***
Вечер среды мадам Пинс начинался обычно. Она скучающе, как и всегда, ожидала студентов, решивших посвятить несколько часов своего времени выполнению домашних заданий. В районе шести часов мадам отметила небывалый ажиотаж — священный храм знаний, именуемый невежественными людьми «библиотекой», стал настоящим пристанищем для старшекурсников. Студенты толпились у стеллажей, проходили мимо неё, и о чём-то оживлённо спорили. Увидев такой интерес молодых умов, мадам Пинс мысленно похвалила себя за агитационную работу, проведённую в прошлый четверг. Тогда она призвала немногочисленных студентов с уважением отнестись к книгам и оказать посильную помощь в реставрации редких экземпляров. Мадам Пинс с воодушевлением наблюдала, как ребята скрываются за массивными стеллажами из красного дерева, видно, намереваясь выбрать фронт работы. Набрав в лёгкие побольше воздуха и планируя распределить студентов по секторам, она вдруг обнаружила возле собственного стола девушку в жёлто-чёрном галстуке. — Извините, а где я могу найти учебник Бартоломью Вейта «Мир трансфигурации. Дополненное издание»? — поинтересовалась Оливия Филл. — Мисс Филл, прошу, следуйте за мной. — Мадам не могла пренебречь своей основной обязанностью и поэтому решила сопроводить девочку лично. С оставшимися добровольцами можно будет разобраться и позже. Проводив Оливию к стеллажу с экземплярами книг Вейта, мадам быстро вернулась за стол и с удивлением посмотрела на ожидающих её студентов. Она благосклонно улыбнулась — разумеется, только про себя — размещаясь на стуле, намеренно не замечая переминающихся с ноги на ногу ребят. Пару мгновений спустя мадам поинтересовалась о цели визита, ожидая услышать робкие признания в любви к книгам, но была горько разочарована — практически всем студентам требовался нетленный труд Бартоломью Вейта. Похоже, реставрация откладывалась. Выдав все имеющиеся экземпляры на руки студентам в читальный зал, мадам была вынуждена выслушать недовольство ещё от пятнадцати человек, теперь нависающих грозными коршунами над счастливчиками с книгой. К восьми вечера она напоминала разъярённую мантикору, у которой при упоминании учебника Вейта дёргался левый глаз. Последней каплей стал вздох разочарования шестикурсника-слизеринца, после чего мадам, до этого не проявлявшая любопытства, решила уточнить: — А почему вам нужна именно эта книга? — Она сдерживалась из последних сил, стараясь не переходить на фальцет. — О, это всё профессор Вуд, — грустно улыбнулся парень. — Он задал эссе, но настоятельно рекомендовал использовать в качестве источника только учебник Вейта. Мадам Пинс была сдержанным человеком и всегда уважала профессоров, но обведя взглядом свой храм, полный нервных студентов, готовых вступить в ожесточённую схватку за бесценный экземпляр, наградила профессора Вуда весьма нелестными эпитетами. Этими же эпитетами, а также рекомендациями по составлению учебного плана, готовилась наградить профессора Вуда и Гермиона. Она пришла в библиотеку около семи вечера, и некоторое время беззвучно наблюдала, как книги Бартоломью Вейта кочуют из рук в руки. Студенты терпеливо ожидали наступления своей очереди, периодически вскидывая голову и отмечая движение стрелок часов над столом мадам Пинс. Просидев в ожидании книги целый час и отчаявшись, Гермиона даже решилась на немыслимое: подошла к ближайшему столу и так и заявила, что нуждается в книге чуть больше, подставляя под свет лампы блестящий значок на груди. Но только успеха ей это не принесло — им не было никакого дело до её нужд, статуса и звания. На первое место они ставили свободное время от домашних заданий на следующий день, которое могли провести за подготовкой к СОВ или к ЖАБА. Каждый из них стремился разделаться с эссе как можно скорее, чтобы потом с головой окунуться в повторение. И как бы не выпячивало грудь Министерство, гордясь спокойствием и мирным временем, и как бы не радовались родители за детей, вернувшихся в школу, для Гермионы стало очевидно, что предыдущий курс никаких знаний студентам не подарил. Все её одногруппники, пропустившие по большей части целый год, отвечали на вопросы профессоров невпопад, забывали основные принципы и законы магического мира, о которых, собственно, им полагалось знать чуть ли не с пелёнок. Никто из них не выказывал рвения ответить на вопрос первым, хотя, теоретически, этот же самый урок они проходили и в прошлом году. Причина их незнания во многом крылась в том, что они, пытаясь избежать наказаний и страшась за жизнь родных, никак не могли справиться с объёмом материала. Как можно запоминать сложнейшие заклинания, когда над тобой нависают Пожиратели смерти, требуя выдать мятежников? К этому сумбуру из отрывков знаний и неизученных основ, относились не так снисходительно, как можно было предположить. Экзамены отменять не стали, мотивируя это недостаточными основаниями, а вот напоминать об их неминуемом наступлении в конце года, стали с особым рвением, которому завидовала даже сама Гермиона. Подпирая ладонью щёку и практически засыпая в ожидании книги, она думала о Гарри. Он выполнил задание профессора Вуда по превращению свечи в змею на «Превосходно», и вошёл в число избранных, освобождённых от домашней работы. Может, стоило воспользоваться им для получения книги вне очереди? Нет, пожалуй, это слишком низко… Прошлый урок по трансфигурации стал самым провальным в её жизни, отчего Гермиона всё ещё продолжала краснеть под пристальным взглядом Гарри. Свою неудачу она пыталась оправдать бессонницей и размышлениями, — о чём, конечно, знать ему было вовсе не обязательно, — над поведением Тео. Да и кто бы смог провести две ночи без сна, а затем добросовестно выполнить все домашние задания и проследить за дежурствами старост?! А вот она смогла. Да что там! Вручила всем старостам уменьшенную копию расписания дежурств, на манер карманного календаря, на следующие два месяца, составленные собственноручно, когда в два часа ночи сон так и не пришёл. Так и проходили её дни: дежурства, домашние задания, повторение, зубрёж. Гермиона вовсе не жаловалась, ведь проявление инициативы во всём и было её слоганом на этот учебный год, но только успокоения занятость не дарила, ведь куда больше требуемого она стала задерживать взгляд на лице Теодора Нотта за завтраком, обедом и ужином. По утрам и вечерам, встречаясь в Башне, они перекидывались парочкой слов о работе. На этом их общение заканчивалось и наступало время для учёбы или бессонницы. Поэтому, когда профессор Вуд продемонстрировал превращение свечи в змею, блеснувшую чешуёй в свете факела, Гермиона мысленно чертыхнулась: эти ассоциации и так сопровождали её в течение дня. Первоначально, она придерживалась теории о шутке. Глупо, но вполне возможно. Однако вскоре эта идея испарилась как дымка — в понедельник Тео выглядел мрачнее тучи, рассекая коридоры Хогвартса и не замечая никого вокруг. И это ли признак победы? Тео не производил впечатления как человек поверхностный, для которого шалость над приятелем приравнивалась к чему-то интересному. Нет, он был очень серьёзен, слегка зануден, проницателен и умён. Этих качеств для Гермионы вполне хватало, чтобы не записывать его в число узколобых шутников, для которых верхом остроумия являлась приклеенная на спину надпись: «Пни меня!». Да и зачем смеяться над ней, когда им и так предстояло прожить вместе целый год, деля между собой обязанности? Как-то недальновидно. Её раздумья ни к чему, кроме огарка, оставшегося на столе после прозвеневшего колокола, так и не привели. Никакой змеи или напоминая о чешуе, только внимательный взгляд Гарри и удивление всех остальных, разбавленное видом поджимающего губы профессора Вуда. Теодор Нотт стал для неё любопытной загадкой, которую хотелось разложить на составляющие и тщательно изучить. Очередь за книгой двигалась с черепашьей скоростью. Александр Смит направился к столу Падмы Патил, чтобы забрать свой экземпляр и как-то непозволительно долго улыбался ей одними губами, хлопая ресницами. И чтобы это означало? Она ему нравится? Или же это был способ получить книгу куда быстрее? Гермиона тряхнула головой. Пожалуй, разбор чужих мотивов стал отнимать у неё слишком много времени. Куда лучше будет потратить его с умом, и, например, написать письмо Рону. Она достала из сумки письменные принадлежности и чистый лист пергамента: обмакнула перо в чернильнице, вытерла излишки о горлышко и занесла руку над листком. А потом так и замерла. Просидев с минуту и наделав несколько клякс, она медленно отложила перо. А о чём будет письмо? О том, как её беспокоит поведение Теодора Нотта или про обман Рона о назначении? Нет, этот текст потребует тщательного обдумывания. — Ай-яй, Грейнджер, как не аккуратно! На противоположную сторону стола плюхнулся Забини, театральным жестом указывая на кляксы. Он буквально излучал радость, из-за чего раздражение Гермионы достигло апогея. — Чего тебе, Забини? — И почему это мы такие злые? — поинтересовался он. Забини в этом году непозволительно часто «случайно» встречался с ней, умудряясь при этом вести своеобразный отсчёт, о котором любил напоминать через раз. Кажется, эта была под №10. «Юбилей», — мрачно подумала Гермиона. — Работа не клеится? — Как видишь, — проворчала она. — А ты уже закончил? — спросила Гермиона, отмечая пустые руки и отсутствие сумки. — Конечно, — самодовольно бросил он. — Для написания эссе не нужна никакая библиотека, в этом вся его прелесть — оно выполняется в свободной форме. — Но профессор Вуд сказал, что нужна книга именно Вейта. Не думаю, что он оценит твою работу, — возразила Гермиона, от негодования тихо покачивая головой. — А ты любишь делать только то, что тебе велят? — Большинство людей именно это и делают! — Фу, как скучно! Забини демонстрировал удивительное спокойствие. По мнению Гермионы, он растрачивал её драгоценные минуты впустую: — Повторяю вопрос — что тебе нужно? — Я пришёл помочь, Грейнджер, — просто ответил он. — И с каких это пор у тебя начала проявляться такая забота обо мне? — Ох, достаточно давно. Примерно, с начала этого курса. — Забини обворожительно улыбнулся и, вынув из кармана палочку, очистил её пергамент от клякс. — Я могу быть очень заботливым, если что! — Заботливый, говоришь? Идея пришла в её голову моментально. Ну, и чем не повод избавиться от его общества или, возможно, в случае удачи, заполучить книгу? Её щёки запылали — не каждый ведь день просишь практически незнакомого человека об одолжении. Да и какие мотивы у него могут быть? Соблазнить её? Добраться до эссе? Чушь какая! На миг оглянувшись на Смита, забравшего, наконец, свой экземпляр, она решилась. Не этого ли ей хотелось: отложить все мотивы подальше и заняться насущными проблемами? — Достанешь книгу? — Он кивнул. — Тогда вперёд! — Она расплывчато махнула в сторону когтевранцев, усердно работающих над эссе. — А как же награда? — Достанешь книгу — тогда и поговорим. Подмигнув ей, он направился в сторону оживлённо беседующих когтевранцев, нацепив на лицо улыбку. Забини двигался так грациозно, что Гермионе стало немного завидно. Своими манерами он напоминал ей кота, ступающего так, будто весь мир принадлежал ему одному. Облокотившись о стол руками, Забини неожиданно вклинился в разговор незнакомых ему студентов, отчего когтевранцы пришли в лёгкое замешательство, вызванное, скорее, красивым лицом и обворожительной улыбкой. Гермиона и сама могла охарактеризовать теми же эмоциями его появление возле себя: весёлый и энергичный, яркий и самоуверенный, он вызывал неподдельное любопытство. Спустя минуту их обмен репликами закончился — Забини прошёл к следующему столу. Наблюдая за его передвижениями, Гермиона подумала, что теперь сможет разделить любовь отца к футболу. Оказывается, это очень занятно, вот так, сидя где-то в отдалении, с неким упоением наблюдать за игрой, пусть и не такой масштабной. Отец любил смотреть матчи, развалившись на любимом кресле и потягивая содовую, а в особые моменты, когда его переполняло негодование, вскакивал с места и кричал что-то о судьях и одноногих игроках. Гермиона, правда, не хотела скандировать фамилию Забини, перекрикивая завывания телевизора, но игру его приравнивала к чему-то столь же увлекательному. Через несколько минут он вышел из-за стеллажей, победоносно вскинув руку с книгой, а вслед за ним ко входу прошла и знакомая шатенка из Хогвартс-Экспресс, теперь носившая форму Слизерина. Гермиона хмыкнула: везение Забини было феноменальным. В силу одного обаяния ей верить не хотелось. Она продолжала наблюдать за ним, пока желанный труд Вейта не приземлился поверх листа пергамента, в то время как шатенка, тряхнув волосами, прикрыла за собой дверь. Проигнорировав комментарий по поводу рабства, и стараясь не думать о его истинных мотивах, Гермиона всё же решила поблагодарить человека, освободившего ей несколько часов: — Не думала, что скажу это — но спасибо, Забини! — Ну, уж нет, Грейнджер! Сегодня был нанесён непоправимый урон моему самолюбию, так что я требую более явных благодарностей, — притворно возмутился он. — О каком уроне речь? — Мне отказали! Несколько раз! — Кажется, он был шокирован. — Сочувствую, — бегло прокомментировала она, уже пролистав учебник до нужной страницы. Написание эссе заняло добрых полчаса, во время которых Забини так и остался сидеть напротив неё, практикуясь в трансфигурации. К величайшему огорчению Гермионы, ему с третьего раза удалось превратить свечу в змею. У неё не получалось до сих пор. — А что там насчёт награды? — невинно спросил он, пока она сворачивала пергамент в трубочку и передавала книгу шестикурснику из Пуффендуя. — Пожалуй, я нашла достойную награду, Блейз, — сделав акцент на его имени, произнесла она и улыбнулась. А секундой позже получила точно такую же ухмылку. Гермиона собрала вещи, не забыв прихватить мантию со стула, и двинулась в сторону выхода. Блейз, следующий за ней, вдруг предложил: — Я провожу тебя! — Не стоит. Я, знаешь ли, умею пользоваться палочкой, — придерживая дверь, проговорила она. — Бут тоже умел, но, как видишь, уже неделю не может нормально изъясняться. Гермиона нахмурилась. Произошедшее с Терри Бутом не было приравнено к нападению, но всё же сильно настораживало — он пострадал ровно в тот день, когда предложил ей помощь. Бут загремел в больничное крыло с неправильно использованным заклинанием немоты, исправить которое оказалось не под силу даже профессору Флитвику. Заклинание склеило ему рот, не оставляя возможности пользоваться вербальной магией. Судя по уверениям мадам Помфри, через несколько недель его действие должно сойти. Но больше всего Гермиону настораживало то, что «подшутить» над ним решили в ночь его дежурства, которое она самолично и назначила в прошлый четверг. Да и кто же решится напасть на старосту в этом году? — Хорошо, — согласилась она, пока Блейз по-джентельменски протянул ей руку, чтобы забрать сумку. Но, получив отказ, нисколько не расстроился. Они шли в сторону Башни старост, разбавляя тишину историями о бывших мужьях матери Блейза: — №8 любил утренние променады голышом. Помню, как-то раз, пока моя maman была в отъезде, мы с Тео… — закончить он не успел, потому что рядом со входом в Башню обнаружился тот самый Тео. — Тео! — наигранно воскликнул он. — Нотт. — Грейнджер, — усмехнулся Тео, одним взглядом как бы поговаривая: «Снова». — Спасибо, что проводил, Блейз. Пока. — Гермиона, быстро проговорив пароль и открыв дверь, проскочила в гостиную.***
— Значит, ты уже «Блейз»? — поинтересовался Тео. Переход на имена он не считал достижением, но собственный провал на этом поприще воспринимал немного болезненно. — Тут важен подход, — нравоучительно проговорил Блейз, вытаскивая из внутреннего кармана пиджака знакомую, изрядно помятую «трубочку». Тео, припоминая его атаку и отсутствие ответного удара, о чём следовало озаботиться ещё на прошлой неделе, стал разворачивать свитки. На первом же из них, он прочёл: Имя: Гермиона Джин Грейнджер Статус крови: маглорождённая Родители: Роберт Грейнджер, Джин Грейнджер Цвет волос: каштановый Цвет глаз: карий Патронус: выдра Гермиона проявляет небывалые успехи в учёбе. Девочка обладает … — Как ты достал её личное дело? — Важно не как, а то, как мне это поможет. — Вообще-то, говорят немного по-другому, — протянул Тео и задумался, в то время как Блейз начал сворачивать пергаменты обратно в трубочку: — Видел его? — Нет. Наверное, зализывает шёрстку в объятиях Тори, — Блейз скривился. — Я думаю, надо поговорить с ним, — непринуждённо бросил Тео. Именно, что непринуждённо. Драко отказывался с ним говорить и только махал рукой, демонстративно не замечая призывов Тео к диалогу. Один только Салазар знал, как много выдержки ему требовалось, чтобы не затащить того в ближайший туалет для мальчиков и не рассказать обо всех своих подозрениях, измышлениях и планах. Куда там! Драко с ним просто не разговаривал, избегал и строил горькую мину на лице. Тео и без него хватало обиженных на него людей в лице Гермионы. Драко к этому списку причислять не хотелось. — Встречаемся завтра у меня, в семь, — твердо заявил он, прощаясь с Блейзом. На следующее утро он проснулся в приподнятом настроении. Сегодня должна была начаться предварительная рассылка пригласительных писем родителям, отчего Тео мог начать личный отсчёт дней до встречи с Эстер и отцом. Хоть какое-то светлое пятно в его жизни! Конечно, он мог навестить её в любой день лета, вылетев из камина и на ходу тараторя о своей идее с женитьбой — что Эстер решительно не одобрит: «В твоём-то возрасте, милый!», — и о злосчастном письме. Только что-то подсказывало ему, что она в этом вопросе будет единодушна с отцом — глупый розыгрыш, а появление аналогичного послания в руках у Драко не более, чем совпадение. Какой-то шутник решил их разыграть, как же! Тео не нравилось эта общность родственников, когда дело касалось его жизни, ведь в другие моменты Эстер и отец напоминали разъярённую кошку и нервного пса, хоть всячески и пытались сохранить непринуждённые лица. Но зачем сохранять их, когда вокруг и так много притворства? И не волен ли сам Тео распоряжаться делами семьи, строить будущее и думать о завтрашнем дне? Как будто ту же самую женитьбу на Гермионе он придумал только для себя, чтобы потешить самолюбие! Или же его вечно будут оберегать от всего того, что может причинить вред, будут водить за нос, пока он, гнусавым голосом под тридцать лет, не поинтересуется, что же происходит в мире? Нет, такую роль для себя Тео никогда отводить не станет. В своей жизни он будет решать всё сам, не надеясь на милых родственничков, которых иногда так же следовало оберегать от них же самих. И для этой защиты цены не было. Да, иногда Тео был сентиментальным. Он перестал поджидать Гермиону в гостиной для совместного похода на завтрак в воскресенье, и потому, лишённый её общества, быстро добрался до места назначения. Бубнёж Бинса, выпендрёж Крама, пищание Флитвика — и Тео жуёт любимый бифштекс за обедом. Оставшаяся травология его нисколько не смущала. — Может, начнём уже? — произнёс Драко, пытаясь придать своей позе аристократического лоска, что ему категорически не удавалось. Он занял диван, а рядом с ним расположился Блейз. Тео остался стоять, засунув руки в карманы брюк. — Терпение. — Он достал палочку из специального внутреннего кармана пиджака и, бросив оглушающее заклятие в сторону лестницы, ведущей в спальню Гермионы, повернулся к друзьям: — Нам нужна помощь. — Да ты что! — съязвил в ответ Драко, которого Блейз всё же смог притащить в Башню. Были ли это угрозы или, наоборот, обещание выгоды, Тео не знал. Да и думать об этом хотелось меньше всего: свои методы Блейз оберегал крайне тщательно, а волнующих его тайн хватало и без того. Он вздохнул. Драко не любил обман, впрочем, как и любой другой человек, но историю с письмом воспринял куда хуже обычного шантажа. Это послание виделось самим Тео скорее просьбой о помощи, а никак не угрозой смерти. Да и чем шантажировать восемнадцатилетних мальчишек? Обещаниями скорой расправы? Или взывать к их страху перед личностями авторов письма? Всё это виделось ему крайне скучным и жалким. Во всяком случае, так он себе и говорил каждый день перед сном, получив разгадку: «Всё обойдется, там всего лишь просьба и зашифрованный адрес, куда стоит отправить мешочек золота! Обычная просьба, не иначе!». Только вот отца подобное вряд ли могло напугать и заставить занервничать. Хотя было в этом и нечто другое, отчего тот же Тео, после многократных уверений себя в безобидности просьбы, засыпал очень поздно и видел тревожные сны. Может, что-то зловещее разглядел и Драко — однажды его уже просили помочь с решением деликатного вопроса. Краем глаза Тео заметил, как он потёр предплечье. — Успокойся. Блейзу было явно не по себе от предстоящего разговора. Он не получал угроз или похожих писем, но искренне посчитал проблемы друзей общими, не сподобившись даже спросить: «А зачем это мне и какую выгоду принесет?». Тео же решил, что глупо расспрашивать друга о мотивах, ведь куда лучше воспользоваться его великодушной помощью и отблагодарить чуть позже. Рассиживания в библиотеке в одиночестве порядком ему наскучили. — Я спокоен, Блейз. Только вот мне кажется, что наш Тео немного не в себе, раз пытается найти «помощника», — сообщил Драко, посматривая в сторону лестницы. — Я не смог расшифровать ни одну из частей, просидев неделю в библиотеке! Так что да, нам нужен помощник. Человек, который соображает хоть что-то в шифрах. — Тео кинул быстрый взгляд в сторону спальни Гермионы. — Сдаст, — отозвался Драко. — У тебя есть другие идеи? — Мы и сами сможем разобраться. — Он поднял руки в предупреждающем жесте: — Ты ведь был один, Тео. Нам всего-то и надо, что узнать, чего они от нас хотят. А когда мы это им дадим, — протянул он, — то и проблемы больше не будет. Что ещё им может понадобится от нас? — Собственно, кто это — они? — уточнил Блейз. У Тео и Драко были догадки на этот счёт, и в этом они спорить не собирались. — Яксли, Долохов, Руквуд, Трэверс — выбирай любого, кто больше нравится, — предложил Блейзу Драко, на что тот скривился. — Они все смогли сохранить не только жизнь, но и большинство из своих конечностей, пока удирали от авроров. И это только те, о ком мы слышали. Тео невесело усмехнулся. К несчастью Кингсли и всего Министерства, оставшиеся на свободе Пожиратели умело скрывались, меняя внешность и прибегая к таким методам, о которых добропорядочные волшебники никогда не могли и помыслить. Так и не добившись успеха в их поимке, доблестные авроры не отчаялись — сменили курс и стали развлекать общественность историями о былом, взамен показательным арестам. Всё лето, вместо новостей о поимке какого-нибудь отъявленного мерзавца, первую полосу продолжали украшать истории о Гарри Поттере и чудодейственных методах использования лирного корня, коих насчитывалось не менее двадцати. Конечно, при таком раскладе волей не волей начнёшь следить за мальчишками в школе, чтобы хоть как-то разбавить рабочие будни, надеясь, что они сподобятся на какой-нибудь глупый розыгрыш, полностью оправдав надежды и зарезервировав для себя первую полосу «Ежедневного пророка». — Пожиратели не прощают предателей, — мрачно заметил Тео. В наступившей тишине каждый из них размышлял о прежних прегрешениях перед Тёмным Лордом и о возможной расплате за это. — И что мы будем делать? — спросил Блейз, посматривая то на одного, то на другого. Драко сделал забавное движение: открыл рот, привстал, но тут же одумался — сел обратно и захлопнул его. Тео молчание поддержал. Блейз, так и не получив ответа на вопрос, поведал им о собственной позиции: — Мне кажется, вы оба правы. — Это как? — Ты прав, Тео. Но она, — Блейз кивнул в сторону лестницы, — не согласится помочь только по доброте душевной. Ей нужен хоть какой-то мотив или стимул. Да и кто бы стал? — Ты не знаешь её! — возразил Тео. — А ты переоцениваешь её альтруизм. Тут нужно везение! — парировал Блейз, вскочив на ноги. Он отошёл к окну, всматриваясь в сумерки: — Зачем ей вообще что-либо делать для нас? Мы для неё — никто. И это — факт! — Может, предложить ей что-то взамен? Как договор? — предположил Драко, на что получил два неодобрительных взгляда. — Нет, тут нужно что-то другое, — заметил Тео. — Она не станет помогать, пока не начнёт доверять. Или жалеть, — немного поразмыслив, добавил он. — Сейчас мы для неё ничего не значим, так, парочка симпатичных парней и злобный Малфой, — заулыбался Блейз, отчего Драко поморщился. — И пока она не проникнется к нам хоть каким-то сочувствием, помощи ждать не стоит. — Предлагаешь спасти её из лап тролля, как Поттер? — хмыкнул Драко, также вставая. — А где ты найдёшь тролля? Пойдёшь искать в горы? Вряд ли. Да и хлопотно это как-то. — Блейз задумчиво потёр подбородок. — Благородство, — нашёлся Тео. — Всё дело в благородстве! Нужно ей доказать, что оно у нас имеется … — Хотя на деле всё обстоит как раз наоборот, — пробормотал Драко. — Вот тогда да, она встанет на нашу защиту и даже притащит Поттера, если понадобится! — Всему своё время, — сказал Блейз. — Ну, а сидеть и ждать, сложив руки, я бы точно не стал! Можно начать и самим штурмовать библиотеку. Чем мы хуже Гермионы? — Не ожидая ответа на свой последний вопрос, он хлопнул Драко по плечу. — Согласен, — произнёс тот, потирая руку. — Но только при одном условии — больше никаких секретов, рассказываем друг другу всё, — он многозначительно посмотрел на обоих. Тео ожидал чего-то подобного, поэтому, нагло ухмыльнувшись, протянул ему руку. Вот и долгожданное примирение! Под их рукопожатие внезапно открылась дверь. Тео, не ожидавший появления гостей, резко повернулся ко входу, все ещё сжимая руку друга. — Нотт, Забини, Малфой, — быстро проговорил Гарри Поттер и, кивнув им, направился в сторону лестницы. Тео злорадно улыбнулся и склонил голову, ожидая великолепного падения в исполнении Гарри Поттера. Жаль, что под рукой не оказалось колдокамеры! Вот Поттер преодолевает первую ступень, третью, пятую, а затем и пятнадцатую, оказываясь непозволительно высоко. Кто-то бессовестно и нагло лишал Тео великолепного зрелища! Втроём они с удивлением воззрились вслед Поттеру, благополучно добравшемуся до спальни Гермионы. Тео, успевший рассказать друзьям о своём фееричном провале на подступе к комнате, задумчиво посмотрел на лестницу. — Может, и правда Избранный? — протянул Блейз с придыханием. Тео плюхнулся на диван, провожая друзей, собравшихся в родные подземелья. Он планировал потратить вторую половину вечера — драгоценнейшего времени — выполняя эссе для Флитвика и Вуда. Книгу Бартоломью Вейта он прихватил с собой в комнату, сверкнув значком старосты перед носом мадам Пинс и заявив о правиле 1703 года, указанном в Книге правил школы, разрешающим выносить древнейшие фолианты Главному старосте из библиотеки. Тео обожал эти правила! Лицо Драко всё ещё выражало недовольство, пока Блейз договаривался о времени встречи в библиотеке. — Кстати, Блейз, раз уж мы тут стали честными людьми, то, думаю, тебе стоит знать, что Гермионе больше подойдёт фамилия Нотт, чем Забини. — Тео поднял глаза от камина. Блейза его заявление, кажется, ничуть не удивило. В ответ он только расплылся в улыбке: — И что же ждёт проигравшего?! — азартно спросил Блейз. — Долго же ты думал! — тут же встрял Драко, усмехаясь. — Я уж думал, всё закончится чересчур просто. Хотя, учитывая её кудрявую макушку и ваши слабости. — Он пожал плечами. Тео призадумался, но уточнять ничего не стал. Всему своё время.***
— Нет, они не могут быть настолько глупы, — твёрдо заявила брюнетка. — Здесь есть что-то ещё … — Конечно, есть, она ведь Грейнджер, мать её! Героиня! — не сдерживаясь, воскликнула вторая. — Прошу обратить внимание на созвездие Гидры, — чуть громче необходимого прокомментировала профессор Синистра, стараясь не сбиваться с привычного ритма из-за двух учениц. — Древние греки верили, что созвездие появились исключительно благодаря подвигу Геракла, победившего Великого Змея и отправившего того на небосклон. Созвездие насчитывает двести двадцать звёзд, центральная из них — Альфард. Студенты старательно записывали её комментарии, дружно склонив головы над пергаментами. Правда, некоторые же из них откровенно зевали, отчасти потому, что уже в детстве были наслышаны о самых ярких звёздах на небосклоне и более того, имели с ними схожие имена. — Я видела, как Блейз подошёл к ней в библиотеке, — прошептала брюнетка. — Поэтому не поверю, что Грейнджер ни о чём не догадывается. Бут уже расплачивается за свою попытку на больничной койке. — Она всегда была недалёкой в отношении парней. Да она с лупой не сможет разглядеть обычный флирт, пока её не ткнёшь в это носом! — Это не больше, чем игра. — Большинство созвездий, так или иначе, связаны с мифами и легендами, правда, профессор? — Вниманием профессора Синистры завладела Лаванда Браун. — Это ведь так прекрасно — история о любви, верности и понимании! На её замечание профессор только иронично хмыкнула: — Знаете, мисс Браун, не все истории, заканчивающиеся счастливым финалом, были таковыми в начале. Взять то же созвездие Дельфина. По легенде, его создал бог Посейдон, за то, что дельфин выдал ему место, в котором спряталась красавица Амфитрита … — Он пришёл за ней? — с придыханием спросили несколько учениц. — Можно и так выразиться, — согласилась профессор. — Если принять желание мужчины силой вернуть себе женщину за это, — пробубнила она себе под нос. — А разве история созвездия не связана с оракулом, профессор? Я читала, что … — Боюсь вас разочаровать, мисс Грейнджер, но это не совсем так. Многие из нас ошибочно полагают, что это одно и то же, однако. — Профессор зашлась в кашле, да так отчаянно, что потеряла нить разговора. — О чем это я? Так-так, Амфитрита, кажется? Так вот, вначале она убежала, поскольку узнала о намерении Посейдона жениться. — Она вновь откашлялась. — Во всяком случае, согласно этой легенде, мы можем наблюдать созвездие Дельфи … — Профессор, а что случилось потом? С Посейдоном и его красавицей? — Не все истории, мисс Браун, заканчиваются хорошо. Это всё, что вам следует знать! — строго проговорила профессор. — А теперь, пожалуй, вернёмся к теме нашего урока. И если вы посмотрите чуть выше, то увидите Регула, или же Льва … — Объяснения профессора Синистры нисколько не волновали девушек, продолжающих перешёптываться в углу. — Может, ей помочь? — Как? — Определиться с выбором. — Она ехидно ухмыльнулась.***
Гермиона быстро перебегала глазами по странице книги. Солнечная суббота выгнала всех студентов из стен замка, призывая радоваться осеннему погожему дню и рассесться прямо на траве. В тени растущего рядом бука она сидела одна, удобно расположившись на пледе, заботливо прихваченным Джинни. Дэниел Олдриж почти захватил её внимание, увлекая в мир нумерологии, и это «почти» уже несколько минут сидело в пятидесяти метрах от неё. Она три раза прерывалась и заново вчитывалась в абзац, пока Тео, растянувшись на похожем пледе, увлечённо болтал с Блейзом. Они скинули пиджаки и в данный момент активно закатывали рукава, обнажая предплечья. Гермиона, до этого оценивающая только интеллектуальные способности парней, начала задумываться об ошибочности собственных суждений. — Нравится? — Джинни плюхнулась рядом с ней, вернувшись от подруг. Она перекинула распущенные волосы на одно плечо и подобрала под себя колени. — Да, думаю сегодня последняя солнечная суббота, — вздохнула Гермиона. — Ну не знаю, подруга, по-моему, солнечных дней в нашей жизни будет достаточно. — Сорвав одуванчик, Джинни стала методично разрывать его на куски. — Как ты это сделала? Гарри сказал, что теперь может подниматься по твоей лестнице. Гермиона улыбнулась и кратко поведала ей о проделанной работе. — Я решила, что должна быть лазейка. А если бы в спальне случилось нечто такое, что требовало бы присутствие преподавателя? Допустим, дуэль между девушками — они, кстати, были очень популярны раньше — или серьёзная травма. Да тот же директор должен иметь доступ во все спальни! Согласно этому, я решила, что существует и брешь в этой самой магии! И я её нашла! — просияла Гермиона. — Изменения касаются только определённого человека? — Да, конечно! Почему ты спрашиваешь? — Ты ведь проживаешь в Башне не одна. — Он не может попасть в мою спальню. Абсолютно исключено! — Дорогая, он достаточно симпатичный парень! Даже я — только Гарри ни слова! — могу это признать. И если он будет тебя привлекать, да хоть той же внешностью, то это нормально. — Напоминаю, если ты забыла, мой парень — это твой брат, — пояснила Гермиона. — А ты моя подруга! — воскликнула в ответ Джинни. — Я прекрасно понимаю, что отношения на расстоянии — это большая работа. — Скажи честно, Джинни, ты просто хочешь услышать подробности моего воздыхания, и состряпать из этого душераздирающую историю безответной любви, которую будешь рассказывать каждый семейный праздник, а после, благополучно выдать меня замуж за своего братца, — попросила Гермиона. — Иногда, я терпеть не могу твою проницательность, — ухмыльнулась Джинни ткнула её в бок. Но потом резко нахмурилась. — Не могу поверить, что Гарри до сих пор с ним разговаривает! — сказала она. Прямо к ним шёл Гарри, а рядом, с важным видом, топал и Эрни Макмиллан. Он на ходу поправлял причёску, хотя короткая стрижка в этом не нуждалась — волосы лежали идеально. Дойдя до них и присев на краешек пледа, Эрни поведал им о состоянии Терри Бута, с которым дружил со времён «ОД». — Мадам Помфри уверяет, что к концу следующей недели Терри уже вернётся к учёбе. — Это так странно, то, что произошло с Терри, — заметила Гермиона. — На самом деле, ничего странного в этом нет. — Эрни кивнул в сторону слизеринцев, к которым присоединился Драко. — Но Малфоя оправдали, — подал голос Гарри. — Да и на его месте было бы крайне глупо действовать так открыто, — вставила своё слово Джинни. — Опрометчиво! — будто подытожила она. — Но ведь есть Нотт! — А с ним что? — поинтересовалась Гермиона, попутно отмахиваясь от Джинни, принявшейся бросать томные взгляды. — Ходят слухи, что он переметнулся. — Эрни воровато оглянулся: явно волнуется, поскольку мигом подзабыл о привычном официозе: — Говорят, что его папаша перед началом войны сменил сторону и якобы передал важную информацию о планах Волан-де-Морта «нашим». Только вот всё это дудки! По словам Нотта-старшего, — фыркнул Эрни, будто само имя ему было неприятно, — напрямую он говорил только с Грозным Глазом. Вот так-то! Как это удобно, да? Выбрать в качестве свидетеля мёртвого аврора, — съехидничал он. — Нотт ведь вернулся только в этом году. Похоже, отсиживался вместе с папашей. Кто теперь разберёт, за какую сторону они воевали? Нотт-то, говорят, вылитый папаша! Такой же Пожиратель! Гермионе не было абсолютно никакого дела до мнения Эрни об отношениях сына и отца, а вот полученная информация о предательстве мистера Нотта, наоборот, показалась крайне любопытной. Она ведь никогда не слышала о нём! Кроме рассказов Гарри на четвёртом курсе. И если верить словам Эрни, то закоренелый Пожиратель, каким он его выставлял, маглоненавистник с приличным стажем, вряд ли мог так легко покинуть ряды верных последователей Волан-де-Морта. А как же власть, предчувствие скорой победы, порабощение всего волшебного мира? Разве не к этому должен был стремиться мистер Нотт? И как он смог уйти? Вряд ли это был простой план, лёгкий в исполнении — он рисковал, и рисковал очень сильно, когда увозил Тео. Не мог же Волан-де-Морт позволить ему уехать в такое время. Или мог? Или то было задание? Она задумчиво провела рукой по гладкому пледу. Велика ли разница? Да и зачем ей эта правда? Во всяком случае никто не смел обвинять родителя в попытке защитить ребёнка, ровно, как и наоборот. В этом она была уверена точно. — На твоём месте, я бы проверил все замки в комнате и не оставался с ним наедине. Всякое может быть, — подытожил Эрни. Позже он ушёл, попутно уточнив у Гермионы про следующее дежурство. Похоже, не хочет лишний раз подходить к Тео, к этому «мерзкому Пожирателю смерти». Гермиона не стала его поправлять, что для такого обвинения на руке у того должна присутствовать метка, а сам он должен стать счастливым обладателем симпатичной маски, которую будет нацеплять только в определённые дни, участвуя в гонении и пытке маглов. К чему эти уточнения, если Эрни уже всё для себя решил? Джинни в компании Полумны отправилась на опушку Запретного леса, в поисках лекарства от негативного влияния мозгошмыгов. Гермиона же не понимала ни их методов, ни хода мыслей. Оставшись вдвоём, они с Гарри предпочли заняться каждый своим делом. Ещё со времён проживания в одной палатке они привыкли общаться без слов. Гарри сидел, расположив локти на коленях и задумчиво крутил травинку между указательным и большим пальцами. А Гермиона, опираясь спиной о ствол дерева, рассматривала слизеринцев: Тео разлёгся на траве, сложив правую руку за голову, а левой прикрывал лоб, щурясь от яркого солнца. Рядом с ним сидел Блейз, посмеиваясь какой-то шутке. Нашёлся рядом и Драко, подкрадывающийся к ним с волшебной палочкой наизготовку. И это ли мерзкие Пожиратели смерти, строящие подлые планы по захвату мира? Скорее глупые мальчишки, которые так и не избавились от желания подурачиться, о чём просто просил этот погожий денёк. Гермиона широко улыбнулась, когда Драко умудрился споткнуться о выпирающие корни ближайшего кустарника, из-за чего его розыгрыш с треском провалился. Везение Блейза, похоже, не имело границ.