***
История магии всегда была скучным предметом. Монотонный голос профессора Бинса не позволял всерьёз воспринимать восстание гоблинов в 1830 году или охоту на ведьм, в которой пострадавшей стороной стоило считать маглов, а не волшебниц, весело «горящих» на кострах. Тем не менее, вот уже целый час, Тео конспектировал факты, связанные с первыми мирными переговорами людей и русалок, состоявшимися аж в 1927 году. Поставив очередную точку после пункта №29, он решил, что с него хватит и, отложив перо, устало откинул голову назад. Блейз, сидящий с ним за одной партой, не ценил стараний профессора Бинса, и поэтому продолжал возню в какой-то кипе пергаментов. Листы были полностью исписаны, и он, вчитываясь в каждую строку, разделял их на две стопки. Своими делами занимался и Драко, устроившийся за передней партой, разбавляя сухой конспект написанием очередного письма Нарциссе. Он отправлял матери длинные послания по два раза в неделю, излагая события дня: встал, почистил зубы, причесался, поговорил с Асторией… О его общении с Асторией мать просила докладывать еженедельно. По тому, как морщит свой лоб Драко и насколько сжимает перо, можно было сделать вывод, как сильно Нарцисса утруждает его описанием личной жизни. В соседнем ряду толпа гриффиндорцев во главе с Финниганом играла в какую-то странную игру. Ребята выводили квадраты на листке пергамента и черкали символы по горизонтали и вертикали. Их каракули было невозможно различить. Судя по периодическим охам разочарования остальных гриффиндорцев, Финниган явно побеждал. Тео не мог не признать их таланта проворачивать подобные игры прямо под носом профессора. Но не все красно-золотые наплевательски относились к истории русалок и людей. На первой парте, поближе к профессору, сидела Грейнджер и старательно конспектировала каждое слово Бинса. Об этой девчонке Тео часто думал в последние несколько дней и далеко не в романтическом ключе, который временно отодвинул на второй план. Ему были нужны мозги Грейнджер. На следующее же утро после разговора Панси и Дафны Тео решил подождать её и спросить о шифрах, разбавив свой вопрос невинным предлогом: мол, попалась мне тут одна задачка. Он нашёл самый простой повод и собирался получить ответ наверняка, отчего не стал пренебрегать откровенной ложью. Подождав её в тот день в общей гостиной, по пути на завтрак он завёл непринуждённую беседу, шагая рядом и пытаясь перейти к основной теме, но им, так некстати, встретилась девчонка Уизли и стала весело щебетать с Грейнджер о каких-то посиделках, помешав представлению Тео. А ведь он готовился. Очень. Продумывал разговор до мелочей, вспоминая её слабые стороны, и даже завёл себе вымышленного друга, который должен был вызвать жалость. Вот только представление откладывалось. Вечер вторника Грейнджер провела в компании других гриффиндорцев, о чём и говорила с Уизли. А вот в среду случилось нечто и вовсе странное — Тео проспал. Чего не делал довольно-таки давно. Не разочаровавшись и холя уверенность в успехе вечернего разговора, он отправился на уроки, а чуть позже стал поджидать Грейнджер в гостиной, выбрав для этого небрежную, как ему казалось, позу. Тео снизошёл даже до подготовки: занял место с края дивана, разложил всё необходимое, про себя прозвав учебники и перья, разбросанные вокруг, примитивным «реквизитом». Правда, так он и просидел, поскольку Грейнджер вновь не пришла до полуночи, после наступления которой его сморил сон. На третье утро Тео уже был порядком взбешён. Подождав девчонку к завтраку в течение двадцати минут и успев вспомнить ругательства из арсенала Драко, он решил подняться к ней самостоятельно. Оказавшись на середине лестницы, Тео, занеся ногу для очередной ступени, неожиданно обнаружил её исчезновение. А затем произошло и его падение: обычная с виду лестница сложилась в идеальную плоскость под уклоном, из-за чего он прокатился по этой горке на пятой точке до самого подножия, и абсолютно ошарашенный врезался в спинку дивана. Через мгновение лестница обрела прежнюю форму, а вот Тео времени понадобилось куда больше, чтобы справиться с чувством унижения. Права была Макгонагалл, напевая о правилах, заставляющих мальчишек остерегаться девчачьих спален. Разочаровавшись окончательно, он схватил свои вещи и помчался на завтрак, где возле дверей Большого зала столкнулся с ней. Поприветствовав его, Грейнджер сообщила, что ушла очень рано — хотела посетить библиотеку. Мысленно руки Тео уже смыкались на тонкой шее этой ранней пташки и любительнице книг, перекрывая доступ к кислороду, пока он с сумасшедшим видом наслаждался раскрасневшимися щеками. Но всё это было в его фантазии, которая иногда выходила из-под контроля. Отложив эту картинку, он, пожелав ей хорошего дня, направился поедать омлет в компании Блейза, а спустя четверть часа уже стоял возле кабинета истории магии. Теперь же Тео буравил глазами её спину, дав себе обещание, что сегодня точно добьётся успеха. Вероятно, жажда мести отразилась на его лице, поскольку он ощутил резкий толчок: — Ты меня вообще слышишь? — яростно прошептал Блейз. — Как видишь. — Тео был не в духе. — Мне нужен пароль от вашей гостиной, — заявил Блейз, успевший разделаться с пергаментами — две небольшие стопки разместились у края стола. Одна из них уже представляла собой чистые листы, а вот вторую половину он сворачивал в трубочку. — Зачем тебе? — Хочу сделать сюрприз моей пташке. — Блейз хищно улыбнулся, но на лице Тео не возникло и толики понимания. — У неё скоро день рождения. — У кого? Тео без выражения смотрел куда-то вдаль, размышляя, куда сегодня может убежать Грейнджер. Надо бы расспросить об этом у Поттера. Да, он опустится и до этого! Сорвёт свой же план, предусматривающий лишь постепенное сближение с героями. Всё что угодно, только бы разузнать об этом чёртовом письме чуть больше! Вдруг кто-то резко развернул его — он оказался лицом к лицу с Блейзом. Тот начал хлестать его по щекам трубочкой, сделанной из второй стопки пергаментов. Ошалевший Тео быстро догадался, о ком, собственно, шла речь. — Угомонись! — Тео активно замахал руками. Подобные движения и яростные перешёптывания привлекли внимание большинства студентов. Но только не профессора. — Здесь, — Блейз махнул перед его лицом своим грозным оружием, — вся информация. У Грейнджер день рождения через неделю, и ты должен дать мне пароль от гостиной, иначе я не смогу удивить свою будущую жену! — прошипел он, как истинный представитель змеиного факультета. Обернувшийся на этот звук Драко красноречиво покрутил пальцем у виска, указав на обоих. Это действие не возымело никакого эффекта. Тео быстро начеркал на листке пергамента пароль, боясь снова отхватить от взбешённого Блейза, а сам задумался о подарке для Грейнджер. Желание получить разгадку письма могло оставить его далеко позади в гонке за её мозги. Тео чертыхнулся. «За сердце, конечно же, за сердце!», — пожурил он себя.***
Ещё во вторник к Тео и Блейзу, остававшимся на завтраке после ухода Драко, когда последний сочился довольством, подошёл профессор Слизнорт. Декан сообщил им, что теперь магловедение является обязательным предметом для всех. — И передайте информацию мистеру Малфою. — Гораций, уже уходя, вспомнил ещё об одном своём студенте. — Мистер Малфой и без того знает всё о маглах, — проворчал на это Блейз, переводя взгляд на гриффиндорский стол. Оставляя позади профессора Бинса, умудрявшегося меланхолично раздавать домашние задания задержавшимся в кабинете гриффиндорцам, Тео, направляясь на урок по магловедению, рассудил, что что-то в этой жизни остаётся неизменным. Будь то Финниган, не упускающий момента повеселиться, или решение Министерства магии, сделавшего магловедение обязательным предметом. Только в отличие от прошлого года, когда по рассказам Блейза их учили тому, что маглы ленивые, грязные, тупые животные, мечтающие о порабощении, теперь им предстояло узнать кое-что другое. Министерство было просто обязано как-то исправить осадок от прошлогодней ситуации, когда вся политическая система рухнула в одночасье, словно карточный домик, а власть захватили те, кого долгое время считали образцовыми гражданами. Вот тебе и новость: Пожиратели никуда не делись; всё это время они жили среди обычных волшебников, ожидая возвращения Тёмного Лорда. И что тут началось! Новая власть — новая жизнь! Правда, когда Поттер по воле стечения обстоятельств, а никак не своей магической силы, победил Тёмного Лорда, всё повторилось. Снова суды, показательность, новая политика. Хотя о том, кто хранил верность своему господину годами, а кто всего лишь пытался вернуть семье прежний лоск, примыкая к сильнейшим, никто уже не думал. Гораздо проще Министерству было смести всех под одну гребёнку, а затем дёргать за верёвочки, показывая всем и каждому: жизнь вернулась в прежнее русло, не стоит ни о чём волноваться. Поэтому, как думал Тео, и появился этот обязательный курс — чтобы в кои-то веки научить молодых волшебников тому, что и среди маглов встречаются истинные гении, герои и прочее с пометкой «лучшее»; вразумить студентов на одном занятии, наделив каждого всеобъемлющей любовью ко всему простому, понятному, но никак не грязному. Не будут же студенты кричать об обратном! А если и станут, то их быстро внесут в соответствующие списки, чтобы при появлении очередного тёмного волшебника, уточнить местонахождение и того, кто именно числится у них в друзьях. Тео видел себя там же, входящим в первую десятку самых «занятных» юных умов. Разве тот же Дамблдор, назначил бы на место Главного старосты сына Пожирателя смерти, чтобы каждый имел возможность понаблюдать за тем, как он добр и миролюбив? Не таков, каким его представляли сверстники, а вполне приличен, образцово-показателен и предельно вежлив с окружающими. Тео был у всех, как на ладони! И попробуй оступись, ведь твои ошибки прощены, дарована свобода — не назначение, а мечта! Нет, конечно, старик был ещё тем добряком, но в отличие от министерских чиновников никогда не пускал пыли в глаза, прикрывая непотребство обёрточной бумагой. После обеда весь седьмой курс выстроился перед дверью кабинета на шестом этаже в полном составе. Никаких исключений. Класс магловедения выглядел необыкновенно. Именно это слово Тео посчитал подходящим для обстановки — на стенах были развешаны странные, небольшие картинки, но люди в них не двигались. На их лицах застыли различные эмоции: смех у девочки в синем платье, гнев мужчины, сидящего напротив квадратного ящика и энергично машущего руками. Особое внимание Тео, как и других парней, привлекла картинка, расположенная поближе к учительскому столу. На ней была запечатлена девушка в облегающих чулках и бюстгальтере чёрного цвета. Только бельё было непривычным — плотная и непрозрачная ткань скрывала почти всё. Длинные чулки, как Тео прозвал их про себя, доходили девушке чуть ниже талии и оголяли живот. Несколько парней уже столпились возле картинки, увлечённо беседуя о странной одежде. Слизеринцы к разговору присоединяться не стали, но многозначительно хмыкнули, рассматривая девушку издалека. Картинки на стенах привлекали гораздо меньше внимания, чем образцы магловских аппаратов на первой парте. Машины были разного размера и формы, и Тео решил, что рассматриванием именно этих странностей они сегодня и займутся. Подходить к ним ближе он не стал — исходящие из дальнего аппарата булькающие звуки слышались уж крайне угрожающе. По периметру класса расположились ящики с небольшими учебниками, помещёнными в чехлы. Необыкновенное зрелище манило Тео. Ему нравились книги, а эти, к тому же, имели интересные обложки с множеством имён. Маглы, похоже, любили соавторство. Студенты медленно, с опаской, подходили то к ящикам, то к изображениям. Некоторые, особо смелые гриффиндорцы, приближались и к магловским машинам. — Добрый день, класс! — В Хогвартсе учителя обладали привычкой появляться из ниоткуда. Тео резко повернулся — рядом с первой партой стоял Розье. Профессор Розье обладал высоким ростом — Тео мог мысленно сопоставить его с Блейзом, — широкие плечи были скрыты под мантией бутылочного цвета, а чёрные волосы лежали беспорядком на голове. Его зелёные глаза обводили класс оценивающим взглядом. Дождавшись, пока все студенты займут места за партами, он продолжил: — Позвольте представиться — меня зовут Ноэль Розье, — профессор мягко улыбнулся, как будто собирался отчитать нашкодивших сорванцов. Тео, сидевший на передней парте, решил оглядеться. Никаких соответствующих эмоций на лицах других студентов он не увидел, разве что настороженность Поттера. Профессор явно вызывал у него какие-то подозрения. Поттер был в своём репертуаре. — Я думаю, что мне следует прояснить некоторые моменты ещё до начала нашего занятия. Вы можете обращаться ко мне мистер Розье или профессор Розье, — подметив кивком поднятые руки, профессор продолжил: — и да, Министерство Магии посчитало обязательным ваше обучение магловедению только по одной причине — войне. Наше Министерство считает, что неосведомлённость волшебников смогла вытеснить терпимость и разжечь пламя ненависти. Да, кажется, именно так и говорил министр. — Он задумчиво рассматривал картины на стене, пока несколько рук оставалось висеть в воздухе. — И да, я — Розье. Родственник тех самых Розье. И прошу впредь не сравнивать меня с дражайшими родственниками, ибо, как мы все помним, человека определяют его поступки, а никак не кровные узы. — Поднятых рук не осталось. Хлопнув в ладоши в знак окончания первых и волнующих студентов вопросов, профессор заговорил снова: — На моих занятиях вы получите общее представление о мире маглов. Я помогу вам понять простые вещи, вроде работы телевизоров или микроволновых печей. Вы сможете познакомиться с миром кино и фотографии. Я расскажу вам обо всём, что знаю сам. Но применить все эти знания вы должны будете самостоятельно, — профессор улыбнулся им какой-то детской, наивной улыбкой, продемонстрировав ямочки на щеках. Тео расслышал хихиканья девчонок. Чему именно радовался профессор Розье, он смог понять лишь к концу занятия, посвящённому знакомству с «эклектичеством», помогающим маглам получать огонь и заставляющим работать все эти машины. — Вашим первым заданием станет эссе. Работу будете выполнять индивидуально. Темы можете выбрать самостоятельно. Встав к учительскому столу и мимоходом бросив взгляд на картинку с девушкой в белье, Тео стал просматривать список тем. Ткнув пальцем наугад — всё равно ничего не понимал, — он записал задание и отправился в Башню старост. Зайдя в свою спальню, Тео быстро огляделся и, кинув сумку на кровать, снял мантию. Он любил форму, считая её одним из рубежей, сдерживающим подростковые гормоны, но свободно себя чувствовал, только оставаясь в классическом костюме. Подтянув узел на галстуке — Тео никак не мог пренебрежительно отнестись к этому предмету гардероба, — и, встав к комоду рядом с кроватью, он быстро достал из верхнего ящика листок пергамента и несколько книг. «Реквизит» ожидал своего часа, томясь в предвкушении. Спустившись в гостиную, Тео разложил книги на полу, раскрыл учебник по нумерологии и сел на диван с озадаченным видом, строя сосредоточенную мину на лице: он хмурился, супил брови, подбирая ту позу, которая может показаться девчонке совершенно естественной. Внутренний отсчёт заставил его занервничать ещё сильней: тридцать шесть, тридцать семь … Дверь под охраной гаргульи открылась, пропуская внутрь Грейнджер. Тео вскинул голову: — Грейнджер, — поприветствовал он её и вновь склонился над пергаментом. — Нотт. — Она прошла мимо, огибая диван. Вначале своего замысла он хотел привлечь внимание вздохом, но неугомонная театральная натура требовала большего: — Какого хрена! — прокричал Тео практически ей в ухо. Она подпрыгнула, остановилась и, обернувшись, посмотрела на него и раскиданные книги. «Этап 1 — привлечь внимание». — Что случилось? — Всё как обычно, Грейнджер. — То есть ты всегда такой эмоциональный, когда не можешь справиться с заданием по нумерологии? — Она насмешливо кивнула на книгу. — Это не касается занятий, Грейнджер. Понимаешь ли, существуют задачи, которые невозможно решить, только прочитав книгу. «Этап 2 — оскорбить, но не перейти границу дозволенного». — И о чём же речь? Грейнджер стала обходить диван, рассматривая поближе разложенные учебники. Она была одета в форменную юбку и блузку, а на её шее болтался расслабленный галстук в цветах Гриффиндора. Похоже, и ей не нравилась школьная мантия. Присев на диван, она подняла книгу и стала задумчиво рассматривать страницы. «Этап 3 — заинтересовать». — Мой приятель Итан решил, что очень умно перекидываться зашифрованными сообщениями. Только вот разгадку к коду не прислал. — Он из Хогвартса? — Если бы. — Тео показательно-устало потёр глаза. — Он учится в Америке. Отличник! — пренебрежительно бросил он, отмечая её реакцию: точно, хмурится. И кто посмел так свысока смотреть на успешного студента?! — По-твоему, это плохо? — спросила она, косясь на его значок. — А тебе случалось дружить с человеком, которого приходится вечно подбадривать, когда всё идёт не так радужно? — Тео горько усмехнулся, демонстрируя обречённость. Так Грейнджер предложит помощь куда быстрее. — Вот Итан именно такой — умный малый, которому требуется об этом частенько напоминать. Ему в голову пришла эта идея с шифром, и теперь он пытается меня обойти, чтобы доказать свою правоту, понимаешь? А я не могу отказаться, ведь тогда этот дурень опять сделает неправильные выводы, и мне придётся его утешать. — История Тео была шита белыми нитками. Такому мотиву он сам никогда бы не поверил, но ведь эта Грейнджер, а она вовсе не такая: — Вчера я получил письмо, а вот послезавтра нужно уже ответить. Но до разгадки мне далеко. Жаль, что сову придётся гонять с извинениями, — он решил «добить» её заботой о животных. Он делал ставку на её жалость. Грейнджер должно было стать жаль самого Тео и неизвестного, несуществующего Итана. Бедные мальчишки! Не могут и шагу ступить без подсказки. А появившаяся в истории птица, такая же туманная, как и Итан, и вовсе должна была ускорить принятие решения. Хотя куда больше жалости, он надеялся на тщеславие. То самое чувство, которое он видел в её облике на уроках, когда Грейнджер тянула руку и буквально подпрыгивала на заднице, а потом, разочарованная тем, что её не спросили, делала самую грустную мордашку, от которой Тео всегда хотелось рассмеяться. Наблюдением за ней он занялся на шестом курсе, когда начал улавливать эти обречённые на провал потуги привлечь внимание Уизли. — Дашь взглянуть? «Этап 4 — не пуститься в пляс от счастья». — Да, вот. Он протянул ей небольшой кусок пергамента, с переписанными цифрами из письма. И пока она разглядывала листок, Тео воспользовался близостью и стал беззастенчиво рассматривать её саму. У неё было красивое лицо: тонкие брови, изящный нос, светлые ресницы, создающие впечатление их отсутствия, и маленький рот. Она до боли в животе напомнила ему о чем-то знакомом, о чём-то значимом, но Тео никак не мог вспомнить, о чем именно. Грейнджер имела идеальное соотношение верхней и нижней губы. Отвлекаясь от лица, Тео перевёл взгляд на тело. Она заправила рубашку, расстёгнутую на несколько пуговиц в юбку, отчего он убедился в наличии талии и аккуратной груди. Салазар, благослови школьную форму! — Знаешь, это очень похоже на те шифры из папиной книги. — Тео запоминал каждое слово. — Судя по повторяющимся символам, это должны быть одинаковые буквы. Смотри, каждая буква — это двузначное число. — Она достала из сумки перо с чернильницей, и, обмакнув, начала проводить вертикальные линии, разделяя ряд цифр. — Вот, теперь видно, что буквы повторяются. Тео решил, что как только останется наедине с собой, обязательно хлопнет себя по лбу. Почему он не догадался просто посчитать все эти несчастные цифры? — А знаешь, ты ведь должен лучше меня разбираться в этом. — Она улыбнулась. — Я, конечно, силён в нумерологии, но … — Нет, дело в не этом, не в оценках. Я говорю о твоих предках. Сердце Тео запрыгало около горла, а разумная голова предложила откашляться и успокоить дыхание, чтобы не вызвать лишних подозрений. Как эта девчонка догадалась о последней строчке из письма?! — Твоё имя, оно же произошло от греческого, верно? А греки и придумали большинство шифров, когда передавали послания от одного к другому. Может, для них это была забава? Как игра, понимаешь? — Она задумчиво разгладила листок указательным пальцем. — Здесь должна была сработать генетическая память. — Улыбающаяся Грейнджер, увидев недоумевающее лицо напротив, поспешила объяснить: — В справочнике твоего прадеда, Кантанкеруса, написано, что ваши предки — греки. Ты ведь читал справочник? — спросила она. О, этот самый справочник Тео изучил вдоль и поперёк ещё до начала учёбы, только вот вчитываться в сам текст не стал. Поэтому, определённо, заслужил очередную оплеуху.***
Будучи маленькой девочкой, Гермиона часто обменивалась с отцом похожими сообщениями. Таким образом, Роберт развевал скуку дочери, терпеливо ожидающую его в приёмной стоматологической клиники, в которой он работал. Подобные головоломки помогали ей отвлечься и от личных проблем, связанных с отсутствием подруг. — Может, это диск Энея? — Она задумчиво покусала внутреннюю сторону нижней губы. — Но, если ничего другого в письме не было, — Гермиона говорила больше для себя, чем для Нотта, но он, казалось, впитывал каждое слово. — Это точно не шифр Цезаря, — она покачала головой, — там обычно использовались буквы. Знаешь, я почти уверена, что это квадрат Полибия! — Сможешь расшифровать? — Похоже, Нотт обрёл надежду. — Да. — Гермиона посмотрела на него. — Раз Главному старосте нужна помощь, я не могу остаться в стороне! — Так помоги мне, Грейнджер. Он нахально улыбнулся, обнажив передний ряд зубов. Впервые находясь так близко, она смогла рассмотреть цвет его глаз — зелёный. Секунда и он изменился так быстро, словно переключили рубильник! Его взгляд стал таким открытым, что она невольно опустила руки на колени и едва не выронила листок. Ещё чуть-чуть и подмигнёт ей, тряхнув каштановыми волосами, как те же смазливые парни, соблазняющие девчонок в фильмах про подростков. А ведь обычно он был не таким: серьёзным, а иногда и мрачным, особенно в последние дни их совместного проживания. Слишком разительные перемены за пару секунд! И откуда этот тон, который за ним до этого не наблюдался: голос стал намного ниже, а сам Нотт начал растягивать гласные. Того и гляди мурлыкнет! Стараясь не поддаваться смущению, она пробормотала о совятни и письме отцу с просьбой прислать необходимую книгу. Уже при выходе из башни, Гермиона услышала: — Спасибо, Грейнджер! — Знаешь, это странно, называть друг друга по фамилии, мы ведь живём вместе. Ты так не считаешь? — Тогда спасибо, Гермиона! — Пожалуйста, Теодор! — Ну уж нет, никаких Теодоров! Так меня зовёт только отец, — попытался объяснить он своё поведение, — зови меня Тео, как все остальные. — Тогда, пожалуйста, Тео! — Гермиона вышла, прикрыв за собой дверь. Утро субботы принесло студентам ясную погоду. Солнце пригревало не слишком сильно, изредка прячась за облаками. Погреться решил и озёрный кальмар, выставив щупальца на обозрение шокированных студентов младших курсов. Гермиона неспешно шла от совятни, зажав в руке книгу о кодах и шифрах. Сообщение Тео было крошечным, но она не спешила к разгадке. Сейчас в её голове были темы гораздо важнее. Через полчаса должно было состояться их выступление перед остальными студентами, и она заметно волновалась. Им на пару с Тео предстояло объявить о мероприятии, которое пройдёт через три недели. Оставив книгу в комнате и раздумывая о вступительном слове, она отправилась в Большой зал. Гриффиндорские столы были заполнены лишь на 1/3, и Гермиона всерьёз забеспокоилась о присутствии остальных. — Студенты! — призвала к вниманию профессор Макгонагалл. — Прошу вас внимательно прослушать объявление старост. — Директор махнула рукой в сторону приближающихся к помосту Тео и Гермионы. — Всем доброе утро! — Он улыбнулся присутствующим. Гермиона позавидовала его уверенности, но решила не отставать. — Мы хотели познакомить вас с событием, которое произойдёт в Хогвартсе первого октября. Условно, мы назвали его «Днём родителей». — Родители всех студентов приглашаются в Хогвартс для того, чтобы познакомиться с жизнью детей в школе. Они пробудут с вами один день, в течение которого вы сможете показать им территорию школы, общие гостиные и спальни. И также родители приглашаются на совместный пир вечером в Большом зале. В зале поднялся гул голосов: большинство кричало с мест, только когтевранцы прилагали хоть какое-то усилие для соблюдения приличий и потому вытягивали руки; слизеринцы уныло ковырялись в тарелках, ничуть не заинтригованные внезапным визитом родителей в школу. Ожидая подобного, Гермиона вышла вперёд, желая их успокоить, но гомон только усилился — студенты начали хором скандировать вопросы. Профессор Макгонагалл, успевшая подняться со своего преподавательского места, хотела навести порядок, но её опередил Тео: приблизив к горлу палочку, он применил Сонорус, заглушая остальных студентов: — Прошу всех, у кого есть вопросы, поднять руки, — спокойно произнёс он, и в воздух взметнулись несколько десятков рук. Гермиона недовольно поджала губы. Он усмехнулся. — Мои родители маглы, как они смогут добраться до Хогвартса? — спросил третьекурсник с Когтеврана. — Для передвижения маглов мы решили прибегнуть к помощи других родителей, — ответил Тео. — Ты можешь попросить помочь родителей своих одногруппников. Именно для этого и был придуман родительский день, чтобы мы могли общаться несмотря на происхождение: все чистокровные и полукровные волшебники должны оказать помощь в перемещении маглам, — из нескольких десятков рук опустились сразу двадцать. Но к оставшимся добавились ещё несколько. — Маглорождённых студентов очень мало, поэтому многие из нас могут предложить свою помощь любому нуждающемуся, — высказался старшекурсник-пуффендуец, рассматривая Гермиону. И почему он поднял руку? Его слова были прямым утверждением, а никак не вопросом. Оглядывая присутствующих, Гермиона подметила лица и других старшекурсников, ухмыляющихся совершенно возмутительно. До неё начал доходить смысл слов Панси, сказанных в вагоне старост. Похоже, список людей, желающих «помочь» её родителям, судя по взгляду парней из Когтеврана и Пуффендуя, будет содержать не одно имя. — Вопрос перемещения маглов можно будет обсудить в общих гостиных. Каждому родителю в течение недели придёт официальное письмо-приглашение в Хогвартс, совсем как нам когда-то. — Гермиона заметила улыбку Дениса Криви и Джастина Финч-Флетчли. Объявление было сделано, и студенты погрузились в обсуждение новостей, начисто позабыв о выступающих. Гермиона и Тео поспешили разойтись по своим факультетам. По пути к своему столу она столкнулась с Терри Бутом. — Привет, Гермиона! — Терри скованно улыбнулся, складывая руки за спину. — Привет! Ты чего-то хотел? — Да, я хотел узнать, возможно, твоим родителям требуется помощь с перемещением? — Он выжидающе посмотрел на неё исподлобья. — И ты туда же? Они аппарируют с мистером Уизли, но спасибо за заботу, Терри. Хлопнув его по плечу, она прошла к своему месту. Вид у него был угрюмый. Гермионе нравился этот робкий паренёк, который теперь стал выглядеть более грузно — то ли вырос за лето, то ли так и не привык ко всеобщему вниманию, — но заводить с ним более близкие отношения в её планы точно не входило. Уже спустя полчаса она сидела в своей спальне с книгой отца на коленках. Перечитав определения нескольких шифров и попробовав перевести цифры в буквы, Гермиона дошла до квадрата Полибия. Складывая получившиеся буквы в слова, она хмурилась всё больше. Неужто он решил над ней подшутить?***
— Это не смешно! Тео непонимающе обернулся на крик: — О чём ты? Вечер субботы он встречал в гостиной, в окружении любимых книг и кофе. Увидев разозлённую и немного взъерошенную Гермиону, он отложил чашку на подлокотник дивана, а сам посмотрел на неё, ожидая услышать продолжение. — Ты специально это сделал? Попросил «помочь»? — язвительно взвизгнула она и решительно направилась в его сторону. Тео, ожидавший, по меньшей мере, оплеухи, хотел было сжаться в диван, но тут случилось другое — бросив помятый листок ему на колени, Гермиона, производя шум, куда более сильный, чем требовалось, вышла из гостиной, громко хлопнув дверью. Тео вгляделся в знакомый кусок пергамента с цифрами, где снизу, по буквам, было выведено:Помоги или умри
Воскресенье началось напряжённо. Тео плохо спал ночью, раздумывая об «или», и выглядел сильно помятым. Неприятным последствием разгадки, помимо плохого сна, стало и холодное отношение Гермионы, для которой он стал предметом интерьера, не требующим внимания. Она, видите ли, решила, что он захотел поиздеваться! Попросил помощи в том, чтобы «помочь», отчего его ещё долго не отпускало чувство возмущения — неужели она думает, что он настолько безмозглый? Уж он-то точно смог бы найти более изящный способ подшутить. Всяко интересней, чем зашифровывать послания и предлагать разгадку, подпрыгивая на месте от нетерпения. Завтракать не хотелось и поэтому Тео, потягивая утренний кофе, вяло слушал историю Драко про попадание Терри Бута в больницу. В него попало неизвестное проклятие с неприятными последствиями в виде временной немоты. Следующие несколько недель он должен был провести под присмотром мадам Помфри. — Поттер опять мрачнее тучи, — заметил Драко, отодвигая от себя тарелку. Поттер в это время задумчиво ковырялся ложкой в каше, изредка поднимая взгляд для ответа друзьям. — А чему тут удивляться? — поинтересовался Блейз, будто знал причину его угрюмости: — Сами посудите. В этом году нет никакого психованного профессора, гигантской змеи, драконов и прочих чудовищ, — он загибал пальцы, продолжая собственный отсчёт, — жабы школу не захватывают, склизкие слизеринцы не пытаются укокошить директора, — Драко при этом помрачнел. — И куда ему засунуть свой геройский нос? Поттеру просто скучно. Тео всё ещё продолжал улыбаться теории Блейза, когда перед Драко опустилась сипуха. Освободившись от ноши, птица быстро взмыла вверх и исчезла в раскрытом окне. Драко, распечатывая пёстрый конверт, становился всё более обеспокоенным: — Какого … — пробормотал он. Заглянув за его плечо, Тео быстро прочитал содержимое: небольшое четверостишье и цифры на верхней части пергамента.