Утро. Не то чтобы Ренджун его не любил. Он не был ранней пташкой, но привык вставать достаточно рано, просто чтобы не находиться дома. Привык сбегать и проводить время в одиночестве, привык, что утро — это не вставать от тёплых лучей, шороха простыней, сладкого запаха булочек на завтрак и желания встретиться с дорогими людьми; для него утро ассоциировалось с быстрыми сборами, перекусом ягодами, ещё спящим поселением и побегом от своей же жизни. Это утро было совсем другим, несмотря на то, что он уже несколько дней как ушёл из Южного поселения.
Просыпается он как раз таки от тёплых лучей, что осторожно щекочут кожу. Окно приоткрыто, так что он может слышать, что все — или не все — уже заняты своей привычной рутиной, отдалённо слышится детский смех, недовольный голос Хёка и редкие, но внезапные шумы, за которыми следуют поскуливания Джисона.
Ренджун потягивается, перекатываясь на небольшой кровати. Он трёт глаза, не сразу замечая на стуле рядом стоящие кувшин и чашу, по-видимому, для того, чтобы умыться. Одежда лежит аккуратно сложенной стопкой в ногах. Ренджун тепло улыбается, гадая, когда Хёк успел зайти, и чувствует себя немного виновато, что он всё ещё валяется в кровати, когда все уже встали и что-то делали. Он садится и в очередной раз тянется, сладко зевая. Это утро ему определённо нравится.
Он уже поднимается, когда улавливает шорох, как он думает, на кухне. Продолжая улыбаться, смотрит на себя в зеркало, с удовлетворением замечая, что усталость на лице уже не так заметна, а ещё оно будто свежее. Он тянется к кувшину, наливая немного воды в чашу, и замечает рядом новую щётку, сделанную из бамбука. С интересом рассматривает витиеватый узор на ней, прежде чем почистить зубы и умыться. Вода прохладная, но не та, которая морозит и заставляет ёжиться, и Ренджун лишь удовлетворённо выдыхает, похлопывая себя по щекам, окончательно просыпаясь. С трудом, от нежелания, стягивает с себя ночную рубашку Джемина. Ренджун мог бы остаться в ней, прирасти и никогда не снимать. А ещё он ощущает, что на его коже остаётся запах Джемина, свежесть и нотки ягод. Ренджун не совсем понимает каких, но ему опять же нравится. Хлопает себя по краснеющим щекам и спешно выходит из комнаты.
С кухни тянется запах чего-то сладкого, на который Ренджун и идёт. Прикрывает за собой дверь, ступая тихо, на носочках, хотя уверен, что если дома кто-то есть, то его уже заметили, но желание немного поиграть в нём горит, поэтому он прикрывает рот ладошкой, стараясь не издавать никаких звуков. Он чувствует себя словно на охоте. Пальчиками касаясь стен и выглядывая из-за углов, он добирается до кухни. Всё ему не видно, только часть со столом, на котором стоит поднос со свежеиспечёнными булочками. Ренджун немного облизывается и, забыв про игру, уже собирается подойти к столу, как перед ним вырастает Джемин. Он пугается и отступает на шаг, лопатками упираясь, как он понимает, Джено в грудь. Кажется, охота была на него. Ренджун прижимает обе ладони к лицу, скрывая снова краснеющие щёки. Слишком часто они стали оказываться в таком положении.
— Как спалось?
Мурашки покрывают всю шею от шёпота на ухо.
— Я не успел пожелать тебе доброй ночи.
— Я… хорошо. Спасибо, что поинтересовался, — шепчет в ответ, заикаясь.
— Голоден? — Джемин перед ним, стоящий и без того близко, наклоняется и касается его пальцев, чтобы убрать их от лица.
Ренджун судорожно кивает, убирая руки под напором. У него улыбка на всё лицо и весёлый взгляд. Похоже, не один Ренджун выспался. Джено осторожно касается его спины, пробегаясь пальцами по позвоночнику и слегка, но так, что Ренджун точно ощущает всю силу в его руках, сжимает талию. От прикосновений убегать совсем не хочется, но Ренджун чувствует, что ещё немного, — и он совсем расплавится или покроется краской с головы до пят. Со спины слышится тихий смешок. Он уходит от руки, огибает Джемина и садится за стол, на новый стул в середине и как раз перед окном, так что Ренджун может видеть происходящее на улице. С этого места видно всё поселение и беседку в середине, и сидящего внутри Джисона; Тэиль, пыхтя, что-то втирает ему в руку, Ченлэ рядом с ними тихо хихикает — Ренджун про себя отмечает, что выглядит младший куда лучше, чем вчера. Хёк что-то уперто втолковывает темному, как смоль, волку, — как он предполагает, Минхёну. Из рядом стоящего дома выходят Тэн и Тэён, о чём-то тихо переговариваясь. Ренджун выпадает из своих мыслей, когда Джено садится на стул слева, но продолжает упорно вглядываться в то, что происходит за окном, стараясь не замечать смешинок в глазах альфы.
— Будешь чай? — Ренджун что-то мычит на вопрос Джемина и старается не уплыть под стол.
Он невольно задаётся вопросом, когда альфы стали такими, что кровь в жилах стынет, а затем снова разбегается, греет. Прямо как Джемин своими медвежьими объятиями или Джено одними только взглядами, как сейчас, или мимолётными прикосновениями. Ренджун вовсе не отрицает, что его к ним тянет — вслух, правда, говорить не собирается, но для себя как факт принимает. Вот только он всё не может понять, как так умудрился. Он никогда не был близок с кем-то. Кроме Ченлэ, что появился в жизни внезапно, тем самым скрасив её. Джено и Джемин как глоток свежего воздуха, как тёплый чай в морозное утро, как купание в озере знойным летним днём, как самое мягкое в мире одеяло, и они такие разные, но для Ренджуна уже как маленький мир. Конечно, его тянет к ним, его не может не тянуть. Вчера Ренджун осознал, что когда они находятся далеко, он чувствует, будто опустошается, как если отнять что-то очень значимое, и нутро так и кричит вернуть это на место. И находка его основана не только на одном вечере, но и все те разы, когда он возвращался домой, сопротивляясь тому, чтобы вернуться назад, подолгу ворочался в постели, зачастую вообще не засыпая до самого утра. А вот что думают альфы, он совсем не понимает, они как открытая книга, но на другом языке. И Ренджун не может её прочитать… а может, просто не хочет. Может, книга на самом понятном для него языке, но вот держит он её вверх ногами.
Чай в кружке перед ним дымится и пахнет малиной. Джемин садится справа от него, с нежностью рассматривая.
— Тэён их испёк, — Джено кивает на румяные булочки на подносе.
Ренджун кивает, отмечая про себя, что нужно будет поблагодарить старшего. Тянется к одной, продолжая не обращать внимания на взгляды с двух сторон. Булочка оказывается ещё тёплой, очень мягкой и сладковатой. Он прикрывает глаза, с наслаждением ощущая, как она тает на языке.
— Очень вкусно, — лепечет он, смотрит на альф и покрывается мурашками; к счастью, в домик кто-то врывается, как ветер, проносясь по коридорчику.
— Хорошо, что ты уже проснулся, — Хёк встаёт рядом, отхватывая одну булочку. Джемин громко, скорее, больше наигранно вздыхает и закатывает глаза. — Что? Что? Я вас отвлёк? Даже если так — переживёте.
— Он ещё не позавтракал, — Хёк хмурится, смотря на Джено.
— Ну мы по дороге можем доесть.
Ренджун хочет спросить по какой дороге, но вспоминает, что просил показать ему, где можно постирать вещи. Он кивает, радуясь, что Хёк пришёл очень вовремя, спешно поднимается, и Джемин снова раздосадовано вздыхает. Свои вещи он уже приготовил и они лежали почти у выхода, поэтому он хватает Хёка за руку, выводя на улицу.
— Пойдём, нужно и Ченлэ с собой прихватить, ему не помешает прогулка, — Хёк подхватывает с лавочки рядом с домом полотенца, а Ренджун спиной ощущает прожигающие взгляды. Кровь всё ещё кипит. — Ну как ночка?
— Ты о чём?
— Два горячих альфы…
— Хёк, — Ренджун его перебивает, качая головой. Ченлэ уже довольный машет им рукой, пока Ренджун дожёвывает последний кусок булочки.
— Ну ладненько, не при детях же, — шепчет лис себе под нос. — Ну что? Пойдём?
Ченлэ, довольный, головой качает, принимает руку Ренджуна и встаёт.
— Может, вам помочь? — появляется внезапно Джисон.
— Чем? Сиди на месте, ребёнок, и постарайся не угробиться, — Донхёк вздыхает, снова вызывая тихий смех у Ченлэ. Джисон дует губы и садится на лавочку, отмахиваясь.
Донхёк тянет их дальше, мимо беседки и домиков, недостроенный дом остаётся в стороне.
— А это ничего, что мы уходим в лес? — Ренджуну, конечно, нравится окружающая обстановка и Донхёк определённо знает эти места, но что-то не даёт покоя.
— Да, всё хорошо. Мы обычно там купаемся, стираем вещи или просто отдыхаем. Кажется, Кун сегодня на дежурстве, волноваться не о чем, — успокаивает их Донхёк. Ренджун сам себе кивает, а Ченлэ ободряюще сжимает его руку.
Ренджун видит за деревьями пещеру, куда Хёк их и утягивает.
Он с Ченлэ на пару задерживает дыхание и завороженно рассматривают стены пещеры. Камни, местами острые, светятся и переливаются изумрудным, голубым, красным и фиолетовым, и несмотря на то, что в пещере, казалось бы, темно, они отзеркаливают лучи света, создавая нити. Ренджун бы прикоснулся к ним, но это так же отталкивает, как и притягивает. Донхёк с улыбкой наблюдает за ними и подталкивает дальше вглубь пещеры. Они спускаются по склону к источнику. Ренджун замечает, что тут есть и несколько совсем небольших.
— Здесь проходит небольшой ручей, — Донхёк указывает пальцем на щель в стене, из которой вытекает вода, создавая приятную музыку, и ещё одну, куда она вытекает, — поэтому вода здесь всегда чистая, но что странно, совсем не холодная.
— Красиво, — Ченлэ отпускает руку Ренджуна, опускаясь на колени рядом с водой, аккуратно касаясь пальчиками.
— Вот в этом, — Донхёк указывает на самый большой источник, куда опустил руки Ченлэ, — мы купаемся. А здесь, — он показывает Ренджуну на более маленький, — ты можешь застирать вещи. Я взял полотенца, подумал, вы и искупаться захотите.
Ченлэ радостно кивает и тут же пытается стянуть с себя огромную рубашку.
— Я сначала застираю вещи, — Ренджун улыбается и идёт к тому, на который указал Ли, опускаясь рядом с ним на колени.
Донхёк со спины что-то бурчит о нетерпении младшего омеги, что умудрился запутаться в рукавах рубашки. Он помогает младшему её снять и откладывает его вещи в сторону. Раздевается сам и опускается в воду. Ченлэ сидит, осторожно касаясь ногами, и постепенно погружается в воду полностью. Выдыхает, ощущая, как приятно вода обволакивает тело. Ренджун тихо смеётся, потому что когда он попытался его помыть, они оба чуть не утонули. Он оставляет застиранные вещи возле воды и, раздевшись, тоже ныряет в воду.
— Я всё ещё не совсем понимаю, — тихо начинает Ченлэ. Донхёк смотрит вопросительно, а Ренджун отрывается от рассматривания подводных камней. — Я уже понял, что северные принимают в стаю не только волков, но это…
— Так было не всегда, — качает головой Донхёк. — Тут никого не притесняли и не было никаких гонений, были отдельные стаи, и можно сказать, что недавно всё поменялось. Южная и восточная к себе чужаков не принимает, да вы и сами лучше меня знаете, что там происходит. А здесь… здесь всё отличается. Словно небо и земля. Если в других краях может быть несколько стай, то здесь много стай, но истинных вожаков только двое и все их признают, а случись что, стаи по всему северу соберутся по одному зову. Джемин и Джено это заслужили. Джено тогда было девятнадцать, Джемину, соответственно, восемнадцать. Я всего не знаю, но они стали вожаками достаточно рано: после того, как их отцы погибли в тумане. Поселение было слишком большим, они пытались помочь жителям и в итоге сами там затерялись. Я был ребёнком ещё, так что помню немного. Джено и Джемин взяли всю ответственность за стаю на себя, и никто не сомневался в том, что это должны быть именно они. Из соображений безопасности они расформировали стаю, раскидав по всему Северу, чтобы укрываться от тумана было легче, а найти каждую из стай — сложнее. Многие думают, что северные и западные сейчас почти исчезли. Глупцы, — Донхёк качает головой. — Рядом с собой Джемин и Джено оставили только самых приближённых, оно и логично, а их папы отправились дальше на Север, — опять же, чтобы было безопаснее. Их отцы отказались от того, чтобы драться за место вожака, и справлялись с этим вместе, как друзья, и глаза их не горели красным, но вся стая принимала их как вожаков. Они только начали принимать в стаю не-волков. Тогда уже началось массовое истребление, и те, кто в этом нуждался, находили у северных новый дом. Джено и Джемин это продолжили, они сами начали искать тех, кто в этом нуждается; они многое прошли, чтобы быть здесь, сейчас. Не думаю, что кто-то заслужил этого больше, чем они, — Донхёк замолкает, прикрывая глаза, будто впадая в те самые события. — Вообще-то, знаете, каждый здесь по-своему сломлен, возможно, это одна из причин, почему мы так близки.
Ренджун с Ченлэ молчат, оба раздумывая о сказанном. Возможно, так оно и есть. Возможно, это и делает их семьёй — помогать справляться с тем, с чем не можешь справиться сам; быть рядом, несмотря на прошлое и будущее; просто быть рядом и дорожить тем, что имеешь.
— А ты? — тихо спрашивает Ренджун. — Что насчёт тебя? Ты сказал, каждый имеет свою историю.
— М-м, — Донхёк слабо улыбается. — Мне было около девяти. Я тоже потерял свою семью и прятался в лесу уже несколько недель, — Ченлэ рядом вздрагивает, покрываясь мурашками. — Была зима, так что еду найти было сложно. В тот день я попал в какую-то норку и думал только о том, что нужно согреться, и уснул, — Донхек поджимает губы, слегка бледнея. — Если бы Минхён меня не нашёл тогда, вполне возможно, что я бы просто напросто замёрз насмерть, — у него вырывается нервный смешок. Кто бы знал, что ему всё ещё снятся по ночам те картины и бессонные ночи, проведённые в страхе. Только Минхён и знает. — До сих пор помню это: я еле разлепил глаза, но явно ощущал тепло. Всё, что я тогда смог различить, — чёрную мягкую шерсть и такие же тёмные глаза. Он нашёл меня в этой норке, не знаю как, но нашёл и не сдвинулся с места, пока не отогрел, — Донхёк шумно сглатывает, смаргивая пару капель. — Когда я был уже в более сознательном виде, он отнёс меня в стаю. Тогда только начали принимать чужаков, но меня приняли как своего, будто я был рождён в этой стае, а Минхён с тех пор всегда рядом; когда стаи расформировывали, меня должны были отправить так же, как и других одиноких и не состоящих в паре, на Север, но он настаивал на том, чтобы я остался здесь с ним. Я, конечно, тоже что-то пытался сказать, но окончательное слово было за ним.
Ренджун сглатывает, смотря на такого Донхёка, и хоть прошло совсем мало времени, но таким хрупким, как сейчас, он совсем не казался. Донхёка хочется защищать и не давать унывать. Ченлэ рядом сжимает его плечо, а Ренджун мягко поглаживает волосы.
— Неважно, — Донхёк смахивает пару слезинок, — сейчас всё хорошо. Вам ведь нужно было зайти к Тэилю, верно?
***
— Какие новости? — Джено оглядывает присутствующих.
— Почти ничего. Туман появлялся только несколько раз, — отвечает Джехён.
— Несколько одиночек бродили, но быстро прошли мимо, — поддакивает Юта.
— А что у Южных?
Джемин бросает взгляд на Джонни.
— Так же, как и обычно, но предполагаем, что они скоро что-то устроят, — отвечает Джемин.
— Не из-за того, что вы вернулись позднее?
Джено смотрит потемневшим взглядом. Это его люди и все они придерживаются одного мнения. Он прекрасно знает, что все понимают.
— Вы ведь понимаете. Скорее всего, Ренджун будет лишь прикрытием. Они давно точат на нас зуб. Пока что не будем ничего предпринимать. Мы не намерены сами начинать войну.
— А если её начнут они?
— Они слишком долго устраивали хаос на земле. Если что-то подобное произойдёт, то так тому и быть.
— Отлично, давно пора показать им их место, — хмыкает Юта.
Джехён с Джонни пожимают плечами, и по лицам их видно, что они полностью согласны с ним.
Джемин кивает, и они уходят, а сам он поднимается, так же устремляя взгляд в окно.
— Он отступил.
— Ненадолго.
— Мы долго отмалчивались и сохраняли нейтралитет. Пора прекратить это, и если они действительно начнут войну, то почувствуют на себе всё то, что сами творили годами.
***
Ренджун ещё несколько раз благодарит Тэиля и машет старшему и Ченлэ рукой. Он выходит из дома, рассматривая баночку и травы, что дал ему омега. Ренджун внимательнее смотрит на зелёную смесь, пытаясь различить там хоть что-то, что он знает, но это оказывается безнадёжным. Он лишь бесполезно щурится и тяжело вздыхает, и снова переводит взгляд на пучок трав. Быть может, и правда поможет. А если нет…
Ренджун поднимает взгляд и видит проходящего мимо Джемина. Он радостно улыбается и бежит к нему. Останавливается только на секунду, вспоминая про травы и баночку, радуется, что рубашка ему большевата, и старается спрятать её в рукаве. Джемин его уже заметил и подошёл сам, чем немного напугал его. Пучок он спрятать не успел.
— Осваиваешься? Понравилось на источнике? — Джемин улыбается своей солнечной улыбкой, вызывая ответную. Ренджун довольно кивает и старается спрятать пучок за спиной, но Джемин мягко перехватывает его руку, снова оказываясь слишком близко. Почти докасаясь носом до кончика носа Ренджуна. Он щурится, разглядывая травы. — Тэиль?
— Просто чай, — отводя взгляд, тихо говорит Ренджун.
— М-м, — Джемин отпускает его руку, уже разглядывая эмоции на его лице. — Я тоже чай люблю.
— Это, — Ренджун запинается, — тебе такой не нужен. Ну знаешь, для укрепления иммунитета.
Джемин понятливо кивает, но всё равно продолжает рассматривать его, будто так он может понять всё, о чём он думает, потому что он разбирается в травах и не понимает, почему Ренджун не договаривает.
— Ладно, у меня есть ещё кое-какие дела, увидимся чуть позже, хорошо? — Джемин ему улыбается и разворачивается, уходя, кажется, в сторону домика Лукаса.
— Постой, — Ренджун хватает его за руку, не давая уйти, — я хотел спросить, — Джемин не останавливается, тянет Ренджуна за собой.
— Что?
— Все чем-то заняты. Я тоже хочу быть полезным.
— Перестань, тебе не нужно что-то делать, — Ренджун на это недовольно пыхтит.
— Я не хочу слоняться как бездельник, — Джемин слегка сжимает его пальцы.
— Ты можешь гулять.
— Ну Джемин, — Ренджун тычет его в бок. Альфа и ухом не ведёт, продолжает идти дальше. — Пожалуйста.
— Хорошо, — он резко останавливается, из-за чего Ренджун врезается ему в спину, недовольно простонав. — Найдём чем тебе заняться, но не сегодня. А сейчас можешь пойти ещё погулять или домой, Джено тоже скоро освободится, так что будем ужинать.
Ренджун довольно улыбается и, кивнув, отпускает руку, убегая к дому. Джемин качает головой, тихо смеётся с того, как бежит младший, и идёт дальше.
Они действительно приходят минут через пятнадцать, улавливая в воздухе знакомый запах трав. Альфы переглядываются и, кивнув друг другу, молча проходят в гостиную. Ренджун слышит хлопок двери и в последний раз смотрит в зеркало на оголённый участок кожи, смазанный мазью. Опускает рубашку, надеясь, что от этого ничего не произойдёт, и выходит из комнаты.
Джено и Джемина он находит на полу возле камина с тарелками в руках.
— Не против поужинать здесь? Обычно мы с Джемином любим отдохнуть у камина вечером, и подумали, что тебе это тоже понравится.
Ему это определённо понравится. Он только вошёл, а атмосфера уже ощущается домашней. Ренджун кивает на слова Джено и садится перед ними, принимая свою тарелку. Аппетитно зажаренная рыба только доказывает, как он проголодался за день. Он опускает тарелку на пол и укладывается на живот, приподнимаясь на локтях. Джено с Джемином наблюдают за этим с улыбкой, а на его вопросительный взгляд лишь принимаются за свою порцию.
— Как провёл время? — интересуется Джено.
— Хорошо. Донхёк показал источники, там так красиво. А камни внутри так переливаются и похожи на… — Ренджун замолкает, потупив взгляд, и склоняет голову. — Очень похожи на ваши глаза, — смущённо договаривает он, отрывая кусочек мяса, — а потом мы немного погуляли по лесу, но подумали, что Ченлэ не нужно так много ходить, поэтому вернулись обратно. Джисон успел столько шуму поднять, а потом пошли к Тэилю.
— Что он сказал? — Джемин, снова щурясь, смотрит за омегой и тем, как он продолжает отводить взгляд. Джено тоже замечает.
— Что всё хорошо, — Ренджун дует губы трубочкой. Вспоминает, что Джемин уже видел травы, — сказал пить отвар из трав, чтобы иммунитет поднять.
Джено смотрит, казалось, тяжелее. Ренджун сглатывает. Он выдыхает, когда перестаёт ощущать одну пару глаз на себе, но Джено продолжает смотреть так же внимательно. Джемин уходит на кухню, чем-то тихо стукая. Возвращается он уже с кружкой.
— Ты ведь ещё не пил его? — Ренджун качает головой и с благодарностью принимает кружку. — Тэиль сказал, что нужно принимать утром и вечером.
— М-м? — У Ренджуна глаза расширяются, и он немного давится. — А что ещё?..
— А должен был сказать что-то ещё?
Ренджун судорожно качает головой, мысленно ударившись головой об стену.
— А у вас как день прошёл?
— Ничего особенного, обсудили последние события, дела поселения — по мелочи, совсем не интересно, — отмахивается Джено. Ренджун мычит протестующе и следующие полчаса с упоением слушает рассказ старших, наслаждаясь больше их голосами.
Ренджун шумно вздыхает и откладывает тарелку в сторону. Он укладывает голову на руки, наблюдая за огнём. Джено и Джемин уже давно повторили за омегой и теперь валяются на ковре. Он снова шумно вздыхает и сглатывает, привлекая к себе внимание. У него в голове всё крутится мысль, что такого, казалось бы, обычного ужина или завтрака у него никогда не было, тёплого и домашнего, когда говорят обо всём и ни о чём одновременно. Большая ладонь зарывается ему в волосы, поглаживая.
— Теперь ты дома.
Ренджун поднимает взгляд — оба смотрят на него, и Ренджун видит то, чего не видел никогда. Тепло разливается по телу. Он придвигается ближе и тянется к руке Джено, на которой он лежит. Джемин всё ещё перебирает прядки на волосах. Ренджун пальчиком ведёт по его руке, Джено её вытягивает, чуть больше переворачивая ладонью вверх, а Ренджун щекочет. Джено клацает зубами, будто собирается укусить, что совсем не действует на Ренджуна. Он тихо хихикает, и что-то в его голове щёлкает, поэтому младший резко разворачивается и цепляет зубами руку Джемина. Тот возмущённо смотрит на него. Джено прыскает, а Ренджун немного сжимает зубы и резко поднимается на ноги, подхватывает тарелки и уходит на кухню.
— Так у нас тут волчонок, который любит кусаться, — доносится голос старшего альфы. Ренджун пытается сдержать улыбку.
— Скорее, котёнок.
Ренджун на это возмущённо вскрикивает. И, помыв тарелки, идёт в комнату, и Джено с Джемином снова неожиданно вырастают перед ним, но он пробегает мимо них и запирается в комнате, после того как желает им доброй ночи.
