***
Эмили в ужасе от того, что действительно согласилась прийти на девичник к Друэлле. И хотя миссис Малфой теперь сложно вспомнить свою жизнь до появления в ней же Пожирателей, ей всё ещё не по себе в их присутствии. Намного спокойнее, когда Абраксас рядом, сильно проще, когда вокруг есть и другие мужчины, за которыми можно спрятаться. Ни одну из женщин Блэк невозможно обаять милой улыбкой или вежливым смехом над посредственной шуткой. Ни одна из женщин Блэк не вписывается в её представление о мире. Эмили всеми силами старается с ними не соприкасаться без надобности, чтобы лишний раз не погружаться в мрак. Ей более чем достаточно той темноты, которую носит в себе мистер Малфой. И отчасти, вина за это лежит на Абраксасе, который с первых дней пребывания Эмили в Англии, внушил ей, что она совершенно другая. Тогда ему это нравилось. Тогда его восхищала её лëгкость, её ребячество. Её любовь к жизни, роскоши, моде и искусству. Тогда он был влюблен. Она была похожа на луч света. Эмили смеялась задорнее всех, кого он знал. Эмили улыбалась искреннее, чем кто-либо. И смотрела на него ровно так же, как Афелия смотрела на Тома. Идеальная жена. Идеальная партия. Он не уставал благодарить родителей за выбор, едва ли хоть одна женщина в Англии могла принести в его дом столько счастья. А потом на неё стал похож их единственный сын. Слишком нежный, слишком манерный. Слишком не Малфой. Слова Абраксаса всё ещё отзываются в памяти Эмили болью. С того момента женщины, от которых он хотел её защитить, стали примером для подражания. У них получилось вырастить идеальных детей для Пожирателей. Продолжение своих родителей. Теперь эти женщины и их дети были олицетворением времени Волан-де-Морта. А её собственный мальчик был вынужден ежедневно ломать себя, чтобы заслужить одобрение отца. Эмили зажмуривается и стучит в дверь, маленький эльф быстро открывает, приглашая внутрь. Она намного сильнее, чем им всем кажется. Может она не истинная Малфой, но уж голубой крови ей не занимать. Дом Друэллы, место, где выросла Нарцисса, как и любой другой дом семьи, где обитает хоть один Блэк — мрачный. Он напоминает склеп с ожившими тенями. Здесь всё кричит о былом превосходстве рода, о былом величии и славе. И о сегодняшнем застое. Музейный запах в коридоре ударяет потоком в нос. И заставляет поморщиться. Миссис Малфой быстро берет себя в руки. Это не её дело, как они живут, как им нравится жить. И манеры не позволяют ей даже намёка сделать, что ей здесь некомфортно. Не лезть к людям, когда об этом не просят. И уж тем более никогда не произносить вслух ничего плохого относительно того, что нравится окружающим. Мама говорила, что это первое, что выдаёт невоспитанность. Не её дело. Пугает только то, что Нарцисса выросла в этом доме, в этом мраке. Пропиталась запахом. — Здравствуй! — первой Эмили встречает хозяйка дома. — Чудесно выглядишь! — она одобрительно кивает, показывая, что это не дежурный комплимент. Ей действительно нравится. Малфой не удивляется, она слизала стиль невестки. Было странно учиться у маленькой Блэк, но оказалось очень эффективно. В новом образе Эмили чувствует себя своей. Впервые за всё свое пребывание в Англии среди жëн Пожирателей. — Мы пьем чай с пирожными в гостиной, проходи скорее, — она манит внутрь дома. Темно-зелëные стены едва не граничат с черным. Но на их фоне платье Друэллы выглядит ярким, бледная кожа женщины едва ли не светится. — Привет. — Эмили выдавливает улыбку, приветствуя Лукрецию, Диану и Вальбургу. Школьные подруги расположились на диванах вокруг стола. Идеально выпрямленные спины, бледные лица и платья холодных тёмных оттенков. Как будто это клонированные куклы не самого избирательного коллекционера. Эмили сжимает ладонь, острые ногти впиваются в кожу. Лестрейндж тоже здесь, это оказывается больше, чем она была готова выдержать. — Слышала, вас можно поздравить? — хищный оскал Лукреции перечëркивает все её сходства с куклой. — Люциус наконец-то подарил кольцо. — Да, перед балом. — Эмили подносит к губам хрупкую фарфоровую чашку с чаем, — Очень вкусно. — Я велела эльфам сделать тебе травяной чай без сахара. — кивает Вальбурга. — Пришлось немного похозяйничать в доме брата. Помню, ты избирательна в чае. — её улыбка, в отличие от Лукреции, выглядит дружелюбно. Но уставше, словно движения уголков губ отзываются в женщине невыносимой болью. — Французские привычки. Мой отец выращивал в поместье разные сорта трав. А потом мама сушила их и готовила чаи. — и, чуть помедлив, добавляет, — Теперь я сама так делаю, Абраксас был не против, чтобы я разбила грядки на территории. — Слышала, с этих же грядок собирают растения для изготовления лучших ядов. — подмигивает Лукреция. Диана дëргается от последнего слова, словно её током обдаëт. — И лучшие противоядия, — напряжëнно добавляет Лестрейндж. — Верно. — кивает Эмили, мысленно радуясь, что так просто удается завязать разговор, и негодуя, что приходится говорить о ядах во время чаепития. — Как нога Алектуса? Он сильно хромал, когда я его видела в последний раз. — Спасибо, намного лучше. — на этот раз Диана оживает. Говорить про мужа определенно доставляет ей удовольствие. — Небольшая травма, он так близок к нашему Лорду и в стольких вылазках участвует, что рано или поздно он должен был вернуться с последствиями. Я благодарю Салазара, что это всего лишь проклятье в ногу. Миссис Малфой сжимает пальцы на подоле. Если бы слова Лестрейндж слышал Абраксас, он был бы вне себя от гнева. Куда больше Алектуса участвует в делах Волан-де-Морта, но точно никогда не подставлялся под заклятия и не приходил домой побитым. Однако, Диана гордится супругом, и Эмили только кивает соглашаясь, проще поддержать её в этом. — Сейчас мы больше переживаем за моего брата. — встревает Лукреция. — Правда, Вал? Только так мало информации о нем. Он предпочитает всё держать в себе. — С Орионом что-то серьезное, Вальбурга? — Эмили реагирует почти мгновенно, пытаясь вспомнить мужчину на балу. Он был как всегда сдержан, спокоен и мало разговаривал. Его совершенно обычное состояние. К удивлению Малфой, женщина бледнеет тут же, как разговор заходит о её муже. Она столько лет избегала их и откровенных бесед, что даже не подозревала, как Вальбурга привязана к супругу. Любовь это или зависимость? За мгновение из неё будто выбивают жизнь. — Милая. — Друэлла сжимает руку. Она знает, что у Вальбурги внутри сейчас всё падает. Как когда-то в школе. Зелëные искры стоят перед глазами. И страх одиночества, страх остаться наедине со своими кошмарами, от которых кроме Ориона уже никто не сможет спасти. — Лëгкое недомогание. — наконец выдавливает Блэк. — Мы справимся. Не переживай, Лу. Она набирает в лëгкие воздух. А потом резко встаëт. — Выйду на улицу подышать. — её голос в этот момент отдаёт нотками безумия. Девочка из прошлого не кричит. Реальность сдавливает самостоятельно, без какой-либо помощи воспоминаний, заставляя падать в темноту. — Я могу помочь? — Эмили ловит себя на мысли, что это совсем не вежливость, это искреннее желание. С этими женщинами у неё оказывается куда больше общего, чем она думала. Ей всё ещё неприятна Лукреция. Хотя мотивы её более чем понятны. Ровно так же сама миссис Малфой ревнует мужа к Волан-де-Морту. Ровно так же любой живой человек ревнует близких людей к тем, кто сейчас для них стал важнее. А вот Диана, Друэлла и, в особенности, Вальбурга вызывают исключительно сочувствие и симпатию. Их всех накрыла неведомая полоса неприятностей и страхов. Полоса темноты, накрывшая жизни. Эмили не может дать этому состоянию название, как и не может объяснить, что стало причиной. Но эти четверо точно знают, и сейчас она видит их насквозь. И больше не чувствует себя чужой.***
— Он сбил его на тренировке. — голос Теда звучит слишком возбуждëнно. — Знаешь, это было едва ли не спланированным нападением. Спикировал вниз и подрезал, а после вернулся, чтобы завершить. Отправил бладжер в травмированное плечо. Благо, все обошлось. Чудом обошлось. — Должно быть Сириус попытался его прикончить? — Меда не раз в своей жизни видела, как братья воюют. В своих действиях они часто повторяли друг друга и всегда были до невозможности жестоки. Но после быстро мирились. — Джеймс с Марлин не дали ему это сделать. Утащили в замок раньше, чем он смог вырваться и напасть на брата. Не представляю, как они успели среагировать. Маккиннон упала на него, как камень, она была около одной из башен, гналась за снитчем. Джеймс пикировал от колец. Расстояние приличное, но они успели за пару секунд. — Тонкс переводит дух, садясь рядом с девушкой. — Кажется, больше совместных тренировок четырёх факультетов не будет. — Не хочу представлять, что после этого случится на матче. Это будет самым ярким событием в школе в этом году. — Блэк непроизвольно двигается к Тонксу, бедро касается его бедра подсознательно ища защиты через прикосновение. Тед тут же меняется в лице, сглатывает, набираясь смелости. Давая себе шанс одуматься, но всё же произносит. — Боюсь думать, что будет после, — на одном дыхании, прикусывая язык, — Останется совсем немного до конца учебного года. — Мы можем об этом не говорить. — Меда отворачивается, ей хорошо известно, что произойдёт. Они перестанут общаться. Ей снова придётся искать понимание у сестёр. И снова придётся смиряться с тем, что понимание не находится. — Я знаю итог. Не знаю только, как к нему отношусь. — с другой стороны на чаше весов общение с семьëй. Получится ли всю жизнь скрывать дружбу с Тонксом? Получится ли это скрыть от Рабастана? Ладонь Теда быстро накрывает её руку, сжимая. — Не хочу, чтобы это заканчивалось. Не хочу отдавать тебя ему. Не хочу видеть, как ты идёшь к алтарю, рядом с которым стоит Лестрейндж, — быстро проговаривает Тонкс. — Никто не пришлёт тебе приглашение, так что не увидишь. — она говорит искренне, произносит то, что думает. Но слова вызывают у Тонкса усмешку. — Ты не поняла. Меда, — переводит дух и ждёт, пока она снова повернёт к нему лицо, чтобы встретиться взглядами. — Мне кажется… мне правда так кажется, потому что когда я тебя вижу, всё внутри взрывается, мышцы сводит, когда удаётся коснуться тебя. Ты заполняешь все мои мысли, я мечтаю о тебе перед сном, я думаю о тебе, когда просыпаюсь, иду по коридорам школы, на уроках. Каждое мгновение, которое тебя не вижу. Я с ума схожу, когда ты улыбаешься Лестрейнджам. Меда, мне и не кажется, я знаю, что люблю тебя. Пожалуйста, останься со мной после школы. Она замирает. Не видя на её лице злости или презрения, Тед становится смелее. Аккуратно касается пальцами её щеки, медленно приближается губами к её губам. И касается, сводя с ума от нежности. Выбивает воздух из лёгких Андромеды. Она проваливается в тихую гавань по имени Тед Тонкс. Утопает в нём, забывая, кто она есть. — Мне нужно время, чтобы ответить тебе. — она боится открыть глаза, когда поцелуй заканчивается. Как боится отодвинуться от парня на лишний сантиметр. — Не хочу дарить ни тебе, ни себе ложных надежд. Будет тяжело. И будет больно. Семья от меня откажется. — Значит я встану на ноги и смогу тебя защитить и обеспечить. — его голос звучит так уверенно, словно он уже прокрутил в голове все возможные и невозможные исходы. — Нам вдвоём всё под силу, кроме того, чтобы прожить счастливо друг без друга. — Ты сумасшедший. — выдыхает Меда. — Дай мне время до конца года. Прошу тебя. — Сколько угодно.