Надломленные

      Хюррем с неприкрытым гневом посмотрела на Рустема. Нахал! Да как он смеет просить о таком? Чтобы госпожа, единственная дочь повелителя, его жемчужина Михримах стала женой бывшего конюха? Где видано такое? Этот человек хоть и полон отваги, но лишь глупость могла ему диктовать подобное.       — Михримах — любимая дочь падишаха, он не отдаст её первому попавшемуся встречному. Это даже не моя прихоть, а закон и традиции, — оправдание выглядело жалко, но другого выхода не было. Всё же, отказать напрямую Хюррем пока не могла, ведь, если Рустем не врёт, то у него действительно есть хороший план по избавлению от Фирузе. Осталось только выведать его. — Да и ты женатый человек, Рустем. Как себе представляешь то, что попросил?       — Если вы дадите согласие на брак, то я немедленно разведусь с Нигяр. Поверьте, повелитель скоро окажет мне честь, и я войду в Совет Дивана, стану пашой, а не просто… — Мужчина на секунду замолчал. — Бейлербеем.       «А не просто конюхом», — подумала Хюррем. Каким это образом Рустем надеется войти в Совет Дивана? Хотя, учитывая его проворную природу и умение оказаться в нужное время в нужном месте, такое представлялось весьма возможным.       — Мне нужны гарантии того, что информация действительно окажется ценной, и что ты не водишь меня за нос, пытаясь устроиться за счёт моей дочери.       — Я разве вас когда-либо подводил, госпожа?       Вопрос остался без ответа. Хюррем хитра, но Рустем выиграл раунд этой игры, оказавшись хитрее.       — Проси что-то другое. На этом наше взаимодействие не закончится, и обязательно придёт то время, когда я, видя полную твою преданность, буду более благосклонна к твоему желанию. А пока не вижу смысла таить правду. Я сомневаюсь в том, что ты сможешь устранить Фирузе. — И, немного подумав, добавила последнюю, решающую причину отказа: — Михримах ещё юна для брака, ей нужно повзрослеть.       — Она достигла брачного возраста…       — Она, как ты выразился, госпожа и моя любимая дочь. Прояви уважение! Я сама знаю, что лучше для неё. Закончим это, — не дав Рустему расплыться в извинениях, строго сказала Хюррем. — Я думаю, что разговор будет продолжен лишь тогда, когда он станет более разумным и эффективным. А пока не вижу смысла.       В очередной раз поправив накидку, девушка приподняла платье, чтобы не зацепиться тканью о выступающую корягу и оставила Рустема одного. Хорошее настроение имело свойство исчезать бесследно.       — Госпожа, на вас лица нет. Этот шайтан причинил вам вред? Видит Аллах, ему несдобровать! — Захлопотал Сюмбюль по возвращении Хюррем в свои покои.       — Он выведал важную информацию, с помощью которой можно избавиться от Фирузе. Однако цена за неё слишком высокая. Я бы даже сказала — неподъемная.       — Неужели этот бес хочет стать Великим визирем?       — Если бы. Тогда была бы даже рада посодействовать. Он хочет жениться на Михримах.       Сюмбюль ужаснулся, прикрыв рот рукой. Хюррем молча кивала, подтверждая каждое слово.       — Не зря я не доверял этому Рустему! Шайтан его раздери! Ишь, что удумал, на представительнице Османской династии, единственной дочери повелителя… И кто? Бывший конюх? Как он вообще набрался смелости даже вслух произносить такое?! Вы же не пойдете на это, госпожа?       — Конечно, нет, — не задумываясь, ответила Хюррем. — Моя дочь должна быть счастливой и выбрать себе в мужья того, кого захочет.       — Что вы ответите Рустему? Откажите ему просто?       — Не совсем. Я получу то, что хочу, поэтому мне нужно продумать план, чтобы заставить Рустема поверить и не вызвать подозрений. В конце концов, пусть помнит, что власть, которой он сейчас обладает, дала ему я. Он должен быть благодарным. Где сейчас Мехмет, Сюмбюль?       — В своих покоях, — ответил евнух и осторожно добавил: — С фавориткой. Она ещё с вечера…       — Что?! Я же сказала, чтобы ещё утром он пришёл ко мне!       — Госпожа…       — Шехзаде пренебрегает просьбами матери в пользу наложницы! Я сейчас же иду к нему.       Хюррем резко распахнула дверь, вышла и направилась к сыну. Сюмбюль еле поспевал за ней и умолял успокоиться. Султанша без стука ворвалась в покои Мехмета. В это время Шехзаде, который спокойно обедал, подвелся на ноги, смотря на смену эмоций на лице матери.       — Валиде…       — Как ты посмел ослушаться моего приказа, Мехмет? Разве я не велела явиться ко мне этим утром?       — После трапезы я намеревался зайти к вам.       Хюррем глянула на наложницу, которая поклонилась и сделала вид, что её нет, чтобы не нарваться на гнев.       — Немедленно оставь меня с сыном наедине. Вон отсюда! — громкий крик испугал девушку, и она прошмыгнула в открытый дверной проем. Мехмет нахмурился.       — Матушка, что вы себе позволяете? Нурбахар — моя фаворитка, она ничем не провинила перед вами, зачем вы так с ней?       — Мехмет, на улице стоит полдень, а ты до сих пор даже не выходил из своих покоев. Мустафа наслаждается своим положением, а мой сын развлекается до обеда с гаремом!       — Что я по-вашему должен делать? — Вспылил парень, не понимая, что хочет сказать его Валиде подобными намёками.       — Не по-моему, Мехмет. Пора научиться жить своим умом. Пока, как я вижу, ты ещё не способен на это.       Шехзаде больно задели слова матери. Она постоянно говорит об опасности и что нужно быть готовым ко всему, но что на самом деле имеется ввиду?       — Я устал от ваших постоянных намеков, Валиде. У вас слишком навязчивые идеи. Возможно, стоит остановиться?       Хюррем расстроенно посмотрела на сына. Конечно, ему не понять её мотивов, но разве можно просто махнуть рукой на сложившуюся ситуацию? Мехмет должен отправиться в Манису вместо Мустафы, доказать отцу, что более достоин этого. Она неоднократно говорила, предупреждала и наставляла, однако всё проходит мимо.       — Поступай так, как знаешь. Если ты сам не хочешь, все мои усилия бессильны.       Мехмет хотел остановить Валиде, которая уже развернулась и направилась к выходу, слегка ссутулившись, но передумал. Он изо всех сил старается оправдать надежды повелителя, но искренне недоумевал, каким именно образом превзойти старшего брата. Вражда с близкими — последнее, что ему хотелось в этой жизни, даже несмотря на то, что матушка всегда говорит, что Мустафа жалеть братьев не станет в случае чего. Мехмет решил поговорить о Валиде с Михримах, возможно, сестра также заметила её странное поведение.       Хюррем не обратила внимание на Сюмбюля, который всё это время стоял под дверью в ожидании султанши. Она сжала руки в кулаки от бессилия и шла быстрым шагом к себе в покои. На её пути, прямо посреди коридора стояли Фирузе и Афифе-хатун, перешептываясь о чем-то. Увидев госпожу, они поклонились, но Хюррем резко закричала, чуть не испепелив взглядом испуганную неожиданностью наложницу:       — Прочь с дороги! Афифе-хатун, пройди за мной.       Женщина вопросительно посмотрела на подоспевшего евнуха, но тот только сделал жест, означающий, что госпожу лучше не злить и не спрашивать лишнего.       Хюррем влетела в свои покои и пару раз глубоко вздохнула, пытаясь взять контроль над собой. Сюмбюль и Афифе-хатун почти сразу зашли в комнаты следом.       — Госпожа, вы хотели видеть меня?       — Афифе-хатун, сегодня вечером для Шехзаде Мустафы нужно устроить праздник. Ты, — усмехнулась презрительно Хюррем. — Прекрасно справишься с этим.       — Но… — Хазнедар удивилась.       — Это приказ, и обсуждению он не подлежит. Выберешь самых красивых девушек и приведешь их ко мне. — Госпожа, ведь гарем повелителя запрещено…       — Шехзаде не позаботился об этом и не привез в столицу наложниц, поэтому всё сделаем мы. Рабыня затем отправится в Манису или станет прислугой. Сюмбюль-ага, — Хюррем обратилась к евнуху. — Ты тоже знаешь, что делать.       — Конечно, госпожа. — Сладко пропел Сюмбюль.       Афифе-хатун была недовольна таким приказом, но ослушаться не могла.       — Всё будет исполнено, султанша.       — Хорошо, теперь можешь идти и присматривать девушек.       Женщина поклонилась и вышла, оставив евнуха и Хюррем вдвоём.       — Госпожа, вы что-то задумали? Вряд ли Шехзаде будет доволен тем, что вы сами принимаете подобные решения.       — Обязательно всё узнаешь, Сюмбюль. Твоё задание — привести наложниц ко мне, но так, чтобы без Афифе-хатун. Я рассчитываю на тебя и надеюсь, что справишься.       — Постараюсь, госпожа, но видит Аллах, как же непросто это будет сделать! Ведь женщина чрезмерно подозрительна.       — Это и сыграет нам на руку. — Хюррем усмехнулась и отправила евнуха следить за каждым действием хазнедар.       День тянулся медленно. Дела гарема, подбор новых тканей для пошива платьев и общение с Джихангиром помогли отвлечься. Ожидание не только изводило, а и заставляло продумать план до малейших деталей. До каждой радостной эмоции в скором будущем, когда она узнает, что Мустафа не будет путаться у неё под ногами, и что одной, но главной проблемой станет меньше. Хюррем, как никогда, намерена довести дело до конца. Никто не посмеет шантажировать её гнусностями, вроде рассказа повелителю об измене. Нет, это не просто угрозы, она чувствовала. Всё зашло слишком далеко. Если сейчас враг ничем не выдаёт себя, то лишь для того, чтобы усыпить бдительность. Однако, если Мустафа расскажет, то Хюррем ждёт казнь, а детей… В лучшем случае, их лишат право престолонаследия, а в худшем… Нет, она даже думать не может о подобном.       Более того, постоянно жить в страхе — самое худшее из возможного. Нужно учесть, что Ибрагим ещё пребывает в Тебризе, но вскоре и он вернётся в столицу, а избавиться от своего злейшего врага — его давняя мечта.       Хюррем не заметила, как задремала, прямо сидя на софе. Ей снился сон, в котором Мустафа шептал что-то на ухо хохочущей Хатидже, а рядом стоял Ибрагим и с ухмылкой, полной злорадства, наблюдал за тем, как кричит Хюррем, пока повелитель одевал её кольцо с изумрудом на палец светящейся от счастья Фирузе.       — Нет! — Собственный крик и стук в дверь заставил проснуться девушку. — Войдите!       В покои вошёл Сюмбюль с тремя девушками. Они стали в ряд и одновременно склонили головы.       — Госпожа, я привел наложниц. Всё, как вы и просили. Одна из них уже успела побывать в покоях Шехзаде, правда, неудачно. Теперь попросила дать ей ещё один шанс.       Хюррем поднялась и с интересом взглянула на рабынь. Да, все они были красивы, как она и приказала.       — Кто же это?       — Я, султанша. — Ответила наложница с глубокими карими глазами, длинными черными волосами и тонкой фигурой с пышной грудью.       — Назови госпоже своё имя! — Сюмбюль с раздражением сипнул за рабыню руку.       — Айше.       — И как же ты попала в покои Шехзаде, Айше?       — Я уже давно мечтала стать наложницей Шехзаде, но Махидевран Султан меня так и не выбрала. Узнав, что Шехзаде Мустафа приехал в Топкапы, чтобы заменять повелителя во время его похода, я подкупила одну калфу, чтобы она разрешила мне навести порядок в покоях Шехзаде. Я пыталась ему понравиться, но он прогнал меня прочь.       — Даже так, — хмыкнула Хюррем. — Если ты не понравилась Шехзаде, то с чего решила, что сейчас он обратит на тебя внимание? Не стоит переоценивать свои силы.       Щеки Айше вспыхнули густым пунцовым цветом.       — Я приложу все свои усилия, госпожа, чтобы заставить забыть Шехзаде обо всем на свете.       Сюмбюль подошёл к Хюррем и с её позволения взял султаншу за локоть, немного отводя в сторону.       — Госпожа, если вы намерены одной из девушек отдать приказ, то Айше-хатун — лучший вариант. Её младшая сестра стала прачкой, ещё слишком юна, чтобы быть в гареме, да и красотой не вышла. — Прошептал еле слышно евнух.       Хюррем кивнула и обратилась к наложницам:       — Сегодня вы предстанете перед Шехзаде. Будете танцевать и изо всех сил стараться понравиться, чтобы остаться на хальвет, что в ваших же интересах. Идите готовьтесь, а ты, Айше, задержись.       Девушки поклонились и вышли из покоев.       — Ты будешь стараться больше остальных, чтобы оправдать моё доверие. Если эту ночь тебе не удастся провести с Шехзаде и понравиться ему, то уже завтра твоя сестра отправится прямиком на рынок рабов.       Айше задрожала и кинулась в ноги Хюррем.       — Госпожа, помилуйте. Я сделаю всё, что вы скажете.       — Ты услышала распоряжение, теперь иди и настраивай себя на хальвет.       После ухода наложницы, Хюррем обратилась к Сюмбюлю:       — Позаботься, чтобы наряд на ней был как можно более откровенен, никаких тяжёлых платьев. И пусть прикроет лицо вуалью.       — Всё будет исполнено в лучшем виде, госпожа. Шехзаде не сможет устоять перед хатун, вот увидите.       Уже вечером девушка ждала новостей от евнуха, который всё не приходил. Хюррем готовилась ко сну, когда пришла Афифе-хатун.       — Султанша, вас зовёт к себе Шехзаде Мустафа. Он приказал, чтобы вы немедленно отправились к нему.       — Передай, что я приду завтра. Сегодня уже поздно. — Сказала девушка, но решила остаться в платье на всякий случай, отложив в сторону халат.       — Я понимаю, госпожа, но Шехзаде настоял, чтобы вы выполнили его распоряжение, иначе он сам придёт к вам.       Хюррем разозлилась. Да что он себе позволяет? Что значит «отправилась к нему»? Она что, служанка, чтобы по первому зову бежать к Мустафе? Неужели Айше подвела? Тогда ей точно не будет пощады!       — Хорошо, Афифе-хатун. Я сейчас же пойду к нему, — девушка провела гребнем несколько раз по волосам и отправилась к Мустафе. Сюмбюль нигде не наблюдался. Куда же он запропастился? Особенно тогда, когда так нужен с хорошими новостями.       Хюррем резко отворила дверь, стражников возле которой не наблюдалось. Её гневный взгляд смерил Шехзаде, спокойно восседающего в кресле. На ковре валялись шифоновые шали, оставшиеся после недавнего «праздника». Покои освещались лишь несколькими горящими свечами, от которых лился мягкий свет. В небольших жаровнях раскуривались ароматные благовония. Обстановка располагала к полному расслаблению и наслаждению.       — Ты, верно, с кем-то перепутал меня, Мустафа. Я не рабыня, готовая прибежать по первому твоему зову.       — Но, тем не менее, ты здесь. Стоишь и передо мной и смеешь нагло смотреть мне в глаза. Так бесстыже, как только умеешь ты одна.       — Говори немедленно, зачем звал меня, — спросила Хюррем раздражённо. — Если просто захотелось поговорить этим одиноким вечером, то уволь уж, мне некогда.       — Скажи, ты, вправду, не понимаешь, зачем я тебе приказал прийти. Стыд до сих пор не взыграл?       Мустафа намеренно выделил слово «приказал», что ещё больше задело девушку.       — О чём это ты? — Спокойным голосом спросила Хюррем, моментально сменив злое выражение лица на улыбку.       — Зачем ты прислала наложниц? — Мустафа встал с кресла и медленно направился к девушке. — Никак не оставишь идею убить меня? Я раз и навсегда избавлю тебя от сомнений, сказав, что ничего не получится?       — У тебя навязчивые мысли, Мустафа. Не всё крутится вокруг твоей величественной персоны. — Хюррем с удовольствием наблюдала за вспышкой ярости у мужчины. — Наложницы просто были для праздника, только и всего.       — Праздника? Хорошо, раз мои навязчивые мысли так помешали, то ты сейчас устроишь мне его.       У девушки спала улыбка с лица. Веселье оставило её.       — Шутка не удалась. Доброй ночи. — Хюррем развернулась, чтобы уйти, но Мустафа успел преградить ей путь.       — Я не отпущу тебя просто так, — прошептал мужчина. — Не в этот раз. Тем более, разве можно отказаться от такого подарка судьбы, особенно, когда жертва сама пришла к тебе в руки?       Девушка нервно сглотнула. Теперь они поменялись местами — Шехзаде растянул губы в ухмылке.       — Ты специально позвал меня к себе, ведь так?       — Вы очень догадливы, султанша. — Мустафа нежно заправил рыжий локон за маленькое ухо.       — Я буду кричать! — Нервно пискнула Хюррем, отшатнувшись.       — Только попробуй, и тогда все узнают, какой страшный секрет скрывает жена повелителя.       — Ты не посмеешь!       — Хочешь проверить? Я с большим удовольствием, — Мустафа схватил девушку за плечо. — Только вряд ли тебе понравится результат.       — Отпусти меня сейчас же.       Шехзаде покачал головой и провёл пальцем по щеке Хюррем, на что она с отвращением скривила губы. Мужчина с наигранным разочарованием вздохнул и переместил пальцы на ткань платья в вырезе декольте, ожидая дальнейшей реакции. Девушка грозно вскрикнула и кинулась к двери, но её снова опередили. Хюррем оттолкнули в сторону, а дверь заперли на замок, пресекая все пути к отступлению.       — Ты пожалеешь об этом, клянусь Аллахом.       — Как скажешь.       Девушка попятилась назад, увеличивая расстояние.       — Это всё, что ты можешь мне сказать? Подлый, трусливый…       Продолжить ей не дал Мустафа, который подошёл к Хюррем и схватил её, прижав к себе и закрыв рот рукой, негодующе при этом зашипев:       — Заткнись немедленно! Даже не смей так говорить после всех своих попыток убить меня. Это ли не настоящая подлость? Хотя в одном ты права — пора перестать растрачивать своё благородство на не пойми кого.       Шехзаде кинул девушку на кровать. Хюррем попыталась сразу же отползти, но стало лишь хуже — платье задралось неприлично высоко, оголив ноги. Поспешно поправляя ткань и со страхом глядя на Мустафу, она внезапно поняла, что хочет громко рыдать. Кричать невозможно, отбиваться ей не хватит сил. Её ждала никчёмная участь — быть изнасилованной своим врагом. Возможно, если не показывать никаких эмоций, от неё вскоре отстанут, но Хюррем не могла просто безучастно лежать, даже не попытавшись вырваться.       Девушка стремительно подскочила, чтобы спрыгнуть с кровати, но мужчина крепко схватил за лодыжку и вернул на прежнее место.       — Снимай с себя это нелепое зелёное платье, мне оно не нравится.       Хюррем застыла от ужаса. Возле кровати стоял Мустафа, спокойно сложив руки на груди. Он скинул халат, оставшись голым по пояс в одних лишь шёлковых штанах, которые открывали вид на скрытую тканью поросль волос.       Она впервые видела мужское тело, не считая повелителя. Стало нечем дышать. Этот похотливый взгляд и широкая ухмылка… Аллах, пусть лучше бы его лицо искривилось от злости!       — Время на раздумья исчерпано. Ты немедленно снимаешь платье или я разорву его прямо на тебе. Поверь, идти обнаженной в свои покои тебе не понравится.       — Мустафа, я прошу. Никто не узнает об этом недоразумении, если ты отпустишь меня сейчас. — Невнятное бормотание оказалось еле слышным, но мужчина наверняка понял, что именно просит Хюррем.       Мустафа нахмурился и окинул взглядом её с ног до головы.       — Нет. Этим вечером я намерен сполна получить желаемое.       Девушка задохнулась от холодного тона, в котором звенели ноты превосходства над ней. Шехзаде протянул руку и схватил за ткань, явно намереваясь покончить с платьем, но Хюррем закричала:       — Нет! Я сама!       Мустафа разжал пальцы и предоставил свободу действий. Девушка дрожащими руками стягивала с себя платье, покрываясь холодной испариной. Всё это время мужчина с удовольствием наблюдал за её унижениями. Откинув платье в сторону, она тут же перекинула волосы со спины на грудь и попыталась обмотаться простыней.       — Это тебе не понадобится, — Мустафа откинул простынь в сторону, заставив девушку замереть и сжаться всем телом.       Хюррем впала в полное оцепенение, до безумия боясь того, что должно произойти. От пережитого унижения и отвращения её тошнило. Мужчина взял девушку за подбородок, вынуждая посмотреть на него. Она отвела взгляд. Нет. Слишком стыдно и противно. Его рука легла на полную грудь, откинув мешающие волосы в сторону. Хюррем с ненавистью наконец посмотрела Мустафе прямо в глаза. Он не отреагировал, лишь сжал грудь в ладони, заставив почувствовать Хасеки всё то унижение, когда её продавали на невольничьем рынке.       — Я умоляю тебя. Стану перед тобой на колени, всё, что угодно, только не это.       Мужчина не обратил внимания на слова, а лишь скользнул горячей рукой по животу вниз, прямо к сведённым ногам.       — Лучше бы тебе их раздвинуть.       От отчаяния Хюррем заплакала. Проклятый шайтан! Что он делает? Мустафа силой заставил раздвинуть сжатые бёдра, положил ладонь прямо внизу и засунул свой палец в сухое лоно. Было омерзительно, больно и противно.       — Вот так, — голос был хриплым от нескрываемого возбуждения. — Что же вы, госпожа? Или вам не нравится подобное радушие?       — Да покарает тебя Аллах за твои мерзкие желания! — Хюррем прошипела и отвернулась не в силах больше смотреть на отвратительную похоть на лице врага. Ей хотелось громко кричать, биться в конвульсиях и истерике, ломать всё вокруг, но она не могла ничего сделать. Просто потому, что её ноги дрожали, голос сорвался, а в голова стала внезапно тяжёлой. Не увидев желаемой реакции, Мустафа вытащил палец, оставив после себя чувство жжения.       Она не смотрела, как он развязывает тесемки на штанах, заставляя их упасть на пол. Не смотрела на его гордо выступающее возбуждение, инстинктивно дернувшись назад в надежде освободиться. Мустафа обратно подтянул её к себе.       — Убей меня! Убей меня, шайтан! — Глотая слёзы, молила Хюррем.       — Ты сама это сделаешь. — Ответил мужчина, перечеркнув все мольбы своим грубым тоном.       Девушка замахнулась, чтобы дать ему пощечину, но он откинул её руку, развернул спиной к себе и, схватив за волосы, поставил силой на колени, заставляя принять унизительную позу.       — Нет! — Крикнула Хюррем, не скрывая отчаяние и ужас.       Мустафа схватил руками её талию, раздвинул ей шире ноги и резко вошёл.       Хасеки застонала от боли, обхватив зубами ладонь, чтобы не закричать. Он что-то рычал, медленно двигаясь в ней, сухой, словно пустыня. Больно и ужасно. Чувства накрыли Хюррем с головой, когда Мустафа впивался в её бёдра пальцами, оставляя следы, натягивал всё внутри до предела своими толчками, раскалённым металом проходясь по внутренностям. Он тянул её за волосы, опаляя горячим дыханием шею, шептал какую-то несуразицу и продолжал насиловать. Движения приносили муку, заставить себя расслабиться девушка не могла, рыдая не так от боли, как от жуткого стыда.       Она перестала думать обо всем. Её тело обмякло от накатившей слабости. Хюррем было всё равно. Рано или поздно он закончит. Ему надоест её безучастие. С ужасом девушка заметила зеркало, стоящее напротив, и отражающее грех, творившийся в этих покоях. Срамная поза, её потухший взгляд, опухшее от рыданий лицо и натянутые мужской рукой рыжие локоны, огонь которых, казалось, потух.       Совсем скоро она смоет с себя это мерзкое чувство. Будет тереть кожу до крови, чтобы избавиться от ощущения стыда. Мустафа задвигался резче, сильно врезаясь в измученное тело, на мгновение замер и вышел, а после она почувствовала влагу, размазанную у себя на спине. Он ещё какое-то время содрогался в конвульсиях, тяжело дыша. Хюррем, почувствовав, что его пальцы больше не сжимают её бёдра, потянулась за простыней и с отвращением вытерла спину. Избегая смотреть на врага, она молча натянула дрожащими руками платье, тщательно пряча заплаканное лицо за густым водопадом волос.       — Ты стоила всех моих ожиданий.       Хюррем громче зарыдала и бросилась к двери, отпирая замок. Благо, он быстро поддался и девушка выбежала из покоев, рукавами вытирая слёзы. Она бежала, даже не глядя себе под ноги, в хаммам, чтобы поскорее искупаться и избавиться от пережитого ужаса, молясь, чтобы не наткнуться на её слуг. Спускаясь по мраморным ступеням, Хюррем оступилась, запутавшись в подоле злополучного платья, и в следующий миг со страхом поняла, что летит вниз.