***
— Где Андромеда? — Цисс взвизгивает, вертясь в пышном белом платье перед зеркалом. — Полагаю, добывает нам вино, чтобы пережить этот ад. — Беллатриса лежит, развалившись, на диване, наблюдая, как мать и стилист колдуют вокруг её младшей сестры. — Помогает миссис Малфой в церкви. Это не так-то просто встретить, рассадить и проконтролировать больше тысячи гостей. — спокойно отвечает Друэлла, поправляя прическу дочери. И невольно удивляется, что её дочь действительно так сильно выросла. Могла ли она мечтать в молодости, что породнится с Малфоями? Что свадьба её дочери будет самым громким событием года в магической Англии. Этому хочется искренне радоваться, потому что эмоций внутри по-настоящему много. Будто тёмных лет не было. И счастье снова рядом с ними. — Две минуты до выхода. — жесткий голос Вальбурги возвращает в реальность. Женщина заходит в комнату вместе с братом, которому нужно сопроводить дочь к алтарю. — Выглядишь хорошо. — бросает так быстро, что кажется даже значение словам не придаёт. Внешний вид Цисс меньшее, что её сейчас заботит. Друэлла сжимает руки в замок. Холод, исходящий от родственницы задевает её волной, возвращая в привычную реальность. Её дочь выходит замуж, потому что Малфоям нужна сильная новая кровь. Английская кровь, способная разделить их идеалы. Её дочь ещё одна женщина, которая должна будет смириться. Ещё одна, которая быстро очерствеет и научится быть удобной, чтобы выжить. Сожмёт зубы и перестанет быть собой. Да, этот брак много значит для их семьи. Цисс принесёт в новую семью свои маленькие полмира, чтобы обменять их на один целый, дорогой и влиятельный, но чужой. — Я готова. — с дивана поднимается Беллатриса, первой выходя из комнаты. Сестра отказалась от истории с подружками невесты, поэтому ей придётся смотреть церемонию из зала. И нужно успеть занять своё место. — Мама, тетя? — она уводит женщин за собой. Прячась между ними, скрывая не комфорт. Друэлла покидает комнату не оглянувшись на невесту. Пытаясь спрятаться от нахлынувших ассоциаций. Не хочется думать, что она собственными руками отдаёт дочь на повторение своей истории. Не хочется думать, что ей не хватило сил изменить ход судьбы. Как бы она не старалась быть для своих девочек стеной, всё повторяется. Может быть Лукреция была права, когда сказала, что у неё не будет наследников, когда отказалась плодить несчастных людей. — Ты и правда очень красивая. — мягкий голос Сигнуса отвлекает Нарциссу, которая сжимается после выхода женщин из комнаты. Её так просто бросают. Вместо восхищения — словно оплакивают. Семья в своём репертуаре. Не жестокость, но безразличие к чувствам. Не поддержка, а безопасность быть рядом друг с другом. Всё это в очередной раз оборачивается болезненными шрамами. — Знаешь, ты очень похожа на маму в день нашей свадьбы. — продолжает Сигнус. — Помню, она медленно шла к алтарю и вся тряслась. Времена были темные, а наше положение довольно шаткое. Гриндевальд пал, наши родители пытались доказать, что не имели к нему никакого отношения. — он берет паузу, явно погружаясь в события того дня. — Я обещал её защитить. — У тебя это получилось. — на лице Нарциссы проскальзывает быстрая улыбка. — Нет. Но у нас получилось найти человека, который сможет защитить тебя. Любви для семейного счастья слишком мало. Должна быть сила, чтобы обеспечить семье безопасность. Я делал всё, что было в моей власти, знаю, что бывает хуже, и всё же на неё было слишком много давления, а я не смог дать ей уверенности. — он подаёт дочери локоть. Пора пройти между рядов церкви и признаться, что детство закончилось. — В молодости твоя мама была волшебной, она была особенной. А сейчас она тень моей сестры, тень нашей семьи. В этом много кто виноват, большая часть носит фамилию Блэк, и я в их числе. Но у тебя будет всё по-другому. И она рада за тебя, хоть и боится неизвестности. Мы все рады.***
Омела спускается с крыши перед алтарём, создавая белоснежно-зелёный купол над женихом. Кожа Люциуса, кажется, стремится стать такой же белоснежной от волнения. Его шафер — Льюис Паркинсон, молчаливой фигурой замирает позади. От него совсем нет поддержки, он здесь потому, что так надо. Потому что это нормально, поддерживать друга. И дружить, опираясь на статус своих семей. Беллатриса отводит от них взгляд. Все вокруг вгоняет её в ужас. Атмосфера не кажется дружелюбной, хотя все вокруг счастливо улыбаются. Её лично от происходящего вгоняет в ужас. Она кажется лишней. Сейчас появится Цисс — аккуратная и элегантная. Она родилась, чтобы стать леди. Она пришла в этот мир, чтобы стать синонимом слову женственность. И это определило её жизнь, сделало её необходимой. Сделало её важной. Андромеда, в свою очередь, похожа на мать. Такая же домашняя, правильная и спокойная. С ней тоже всё понятно. Идеальная Блэк. Она вписывалась. Она отстранялась. Она играла. И была к месту. За собой Беллатриса этого всего никогда не замечала. Лишняя. Нелюбимая. Позор семьи. Сейчас даже ей самой сложно сказать, это её фантазии или реальность детства. И было ли детство, если самым его ярким воспоминанием стало бледное лицо и красные радужки глаз единственного мужчины, который в её памяти восхищался ей, как человеком. Беллатриса поворачивает голову, пересекаясь взглядами с матерью. Друэлла дарит ей тёплую улыбку. Когда эта улыбка начала появляться на её лице? С самого рождения или с тех пор, когда стало понятно, что Белла сможет заменить отца при Тёмном Лорде? Они хотели мальчика, а не её. Им нужен был сын-наследник, а не ещё одна девочка из рода Блэк. Музыканты берут первый аккорд, прерывая рефлексию девушки. Тяжёлая дверь церкви открывается, и в дверном арочном проеме виднеется хрупкая невеста под руку с отцом. Мир замирает. А сердце Цисс стучит так сильно, что рискует выскочить. Люциус оборачивается с интересом рассматривая невесту, лишь бы сейчас не взорваться, лишь бы румянец не тронул щеки, выдавая волнение. Приходится приложить усилия, чтобы лицо стало суровым. Такая хрупкая. И теперь только его. Чувство удовлетворенности разливается по венам. В этом браке никогда не будет любви. Нарциссе кажется, что с каждым шагом к алтарю она застревает в паутине всё больше и больше. Но может её чувства хватит на двоих? И есть ли у неё вообще какие-либо чувства? Или она их выдумала, как и все остальное? Как учили в детстве. Как показывали на примере. Способна ли она чувствовать? В эти мгновения она напоминает на девушку со свадебных фотографий его родителей. И идёт так же медленно и грациозно, как обычно ходит Эмили на важных мероприятиях. Люциуса разрывает от нежности. Его. Больше не нужно ни с кем делить. Он встречается глазами с её серьёзным взглядом. И ощущение легкости, как от Эмили, исчезает. Она изучает его с интересом и вызовом, которые обычно присущи Абраксасу. Ни намёка на счастье на её лице. Кажется, в этом зале серьезнее только священник. Ещё одна девочка из рода Блэк движется по мягкой дорожке, выстланной к алтарю. С гордо выпрямленной спиной и уверенным взглядом. Словно хорошо сделанная статуя. Словно успешно выполненный заказ сделанный семьей Малфой для своего сына. Люциус сжимает кулаки. Она совсем близко. Встаёт напротив. Лицо скрыто полупрозрачной струящейся фатой. Цветочный аромат, исходящий от девушки, обволакивает, сводя с ума. Малфой сглатывает. Интересно, её кожа тоже пахнет цветами? И какую вуаль аромата она оставит к утру в его постели? — Если в зале есть тот, кто знает, почему этот брак не может состояться, пусть скажет сейчас или замолчит навеки. — строгий голос священника разрезает помещение. Беллатриса сжимается. Ей нельзя выходить замуж. Потому что Цисс останется одна в меноре. Потому что она не может потерять младшую сестру. Потому что их не может остаться двое. Тошнота подкатывает к горлу, реальность сдавливает легкие. Не сейчас. Хрупкий мир рушится. Она не просто другая, она лишняя. Все что здесь происходит, никогда не случится с ней. Никогда не будет мужчина с таким же желанием смотреть на неё у алтаря. Никогда она не будет самой прекрасной в зале. Никогда родители не будут плакать на её свадьбе. — Объявляю вас мужем и женой. — старшая Блэк благодарит, что молодые отказались от речей сестёр на своей свадьбе. Вместо Беллы говорит министр магии. Это нюанс, который семья Малфоев может себе позволить. — Милая, а где Меда? Может что-то случилось с декорациями на банкетной площадке, пожалуйста, проверь. — Друэлла мягко касается руки дочери. Второй раз просить не приходится. Беллатриса подскакивает со своего места, пробираясь сквозь ряды гостей, чтобы после вдоль стены собора сбежать на свежий воздух. Нужно трансгрессировать, чтобы оказаться на праздничной площадке в Малфой меноре. Она вдыхает полной грудью летний воздух. Слишком много пыльцы для середины июня. Слишком яркое солнце для Англии. Будто они и погоде заплатили, покупая её сестру. Внутренности продолжает сжимать. Детство закончилось. У всех. Мосты обратно сожжены. Она сгибается, обнимая себя руками, беззвучно крича. И трансгрессирует в единственное для себя спокойное место, где может забыться. Где никогда не чувствует себя чужой. Где легко надевает маску другого человека и растворяется. К Тёмному Лорду. Ближе к смерти, за новым ведром адреналина.***
— Как ты? — Люциус удивляется, как оказывается спокойно остаться с ней наедине после шумного праздника. Первый раз они не просто хорошие друзья. Первый раз ему не нужно доказывать ей, что он имеет права здесь находиться. Она медлит отвечать. Хочется сказать правду. Устала. Перегорела играть на публику. Было максимально трудно. Но вместо этого только выдавливает улыбку. — Странно. — закусывает губу, опуская взгляд. — Кажется, всё прошло хорошо. Родители довольны. — А ты? — он прикусывает язык. Её выражение лица меняется на испуганное. — Можешь не отвечать. Я спросил из вежливости. — тут же поправляется парень. — Думаю, нам очень повезло с погодой. День был прекрасным. Они оба дергаются, реагируя на стук в окно. Невзрачная сова залетает в комнату, бросая конверт на постель. И тут же вырывается на свежий воздух, исчезая в темном небе. — Вы популярны, супруг, поклонницы прощаются? — Цисс хочет все свести в шутку, отлично понимая, что ничего хорошего в это время не пишут. — Может быть прочтешь утром? — Тут твоё имя. — голос встревоженный. — Я могу прочесть за тебя. — Не стоит. — она быстро набирает в легкие воздух, чтобы тут же выдохнуть, вырывает из пальцев Малфоя конверт. И так же быстро разрывает печать, отлично зная имя отправителя, этот почерк она узнает всегда. Цисс замирает около окна, пробегаясь по строчкам. Холодный воздух пытается спасти, проникая с улицы в комнату. А внутри рушится хрупкое равновесие. Наружу пробиваются слезы, предательски выдающие слабость. Люциус ловит внутри себя нарастающее чувство гнева. Кто посмел расстроить её в этот день? В их первую ночь вместе? Хочется разорвать чертову записку, а после свернуть шею этому человеку. И выгнать её из своей комнаты, раз кто-то опять оказывается важнее его. Короткие, быстрые вдохи, выдают, что девушке не хватает кислорода, чтобы справиться с эмоциями. Бежать к маме с папой. Или Беллатрисе. Бежать к Регулусу, который уже пережил подобное, который точно знает, как сейчас не разорваться на части и сохранить в себе себя. Как не распасться на маленькие кусочки от боли и звенящего одиночества. И не двигается с места, ни в ком из них не видя спасения. — Прочти. — быстро и просто. С тем доверием, которого никогда внутри не испытывала. Будто в мире нет человека надежнее. И поворачивается к темноте за окном, отдав конверт, изучая движение листьев на деревьях, колышущихся от ветра. Прочти. Доверяя. И понимая, что кроме него никому сейчас нельзя говорить. Слишком теплые магические следы. Поймет ли он её желание не мешать? И не осудит ли? Она вздрагивает, когда теплые пальцы Люциуса сжимаются на её плечах. Проскальзывают вперед, обнимая, прижимая к себе, создавая иллюзию безопасности. Его губы нежно касаются её плеча, открытого платьем. Всё таки она пахнет божественно. И сейчас особенно хрупка и требует заботы. Он разрешает себе не спрашивать, что она чувствует, и как собирается поступить. Словно уже давно знает все ответы на вопросы. Словно чувствует её, как себя. И хочет только одного. — Ты можешь не вмешиваться. Ты Малфой и имеешь право остаться в стороне. — дыхание щекочет кожу девушки, вызывает мурашки. Благодарность разливается под кожей, превращаясь в своеобразную броню. И между ними устанавливается мир. Без лишних эмоций и чувств. Но всё же безопасный и только их.***
«Милая Цисс, прости, что пришлось испортить тебе праздник. Сегодня ты и только ты должна быть в центре внимания! Но правда в том, что ты сияешь каждый день. И каждый день все взгляды прикованы к тебе. А мне повезло воспользоваться твоей тенью, чтобы незаметно исчезнуть. Стоило, наверное, предупредить? Но позволила бы ты уйти? Позволила бы уйти одной? Я не имею права лишать их твоего света. Как не имела права заставлять тебя сегодня грустить. Моя милая Цисс, я хочу, чтобы ты помнила, что у тебя всегда будут две старшие сестры. Где бы я ни была, какой выбор бы в своей жизни не сделала, я не отказываюсь от тебя и не предаю. Если бы во мне были силы защитить нас двоих, а лучше троих, непременно бы это сделала. Но их нет. Однажды ты поймёшь меня, потому что здесь воздух чище, Цисс. И люди улыбаются не за твой статус. Представляешь, можно бояться не друг друга, а друг за друга. И плакать, если хочется, и смеяться во весь голос. Моя милая Цисс, прости мне слабость, желание быть собой и быть счастливой. И прошу, выдержи, не прогнись под них. Найди свой путь. Всегда твоя — Меда.»