Подожди меня

      Открыв глаза я обнаружила что капельница всё ещё на месте. Там, где торчит игла, кожа покраснела. Это не хорошо. Вскоре в мою палату зашли врачи. Мы поприветствовали друг друга и один из них начал меня осматривать. На самом деле, я в этой больнице уже четыре дня, и с капельницей не расстаюсь. Пройдя обследование я узнала что у меня ужасно маленькая масса тела, психические отклонения и это неполный перечень. Время здесь я провожу в основном в библиотеке. Нашла я её на удивление быстро, словно заранее знала где она находится. Книг в ней не так много, и в основном они на корейском, но я смогла найти несколько, заинтересовавших меня. Из увлечений, от которых я отказалась после того как получила положительный результат анализа расположенности к раку, чтение книг было моим самым любимым. Как и прослушивание музыки. И рисование. Я с детства играла на пианино, а став старше научилась играть на гитаре. Это было отдушиной для меня, и, когда у меня были особо плохие дни, я садилась за пианино и отдавала себя игре, без остатка. На втором этаже больницы, в огромном холле, стоит рояль. Правда, расстроенный. Несколько раз я порывалась сесть за него, но останавливалась, напоминая себе что не играла слишком давно. И вот, сегодня утром мне сообщили неутешительную новость. Опухоль начала распространяется на второе лёгкое. Я шокировано слушала врачей, не в силах сказать ни слова. Я только приехала сюда, а мне уже говорят что мои шансы на жизнь в несколько раз сократились. Что у меня осталось два года от силы. И что мне срочно нужно делать операцию, чтобы сохранить хотя бы одно лёгкое. — Как только вы восстановитесь и мы определим что вы готовы, операция будет проведена. — Мои родители. Вы уже сообщили им? — Я крепко схватила край одеяла, чтобы унять дрожь в руках. — Да. В глазах потемнело. Эта операция настолько дорогая, что я и представить себе не могла что такие цифры могут быть в одном месте. Да ещё и шансов на то, что она поможет, почти нет. Расстроенная, я вышла из палаты и, не видя дороги, пошла куда-то, оказавшись в холле второго этажа. В чувства меня привела музыка, играющая здесь. Я села на диван, повёрнутый к окну, и закрыла глаза. Я потеряла смысл в этой жизни, и не хочу бороться за неё. Но, думая о родных, я понимаю что два года — слишком мало. Этого так мало. Слёзы начинают стекать по лицу, капая на помятую футболку. Как же быть? — Стэф! — Я открываю глаза и поворачиваю голову, наблюдая как медсестра быстрым шагом приближается ко мне. — Я слышала новости… — Она садится на диван, прислонённый к тому, на котором сижу я, и протягивает мне йогурт. — Мне так жаль. Но! — Она сжимает ладони в кулаки и трясёт ими, — не сдавайся! Всё будет хорошо! Заводить здесь друзей не входило в мои планы. Но, эту девушку, Элли, очевидно, не интересовало моё мнение на этот счёт. Она приходит каждый день, приносит йогурт и разговаривает со мной. Музыка стихла и я обернулась, заметив лишь как какой-то парень, стоящий спиной ко мне, убирает гитару в футляр. Мне понравился стиль его игры. Да и голос неплох. Немного замявшись я всё же встала и подошла к роялю. Подняв крышку, провела пальцами по клавишам и глубоко вдохнула, сев на стульчик. Играть, спустя долгое время, было так приятно, я погрузилась в это с головой, прямо как раньше. Я хотела бы вновь почувствовать те же эмоции, даже выбрала любимые композиции, из репертуара Рахманинова, но эмоции быстро стихли. Всё, что я смогла получить, еле ощутимое спокойствие. Закончив, я встала. Аплодисменты удивили меня, ведь я их не заслужила. Неловко улыбаясь я подошла к Элли. Она одобрительно кивнула и взяла меня за руку. — Пора принимать лекарства. Идём. Ноги немного дрожали от напряжения, так что я еле ковыляла за ней. Возле лифта собралось много народа, и мы встали чуть в стороне, чтобы не подвергать меня лишней опасности. Смотря как лифт забивается под завязку, я скривилась и прижала голову к плечам. Мясорубка, в буквальном смысле этого слова. — Ужасающее зрелище… — Да уж, — произнося эти слова, как по инерции, я развернулась, дабы узреть того, кто рискнул заговорить со мной. — Давно не виделись. — Ослепительная улыбка, отросшие волосы (в этот раз они немного завиваются, и так и норовят попасть в глаз). Какого чёрта ему здесь надо? — Вы знакомы? — Элли улыбается и кивает парню. — Что? Нет. — С широко открытыми глазами и ртом, я пялюсь на него. — Немного. — В один голос со мной отвечает парень, улыбаясь всё шире. Лифт открывает двери и я залетаю внутрь, бросив Элли и парня одних. Что сейчас важнее, так это, кто он такой? Что он здесь делает и почему Элли так дружелюбна с ним? Будет подозрительно, если я спрошу у неё про него, ведь так? Но мне так интересно… В палате уже ждут склянки с лекарствами. Запихнув всё в себя, я состроила гримасу и поёжилась. — Отвратительное пойло. — Очень смешно, — еле сдерживая смех, Элли помогает мне переодеться и укладывает в пастель. — Завтра будет лучше. — Шепчет мне она и выходит. — Не будет.