***
Чёрт бы побрал этого Пак Чимина. Откуда он только взялся? Ещё и так быстро… Знаете ли вы, каково это — два года искать человека? Окей, год ждать и ещё год искать. А Чонгук знает. Он ждал его каждый день, каждую ночь. Он ждал его сидя, он ждал его стоя, он ждал его лёжа… 24/7. А тот так и не пришёл. Испарился. Когда Гук наконец-то стал на ноги, принялся искать его. А от того и следа не осталось. Будто и не существовало такого человека. А тут — на тебе! Живой и невредимый Пак Чимин. Собственной персоной явился, чтобы забрать полуживое тело какого-то паренька. Он дорог тебе, Пак Чимин? Он дорог тебе. Чонгук всё так же сидел на остановке, сжимая в кулаке брошенные ему купюры в знак «компенсации». Чимин тем временем пристёгивал светловолосого на пассажирском сиденьи. Второй, судя по всему, уже начал немного ориентироваться в пространстве. Брюнет захлопнул дверь и обошёл серый Камаро, чтобы занять водительское место. Гук всё ещё не мог промолвить и слова, но из этого состояния его вывел грубый голос Тэ (так ведь его зовут?), приоткрывшего окно: — Имя… Скажи мне своё имя… — ДжейКей, — не задумываясь, выпалил Чонгук. — Спасибо, ДжейКей, — лёгкая улыбка коснулась ещё бледных губ Тэ, когда серый автомобиль уже начал стартовать с места. Гук провожал взглядом Камаро, всё крепче сжимая купюры. Чёртов Пак Чимин. Почему именно сейчас?..***
Как домой добрался — уже и не помнит. Помнит только, что Юнги ждал его в квартире. Сил не было даже на то, чтобы поздороваться. Гук молча сбросил кожанку под дверью и прошёл на кухню с двумя бутылками джина. — Хуя себе, детка. Ты загнул с количеством, если, конечно, не собираешься устроить нам на завтра выходной! — хлопнул в ладоши блондин, позабыв, что между пальцев находилась тлеющая сигарета, — Блять, — выругался, осознав падение пепла на угольно-чёрные джинсы. — Заткнись, Юнги, — Гук поставил бутылки на небольшой кухонный стол, — и без тебя тошно. — Зачем тогда прислал «SOS», если и «без меня тошно»? — вопросительно приподнял бровь парень. — Помнишь аварию? Я не один был в той машине, — Чон медленно переводит взгляд на Мина. — Ёбушки-воробушки. Я думал, что ты уже перекипел и успокоился. Столько лет прошло, в конце-концов… — выдохнул блондин, потушив окурок в пепельнице. — Пять. С тех пор, как я опустил руки, — Чонгук, применив силу, открыл крышку бутылки и сразу поднёс её к губам. — Помнишь парня, которого я тогда искал? Я его сегодня видел. Юнги ничего не ответил, только спрыгнул с высокого стула и подошёл к младшему. Осторожно, стараясь не спугнуть Чона, блондин легко обвил его талию руками: — Может, пора уже рассказать, как всё было? И объяснить кто этот парень, которого ты так усердно искал?***
Чонгук открыл глаза и попытался сфокусировать свой взгляд на белом потолке. Но что толку? Какое уже по счету утро он просыпается в этой чёртовой палате с этими нереально бесящими белыми стенами? Голова оказывается считать. За несколько месяцев проведённых здесь, в жизни парня не происходило ровным счётом ничего. Это всё больше смахивало на день сурка, чем на жизнь шестнадцатилетнего подростка. Родители его навещали максимум раз в две недели, старший брат забегал почаще. Но если брата Гук мог понять, то на родителей затаил обиду, которая в последствии никогда не утихнет. Хотя, с другой стороны, таким успешным взрослым не нужен такой бесполезный ребёнок. Врачи давали неплохие шансы на то, что реабилитация пройдёт успешно и Чон снова сможет нормально жить: ходить в магазин, прогуливаться по улицам, играть в футбол с друзьями… Минуточку, с футболом не получится. Друзей у парня, похоже, совсем не осталось. Никто из них так и не навестил Гука за всё это время. Он всё ещё передвигался на инвалидной коляске, поскольку с костылями подружиться было невероятно сложно. Такое ощущение, что к имеющимся травмам у него добавится вывих плечевого сустава. Скучно, что тут скажешь? Зато Чонгук подружился с пожилой медсестрой, которая частенько приносила ему книги со своей домашней библиотеки. За это время Гук чего только не читал: Хаксли, Ремарка, Оруэлла, Уайльда, Сэлинджера, Фицжеральда… Список можно продолжать до бесконечности. Два дня — одна книга. Гук мог и быстрее с этим справляться, но упражнения с реабилитологом и сеансы с психологом занимали немало времени. После одного из таких, Чон снова расположился на заднем дворике больничного блока Б, перелистывая очередную страницу «Трёх Товарищей». — Эй, инвалид! Зажигалки не найдётся? — прямо перед ним возникло «нечто». У этого «нечто» места живого на лице не было: как ни синяк, так ссадина. Розовое больничное одеяние невероятно хуёво сочеталось с жуткими волосами, цвета выцветшей плесени. Чонгук поморщился. Во-первых, кто такой этот чудик, чтобы называть его инвалидом? Во-вторых, уж больно странный этот тип. Гук сделал для себя пометку «не заводить разговор с идиотами». — Алё, дохлик, — странный парень щёлкнул пальцами прямо перед лицом брюнета. Чон ничего не ответил: молча закрыл книгу и уложил руки на колёса инвалидного кресла. — Ты глухо-немой что ли? Блять, вот и как жить в этом мире, когда ближний даже зажигалку на пропитание старику не подаст? — глухо завыл странный незнакомец, но спина брюнета уже была слишком далеко, чтобы его услышать. На следующий день Гук встретил этого идиота в буфете: парень со странными волосами старательно пересчитывал мелочь в ладони, поглядывая на витрину. Выражение лица было таким, будто он собирался решить проблему всемирного голода. Посредством наполнения своего желудка. По всей видимости, денег ему не хватало, а руки потряхивало. И тут парень поднял глаза и, к несчастью, заметил брюнета на инвалидной коляске. — О! Калека! — разукрашенное лицо этого клоуна аж засияло, — Вот ты то и спасёшь меня от голодной смерти, правда? На это Чонгук резко, как мог, развернул коляску в сторону выхода и уже было начал своё движение, как вдруг… — Да чего ты тучный такой, а? Я же тебе, вроде, ещё не успел ничего плохого сделать… Или успел? — парень нагнал Гука в считанные секунды, перехватывая ручки инвалидной коляски. Дальше начался цирк полным ходом: один со всей силы давит на колёса, второй из последних сил цепляется за ручки. Просто какой-то невероятный бой титанов. — Да что ты прицепился ко мне, плесень старая? — наконец-то не выдержал брюнет, удивившись тому, что за всё это время впервые произнёс хоть какие-то слова в сторону кого-то, кто не являлся медицинским персоналом. — Хуя себе у тебя голосок, — опешил странный незнакомец, испуганно отскочив от коляски, — А я уже реально поверил, что ты глухой… Или немой… Или всё вместе. — Слушай, отстань от меня, а? — Гук устало откинулся на спинку кресла, ещё не осознавая, что его больше не держат, — Поищи себе другого «инвалида» и «калеку», который с огромной радостью с тобой пообщается и накормит. А мне ни ты, ни твоя компания НЕ НУЖНЫ, — на этом моменте Чон значительно повысил голос, выделяя чуть ли не каждую букву в слове, — Усёк? Всё могло закончится тем, что Чонгук просто уехал бы в свою сторону и их пути разошлись, но кто-то сверху распорядился иначе. За спиной послышался звук рухнувшего на пол тела. К ним тут же бросились проходящие мимо врачи и начали предпринимать попытки привести побледневшего до невозможности парня в чувства. Ещё спустя несколько минут его увозили на каталке в противоположную сторону. Чонгук, так и не двинувшись с места, смотрел вслед подоспевшей бригаде.***
Спустя несколько часов двое парней лежали на полу, по очереди поднося к сухим губам сигареты. Несколько часов непрерывного монолога с воспоминаниями о той злосчастной ночи (ни имен, ни фамилий, ничего), одна бутылки джина, один разбитый кулак. Не хотелось в этот вечер вмешивать дешевую драму, но эмоции взяли вверх, а Юнги не посмел остановить. Пусть уж так, пусть разобьет костяшки здесь с ним, чем много после и без какого-либо контроля. — Малой, у меня идея. Хуевая, но идея, — Юнги подтянулся на руках, принимая сидячее положение, тело уже порядком захмелело, но еще слушало поступающие команды. Чон шумно выдохнул, лениво переводя взгляд на хёна. То, что идея хуевая, уточнять не нужно было. Все идеи Юнги были или гениальны, или безумны. В этом весь его хён, вся его старая плесень. — Ну, вижу тебе почти похуй, так что предложу, — хмыкнул парень, попутно доставая ключи от машины. — Погнали? Чонгук тихо проматерился, молча показывая средний палец старшему. — Ащщ, молодежь пошла! — дед снова закурил, возвращаясь в любимое лежачее положение. — Ладно, тогда буду пиздеть до потери твоего пульса. На утро Юнги сам себе врежет за подобную тупую идею и обязательно скажет «спасибо» любимому малышу Гуки. Пьяный Юнги — это, во-первых, официальный конкурент инфузории-туфельки по живучести, а, во-вторых, старый каскадер. Одно с другим имело неразрывную следственно-причинную связь. — Удиви меня, — подал голос младший, возвращая свое внимание второй бутылке джина. — Я нашел себе принцессу, ха, — блондин плотоядно усмехнулся, вспоминая полные губы, резко очерченную линию челюсти и непослушные волосы. Идеальный профиль. — Правда он меня не только рыцарем посчитал, но еще и конём. Но похуй, есть же устойчивое выражение: «хуй как у коня». Почту за честь. Чон тихо хмыкнул, представляя эту «принцессу». Сомнений в том, что принцесса была парнем у брюнета не возникало, потому что старая плесень был, если не геем, то точно пидорасом. Разностороння личность вселенского масштаба. Иногда Гук думал, что вселенная просто пытается сберечь себя от силы этого гондона, поэтому посылает ему постоянные неприятности, приводящие того в забинтовано-лежачее положение. — Странно, что ты свое описание не начал с задницы. Обычно пропускаешь вводную часть, — съехидничал младший, не ожидая ничего интересного от рассказа Юнги. Ну трахнул он очередную фиалку, падкую на крутых (зачеркнуто: старых) парней, ничего нового. Тем временем плесень подполз к краю стола, наощупь отыскивая пепельницу, которая, в свою очередь, упала тому на голову. Отборный мат дал понять, что Юнги еще жив. Еще бы. — Ебаная хуйня, — тонкие пальцы стряхнули пепел со светлых прядей. — Но тот ещё большая хуйня, поверь. Кажется простым, но на самом деле та ещё мразотень. Прям как я, — довольно улыбнулся Юнги, оставляя пепельницу на своих коленях.***
Несколько дней для Мина превратились в несколько часов под разноцветными капельницами. — Блять, — охрипшим голосом осведомился юноша, привлекая внимание остальных пациентов в палате. «Дохликов», как успел охарактеризовать их Юнги, было всего несколько и все были пожилыми. «Ментально мы с вами на одном уровне, ребзя», — громко хмыкнув, он окончательно убил возможность сойти за адекватного. — Врача позвать? — кто-то осторожно приблизился к кушетке парня. — А мы чё, не в больнице? — поморщившись, Юнги самостоятельно вытащил катетер из бледной вены. Гадство. Старик что-то пробормотал, поспешив вернуться к своему месту. Сарказм Мина не оценили, но хотя бы ничего не сказали. И на том спасибо. Приняв наконец-то сидячее положение, Юнги поспешил задержать воздух. Не хотелось блевать перед столь чудесной аудиторией из старых пней. — Товарищи, сигареткой не угостите? — тёмные глаза на фоне слишком бледной кожи смотрелись так, будто призрак на секунду ожил и вспомнил о своей зависимости. — Парень, ты три дня лапами вверх валялся. Какая сигарета? — тот, кто посмелее, обратил внимание на сутулю фигуру на краю кушетки. — Желательно Лаки Страйк серый, дядь, — неестественно улыбнувшись потрескавшимися губами, парень постарался встать. Получилось не с первого раза, но кто сказал, что Мин не упрямый? Упрямый, как школьник в пубертатный период без доступа к пореву. Доковыляв до широкого подоконника, парень мечтал не услышать только что-то вроде «пиздец, он сейчас еще и из окна выйдет». Не, не выйдет. Не сегодня. Уже знакомая фигура сидел на привычном инвалидном кресле. Пазл в голове сложился слишком оптимистично: у «бегуна» могут быть сигареты. — Антиквариат, прикройте, — бодро застелив кровать, Юнги сиганул на улицу.***
Спустя несколько дней Чонгук привычно сидел на заднем дворе уже ставшего родным больничного блока, и всё никак не мог выбросить с головы странного парня. Гук старался вернуться к привычному образу жизни — одиночеству, но вот мысли о заплесневелой макушке не покидали: что случилось с этим ненормальным? Чонгук ведь даже не знал, как это чудище болотное здесь оказалось. Больше всего парня волновала причина такого резкого падения. Признаться, он даже немного чувствовал за это свою вину. Самую малость. Жив ли тот вообще? И почему у него на лице живого места не было? Все эти вопросы не давали Гуку сосредоточиться на очередной книге, которую ему принесли взамен предыдущей. «Чёрт», — пронеслось в мыслях Чона. Внезапно захотелось покурить. Когда он в последний раз держал сигарету в руках? Ах, да… За несколько минут до аварии. Правая рука, сжимавшая тогда сигарету, предательски задрожала. Да так, что Чонгук попытался перехватить её левой, чтобы хоть как-то прервать эту дрожь. Но ничего не получалось. Парень сильно прикусил губу, понимая, что эмоции берут верх. Когда Чон перестал чувствовать под собой инвалидную коляску, его резко охватила паника, а из глаз цвета стали предательски покатились слёзы. — Прекрати, — на задворках сознания послышался тихий знакомый голос, — Мужчины не должны плакать, — лёгкая рука почти невесомо накрыла макушку брюнета. Чон продолжал мелко дрожать под слабым прикосновением незнакомца. Но тот не отступал, медленно поглаживая парня по густой шевелюре. Почти невесомые прикосновения внезапно начали успокаивать Гука. Ему бы стоило сравнить их с заботой матери, но он толком не знал, что это такое. Через несколько минут обоюдного молчания, Чонгук, кажется, понял, кому принадлежала эта лёгкая рука… — Старая плесень, ты ли это? — приоткрыв глаза, но всё ещё не оборачиваясь на незнакомца, спросил колясочный. — Ебать, окей, я — старый, — лёгкая улыбка коснулась тонких губ, — Но схуяли плесень-то? — взвыл «старик», всё ещё не убирая руку. — Ты себя в зеркале давно видел? — тихо поинтересовался Чонгук. — Чувак, меня к нему уже месяца два не подпускают. Говорят, что я увижу там «что-то страшное», — хмыкнул Юнги, на секунду становясь серьёзным. — Не хочу тебя сильно огорчать, но правильно делают. Подохнешь ещё раньше времени, — силы начали возвращаться к брюнету. — Видишь ли, калеГа, чтобы сдохнуть, мне придётся для начала воскреснуть, — замаскировав под шуткой грусть, ответил Мин. — И что предлагаешь делать? — Я бы покурил. Сигаретки не найдётся? — «старик» вышел из-за спины Гука, явив себя во всей красе. — Я бы тоже, но, боюсь, мне их даже не продадут, — легко улыбнулся Чон, осматривая сильно осунувшегося парня. Он и до этого был не фонтан, а сейчас так вообще… Даже не струйка. — Да ты мелочь пузатая! Тебе лет-то сколько? — офигел светловолосый, который в этот момент почувствовал себя ещё старее. — А тебе не кажется, что прежде, чем задавать такие вопросы, не мешало бы узнать моё имя? — А нахуя? — удивился чудище с салатовыми волосами, осматривая упавшую от удивления челюсть, — Лучше бы ты на ноги встал, а не зубы собирал. — Да я бы и рад, но зубы слушаются меня куда лучше, чем ноги, — грустно озвучил Чонгук. — И чё? Серьёзно у тебя, — Юнги перевёл взгляд на колени брюнета, — вот это всё? — Нет, блять. Неудачная шутка небесной канцелярии. Сидят там сверху, ставки делают, — раздражённо бросил младший. — Слушай, не грузись ты так. Я, типа, не со зла тебя калекой назвал… — Думал, что я встану и отхерачу тебя кулаками? — перебил его Гук. — Ну, а вдруг ты устал, сел посидеть… Отдохнуть, скажем так, от внешнего мира, — флегматично подметил Юнги, пожимая худыми плечами, — Как это произошло? — Неудачный первый опыт вождения, — в очередной раз Чонгук соврал о происшествиях той ночи, — А с тобой что? — А на что это похоже? — усмехнулся Мин. — Я чисто предположу, что ты подрался с фонарным столбом за дозу, — пошутил Гук, одарив старшего улыбкой. — А ты близок к истине, парень. Вот только вместо фонарного столба был мой бывший барыга. Я Мин Юнги, к слову, — протянул руку светловолосый. — Я Чон Чонгук, — парень пожал руку в ответ, — Но называть тебя я буду старой плесенью. — Так почему плесенью?! — Потому что завтра мы освежим цвет твоих волос.***
— Знаешь, старая плесень, я тут внезапно вспомнил наше знакомство, — тише обычно добавил Чонгук. Хён на это громко засмеялся. Еще бы. — Такое сложно забыть. Не каждый день встречаешь парня в инвалидной коляске с таким противным характером, — Юнги принялся разминать плечи. — Даже не покормил! — Антиквариат мой дорогой, а ты бы стал кормить такое убогое существо? — Не знаю, я всегда дворняжек подкармливал, — глубокомысленно подытожил блондин. Оба парня засмеялись. — Ладно, — тяжело поднявшись на ноги, Гук протянул руку старшему. — Ложимся спать, завтра намечается сложный день. — Только… — подняв палец верх, плесень попросила к себе внимания, — Я буду всю ночь обнимать тебя, представляя свою прекрасную принцессу! Чон согласно кивнул, мысленно готовясь ко сну в стойле.