***
— Еле уложила. — Лили останавливается в дверном проёме, наблюдая, с какой злостью Джеймс трёт последнюю тарелку. — Милый, ты же волшебник…? — эта фраза становится для них своеобразным мостом в прошлое, как будто нет дня сурка, как будто им есть кому доказывать свою принадлежность к волшебному миру. — Сириус писал о новой операции. У них получилось найти шпиона в министерстве. А ещё у Аластора новый ученик. — он замирает над идеально чистой тарелкой. — Но а я сижу здесь, запертый, как в клетке. Он до боли сжимает зубы. Нельзя показывать больше эмоций, чем уже есть. Лили тоже не просто. Он не единственный, кто заперт. Может быть, ей даже хуже. Ведь в отличие от жены, он продолжает получать сообщения из внешнего мира. А ей пишут только его друзья. Ведь все её — мертвы. — У Гарри сегодня неплохо получалось летать, ваши уроки идут ему на пользу. — Лили старается перевести тему. Сын становится их единственной радостью в этом замкнутом пространстве. — Как думаешь, он будет хорошим игроком в квиддич? Думаю, что тебе придётся подвинуться на полке с наградами. На пару секунд в комнате повисает тишина. Лили удаётся своей фразой выбить их из мира войны. Но страх и безнадежность довольно быстро возвращаются, снова сдавливая горло. Оказывается не так просто забыть, что два молодых и сильных волшебника оказались связанными по рукам и ногам. Как они это допустили? Почему подписались на это? «Твой сын — избранный» — слова Дамблдора всплывают в памяти сами собой. Именно поэтому допустили. И именно поэтому не отступят. Потому что Гарри суждено уничтожить Тёмного Лорда, потому что бессмысленные смерти должны закончиться. Но сначала ему нужно набраться сил. — Я люблю тебя. — наконец выдыхает Джеймс, разрушая повисшую паузу. Тарелка наконец обретает свободу, а его руки теперь сжимают талию жены. — Ты себе представить не можешь, как сильно люблю. — Думаешь? — Лили игриво поднимает брови, обнимая мужа в ответ. — Ты ради нас с Гарри отказался от встреч с Сириусом. — Вас обоих люблю. — И я тебя люблю, Джеймс Поттер. Мы оба тебя любим. — она прижимается носом к его шее, вдыхая родной аромат, который исходит от его кожи. — Думаешь, мы всё правильно делаем? — ему проще, когда она не смотрит в глаза, сомневаться всегда проще, когда на тебя никто не смотрит. — Не знаю. Думаю, я была бы полезнее, если бы могла отомстить за Марлин и Доркас. — Лили облизывает губы, боясь произнести следующую фразу. — Было бы проще встретиться с ним лицом к лицу, чем прятаться. Джеймс сильнее сжимает талию жены. Её бессилие отдается в нем. Его желание действовать — отзывается в ней. — Пора идти спать. — он гасит начавший разгораться пожар внутри. — Гарри рано просыпается. — он напоминает им двоим, ради чего они всё это делают. В тишине, обнявшись, они выключают свет и направляются к лестнице на второй этаж. Завтра будет новый день, который приблизит их к свободе. А значит и к победе. Удар во входную дверь застаёт их врасплох на первой ступеньке. — А я так надеялся, что в этом году не будет никаких «кошелёк или жизнь». — шутка получается весьма органичной. Лили успевает подумать, что это очень в стиле Джеймса. Хочется засмеяться в ответ, но тело парализует. Сейчас нужно быстро принять решение, что делать дальше. А потом они вместе посмеются, пересказывая это Сириусу. — Думаешь…? Силуэт, который легко прослеживается через стеклянную перегородку между прихожей и коридором с лестницей, не оставляет никаких сомнений. Джеймс беззвучно кивает. Он не думает, теперь он знает на сто процентов, что Питер их предал. — Спасай сына, а я его задержу. Но Лили срывается с места раньше, чем он успевает закончить. Палочка, её чертова палочка осталась около кроватки. Конечно, она ведь укладывала Гарри спать и думала, что очень скоро вернётся в комнату. Эванс срывается на бег, перепрыгивая через ступеньки. Трижды они бросали ему вызов. Получится и сейчас. Лишь бы добраться до палочки. Лишь бы снова приручить свою магию. Даже если в последний раз перед смертью. В детской всё ещё царит тишина. Лили быстро оглядывается, словно сканируя каждую вещь взглядом. А потом бросается к тумбочке рядом с кроваткой. Но ни на гладкой поверхности тумбочки, ни на одеяле, ни у подушки, ни на полу её пальцы не останавливаются. Черт. Мерлин. Под ковром? На подоконнике? Паника охватывает её с каждой секундой всё больше и больше. Она перестаёт слышать звуки сражения на первом этаже. Гребаная палочка. Не сейчас. Она волшебница. Она может себя защитить, она должна сражаться. У неё наконец-то есть шанс. Она может отомстить. Она может дать отпор. — Отойди в сторону. Голос пробирает до мурашек. Если он здесь, значит, Джеймса больше нет. Лили вспоминает, как обняла мужа в ответ на первом этаже. Твою мать. Она взяла палочку с собой на автомате. А когда решила обнять, положила на столешницу. Она побежала не в том направлении. Она облажалась. Меньшее, чего бы ей хотелось, оказаться перед лицом смерти беззащитной. Без магии. — Отойди в сторону, и я убью только ребёнка. — спокойный голос Темного Лорда пробирает до костей, не оставляя даже шанса на сопротивление. И всё же она остаётся неподвижной. Только оборачивает голову на сына, который успел проснуться и теперь с интересом разглядывает ночного гостя. Её сын. Волшебник по рождению, которому не нужно ничего доказывать. Волшебник, которого она родила. И жизнь которого сейчас зависит только от неё. — Ты убьешь меня, а не его. — Лили проговаривает слова сквозь слёзы. Страх сжимает горло. — Давай же. Забери мою жизнь! Чертов героизм. Она родилась воином. Родилась, чтобы доказывать этому миру, что чего-то стоит. Но её сын не будет этого делать. Её сын имеет право на жизнь по умолчанию. И право на магию. И он будет жить. — Уйди с дороги и останешься жива. Родишь себе другого. — Том продолжает настаивать на своём. Три попытки. Три возможности не сдохнуть сегодня. Это более, чем справедливо. — Только. Не. Мой. Сын. — Лили чувствует, как к лицу приливает кровь. Она вся становится одним натянутым нервом. Без волшебства, без любимого человека, без друзей. Только она и сын, появление которого её так страшило. Дрожь внутри усиливается до предела. Чтобы в одну секунду исчезнуть. Внутри разливается умиротворение. Словно её тело погружается в бассейн с тёплой соленой водой, где больше не нужно барахтаться, чтобы выжить. Никто не имеет права отбирать жизнь у её Гарри. У неё — пожалуйста. Но не у него. Он достоин. В отличие от неё — достоин. Вот бы смочь сотворить последнее заклинание перед смертью. Снова почувствовать своё всесилие. Власть над миром и одновременно сопричастность к нему. Тяжесть в пальцах, сжимающих древко палочки. — Ты раздражаешь, — Волан-де-Морт морщится, будто муху сгоняет, и направляет палочку на Гарри. — Авада Кедавра! Зелёный луч вырывается из палочки стремительно и беспощадно. «Ты не сумасшедшая. Ты такая же, как я, Лили» — Северус был таким убедительным и честным. «Поганая грязнокровка, мне не нужна твоя жалкая помощь,» — и не изменял себе в убедительности. «Мы волшебницы, Лили, мы защитим наш мир,» — а Марлин до боли сжимала ладони подруг, боясь за жизни родителей. «Я люблю тебя, миссис Поттер!» — а вот Джеймс ничего не боялся. И был прекрасен в своём свадебном фраке. — Только не мой Гарри! В грудь ударяет заклинание, болезненно расползаясь по телу слабостью. Ирония судьбы. Она умирает без палочки и магии. Без мужа и без друзей. Без всего, к чему стремилась и так защищала. Но сотворяет сильнейшее заклинание в своей жизни. Тело Лили Эванс-Поттер безжизненно падает на пол, и маленький Гарри захлёбывается в слезах, словно и правда понимает, что произошло. Какой серьезный груз ответственности на него вот-вот свалится. Сколько жизней ему придётся прожить взамен тех, кто уже никогда не сможет.***
— Ой! — Рабастан одергивает руку от кубка с янтарным напитком, так и не успев забрать его у официанта. — Какого дементора? — Не похоже на зов… — Беллатриса тоже хватается за своё предплечье. — Кто-нибудь в курсе, что это может значить? — она инстинктивно поворачивает лицо в сторону мужа. Но бледное лицо Рудольфуса, как и испуганное лицо Рабастана, однозначно отвечают на её вопрос — нет, для них это такая же неожиданность, как и для неё. — Нам нужно разделиться и проверить несколько мест. Возможно, что у Тёмного Лорда проблемы. — Северус сглатывает, направив взгляд в точку перед собой. Нужно было придумать причину ещё в самом начале вечера, чтобы незаметно улизнуть от толпы Пожирателей с праздника.Теперь, когда у большей половины присутствующих на Хэллоуине стрельнуло в предплечье, это едва ли возможно без адекватного объяснения. — Что ты имеешь ввиду? — высокомерный голос Беллатрисы звучит крайне встревожено. — Я видела его накануне и могу с уверенностью утверждать, что он в добром здравии и собирался прибыть на праздник с опозданием. — она делает многозначительный упор на последнем слове. Ей то уж точно известно, как и Северусу, о пророчестве. И о том, что Тёмный Лорд близок к своей цели. Но в отличие от зельевара, она знает, что никто не смог бы помешать Волан-де-Морту в этот вечер. — Твоё право. Тогда я проверю один. Его дом и ещё несколько мест, где он мог появиться. Снейп не дожидается ответа. Ему нужно как можно скорее покинуть зал, вырваться наружу из оков Малфой-мэнора и трансгрессировать к дому Лили. Должно быть она сейчас в крайне расстроенных чувствах. И ей нужна помощь. Остальное не имеет никакого значения. — Зельевар совсем спятил. — огрызается Белла, желая спрятать за злостью подступающую панику. — Или знает больше твоего. — не без удовольствия тянет Родольфус. — Замолкни. — она с силой сжимает бокал в руках, но толстые стенки хрусталя сохраняют прочность. — Ему просто было некомфортно среди нас, вот он и решил сбежать. Она гордо задирает подбородок, подбирая подол платья. — Станцуешь со мной, Рабастан? — она дарит мужу взгляд полный ненависти, уходя под руку с его братом. Если Родольфус и Северус окажутся правы, сможет ли она это пережить? И могут ли они быть правы, когда речь идёт о Тёмном Лорде и нужде в помощи? Бессмыслица. Это просто укол в метке. Единожды повторившийся. И не более. Северус трансгрессирует ровно к дому Лили Поттер. Произносить имя её мужа или сына тяжело даже в мыслях. Проще представить, что она живёт здесь одна. Впрочем, это теперь не так далеко от правды. — Мистер, кошелёк или жизнь? — местный мальчуган дергает его за подол мантии, заставляя прийти в себя. — Исчезни. — ледяной тон Снейпа пробирает до костей, мальчишка вздрагивает, словно увидел по-настоящему страшный костюм, и тут же убегает, не оглядываясь. Северус медленно заходит в дом, входная дверь не заперта, видимо церемониться с такими мелочами было некогда. Гробовую тишину разрывает плач младенца. Снейп сглатывает, до конца не отдавая себе отчёт в происходящем. Вот труп Джеймса, чертова, Поттера. Допустим, что он заслужил и не такой смерти. Как в тумане Северус проходит мимо тела, направляясь к лестнице на второй этаж. Быстрее. Ещё быстрее. Она должна быть около ребёнка. Неужели Лили смогла победить Тёмного Лорда? Он срывается на бег, когда по лицу начинают катиться соленые слёзы. Беспрерывный поток, который невозможно контролировать. Северус несколько раз спотыкается, хватаясь своими длинными тонкими пальцами за перила. Влетает в комнату, молясь про себя всем богам, лишь бы она была жива. Это ведь так просто — не убивать. Просто не совершать лишнее действие. Это ведь так… Рыжие волосы разметались по полу, словно от ветра. Она любила в детстве падать на траву и разглядывать бабочек, тогда её волосы лежали точно так же. Только она смеялась. А сейчас на лице застыла гримаса ужаса. Снейп падает рядом с ней на колени, прижимая голову любимой женщины к своему телу. Хоть бы Тёмный Лорд был жив. Хоть бы ещё было, кому мстить. Он раскачивается из стороны в сторону, продолжая прижимать Лили к себе, словно укачивая её. Чтобы гримаса исчезла с лица, сменилась умиротворенной улыбкой. Это ведь так просто. Хоть бы было ещё, кому мстить. Плач ребёнка пробирается через воспалённое восприятие реальности. — Я заберу его. Я о нём позабочусь. Всё будет хорошо. — как будто Лили может его услышать. Как будто и правда в это верит. — Твой сын… Не сразу, но он находит в себе силы отпустить тело и обратить внимание на мальчика, упрямо пытающегося выбраться из кровати к маме. Северус протягивает руки и тут же одергивает их, как от огня. Хоть бы было ещё, кому мстить за то, что Лили Эванс умерла, а её сын — всё что от неё осталось, чертова копия Джеймса. — Экспекто Патронум! — из палочки Северуса вырывается лань. Он хочет отправить её Дамблдору, но вспоминая, что обещал Лили пару минут назад, посылает патронус к Блэку. Лучше него о Гарри сможет позаботиться только Сириус, как бы плохо это ни звучало. Снейп знает, что Блэк будет защищать этого ребёнка также самоотверженно, как и он сам, только во имя другого его родителя. На которого Гарри так сильно похож. А он в это время сможет отомстить за Лили. Лишь бы ещё было кому.***
Сириус приземляется на мотоцикле около дома Поттеров через пару минут после того, как получает патронус от Лили, и, не обращая внимания, что стоит перед дверью в одиночестве, заходит в дом. Если бы Волан-де-Морт ещё был здесь, это было бы самоубийством. — Твой патронус был взволнован. — голос Хагрида раздаётся из-за спины. Великан не осуждает и не задаёт лишних вопросов. Но он растерян не меньше Сириуса. — Позаботишься о моём мотоцикле? Он надёжнее, чем трансгрессия. — парень растерянно поворачивает голову. — Увези Гарри, ладно? Ему здесь не место. Хагрид молчит, не желая признавать очевидного. Когда директор оставил ему порт ключ в деревню, было сложно поверить, что тот действительно может пригодиться. Собственно, как и не верилось, что Блэк действительно зовёт его в Годрикову Впадину. Но вот они здесь. И молодой Сириус входит в тёмный дом своего друга, больше не скрытый под заклинанием. — Стой на месте, Блэк. В этот момент взгляд Сириуса натыкается на тело Джеймса, распластавшееся на полу в неестественной позе. Не успел. Внутри всё сковывает. — Как ты мог предать Поттеров? — голос Аластора сложно не узнать. Он проникает в сознание, пробуждая скрытые страхи. Обнажая не до конца затянувшиеся раны. Блэк медленно поворачивается лицом к прибывшим членам Ордена Феникса, поднимая руки. — Убил, но не предавал. — губы расползаются в безумную улыбку. Он срывается в смех. — Я убил Поттеров! И тут же трансгрессирует к дому Питера, жмурясь, боясь, что его трансгрессию могут остановить, что он не успеет посмотреть Петтигрю в глаза. — Давай же, крыса, выползай из своей норы. — он ударяет ногой по двери. — Оно того стоило? Хоть что-то ты получил? Хвост сжимается с другой стороны двери. Он ждал этого визита с того самого момента, как метка перестала жечь. Мгновение невыносимой боли и тишина. Что-то случилось, и теперь нужно хорошо подумать, что сделать, чтобы выжить. Сириус единственный, кто знает, что он был Хранителем. Успел ли он кому-то рассказать? Нужно замести следы и добраться до Темного Лорда. Если ещё есть, до кого добираться. — Выходи, тварь! — Сириус продолжает наносить удары двери, вымещая на ней злость. — Он ведь тебе верил. Мы все тебе верили! Впервые в жизни он чувствует, что рад быть Блэком. Ему не будет стыдно применить ни одно из запрещённых заклинаний. Когда Питер выползет, он будет пытать его до последнего вздоха. Он отомстит за предательство. Но как он отомстит себе за то, что предложил его имя? За то что не стал Хранителем сам? Хвост сжимается сильнее прежнего. Его не пугают слова друга, как и не пугают удары в дверь. Это всё мелочи. Ты обещал заботиться о себе. Так разве ты этого не сделал? Всё было правильно, каждый заботится о себе. И они сами дали ему оружие в руки. Если бы Блэк не предложил стать Хранителем, ему бы было не с чем прийти к Тёмному Лорду. Питер трансгрессирует на улицу перед домом. — Как ты мог, Сириус? Как?! — он нарочно произносит слова с надрывом, выводя высокомерного Блэка на эмоции. Это тебе за все шутки в школьные годы. — Он ведь был ТВОИМ лучшим другом! Я не могу поверить, что ты позволил ему умереть! Издевается, чувствуя свою безнаказанность. Это за унизительное прозвище — Хвост. Это за дни страха после выпуска. За насмешки из-за трусости. — Он сделал тебя крестным! Блэк чувствует, как внутри всё закипает. Что у него оставалось, кроме Джеймса? Он предал семью, не пришёл к брату, потерял связь с Ремусом и сейчас собирается убить Питера. Он снова остаётся один. А было ли что-то страшнее в его жизни, чем одиночество? Он так долго от него бежал. Так боялся, что снова останется запертым в своей комнате, не понятый, не принятый, не нужный. Как в детстве после наказаний. К злости из-за смерти Джеймса, прибавляется страх за Регулуса. Какой же он идиот. Ведь первым его спасал именно брат. Это он пробирался в его комнату. Он слушал его песни и планы на жизнь. Он говорил ему, что круче никого нет на свете. Джеймс появился после. С Джеймсом не было плохих воспоминаний. Он не ассоциировался с домом и не задирал нос, а от того казалось, что с ним проще. И правильнее. Но первый был Регулус. А теперь никого. Одних оттолкнул он сам, а других забрали стечения обстоятельств. — Круцио! — Сириус свирепеет на глазах. Все вокруг давно плывет, превращаясь в бесформенный туман. Безумие захватывает сознание — Круцио! — Теперь и меня хочешь убить?! — взвизгивает Питер, отступая назад. Случайные прохожие начинают обступать их кольцом, вот-вот попробуют остановить. Лишь бы Блэк не успел проговориться. Но Сириус хочет убить только себя самого. Ему больше некому мстить, кроме себя. Он и только он всё испортил. Хоть бы Регулус был жив, хоть Гарри смог вырасти. Хоть бы… Питер выдыхает, собираясь с силами. И исчезает, превратившись в крысу и юркнув в водосточный люк. Оставляя после себя только окровавленный палец. — Остановись! — Аластор бросает невербальное. Кингсли страхует, стоя рядом, добавляя заклинаний. — Что ты творишь?! Сириус, тяжело дыша, оборачивается на появившихся авроров. Конечно, они выследили. Такие всесильные. Умелые. И ничего не сделавшие. — Я убил Поттеров! — он срывается. Безумие заполняет взгляд. — Я убийца! — лицо брата встаёт перед глазами, как живое, будто он здесь. А рядом Джеймс со своей фирменной улыбкой. — И предатель.