню, свой парень. — Марлин произносит это как данность. — Не забудь об этом, когда мне нужна будет протекция, чтобы попасть в Орден. Вас с анимагией точно возьмут без вопросов.       Минерва выпрямляется от гордости на этих словах. Кто если не она подбросила им нужные книги и внимательно следила за трансформацией? Это ее дети, ее ученики, ее гордость.       Что-то больно колет внутри.       Анимагия и бег с оборотнем под луной тоже опасная затея.       Но это ты позволила.       Она невольно поджимает ноги.       Какое же лицемерие.       — Кто здесь? — Сириус подскакивает на ноги, закрывая Джеймса и Марлин спиной. И МакГонагалл чувствует, как по щеке бежит слеза.       Они совсем не дети, как и она когда-то не была ребенком в их возрасте.       Никто из них не прячется. Никто из них не сбегает от проблем. Может быть, они даже сильнее её самой.       — Идём спать. — Марлин аккуратно касается плеча Блэка. — Завтра проверим гостиную, а сейчас каждая тень вызывает подозрение.