***
Волан-де-Морт выходит из зала, громко хлопнув дверью. Хочется рвать и метать, хочется вырвать сердце каждого из них и выкинуть псам. Как он сказал, Медоуз? Что ж, эта девчонка мелькает слишком часто. Лучше бы Люциус не приносил ему эту фамилию. Лучше бы они все не вернулись вместе с Эваном. Он не может доверять никому из них. За всех нужно всё переделывать. Каждый из них идиот. — Мой Лорд? — Беллатриса возникает из-за угла. — Вы не в настроении? — её голос с придыханием должен успокаивать, но едва ли это может подействовать на Волан-де-Морта. — Тоже облажалась? — он рычит, желая сорвать на ней злость, нужно выплеснуть эмоции. Теперь он жалеет, что не сорвался в зале, жалеет, что решил проявить мудрость лидера. Что побоялся убить их всех и остаться в одиночестве. — Почему же? Вы хотели получить образцы волос всей королевской семьи и Тэтчер, чтобы иметь возможность навести смуту в стране, и вот они. Аккуратно сложила и подписала. В нескольких экземплярах. — она хищно улыбается, осознавая свою победу. Тёмный Лорд смеряет её взглядом. Не Лестрейндж. Ни на секунду не Лестрейндж. Но всё же женщина, их тепло часто идёт на пользу. Всем идёт. Все успокаиваются рядом со своими жёнами, стремятся к ним вернуться, думают о них, даже сидя с Лордом за одним столом. — Я собираюсь выпить, идём. — он абсолютно точно знает, что пожалеет о своём решении, но сейчас это не имеет никакого значения. Эмоции. И гнев. Всё что имеет смысл. — Ещё бокал? — когда они допивали бутылку с Афелией, он рассказывал ей про детский дом, о том как с неба летят бомбы. Сейчас не хочется говорить ничего. Она наоборот без умолку болтает про сестёр, заклинания, как представляет себе новый мир, как ярость растекается по её венам. Словно срывается с тормозов, и теперь уже точно не остановить. Беллатриса забирается на его рабочий стол из массивного дуба, перекидывает ногу на ногу и осушает бокалы, как будто прошла не одну войну. Её голос словно раскачивается на качелях, то она говорит слишком низко, то взвизгивает, то шепчет. Хочется, чтобы она заткнулась. Ещё больше хочется, чтобы это была не она, но пока с губ слетают слова, другую представить крайне сложно. Том делает шаг к ней, разводит её ноги в стороны, чтобы подойти ещё ближе, берёт за подбородок и всматривается в лицо. Той самой больше нет. Увидь это, поверь в это. Она умерла. В висках стучит слишком сильно. Лучше бы умерла эта женщина. Может так и сделать? Если долго бить её по лицу, пока оно не превратится в кровавое месиво, пока не перестанет быть понятным, кто это, пока не получится спутать с Лестрейндж. Что если… Беллатриса не даёт его мыслям обрести логический конец, она прижимается к телу Тёмного Лорда и накрывает его губы своими, втягивая в поцелуй. Если закрыть глаза, лица тоже не видно, можно представить кого угодно. Она заткнулась. Блэк годится тебе в дочери. Что ж, но он её не принуждал. Том срывается, снова приблизившись к женскому телу, снова почувствовав себя мужчиной с потребностями и желаниями. Срывается и пропадает в омуте. А когда спустя некоторое время Белла запускает в его волосы пальцы, и выгибается, чтобы со сладким стоном кончить, он окончательно теряет связь с реальностью. — Лестрейндж… — он кончает вместе с ней, проваливаясь в памяти в вечер в Выручай комнате. И дышит так часто, как будто кислород может закончиться в любую секунду. Беллатриса слишком быстро приходит в себя, не в состоянии насладиться моментом полностью. Глаза девочки с фотографии снова пронзают память. Она мертва, и скоро он с этим смирится.***
— Что с ним? — голос Тома звучит крайне недовольно. Ему известен ответ на вопрос. Это не более, чем вежливость. Диана хочет проявить участие и, несмотря на весь гнев, что живет в нем к ней, сейчас он хочет постараться. Не ради бывшей Розье, ради Лестрейнджа, который по прежнему с обожанием глядит на супругу. Даже на смертном одре. Он бы тоже так хотел. Многое бы отдал, да едва ли хватит. — Спрашивай у меня. Ещё есть силы говорить. — кряхтит Алектус со своего места. — Удивлён, что ты пришёл. Том ухмыляется. Какой был шанс, что не придёт? У Алектуса слишком много её черт. А это последнее, что держит Реддл в этом мире. И вот-вот умрёт. Тогда останется только Тёмный Лорд. И он понятие не имеет, сможет ли с ним не сойти с ума. — Мне передали, что у тебя для меня есть новости. — Реддл садится на кровать друга. — Неужели ты и в такой состоянии смог для меня поработать? Он выглядит так старо, от молодого парня ничего не осталось, ветошь. Интересно, если бы не крестражи и иммунитет, он бы тоже мог таким стать? Драконья оспа выжигает людей, превращая в пепел. — Нет. — тянет Лестрейндж. — Возможно, я сослужил тебе медвежью услугу, или сослужу её сейчас. Обещал не говорить ей, но не могу унести секрет в могилу. Надеялся, что смогу увидеть сам. Надеялся, что ещё будет встреча. — О чем ты говоришь? — Диана напоминает о своём присутствии в комнате, делая резкий шаг вперёд. — Что ты несёшь? От волнения у неё начинают трястись руки, лицо бледнее прежнего, но в глазах самые яркие и светлые признаки желания жить. — Пойди прочь. — Том почти рычит. Ни одной новости для её ушей, ни одного шанса снова всё испортить. — Это мой муж, мой дом и моя подруга. — на удивление, у Дианы оказывается вполне бодрый голос, она не отдаёт себе ни капли отчета о том, что делает. — Прочь! — Волан-де-Морт резко поворачивается к женщине и одним движением палочки выставляет её за дверь, захлопывая последнюю, и накладывает оглушающее заклинание. Ни одной помехи более. — Зря ты с ней так. — выдыхает Алектус. — Она была мне хорошей женой. — Она отравила Афелию, чуть не стёрла память Мие и привела Джин к Гриндевальду. У меня есть право быть ещё жёстче. — он выплевывает каждое слово, пока глаза наливаются кровью. — Прошу, выдохни, не сейчас. Я не вынесу гнева. Мне нужно успеть. — Алектусу с трудом даются слова, он почти задыхается, силы в присутствии Реддла покидают его слишком быстро. — Всё намного сложнее. Она… она жива. Пока что жива. Тишина, которая повисает в комнате, способна оглушить. Так больно она бьет по голове и заставляет выдохнуть весь воздух. Комната сужается, слишком тёмная, тесная, бесполезная. — Что? — только и может спросить Том. — Она была из будущего. Она не хотела, чтобы ты знал, потому что там в будущем, вы встретитесь. Она боялась, что ты изменишь ход времени. Что она не попадёт в прошлое и ничего не случится. — А если не случится, то она останется жить? — Том снова оседает на кровать. — Мерлин. — хохочет, словно обезумевший. — Конечно, она будет жить. Всё наконец-то встаёт на свои места, сделать ещё пару крестражей, чтобы дожить до неё, чтобы иметь возможность вернуть себе молодость. Чтобы быть рядом. — Она меня убьёт. Воскресит и убьёт. — Ал выдыхает каждое слово по отдельности. И последние силы тратит на то, чтобы сжать другу руку. Последнее, на что его хватает в этой жизни. — Благодарю тебя. — тихо шепчет Том, закрывая другу глаза.***
Он возвращается домой почти сразу. Алектусу будут оказаны все полагающиеся почести, в этом он не сомневается, сейчас нужно прийти в себя, подумать о себе. Решить, как жить дальше. Призрачная надежда. Счастье, которое снова бьется в груди. И воздух, которым можно надышаться. Беллатриса сидит на его рабочем столе в одной рубашке, читая книгу по тёмной магии. Растрепанные чёрные волосы раскиданы по плечам. Со спины её вполне можно перепутать с той самой. Но как только она поворачивается лицом, флёр спадает. Она себе место не находила всё утро. Сначала филин Лестрейнджей ни свет, ни заря постучал в окно, а потом Тёмный Лорд, как мальчишка, впопыхах собирается на ходу и исчезает в камине. А перед глазами продолжает стоять тёмный взгляд девочки из прошлого. — Спасибо, что дождалась. — Том старается быть вежливым, не хочется портить себе утро ссорой с девчонкой, он и так поступил неправильно, что вчера поддался на её чары. Плоть, а вернее всё, что от неё осталось, требовала тепла. Он ведь не знал, что ещё есть, кому хранить верность, что ещё не всё потеряно для их истории. Теперь же мир играет новыми красками, а сердце бешено стучит. Дожить, лишь бы дожить до встречи с ней, а всё остальное совершенно не имеет значение. Он доползёт до неё если это потребуется, уничтожит весь мир, убьёт каждого, кто встанет на его пути. Но снова обнимет свою Афелию. Мию. И придёт он к ней с тем миром, который обещал. Беллатриса тем временем спрыгивает со стола и направляется в сторону окна. Одергивает шторы, пропуская в комнату солнечный свет, и позволяет ему упасть на своё тело. В белой рубашке на просвет, молодая фигура выглядит особенно соблазнительно, она красуется, зная, что любой бы повёлся на эту картину. Она проводит рукой от лица к животу, подчеркивая изгибы. Соски напрягаются от возбуждения. Край рубашки соскальзывает в сторону, обнажая грудь. — Разве я не красива? — Беллатриса хочет продолжить наслаждаться собой, но не видит и капли заинтересованности во взгляде Волан-де-Морта. Ни капли от вчерашней страсти. Будто здесь, при свете, отчетливо отдавая себе отчет, кто она, он больше её не хочет. Обида растекается липкой жижей внутри. — Очень красива, а теперь одевайся и уходи, у меня есть дела. — он даже не огрызается, отмахивается, как от назойливой мухи, навсегда поселяя внутри неё неуверенность. Но Беллатриса уже не может остановиться, её с головой накрывает безумие, вызванное болью. Первый раз по-настоящему, и она не знает, как с ним справиться. — Разве я не лучше неё, Том? — она не отдаёт себе отчет, когда произносит вопрос. Она не контролирует свою мимику и эмоции. Она больше не сексуальна, только подавленная женщина, отчаянная хватающаяся за соломинку спасения. — Как минимум, я жива. Я рядом. С тобой. Он не замечает ни одного из её изменений, и даже надежды в глазах на последнем слове не видит. Только гнев, который теперь рвется из него наружу и он не в силах себя сдержать. — Не смей себя с ней сравнивать. Не. Смей. Никогда. — он бледнеет, тут же превращаясь в монстра. — Круцио! Беллатриса не может осознать того, что с ней происходит в эту секунду, тело не имеет значения, мозг не способен обработать сигналы боли. Она не чувствует абсолютно ничего. Только пустота, которую необходимо заполнить. — Она жива. — и не слышит слов, который произносит Тёмный Лорд в порыве гнева.***
— Мы до утра не закончим уборку. — Лили весело смеётся, унося грязную посуду на кухню. — Когда у нас у всех будут внуки, покажу им ваши фото в образах и буду молиться, чтобы они превращались в животных размером меньше тебя, иначе наш дом этого не выдержит. Она целует мужа в щеку, когда они сталкиваются в коридоре. — Ты волшебница, помнишь? — он магией забирает у неё всё из рук и направляет в раковину, заставляя посуду мыться. — Это очень удобная опция. — И очень сильная. Буду помнить об этом во время сражений. — она закусывает губу. — Однажды, мы его победим, правда? Тогда у нас наконец-то будет большая семья, как мы всегда мечтали. — Кстати о семье. — Джеймс обнимает её за талию, понимая, что следующая фраза не станет для Лили простой. — Ремус заметил, что ты стала есть больше шоколада, но теперь мешаешь его со всем подряд, изобретая новые вкусы. А Питер отметил, что ты была очень румяной последнее время. Марлин же рассказала, что у тебя нездоровая отдышка во время тренировок, и… — И я всё ещё не похожа на милую Молли. Джеймс, я не сяду дома. Я воин. Магия поэтому меня и выбрала. Мне необходимо сражаться. И хотя я разделяю твои страхи… — Как давно у тебя были женские дни? — он перебивает её слишком резко, вгоняя в ступор. Поттер оказался внимательнее. Или просто взрослее. — Какое это имеет значение? У меня стресс и всё слишком резко меняется, организм реагирует. Знаешь, я читала… — Это тест, — Джеймс мешкается, — три теста. Я купил в аптеке в другом районе. — словно оправдываясь. — Прошу тебя, сделай и узнаем наверняка. — Это смешно! — щеки Лили вспыхивают. — И этого не может быть. — Милая. — тянет Поттер, целуя жену в лоб. - Согласись, знать правду всегда проще? И она сдается. Ей нужно просто подтвердить очевидное, доказать мужу, что он заигрался в семьянина. И забыть.***
Лили сползает по стене вниз, стеклянными глазами глядя на умывальник. Сердце стучит так бешено, что кажется сейчас выпрыгнет из груди, ей не удается успокоиться, взять себя в руки. Ни одна дыхательная практика не помогает. Ей страшно. Кажется, что жизнь вот-вот закончится. Кажется, что опоры под ногами больше нет. Ведь всё так хорошо начиналось. Она стала своей. У неё идеальная команда, она на своём месте. И вот опять нет. — Милая. — голос Джеймса доносится как-будто из другой вселенной. Она ненавидит его за спокойствие, за то, что он будет счастлив, когда она выйдет из ванной комнаты и сообщит ему о событии, которое разделит её жизнь на до и после. — Ты в порядке? Тебе нужна помощь? Я выбью дверь. Его это совсем не коснётся. Для него ничего не изменится. Смелый и отчаянный член Ордена Феникса - Джеймс Поттер. Он останется героем. А она сядет дома, став его тенью. Она исчезнет, сотрется, как когда-то стёрлась её собственная мать. Жизнь ради семьи. Не об этом она мечтала, пока семь лет смотрела с восхищением на МакГонагалл. Лили набирает в легкие воздух, чтобы ответить. И не находит ни одного подходящего слова. Мрак, окутавший её сознание, душит, заставляя забыть обо всем светлом. Идёт война, и люди здесь пушечное мясо. Ремус вынужден возвращаться к оборотням, Питер на взводе, на след Доркас встали Пожиратели, Сириус на грани безумия от смерти отца. Позавчера ей пришлось освоить сложную медицинскую магию, штопая ногу мужу. Это всё весело, когда речь идёт о взрослых. Это всё интересно и героически. Но это не место для маленького ребёнка. И что ему достанется? Пепел да безрукая мать? Что если она не сможет научиться о нём заботиться? Что если ему придётся расти с её сестрой или в приюте? Он или она, ребёнок, выбрал её из всех женщин на земле, а она совсем не готова к тому, чтобы стать матерью. Дверь с громким звуком открывается, Джеймс с победным видом стоит в дверном проеме, но от одного взгляда на жену, вся его уверенность теряется. — Я не ошибся? Лили протягивает Поттеру тест, который до этого времени сжимала в руках. И срывается в слёзы. — Разве это не прекрасно? — он сжимает зубы, чтобы голос звучал увереннее. Что они смогут дать ему сейчас? Много ли у них будет времени вместе? — Милая, у нас будет малыш. Нас станет трое. — Нас и так трое. — сквозь слёзы тянет Лили. — С котом нужно считаться. Когда Джеймс опускается на колени рядом с ней и прижимает к себе, паника отступает. Им двоим становится спокойно. Их будет трое и кот. И чтобы ни случилось, их уже трое и кот. И этот малыш обязательно будет счастлив.