***
Регулус всю ночь мучается от бессонницы. Как только он проваливается в сон, сразу попадает в детство. Там Сириус учит его летать на метле. И тут же просыпается в поту. А после лежит, щипая кожу, чтобы не засыпать снова. Не видеть своё прошлое, не вспоминать, что когда-то их было двое. Это не его выбор, но его реальность с которой нужно научиться жить. Завтра один из них получит кубок школы. Для него это не соревнование факультетов, он соревнуется с Сириусом, он полностью берет на себя ответственность за поражение. И от того сильнее мучается. — Думаешь сегодняшний матч пройдёт хорошо? — Андромеда подсаживается к Цисс за завтраком. Младшая сестра оказывается крепче её самой, внешне создаётся впечатление, что её совсем ничего не может тронуть. После Рождества с ней становится трудно разговаривать. Она словно перестаёт быть Блэк. Теперь она несёт ответственность за честь двух семей, и ничто не способно заставить её даже на мгновение забыть об этом. — Он пройдёт. А мы как всегда сориентируемся и подстроимся под его исход. Люциус намерен выиграть любой ценой. Для него и команды это принципиально важно. — она поправляет салфетку на коленях. — Почему ты так переживаешь? — Они будут играть против Сириуса, и я боюсь, что последний что-нибудь выкинет. — быстро проговаривает Андромеда, всё ещё боясь произносить имя брата за столом. — Это не наше дело. — тут же отрезает сестра. — Если он что-то выкинет, то получит по заслугам. Ты же не переживаешь за остальных гриффиндорцев, так почему переживаешь за него? — Он наш брат. — опешив произносит Меда, удивляясь холоду Нарциссы. Её идеальная осанка, белоснежная кожа, аккуратно убранные тёмные волосы создают отличную маску. — Он? Ты ошибаешься. — Цисс бросает быстрый взгляд на Люциуса и Беллатрису, сидящих недалеко от них вместе с другими Пожирателями. И увереннее добавляет. — Предав семью, не рассчитывай на сочувствие, я рада, что наконец это понимаю. Она напрягает бёдра под столом, чтобы голос звучал увереннее. Ни одна живая душа не должна узнать, что она поддерживает общение с братом. Никто, даже родная сестра, не должен усомниться в её правильности. У Андромеды сжимает грудь. Она плотно не общалась с сестрой последние месяцы. Не хотелось отвлекать её, не было времени, потому что хотелось провести больше часов с Тедом. И теперь она совершенно упустила, когда младшая сестра успела очерстветь. И её тоже не останется рядом, когда ты уйдёшь. С другой стороны, если она смогла приспособиться, то может и ты сможешь? Нужно попробовать, дать себе шанс. Андромеда сжимает кулаки, бросая взгляд в сторону Лестрейнджей. Если бы ей только достался Родольфус, всё могло бы быть иначе. В голове тут же возникает лицо Теда. Нет, не могло быть. И всё же Меда собирается с силами, нет ничего страшного, чтобы в очередной раз сломать себя и сыграть по сценарию, который выбрала семья. Это безопасно. Это правильно.***
— Даже не думайте о том, что мы можем проиграть. — Сириус берёт на себя роль капитана сборной. — Моя задача перебить их бладжером раньше, чем это сделает их загонщик. Марлин, ты не должна думать ни о чем, кроме снитча. Ты будешь его первой мишенью. Фрэнк, защищай её, без этих баллов нам не выиграть. Я беру на себя всех остальных. Они будут максимально безжалостны, пол команды выпускаются, они не согласятся уйти без кубка. Но мы их заставим. — Думаешь, мы его теряем? — Марлин поворачивает голову к Джеймсу, обращаясь так, чтобы никто больше не мог услышать. — Пациент скорее мёртв, чем жив. — кивает парень. — Может их ещё можно помирить? — А может тебе начать встречаться с кем-то из Лестрейнджей? — Фу, нет. — морщится девушка. — Но Регулус другое. — она бросает быстрый взгляд на Блэка, продолжающего вещать о том, как надо уничтожать сборную Слизерина, окончательно прощаясь с мыслью, что между братьями может восстановиться мир. — Лишь бы они не переубивали друг друга. — Забейте как можно больше мячей! Не дайте им оторваться от нас больше, чем на сто пятьдесят очков. — Сириус краснеет, покрываясь пятнами. — Наши кольца не должны пасть под напором их атаки. — Как всегда, Блэк. — Ролан Аббот пожимает плечами. Его мать, Лана Аббот, не играла в квиддич, но всегда говорила, что его отец был талантливым вратарем, с Лестрейнджем, правда, все равно было сложно соревноваться. Если бы только этот загадочный отец остался жив и лично научил его защищать кольца. — Вперёд! — Сириус поднимает метлу над головой. — На нас смотрит вся школа, а ещё, наш декан не переживёт, если мы проиграем. Так что за Гриффиндор, за МакГонагалл и друг за друга!***
Зелёное квиддичное поле, источающее запахи весны, напоминает ад. Белые костяшки Регулуса, сжимающие древко мётлы, смотрятся неестественно даже для его бледной кожи. У соседних трибун Сириус неестественно широко улыбается. Взлететь и забыться. Как ты делаешь это всегда. Бита загонщика перевешивает вторую руку. Обычно он старался быть аккуратнее, когда с другой стороны поля есть Сириус. Внутри что-то ломается, хотя казалось, что уже больше нечему. Квиддич — это их общая страсть. Это любовь Сириуса. Сам Регулус никогда не любил играть. И снитч его привлекает больше бладжеров. Но Сириусу нужен был напарник загонщик, а ему самому старший брат рядом, довольный и гордый. Выходить на поле не хочется. Или наоборот. Выйти и забрать у Сириуса то, что он любит. Показать, что он, Регулус, не просто младший брат, повторяющий все, как обезьянка. Он сильно больше. Дурацкий квиддич, чертова метла. Рука Люциуса ложится на плечо неожиданно. — Не дай слабину. — он даже головы не поворачивает в его сторону. Будто и так понимает, о чем думает Блэк. Простая фраза оказывается слишком болезненной. Регулус сдерживает рвотный позыв, сжимаясь под давлением. Проклиная расшатанную нервную систему. И взлетает в воздух. Может Сириус и любит квиддич больше его самого, может Сириус и прирожденный загонщик, но сегодня он — Регулус, окажется лучшим. Андромеда с ужасом наблюдает, как два ее брата взлетают в воздух. Цисс, сидящая рядом не подаёт ни единого признака волнения. Она так спокойна, словно пришла вышивать бисером, а не болеть за сборную факультета. Тем временем Регулус с опасным оскалом на лице набирает высоту вслед за Люциусом и братьями Лестрейндж. Сириус поднимается первым из команды, на его лице застыла уверенная улыбка. Хочется вжаться в сидение. Трибуна Гриффиндора взрывается, поддерживая друзей. Трибуна Слизерина отвечает тем же, даже бледная Нарцисса поднимается со своего места. Гриффиндор ликует. Слизерин рычит в ответ. Меда сильнее сжимает ткань мантии между пальцев. Хочется радоваться, но едва ли это получается сделать. Её окружают будущие солдаты, копии своих родителей и от этого становится тошно. Реальность плывет. Всё совсем неправильно. — Эй, ты в порядке? — Нарцисса касается руки сестры. Меда быстро выдыхает, глядя ей в глаза, кажется, что они могут заморозить. Она разучилась понимать эти эмоции. Она не хочет их понимать. — Конечно, просто очень громко. — старается перекричать толпу. — Хорошо. — кивает Нарцисса. — Рабастан отлично играет сегодня. Но Тед всегда играет лучше. Андромеда щипает себя за запястье незаметно для сестры. Так нельзя, так неправильно. Твоя мать не спорила и ты не должна. Регулус набирает скорость. Его команда уверенно ведёт, но пока недостаточно, чтобы расслабиться. Он направляет очередной бладжер в Поттера. Плевать на ловца, ещё немного и они обгонят Гриффиндор по очкам, никому не будет дела до маленького золотого мяча. Регулус видит, как бесится Джеймс, раз за разом Родольфус отбивает его мячи. Словно его растянули перед кольцами, сделав непробиваемой стеной. Оглушающий удар. Это за то, что брату с тобой интереснее. Сириус тут же оказывается перед другом, отбивая. Ещё один кадр. За то, что Регулус никогда не был таким важным и веселым. Месть сладким ядом разливается по венам. Гриффиндорцы продолжают предпринимать попытки нагнать соперника, но едва ли это возможно с яростью Рабастана, Люциуса и Алекто. Внутри Регулуса все ликует. Трибуны затихли. Деканы замерли. Голос комментатора разлетается над полем, приговором приковывая всех к тем местам, где они были. — Марлин МакКинон взяла снитч. Двести — сто пятьдесят. Гриффиндор победил! Гриффиндор новый чемпион кубка школы по квиддичу! — волна визга оглушает, разрывая барабанные перепонки. Регулус не помнит, как приземляется. И как землю выбивает из-под ног, заставляя упасть. Всё это время он давал ей играть. Всё это время он удовлетворял свои амбиции, кормил эмоции и забыл о главной цели. Сириус, кажется, кричит громче остальных. Его захлестывает волна удовольствия, погружая в эйфорию. Он делает несколько шагов в сторону Джеймса, желая поздравить друга первым. И перехватывает его взгляд направленный на Лили. Конечно. Ведь ей совершенно не всё равно. — Мы молодцы! — Марлин, Фрэнк и Алиса приземляются рядом. Первая бьет Блэка по плечу, приводя в чувства. — Смотри какой красивый! Чемпионский снитч. Мой снитч. Её тоже захлестывает волна адреналина. Сегодня она центр истории. Она звезда. Сириус не отдаёт себе отчета, когда решается на это действие. Эйфория от победы смешивается с ревностью. Хочется, чтобы кто-то смотрел первым на него. Был с ним, а не с кем-то. Расстояние между ним и Марлин сокращается так быстро, что девушка не успевает опомниться. Губы Сириуса накрывают её, начиная поцелуй. Выходит грубо и жадно. Кажется логичным. Он самый популярный парень факультета. И нет никого, кто мог бы с ним сравниться, кроме неё. Выходит болезненно и глупо, но безвозвратно.***
— Ты сделал всё, что мог. — Люциус сам приходит к Нарциссе, видя в ней сейчас самое тихое место, что возможно найти. На подоконнике в подземельях от части сокурсников, которые успели вернуться, их скрывают массивные колонны, поддерживающие потолок. — Ты не знаешь, что я могу. — он беззлобно хмыкает. — Я наблюдаю за твоей игрой всю свою сознательную жизнь. — тянет Нарцисса, поджимая губы. — Просто не повезло. Наш ребёнок принесёт тебе кубок школы. — Хорошо, что у моего отца есть свой кубок. — он вытягивает ноги, откидывает голову назад, облокачиваясь на холодную стену и закрывает глаза. — Спасибо. Получается искренне. Он боится проявить при ней больше эмоций, чем есть. Кажется, что это спугнет её, как бабочку с цветка. Но мир, который между ними возникает, дарит ему покой, и это больше, чем то, на что он мог рассчитывать полгода назад. И дементор с тем, что его отец уделяет ей больше внимания, чем ему. Это тоже можно использовать в своих целях. После его рассказа, ему проще понять невесту. Цисс наблюдает, как расслабляются мышцы лица Люциуса. В этом состоянии он похож на себя в детстве. Хочется прикоснуться к нему, провести пальцами, очерчивая линию скул, подбородка, губ. Она одёргивает себя. Нужно быть благодарной за то, что они перестали воевать, за то что можно остаться тет-а-тет, не пытаясь друг друга убить. За то, что благодаря нему она совсем скоро станет свободной от семейных правил.***
— Выиграли? — насмешливо поднимает бровь Беллатриса. — А ты не видела? — Лестрейндж хочет огрызнуться, но быстро прикусывает язык, это не лучший способ построить такое желанное общение. — Нет, конечно, у меня были свои дела. — Блэк пожимает плечами. — Так что? — Проиграли. Вели по мячам, но гриффидорская сука быстрее поймала снитч. — он выплевывает каждое слово, раздражаясь от того, что всё это действительно случилось. Ей об этом он может рассказать, для неё у него хватает эмоций, которыми хочется поделиться. — И это так сильно выводит тебя из себя? — Белле не свойственна эмпатия к чужим людям, всё, что не касается её продвижения среди Пожирателей, в целом кажется ей смешным и бесполезным. — Бросай это ребячество, пройдёт несколько лет и этот матч будет тебя волновать меньше всего остального. Рабастан фыркает в ответ. Ребячество. Чтобы он ни делал, она всегда подчеркивает его ребячество, несостоятельность и слабость. Он даже ответить не успевает, Беллатриса исчезает за поворотом коридора. — Рабастан! — Андромеда наконец догоняет парня. Как хорошая невеста, она должна его поддержать. Ей действительно есть, что сказать ему. Она видит, каким разбитым его делает поражение, и чувствует тоже самое. Их команда держалась прекрасно, кроме прочего она знает, сколько пота и усилий лежит за их игрой. И сколько недовольных писем от родителей. — Как ты? Лестрейндж замирает, у неё чертовски правильные черты лица. Правильные, потому что схожие с Беллатрисой. Но взгляд мягче, одежда светлее и голос звучит нежно. — Прекрасно. — отрезает, словно действительно режет ножом по телу. — А тебе нечем заняться? — Хотела поддержать. — замирает Меда. Ребячество. Её волосы на несколько тонов светлее и теплее, чем у Беллы. Раздражение подкатывает к горлу, готовое вырваться наружу. Всю жизнь прожить с копией. Всю жизнь прожить с недостаточно сильной, недостаточно решительной, недостаточно своей. — Можешь поддержать стену замка, и то будет полезнее. — он снова выплевывает слова. В этот раз ему не хочется делиться чувствами, только отталкивать, привычно для себя закрываясь от людей. И больше всего хочется оттолкнуть Андромеду, будто это может дойти до Беллатрисы, будто это что-то ей докажет. Просто здесь и сейчас он может быть достаточно сильным и холодным. Холод пронзает Блэк насквозь, выжигая все светлое, что она растила в себе к нему. — Извини. — Андромеда пятится назад, сжимая ладони в кулаки. Тед тоже проигрывал в этом году, но после обычно шутил и говорил, что всё ещё будет. Она продолжает пятиться, оглядываясь, ища поддержки. И натыкается взглядом на Родольфуса, парень стоит чуть в стороне. Интересно, он все слышал? Каждая мышца в теле Родольфуса сжимается от напряжения, хочется разорвать Рабастана на кусочки. Андромеда слишком перепугана, а на лице Лестрейнджа-младшего слишком самодовольная улыбка. Он пересекается с ней взглядами на секунду, и тут же отводит глаза. Не при брате. Не провоцируй его лишний раз. Это защитит её. Проще всего оказывается развернуться и быстрым шагом уйти. Не беря ответственности, которую он брать попросту не умеет. Из-за ледяной внешности проглядывает маленький мальчик, которого забыли научить принимать самостоятельно решения, влекущие за собой серьезные последствия. Ровно, как он всегда слушал отца и мать, а теперь Тёмного Лорда, он принимает мнение брата за истину. Не подходи к ней. Только украдкой, чтобы не было последствий. Не мешай мне. С надеждой и абсолютной верой, что так и правда лучше. Андромеда до конца не понимает, как оказывается в саду школы. Как срывает с шеи удушающий слизеринский галстук и падает на землю возле массивного дуба, не боясь запачкать мантию, которой так недавно гордилась. Она проявила эмпатию. Это было недопустимо. И с этим не к кому прийти. Был ли Рабастан жесток? Нет, только сказал, что чувствует. Просто ей это больше не подходит. Андромеда другая, и сейчас она чувствует это, как никогда прежде. — Ты в порядке? — ему в очередной раз удаётся оказаться рядом в самый подходящий момент. Первое, что приходит ей на ум, огрызнуться. Но она сжимает запястья, впиваясь ногтями в кожу. Ты не такая. Ты можешь это вытравить изнутри. — Нет. — первый раз в жизни честно. Даже с сёстрами так не получалось, они всегда использовали скользкие фразы для выражения эмоций. — Так бывает. — Тед опускается с ней рядом. — Я с тобой. — и протягивает ладонь. Тёплую и мягкую. И на миг кажущуюся самой надёжной в мире. — Мне, дементор поцелуй, так пусто. — она срывается. — Что если шляпа ошиблась? И судьба ошиблась? Что если у меня вообще всё не так?! — Так измени. — слишком спокойно. Как-будто и правда в жизни что-то меняется, как будто не обязательно идти по стопам родителей, чтобы быть в безопасности, следовать глупым правилам, чтобы не выделяться. — Я знаю, когда сбегу из дома. Это будет грандиозно, но не после моего выпуска. — она выдыхает. И зарывается носом в плечо Теда, больше не собираясь отпускать спокойствие, которое из него исходит.