Wolves.

      Автомобиль остановился прямо у входа в клинику. Чимин всё ещё сжимал руку Чонгука, сколько бы Юнги не уговаривал отпустить. Всё без толку. Да и Чон не особо вырывался. Он заметил мокрые глаза и пытался понять, что же не так. Уж больно цепко ослабевшие руки держали его собственную. Это, по меньшей мере, странно. — Чим, отпускай, — тихо проговорил Гук, стараясь пошевелить закованной рукой.       Чимин не отвечал, только продолжал смотреть на парня, практически не моргая. Чон ещё раз повёл рукой, но всё без толку. — Я никуда не денусь, отпускай уже. Тебе к врачу нужно, — Чонгук наклонился к Чиму, осторожно убрав несколько прядей тёмных волос со лба. Но резкая боль в груди заставила снова выровняться и закашляться. Крепкая хватка ослабла и цепкие руки отпустили кисть брюнета.       Джи помог персоналу вытащить Чимина и уложить на каталку, чтобы те могли увезти его в клинику. Парень только сейчас начал осознавать, что его Чонгук, которого он считал мёртвым все эти годы, был рядом. Последние несколько месяцев он был рядом.       «А знаешь ли ты хоть что-то обо мне? А должен был бы», — всплыли в голове слова ДжейКея после драки у палаты Тэхёна, когда тот собирался снять очки. Чимин рассмеялся. Тихо, на грани слышимости. Слепой бесчувственный мудак. Единственный, кого он по-настоящему любил, всё это время находился рядом. И ведь сколько было подсказок, но Чимин их игнорировал. Осознание всегда приходит поздно, да? Ну тогда здесь эта штука вообще пролетела фанерой над Парижем. Лучше бы он не выжил несколько минут назад на этой чёртовой трассе.       Чим не винил Чонгука в произошедшем. Только жалел, что остался жив. А ведь Гук так и не свёл эти проклятые две буквы, которые так прожигали кожу Чимина. Интересно, а искал ли его Чон? Ждал ли? Если так, то парню втройне сейчас жить не хочется. В горле комом стало «люблю», которое так и не прозвучало за весь путь, пока Чон позволял сжимать свою руку. Чёрт, а ведь он теперь с Тэхёном. Да Чим и не надеется, что его простят и дадут второй шанс. Он бы сам никому не простил такой поступок. Никому. Кроме того, кого до сих пор любит. Но вот этот человек его бы не бросил.       В ту ночь Чимин испугался. В то время чувство страха было ему неизвестно и, познав его впервые, Чим действительно сбежал. Но вот сбегал он не от Чонгука. Страшнее всего было то, что он не мог нащупать пульс на руке Чона, не мог ощутить его дыхание. Чимин боялся даже прикасаться, но забрал поцелуй с окровавленых губ на прощание. Этот металлический вкус так и остался на собственных. Он никак не мог от него избавиться. Да и не хотел. Это было личным.       Всё, что смог — вызвать скорую и сбежать. Подальше. Чтобы не видеть тело любимого без признаков жизни. В ту ночь умер и он сам.       Чимин боялся отпускать руку. Нет, не так. Не хотел отпускать. Ему казалось, что это сон. Просто очередной идиотский сон, в котором Чонгук жив и, как и раньше, перебирает его волосы своими тонкими красивыми пальцами. И если парень сейчас выпустит эту кисть, то всё снова исчезнет, а он проснётся в холодной постели с осознанием того, что Гука больше не существует.       Но всё обошлось. Сейчас Чима даже не волновало, что его с машины вытаскивает само вышестоящее начальство, которое оказалось братом Чона. Получается, малыш был ещё ближе, чем он думал.       Покоя не давали мысли о Тэ.       «У нас одна любовь на двоих», — когда-то со смехом заявил Тэхён, стараясь привлечь внимание Найни, который продолжал прыгать на Чимина.       «Ты даже себе не представляешь, как сильно был прав», — мысленно, адресовано Тэхёну, но адресат сообщение никогда не получит. Чимин никак не мог понять, что нашёл Тэ в этом ДжейКее, а сейчас всё становится на свои места. В Чонгука невозможно не влюбиться. Уж Чим это знает не по наслышке. Он никогда не забудет, как впервые увидел этого парня у школьных ворот. Самые мощные молнии, на которые только был способен Зевс, попали прямо в сердце Чимина. А глаза… Глаза Чонгука всегда были его слабостью. Вот почему этот чёртов ДжейКей никогда не снимал очки. Хотя… Точно. Чим видел его без очков у цветочного магазина. Но глаза были чёрными. Или он просто не заметил? Сложно. И ведь только сейчас Чимин начал улавливать в лице ДжейКея те самые чёткие линии Чон Чонгука. Чон вырос и возмужал, но выглядел он вовсе не так, как парень представлял его после двадцати. А перед заездом… Он даже не смотрел в сторону этого парня. Его только немного интересовал Юнги.       Точно, Юнги.       Чимин соврет, если скажет, что мысли об этом человеке постоянно числились в его голове. Нет. Не было бегущей строчки, как в метро. Не было постоянного страха, что стоял пока еще возле двери. Да, не было взлетов и падений на самое дно за этим человеком, ради этого человека. Но что-то… всё равно было. Чимин соврет, если скажет, что готов прямо сейчас отказаться от этого человека, который, к слову, чувствовал все вышесказанное без всяких «не» и «если бы». Тот, что срывался на бег и внутренний крик, находился в считанных метрах от них.       Парень сглатывает вязкую слюну, перемешанную с кровью. Глаза сами закрываются. Нет, ему не больно. Он остается в сознании будто в наказание.

***

      Прямо перед носом парня пробежал медперсонал, толкая впереди каталку. В толпе белых халатов Тэ даже не заметил промелькнувшую светлую макушку, принадлежащую Юнги, который старался успевать за ночной сменой клиники.       А в конце коридора появились две фигуры: высокий парень придерживал хромающего и по пояс раздетого Чонгука, кожа которого была изранена осколками. Если бы его не держал старший брат, то, вероятней всего, парень поцеловал бы пол прямо сейчас. Если бы Гук видел себя… Сам бы испугался. И тут в другом конце коридора показалась фигура, дверь чьей палаты Чон пожелал бы запечатать на время своего ночного дефиле.       Тэ смотрел на приближающихся людей и мог понять только одно — этот парень сведёт его в могилу. Поднявшись без чьей-либо помощи, Тэхён дошёл до ближайшей колонны и оперся о неё. Чонгук молча смотрел на него, медленно приближаясь. Когда расстояние между ними составляли считанные метры, блондин не выдержал: — Какого хуя, Чон Чонгук?!       Брюнет расплылся в улыбке. Тэ сейчас правда сам дошёл к нему? Он действительно смог чётко проговорить целую фразу? Чёрт, всё болит, но Гук — самый счастливый человек в этом мире. Его побитой улыбкой можно было освещать Сеул. — Просто донесите его ближе, мне нужно его ударить, — насколько можно грозно произнёс Тэхён, сверля хмурым взглядом улыбающегося парня. — Тэ, — всё с той же улыбкой проговорил Чон. Ему так хотелось его обнять, что он, кажется, готов сбросить с себя все оковы (и поддержку) в виде старшего брата. — Чонгук, так это и есть тот самый Тэхён? Если да, то я поднесу его так близко, чтобы ты смог выбить из этого долбоёба всю дурь, — Джи ускорил шаг, подводя младшего к той самой колонне, которую подпирал блондин.       Тэ чувствовал, как силы медленно покидают его. Глупый поступок, конечно, но в крови слишком много адреналина. Кто этот парень? Друг? Раньше он не видел его с Гуком. Аккуратно протянув холодные пальцы к избитому лицу, парень шумно выдохнул. Теперь ему спокойнее. Это точно его ДжейКей. — Что случилось? — вымученно, без следа улыбки. — Да вот, знаешь ли, когда два идиота… — начал было Джи, но Гук его перебил, прижав руку Тэ к щеке своей израненной ладонью. Чёрт, запачкал. — Братец, помоги Тэхёну дойти до палаты. Ему сейчас нужен покой и отдых, — Чон оставляет лёгкий поцелуй на чужой ладони. — Покой? С тобой? Это невозможно, — тихо смеётся Джи, мысленно благодаря всех богов, что оба парня остались в живых. По его мнению, это просто волшебство какое-то. По его памяти, после таких аварий никто своими ногами с поля боя не уходил. — А тебя я куда дену? Тут выброшу? — уточнение интересное, Гук подумает об этом потом. Сейчас в приоритете Тэ. — Я дойду до твоей палаты, Гуки, и не до чьей еще, ясно? — он слишком взволнован и слишком шокирован, чтобы тратить время на собственное самоопределение. Не сейчас.        Джи на это только улыбается, в душе радуясь за брата. Хоть что-то в этом ужасном дне хорошее.

***

      Юнги не пустили в особый блок, поэтому парень просто подпирал дверь. Доктор Пак раз пять выходил и заходил, объясняя блондину в какой стороне его палата. Вот только смысла в этом никакого не было. Старая плесень и так прекрасно знал каждый уголок этой клиники. И под этой дверью он тоже стоит не в первый раз. И даже знает, что внутри находится.       Пак Юнхан не особо отвечал на вопросы о состоянии Чимина, а это сейчас беспокоило Мина в первую очередь. Чонгука осмотрели и выяснили одну очень интересную деталь: парень действительно родился в рубашке. Отделался только ушибами. Даже никаких внутренних кровотечений, а ведь удар был сильным. Зашили голову, обработали все раны и отправили отдыхать. А вот о Чимине никто ничего не говорит. Видимо, в ближайшее время и не скажет.       В конце-концов, доктор Пак смог под ручку увести Юнги в его палату, пригрозив закрыть дверь на ключ, если тот ещё раз попытается из неё выйти в ближайшие несколько часов. Выбора не было, поскольку этот врач всегда выполнял свои обещания.       Мин открыл окно настежь и достал из кармана изрядно помятую пачку сигарет. Если к утру останется запах, то ему влетит. Но если он сейчас не покурит, то влетит не только ему. Успокаивало хотя бы то, что ребята живые. Один вообще на ногах стоять способен. Покачиваясь, правда, но способен. Юнги очень боялся, что Чонгук снова будет прикован к инвалидной коляске. Как было известно блондину, в прошлый раз ноги малыша собирали заново и никто даже предположить не мог, каков будет исход этой гонки на смерть. За этот злосчастный день произошло слишком много дерьма и Мин винил себя за каждую минуту.       Щелчок зажигалки и палата наполняется серым дымом. Парень смотрит в ночное небо и не видит ни одной звезды. В голове ни одной завершенной мысли. Кажется, дорога до госпиталя и сам госпиталь был единственным статутом, о котором было не страшно думать. Он выглядит чем-то привычным на фоне всего произошедшего. Руки ломит, сухие ладони не растираются в тепло. Страшно. Оглядев стены палаты, парень заносит руку для удара. Не больно, даже не горит. «Не заслужил», — грустная улыбка касается бледных губ ровно в тот момент, как открывается дверь палаты. — Куришь? И без меня? Вот же плесень старая, — парень въезжает внутрь, прокручивая колёса инвалидной коляски. — Представляешь, доктор Пак пока запретил мне передвигаться на двух своих. Сказал, что нужно понаблюдаться.       Мин дергается как от удара. Чонгук выглядит помято, но в целом не так страшно, как можно было выглядеть в сложившейся ситуации. Парень молчит, продолжая рассматривать Гука. Его малыш, кажется, уже давно вырос, но он, как самый хуевый отец, в упор не замечал очевидного. И видит Бог, он будет до конца дней пытаться понять поступок Чон Чонгука.       Брюнет подъезжает на коляске ближе, туда, где столбом стоит родной для него человек. Кажется, Гук понимает Юнги лучше его же. — Чонгук, — спустя какое-то время Мин все-таки обращается к парню. — Я должен кое-что сказать… Он любит тебя. — Что, блять?! — брюнет резко отстранился, стараясь разглядеть хоть что-то в глазах напротив, которые сейчас, кажется, готовы были смотреть куда угодно, но не на него.

***

      Вернувшись в палату к сидящему на больничной койке Тэхёну, Чонгук не мог собрать мысли воедино. Слова Юнги решили поселиться в его голове и устроить там самый настоящий бал. Как бы парень не пытался, он не мог понять.       Старая плесень сказал, что Чимин его любит? Что считал мёртвым? Что всё это время винил себя? Бред какой-то. Разве так бывает? Из раздумий парня вывел глубокий голос, который снова зазвучал не особо разборчиво, но значительно лучше, чем днями ранее. — Чонгук?.. — донеслось наконец до него. — Чонгук, как ты? — голос звучал взволнованно. Хотелось обнять и успокоить, но двигаться сложно.       Сейчас… Будет ли сейчас уместно повторить о том, что Чон чувствует к Тэхёну? Или не стоит? С одной стороны, Гук не хотел, чтобы парень узнал о произошедшем этой ночью, но с другой… Наверное, если он хочет быть с ним, то должен всё рассказать? Но тогда Тэ его не простит. Как, кажется, и Юнги. А что если Тэхён знает обо всём, что произошло семь лет назад? Если не знает, то и Чимин, скорее всего, был бы против, чтобы блондин узнал. «Чёрт, почему так сложно», — в голове, а вслух только: — Всё хорошо. Тэ, — тихая пауза, а затем брюнет поднимает взгляд и смотрит прямо в глаза парню напротив, — я люблю тебя.       Тэ дернулся. Он хотел услышать эти слова, безусловно, но… почему в них столько боли? Почему он смотрит так, будто сейчас исчезнет? Шумно выдохнув, парень улыбнулся. — И я тебя. Очень, — рука сама потянулась к чужой щеке. Тэхён чувствовал, что Гуку необходима поддержка. — И я рядом. — Тэ, — Чон снова прижимает чужую ладонь ещё ближе. — Я облажался. Я очень сильно облажался и натворил глупостей, — брюнет опускает глаза, не в силах выдержать тёплый взгляд, который он явно не заслуживает. — И, боюсь, потерял что-то очень важное. — Мы со всем справимся, — парень цепляет холодными пальцами чужой подбородок и заставляет смотреть на себя. — Чем я могу помочь?       Чонгук не может. Он просто не может смотреть в эти тёплые глаза. Они сейчас не согревают, а сжигают заживо своей добротой. Нет, он действительно не жалеет о своём поступке, поскольку прекрасно понимает, что в тот момент иначе не мог. Но и оставаться живым после этого не планировал. Чтобы вот этого всего не видеть и не чувствовать. Трус? Трус.       Как же хочется сейчас всё рассказать, как же хочется, но… Юнги уже больно. Нельзя делать больно ещё и Тэхёну.       Гук пересаживается на больничные простыни, рядом с блондином. Парень прижимает его к себе, запуская пальцы в светлые волосы. — Мне было очень сложно понять, что я к тебе чувствую, Тэ. Мне чужда любовь. Я ничего подобного не чувствовал многие годы. И успел позабыть, что же этой такое. Ты мне напомнил, — тонкие пальцы застывают в волосах блондина, прекращая любые движения. — Я рад, — мягко отвечает Тэ, понимая насколько тяжело открываться такому человеку, как Чон. Одно то, что он узнал практически случайно его настоящее имя говорит о многом. Сам парень просто надеется, что Гук хотел представиться, но просто не успел. — Тэ, я так боюсь, что ты меня возненавидишь, — Гук ещё сильнее прижимает к себе блондина, оставляя поцелуй на потемневшей макушке. — Из-за чего?.. — отрицать возможный исход слов Чона Тэ был не вправе. Возможно, возненавидит. Возможно, завтра наступит конец света. Все в этой жизни возможно, разве нет? — Я чуть не оборвал чужую жизнь. И свою заодно, — Гук ослабляет хватку. Если Тэхён сейчас пожелает уйти и больше ничего не слышать — он даст ему такую возможность. Но Чон должен всё рассказать. Хотя бы без имён и обозначений. Иначе как строить дальше то, что ещё толком не началось? — Что?.. — глупо повторил Тэ, растерянно рассматривая чужое лицо. Внутри будто бы что-то надломилось и оборвалось. Минуты молчания, после тихий всхлип. — За что?.. — За всё. За себя, за дорогих мне людей. За то, что бросил меня умирать посреди трассы. За то, что я ждал его годами. За то, что никто не мог дать никаких гарантий, что я встану на ноги. За то, что я любил его и верил в него до последнего. За то, что он снова появился. За то, что продолжил рушить всё вокруг меня. И разрушил самое дорогое моему сердцу, — всхлипы парня Чона не радовали, но он попытался снова обнять Тэ.       Тэхён не отстранился. Он обещал быть рядом, следовательно, он не посмеет отстраниться. Хотя так хотелось, блять. Снова молчание, настолько непривычное для парня. — Чонгук, я тебя не ненавижу, — медленно начал Тэ, проговаривая слова через силу. — Но какого хуя? — Так нужно было. Я иначе не мог, — Гук только пожал плечами. — Но все остались живы. К сожалению, — последнее парень проговорил чуть ли не одними губами. — Отдохни, Тэ… Я, пожалуй, пойду. Теперь ты, в общем-то, знаешь почти всё. Выбор только за тобой. Я люблю тебя. И здесь я благодаря тебе, — последнее касание сухими губами к мокрой щеке блондина и Чон спешит пересесть обратно в коляску, чтобы дать Тэхёну время. В конце-концов, не каждому нужен такой долбоёб. — Нет, — Тэ не успевает додумать мысль, как оказывается на коленях парня, лбом упираясь в чужой лоб. — Чонгук, нет. Не уходи от меня. Не закрывайся. Не ставь меня перед выбором. Ведь я всегда выберу тебя.       Чон не ослышался? Тэ выберет… его? Покоя не даёт только то, что где-то рядом находится Чимин, который тоже дорог Тэхёну. Чимин, тот самый человек, жизнь которого оборвать не получилось. Пусть так. Сейчас Чонгуку хочется побыть с Тэ. С единственным, кто сейчас действительно хочет побыть с ним. — Как я могу, Тэ, — Чон прижал к себе блондина, а другой рукой за подбородок поднял заплаканное лицо. Захотелось поцеловать, но понимание того, что губы еще даже коркой не покрылись, останавливало. — Я люблю тебя, забыл сказать, — легко улыбнулся парень, аккуратно обнимая.       Но нет. Через несколько стенок, находясь в особом блоке, был ещё один человек, которому сейчас было остро необходимо увидеть Чон Чонгука. И только из-за этого ему хотелось жить. Только для того, чтобы Чон пришёл к нему.

***

      Белый потолок. Ожидаемо. Чимин чуть морщится, предпринимая попытки подняться. Тупая привычка копов. — Чёрт… — зрение подводит, но память уже начала собирать всё по кусочкам. Чонгук. — Как себя чувствуете? — знакомый голос звучит где-то рядом. — Не советую вам пока двигаться. У вас много травм. Плюс было внутреннее кровотечение. Вы перенесли непростую операцию.       Доктор Пак.       Чимин двигает рукой с катетером, продолжая морщиться. Слова врача не удивили. Давно пора было получить пизды за всё, что он сделал и сделает. — Чон Чонгук. Как он? — Вас волнует Чонгук? Вам бы о себе сейчас думать, — доктор смерил Пака удивлённым взглядом. — С ним всё хорошо. Правда, во избежание рецидива с фантомными болями, я запретил ему передвигаться, — почему-то доктор посчитал нужным рассказать о состоянии Чона. — Нам нужно сделать перевязку, — добавил врач, отбрасывая лёгкую простыню в сторону, тем самым обнажая Чимина.       Парень все это время не смотрел в сторону врача. «Фантомные боли»… звучит как приговор. «Нахуй очнулся», — запоздало пронеслось в голове. — О, а на вас всё заживает, как на собаке, — улыбнулся доктор Пак, дезинфицируя рану. Спустя несколько минут перевязка закончилась. Врач снова набросил простыню. — Вас снаружи ждёт Юнги. Он может войти? «Блять»       Чимин с опозданием кивнул врачу, который терпеливо ждал ответа. Не в его правилах спешить.       Доктор Пак скрылся за дверью, а спустя несколько минут (видимо, врач консультировал седую поганку о «можно» и «нельзя») появился Юнги. Парень выглядел хреново. Кажется, совсем не спал, но передвигался довольно уверено. Мин занял место рядом с больничной койкой. — Ты как? — почти не глядя в сторону Пака. — Почему ты здесь? — свободной рукой парень зачесал назад волосы. — Твоё гнездо на голове это не спасёт, — Юнги улыбнулся, перехватывая чужую ладонь своей. — Я не знаю, Чимин. — Плевать, — раздраженно бросил парень, стараясь избавиться от крепкой хватки. Вот и все их отношения: терпеть и держать, брыкаться и злиться. Юнги не ответил. Поведение парня задевало и резало по живому. «Неужели ты настолько мразь, Чимин?» — Юнги, тебе нужно отдохнуть, — сначала Мин подумал, что ему показалось или же Чим сделал ошибку в слове «сдохнуть». — Поспать и поесть.       Да ладно? Блондин впервые слышит что-то подобное из уст этого парня. Нет, сейчас ему нужно убедиться, что с Чимином всё хорошо. А не вот та вот вся хрень, которую брюнет перечислил. — Волнуешься? — тихий смешок и ладонь Чима заключается в замок с ладонью Юнги. Нет, он не отпустит. — Нет, — честно отвечает парень, рассматривая свою руку в чужих. — Не знаю. — Удивляешь, — Юнги засмеялся громче. — Как ты себя чувствуешь? — Хорошо, — упрямо отвечает Чимин, больше не вырывая руку. — Я не знаю, каким ты помнишь его, — неуверенно начал Мин, ещё не понимая даже зачем, — но он всё ещё ребёнок. Я не могу понять его поступок. Да и вряд ли смогу когда-нибудь, но… — Юнги тяжело вздохнул, не зная, что еще добавить. — Юнги, не лезь, — прервал его Чимин, устало прикрывая глаза. Сейчас он почувствовал себя вымотанным и выебанным. Никакими бинтами не починить то внутри, что грызет и ноет.       Как только Мин собирался что-то ответить, дверь открылась. — Да понял я, понял, блять! Доктор Пак, ну что вы как с ребёнком, ей-Богу! — прозвучало из коридора, а следом в дверях появился Чонгук на своих двоих. Брюнет застыл, увидев Юнги у постели, держащего Чимина за руку. — Простите, я, видимо, не вовремя. Зайду позже.       Чимин замолчал, напряженно сканируя взглядом Чона. Юнги же открыл и… закрыл рот. Не хватило только Тэ с его вечным «какого хуя».       Чонгук уже развернулся, чтобы покинуть палату. Чёрт, и зачем он вообще припёрся именно сейчас. Ведь мог бы и догадаться, что Мин сразу же пойдёт к Чиму, как только тот придёт в себя. «Блять», — на рипите в голове. — Чонгук… — осторожно начал Чимин, все же не выдержав. Юнги отпустил руку сам.       Гук застыл, не понимая, что делать дальше. Продолжить свой путь на выход? Или остаться? Сложно. — Я пойду, — Мин поднялся на ноги, в последний раз окинув взглядом Чимина. Да уж. Вот таким он его точно никогда не видел. Да и вряд ли видел кто-то другой. — Проходи, малыш. Думаю, он ждал тебя, — положив руку на плечо Гука, блондин пролез между ним и дверным косяком, покидая палату.       Но Чонгук шагу ступить не мог. Что-то пошло не так с самого начала.       Чимин опустил взгляд, сливаясь, кажется, с белой простыней. Внутри резко стало пусто. Зажмурившись, парень пожалел о количестве выписанного обезболивающего. — Прости.       Он слишком долго хотел это сказать.       Чонгук шумно выдыхает, отыскав в себе силы войти в палату и закрыть за собой дверь. Чимин, к счастью, выглядел не так уж и плохо. Но только никакой вины Чонгук не чувствовал. Пришёл, потому что обещал. Но это «прости»… Такое запоздалое. Такое уже ненужное… — Почему, Чим? Почему только сейчас? — Чон продолжает стоять у двери, но осмеливается силы посмотреть в глаза парню на больничной койке. — Я не знаю, — честно отвечает Чимин. Если бы время отмоталось, если бы ему дали шанс еще раз сделать выбор, он бы сделал все так же. — Чонгук, я не знаю. — Идиот, — спокойно констатирует факт Гук, с каждым шагом становясь всё ближе. Но если для него это не в новинку, то для Чима каждый его шаг — удар. — Не ты, Чимин. Я, — парень присаживается рядом на больничной койке.       Чимин сглатывает, продолжая рассматривать простынь. Поднять глаза слишком сложно. — Я ждал тебя, Мини. Ждал и думал, что ты всё же придёшь. А тебя не было, — тихий смешок. — А с другой стороны… Нужен ли был тебе безнадёжный инвалид? Но вот одного не пойму… Как так получилось, что я не смог тебя найти? — Чон переводит взгляд холодных серых глаз на Чимина. Парень выглядит… жалко?       Каждое слово било, оставляя после себя сразу шрам. — Я думал, ты умер, — отвечает на все вопросы Чимин, наконец решаясь поднять глаза.       Чонгук смеётся. Но увидев в глазах напротив океан боли, замолкает. — А я и умер, Чим, — тихо, почти шёпотом. Пальцы сжимают простынь у самой руки Чимина. — И я, — позволяет себе правду парень, отвечая настолько тихо, чтобы его не услышали. Как бы ни было больно, внутри сейчас горит. — Где ты был всё это время? Я приезжал к тебе, когда смог передвигаться без коляски. Тебя не было, — Гук не сводит глаз с парня, прослеживая каждое мимолётное движение. Он правда пытается понять, но не может. Ещё столько вопросов. К примеру, почему Чим его не искал? Почему не удосужился даже проверить больницы? Пока Гук ломал голову и мотался с костылями по всему Сеулу в поисках того, кому, как он думал, было всё равно. — Полиция не любит распространять информацию о своих сотрудниках, — надломано улыбнулся парень. — Я не искал, потому что боялся получить положительный ответ на мой вопрос. — Хах, логично. А когда я получил доступ, то уже сдался, — реакция парня на улыбку Чима удивила его самого. Ладонь сама потянулась к чужой щеке. — А если бы получил отрицательный… Что тогда? — Я не знаю, — снова честно. Парню самому хотелось верить, что все было бы иначе, но как он смел… как. — Хреново. Ты сейчас на все мои вопросы будешь так отвечать? — Чонгук уже собирался убрать ладонь с чужой щеки. — А ты хочешь задавать вопросы? — вышло хрипло. Какая глупость. Он завелся от одного касания. Ладонь на своей щеке он не позволил убрать. — Чим… Знаешь, в тот день, когда Найни догнал меня у магазина, я снова что-то к тебе почувствовал. И ты впервые не вёл себя со мной как конченый мудак, — тихо засмеялся Гук, большим пальцем погладив покрасневшую кожу. — Но это мне такой задницей вылезло. — Ты вырос слишком красивым, Чон Чонгук, — теперь он рассматривал его открыто, скользя тяжелым взглядом по каждому изгибу. Эти двое и правда как из школы моделей. — И ты это всё пропустил, представляешь? — Чон снова смеётся. Чёрт, как-то неестественно тепло. Будто и не было двух аварий и этих лет между ними. Сейчас Чимин такой, каким Гук его помнит. — Почему ты стал таким, Пак Чимин? — Потому что нам нужно было стать такими, — Чимин смотрит неотрывно, позволяя себе только глубоко дышать. — Тебе плохо? — Гук перекладывает ладонь на лоб Чима, немного наклоняясь вперёд. Ему не показалось: кожа парня горела огнём. — Я сейчас позову доктора Пака. — Я порядке. Твое влияние, — просто отвечает Чим. — Что? — уточняет Чон, механически возвращая ладонь обратно на чужую щеку. — Вероятно, ничего, — парень усмехается, поражаясь реакции Гука. Юнги был прав. Этот лоб все еще малыш. — Ну вот, опять начинается! — как в старые времена, возмутился Чон, ущипнув Пака за щеку. — Как всегда.       Чимин засмеялся, перехватывая чужие руки. — Да, я как всегда любуюсь тобой.       Чонгук замер. Он снова почувствовал себя шестнадцатилетним подростком, которого на балконе собственной квартиры самый крутой парень в школе учил курить, передавая дым губами. — Чимин, — серые глаза распахнулись шире, а дыхание немного сбилось, что не скрылось от внимательного старшего полицейского. — Да, Гуки? — парень откинул голову на подушку, не сводя глаз с человека, что сидел перед ним. — Чёрт, прекрати это, — Чонгук закусил губу, даже не пытаясь освободить руки из чужой хватки. В глазах напротив было что-то, что Чон никогда не мог прочесть. — Я ничего не делаю, — парень поднес к губам чужую руку, не сводя глаз с Чона. Что он творит? Плевать. Боль превратилась в одно сплошное желание, затмевающее разум.       Чонгук кончиками пальцев ощущал те самые губы, которые всегда сводили его с ума. Чимин явно играет не честно, зная слабости младшего. Гук сам проводит указательным пальцем по нежной коже губ, не сводя глаз с Пака.       «Нельзя так, Чон Чонгук. Нельзя», — кричал разум, когда парень надавил на нижнюю губу Чима, тем самым давая команду приоткрыть рот. Это случайность, конечно. Именно так он потом попытается оправдать свои действия.       Чимин отзывчивый до ласк. Чимин послушно приоткрывает рот, позволяя Гуку сходить с ума. Контраст холодных рук и горячего языка, что скользит по самому кончику. — Чим, нельзя… Мы не должны, — шепотом, но сам Гук уже наклоняется к парню, который притягивает одним только взглядом. Пошлым, как и всегда. Чон по инерции проталкивает указательный палец глубже, навстречу горячему языку.       Говорить Чиму не хочется, да он и не может. Единственное, что у него выходит — рваный стон, что рушит все барьеры Гука. Чон резко убирает руку, перемещая её на подушку у головы парня, а сам он оказывается лицом к лицу с Чимином, ощущая на своих губах рывками горячее дыхание. — Чёртов Пак Чимин, — каждое сказанное слово отпечатывается еле ощутимым прикосновением на чужих губах.       Чимин целует первым, притягивая к себе Гука настолько, насколько это было возможно. Сбитое дыхание на двоих, Чон вдавливает в матрас парня, что только может хвататься за край его футболки. Кончики пальцев покалывает от наплыва эмоций. Сейчас Чимин чувствует себя диким зверем, которого наконец отпустили на свободу. За мыслями парень пропускает тот момент, когда холодные руки касаются его оголенного торса. Откинув голову назад, Чим продолжает держать Гука, вспоминая все ночи проведенными с ним и на его члене.       Они оба дорвались. Они оба совершают непростительную ошибку, которая тонет в очередном стоне и требовательном поцелуе. Гук остаётся без футболки, тут же покрывая открытые участки кожи поцелуями-укусами, бережно обходя место повязки после операции. Ребра болят нещадно, но даже боль не оставит этих двоих. А больно им обоим. Невыносимо. — Люблю тебя, — выдыхает в самые губы Чимин, притягивая парня за новым поцелуем. И Чон целует, забывая обо всём. Чим благодарит хорошую дозу обезболивающего, что вкололи ему еще до того, как он очнулся.       Чимин, свободной от катетера рукой, тянется к ширинке Гука, пока тот разводит его собственные ноги, чтобы устроиться между ними поудобней и нависнуть над мечущимся по больничным простыням больным. Громкий звук расстегивающейся молнии, а сильные руки уже перехватывают чужие бедра, стараясь не налегать всем телом, понимая состояние Чимина. Приспущенные джинсы пополам с боксёрами и аккуратная ладошка уже накрывает стоящий колом член, выстанывая имя Чона в поцелуй. Громкий звук бьющегося стекла совсем рядом заставляет парней замереть. — Чёрт… Чимин, нельзя. Прости, я действительно люблю Тэхёна, — Чонгук отстраняется, взглянув напоследок на раскрасневшегося Чимина. — А у тебя есть Юнги. И ты соврёшь, если скажешь, что он для тебя ничего не значит, — брюнет возвращается на сидячее место рядом, прикрывая обнаженного парня простыней.       Чимин только прикрывает глаза и слабо кивает. У Чонгука есть Тэхён — это единственное, что останавливает. — Забыли. — Прости, — ладонь Гука накрывает чужую, немного сжав. — Смешно, но, кажется, ты тоже всё ещё что-то для меня значишь. — От прошлого никуда не деться, — пожимает плечами Чим, чувствуя внутри какую-то легкость. Будто бы им сейчас и правда по шестнадцать. — Прекрати игнорировать старую плесень. Тебя же тянет к нему, — Чон снова берет Чимина пальцами за подбородок, заставляя на себя взглянуть. — Дай ему шанс, а иначе — всё зря. Уезжай с ним. Придумай что-то для Тэ и уезжайте, — «иначе мы совершим эту ошибку когда-нибудь до конца». «Только бы не переубивали друг друга», — со звенящей мыслью в голове в палату заходит Мин. Он слишком боялся и слишком устал ждать. — Юнги, ты все вещи собрал? — обратился Чимин к стоящему в дверях парню, который от увиденного побледнел. — Какие ещё вещи? — у Мина, кажется, заплетается язык. Такого он точно не ожидал.       Чонгук усмехается, понимая ситуацию. Брюнет наклоняется за своей футболкой, натягивая её на себя уже хоть как-то, а затем и застёгивает джинсы. Кивнув на прощание Чимину, Гук добавляет ещё кое-что: — Я ничего не рассказал Тэхёну. Надеюсь, ты понимаешь. Эй, старая плесень! С меня — работа, с тебя — быть хорошим мужем этому парню, — теперь уже Чон кладёт свою ладонь на плечо Мина. — Увези его, Юнги. Не важно куда, но увези, — уже шёпотом, незримо для Чимина.       Парень на постели невозмутимо вытаскивает иглу и следом катетер. — Я хочу куда-то в теплое место, а ты?

***

      У маленького домика на отшибе ещё никогда не собиралось так много людей. Красный Аутлендер под завязку забит вещами, поскольку для кофемашинки было отдельно отведенное место — заднее сиденье.       Тэхён удерживал на поводке Найни, оставаясь в объятиях Чонгука, пока Юнги заталкивал в багажник очередную сумку с вещами. Чимин не сводил взгляд тёмных глаз с Чона, стараясь смотреть максимально незаметно. Это их прощание. Самое настоящее.       Тэ уверили в том, что Чима ранили на задании, а Мин притащил его в клинику лучшего врача. И, конечно же, рассказали сказку о большой любви и внезапно появившейся работе в Пусане для Юнги. Поэтому влюблённые голубки вынуждены уехать. — Я буду скучать, — говорит Тэхён сразу двоим.       Чимин обнимает Тэ, на ухо наговаривая самые нежные слова, на которые был способен. Они слышат только друг друга, поэтому Чим позволяет себе говорить правду. — Береги себя, — доносится до слуха остальных. — И ты, — отвечает Тэ, прижимаясь обратно к своему парню. — Не забывай звонить. — И береги старую плесень. Если что — убью, — Чон протягивает Чимину руку, впервые за этот день устремив взгляд серых глаз чуть ли не в самую душу. На самом деле, ему хотелось обнять парня. — Взаимно, — кивая в сторону Тэхёна, Чимин пожимает протянутую руку. Легче не стало, но так надо. — Ну всё. Можем ехать, — за спиной Чимина возникает порядочно уставший от упаковки вещей Мин.       Чонгук подходит к Юнги, заключая парня в объятиях. — Прости, старая плесень. Это всё, что я могу. Но я люблю тебя, — шёпотом и лёгкий поцелуй в висок. — Если ты не отпишешься мне по приезду, то я приеду сам и спущу с тебя твою пыльную шкуру, понял? А если не будешь звонить — прокляну вообще нахрен! — Ага, буду принципиально звонить Тэ и передавать через него послания тебе. Оба будете беситься, но помнить обо мне, — улыбнулся парень, заключая в объятия Чимина, в голове которого всё отчётливее назревала мысль, что всё происходящее - неправильно. Так не должно быть. Юнги, к сожалению, не покидали такие же ощущения. — Муженек, первым поведешь ты. Я уже одной ногой в могиле от твоих вещей.       Красный Аутлендер становился всё меньше и меньше, а Чонгук прижимал к себе Тэхёна всё крепче и крепче. — Спасибо, что ты есть, — и Гук переплетает их пальцы, а счастливый пёс кружит возле своих хозяев.