***
Глаза чудовища были направлены прямо на него. Два ядовито-жёлтых зрачка продолжали наблюдать за каждым движением Тео, заставляя его ёжиться под звериным взглядом. Рыжий мех существа топорщился и выглядел облезлым, что придавало ему сходства с лесным котом, вдруг забредшим, по нелепой случайности, к простым маглам в поисках еды. Перед глазами Тео предстала сцена, как этот оборванец роется в мусорном баке, шипя на всякого, кто осмелится подойти и отобрать у него недоеденную сосиску. Разглядывая помятую шерсть, он искренне пожелал удачи несчастному, обречённому на соседство с этим монстром. Да кому оно вообще могло понадобиться? Он взглядом провожал удаляющуюся сумку со странным животным, стоя на опушке леса. Большая часть гостей уже прибыла в школу, и только припозднившиеся родители медленно доходили до главных ворот Хогвартса. Кстати говоря, один из них и нёс злополучную сумку с монстром. Правда, для перевозки животного она претерпела изменения — по бокам вместо плотной ткани была вставка из мелкой сетки. Мужчина, по мнению Тео, выглядел чересчур мрачным, несмотря на предстоящую встречу со своим отпрыском. Сочувственно поглядев вслед удаляющейся фигуре со светлыми волосами, он побрёл в сторону замка. На сегодня работа была закончена. Гермиона должна быть довольна, ведь всё прошло как по маслу. Впрочем, она точно не будет довольна самим Тео, по крайней мере, ещё несколько дней. Тео собственноручно навёл на себя её гнев, в очередной раз указав на бесперспективность совместного будущего с рыжим. Уизли, скорее всего, даже не был в курсе существования подобного слова, а между тем, оно было, и служило наиполнейшей характеристикой его отношений. Уверенный в своих силах, он шёл по направлению к школе, весело насвистывая любимую мелодию. Совсем скоро он сможет увидеть отца и Эстер. Отец прибыл в Хогвартс одним из первых и, быстро поздоровавшись с Тео, ушёл в направлении школы. В провожатых он точно не нуждался. По традиции и желанию Макгонагалл, все родители должны были собраться в Большом зале. Выслушав приветственную речь и познакомившись с другими, они могли беспрепятственно бродить по территории и окрестностям школы. Раздумывая о чудовище с жёлтыми глазами и его хозяине, Тео вошёл в Большой зал, где обнаружил своих друзей в окружении матерей. — Нарцисса, — он нагнулся и поцеловал руку матери Драко, — Джоан. — Аналогичное действие. Реакция на приветствие у женщин была одинаковой — улыбка и лёгкий кивок. Только вот внешне эти дамы разительно отличались, и если Нарцисса Малфой напоминала Тео Ледяную королеву, то Джоан Забини была Солнцем. Мама Блейза была очень эффектной женщиной: бронзовая кожа, чувственные губы, карие глаза, в обрамлении длинных и пушистых ресниц, точёная фигура. Тео подозревал Джоан в злоупотреблении омолаживающими зельями, но не признать эту красоту не мог. Её томный голос и грациозные движения вызывали зависть у прочих дам, создавая ощущение, что она находится в постоянном поиске очередного мужа. Возможно, так оно и было. — А где же твой отец, дорогой? — Джоан, изящно оттопырив мизинчик, отпила из бокала с шампанским. По случаю приезда родителей студенты позаботились о наличии алкоголя для всех, кто достиг совершеннолетия. Благодарить за эту поправку следовало лично Драко Малфоя. — Отец будет чуть позже. — О его местонахождении не знал и сам Тео. Вскоре к Нарциссе и Джоан присоединилась миссис Паркинсон, отчего Тео пришлось отойти в сторону, по мере движения разглядывая родителей одногруппников. Большинство лиц было ему знакомо, но шанс увидеть их всех вместе прежде не выпадал. Рядом с близняшками Патил стояли мужчина и женщина лет пятидесяти. Мама девочек была одета в традиционное сари, а отец отдал предпочтение классическому костюму и мантии. Ближе к гриффиндорским столам, теперь смещённым к стене, стояла небольшая группа рыжеволосых людей — Уизли. О них Тео хоть и был наслышан, но видел в таком составе впервые. Удивительно, но оттенок волос у всех был разный. Как оказалось, самым необычным цветом обладала девочка — её шевелюра напоминала Тео красное пламя. С большим неудовольствием он отметил и присутствие Рона. Уизли, видно, приехал вместе с командой, чтобы опробовать поле для игры. Ещё в купе поезда, Гермиона сообщила старостам свой гениальный план — пригласить в Хогвартс профессиональные команды по квиддичу и организовать дружественные матчи. По её мнению, это могло укрепить не только боевой дух студентов, но и сплотить всю школу. Она тогда даже покраснела, увлечённо рассказывая что-то о магловском футболе! Тео же был согласен с этим только отчасти, поскольку единство видел не в одинаковых шарфиках у болельщиков, а в том, как именно будут выкрикивать имена команд те же гриффиндорцы, не отличающиеся сдержанностью: стройный хор голосов, скандирующий единую песнь о борьбе, победе и прочей вдохновляющей штуке. Но как только матч закончится, студенты всё также равнодушно пройдут мимо друг друга, будто никогда не сидели на одной скамье, взахлеб разговаривая о тактиках знаменитых ловцов. То ли дело пример личный, вроде отношений главных героев первых полос газет с чистокровными волшебниками, с запятнанной репутацией, — куда эффективней! В сборную команды Хогвартса будут входить по два человека от каждого факультета, округляя количество игроков до восьми. Тео отношения к квиддичу не имел, и не был ярым фанатом, но восторг других парней отметил сразу. Первый матч должен был состояться уже в конце октября. Он выискивал рядом с рыжеволосыми людьми и Мальчика-который-выжил, но не нашёл. Это было странно, ведь единственной семьей Поттера были Уизли, о чём знали абсолютно все. — Милый! Тео мигом обернулся, ожидая увидеть Джоан Забини, шагающую с распростёртыми объятиями к нему или к Блейзу, но ошибся. Через проход в зале, благоразумно оставленный студентами и родителями, шла миниатюрная шатенка на высоких каблуках. Гулкими звуками, исходящими от туфель, была привлечена и большая часть мужчин. Женщина выглядела очень необычно. На ней было тёмно-зелёное приталенное платье длиной до колен, подпоясанное тонким кожаным ремешком. Традиционная мантия отсутствовала. Короткие волосы были уложены в аккуратную причёску, мелкие завитки из которой выбивались и подпрыгивали во время ходьбы. Женщина обладала изящной фигурой, что не осталось незамеченным старшекурсниками. — Дорогой! — в этот раз Тео проследил за взглядом шатенки и понял, что он обращён к Поттеру, который, едва завидев женщину, широко улыбнулся и отошёл от стены, где, видимо, и прятался от Уизли. Она подошла к нему и крепко обняла, смачно чмокнув в щёку, после чего Поттер засветился наподобие начищенного галлеона или новенького снитча, что в его случае подходило больше. — Разве Поттера усыновили? — поинтересовался Драко, также немало удивлённый появлением незнакомки. — Я бы и сам не прочь быть усыновлённым в таком случае, — заметил Блейз и, посмотрев на Тео, уточнил: — Кто она? — Чья-то мать, — уверенно произнёс он и отметил закатывающего глаза Блейза. Тео почувствовал себя несколько неловко, наблюдая за развернувшейся сценой: женщина открыто улыбалась Поттеру, время от времени дотрагиваясь до его руки, и весело щебетала что-то о немыслимой косилке. И хотя Тео уже давно смирился с потерей матери, но после увиденной сцены, вдруг резко ощутил подступивший ком к горлу. — Грейнджер, — вдруг произнёс Драко, кивнув в сторону входа. К парочке, состоящей из Поттера и шатенки, шла Гермиона Грейнджер в сопровождении знакомого мужчины. Тео, мельком взглянув на него, ощутил смутное беспокойство: светлые, коротко подстриженные волосы, выглаженная рубашка и счастливая улыбка при виде Поттера. Мужчина выглядел точно так же, как и получасами ранее, когда тащил в своей странной сумке в замок того шерстяного уродца. — Мама, я думала ты потерялась, — вздохнула Гермиона, всплёскивая руками. Поттер в это время протянул руку мистеру Грейнджеру, но был проигнорирован и заключён в крепкие объятия. — Что-то мне подсказывает, что Грейнджеры уже определились с зятем, — туманно заметил Драко, ухмыляясь. Мистер Грейнджер начал увлекательную беседу с Поттером, пока миссис Грейнджер любовно посматривала на всю компанию с блестящими от слёз глазами. — Чёрта с два! — заявил Блейз и отпил шампанского. Он стал озираться по сторонам, выискивая кого-то в толпе, на ходу нашёптывая: — Пора знакомить Гермиону с maman!***
Мечтам Гермионы на торжественное знакомство родителей с замком не суждено было сбыться. Ещё на подходе к главным воротам, мама сообщила ей о побеге Живоглота из-под их бдительного внимания. Отец, считая поимку кота делом чести, отправился искать его в ближайший проулок в Хогсмиде, уверяя остальных, что догонит их чуть позже. Родители привезли Глотика по её просьбе, когда в очередной вечер в Башне старост, Гермиона осознала своё одиночество и как никогда заскучала по питомцу, составляющему ей компанию в предыдущие года. Было в его присутствие рядом, тяжёлом дыхании и удручающем взгляде нечто родное: она привыкла видеть рыжую шерсть на своих вещах, и объёмный комочек, свернувшийся на кровати. И как-то вечером, выстроив планы на очередную неделю, она остро ощутила его отсутствие. Должно же быть в этом мире что-то не изменённое, естественное, кроме постоянных подозрений, головоломок и тайн: вот и она, как и прежде, станет над ним ворковать, а он, точно также, будет бродить по территории Хогвартса. Оставив маму на пороге Большого зала, где она приметила Гарри, Гермиона отправилась в Башню старост. Очередная бессонная ночь, на этот раз полная раздумий о дальнейшей жизни, спровоцировали необычайную забывчивость. Намереваясь забрать пергаменты со списком для сверки, она свернула в коридор и обнаружила маячившую рядом с горгульей фигуру Тео, рассматривающего внутренний дворик школы в ближайшее окно. Удивившись выбору времени для любования замком, она решила его окликнуть: — Тео! На обращение он оглянулся и оказался вовсе не Тео: на Гермиону смотрел молодой мужчина, которому на вид было не более тридцати пяти лет. Его короткие, пшеничные волосы лежали в лёгком беспорядке, придавая облику небрежности, а зелёные глаза, полные озорного блеска, напоминали Блейза. Он был также высок, как и Тео. Незнакомец с интересом поглядывал на неё. — Нет, не Тео. — Мужчина обворожительно улыбнулся и слегка склонил голову. — Извините, — пробормотала она, протягивая руку: — Гермиона Грейнджер. — Элиас. Рукопожатие было проигнорировано. Вместо этого он наклонился и губами коснулся тыльной стороны её руки. Гермиона поспешно убрала ладонь. — «Мой бог», — машинально перевела она, проклиная себя за желание выдать правильный ответ как можно скорей. Её часто называли заучкой и, иногда, скрепя сердце и сжав зубы поплотнее, она и сама с этим соглашалась. — Ой, простите! Просто летом я изучала некоторые записи и … — Вы знакомы с греческим? — с любопытством спросил Элиас, поправляя манжеты пиджака. — Да! И это просто потрясающе! Культура, традиции и легенды, — Гермиона помолчала, а затем добавила: — Мою сову зовут Пирр. Я выбирала имя между Элиасом и Пирром, — густо краснея, закончила она. В Австралии, страдая от скуки, она занялась изучением греческого языка, переводя старые рукописи, найденные в местной библиотеке. Это не только разбавляло серые будни, пока родители по телефону решали вопросы с переездом, но и помогало освежить знания о мифах и легендах Древней Греции. — Как интересно, — протянул Элиас и замолчал, уставившись на неё. Его поза казалась выжидающей: с полуулыбкой на губах он стал наблюдать за её лицом, как за любопытнейшим зверьком в огромном зоопарке. Она прочистила горло и заговорила, решив хоть немного прояснить свой первый оклик: — Я спутала вас с Тео. — Меня часто путают с Теодором. Гермиона задумчиво пожевала губу, вспоминая тот вечер, когда Тео попросил её о помощи. — Мистер Нотт? — мягко спросила она. ОНа кивнул. — Простите, я думала, что вы … — «старше», чуть было не сказала Гермиона, но вовремя захлопнула рот. Элиас не очень походил на отца Теодора Нотта, скорее на старшего брата, немного заплутавшего в стенах школы. Только теперь она отметила цвет его глаз — болотный, точно такой же, как у Тео. — Дорогая, ты извиняешься уже в третий раз. — А вот фамильярностью Тео явно пошёл в отца. Элиас стоял напротив неё, спрятав руки в карманах брюк, и никуда не торопился: полностью расслабился, отстегнул пуговицу на пиджаке и принял вид, говорящей о долгожданной встрече, на которой принято расспрашивать о текущих делах и планах на будущее. Гермиона, вспоминая об отце, который уже должен был поймать Глотика и принести его в замок, решилась напомнить Элиасу о встрече в Большом зале, где и следовало сейчас находиться таинственному мистеру Нотту, бодро похлопывая спина по спине и рассуждая с остальными родителями о нынешней образовательной системе. Ведь так проходят вечера на собраниях, верно? — Все уже собрались в Большом зале, — начала она, заметно нервничая. Как объяснить взрослому мужчине, что ему сейчас необходимо быть рядом с сыном? И почему он, собственно, стоит здесь, вместо того, чтобы потягивать шампанское в обществе других родителей и сетовать на жуткую погоду? — Вы ждёте Тео? — Нет, я жду вас, дорогая, — губы Элиаса расплылись в ослепительной улыбке. — И зачем же? — Вы мне интересны, — просто ответил он. Гермиона захлопала ресницами на манер девиц с вульгарным макияжем из разносортных сериалов, за которыми так любила наблюдать мама субботними вечерами по десятому каналу. Они всегда выглядели такими ошеломлёнными, когда кто-то из основных действующих лиц сообщал им неожиданную новость, и камера приближалась к их лицам вплотную, из-за чего всё семейство Грейнджеров могло рассмотреть каждую морщинку какой-нибудь «Глории». Элиас умел удивлять. — Вы уже удовлетворили своё любопытство, мистер Нотт? — уточнила она, надеясь, что их странная беседа подходит к концу. — Вполне. И не «мистер Нотт», а Элиас. — Он почтительно поклонился и двинулся по коридору. — До встречи, дорогая, — бросил Элиас через плечо. Гермионе потребовалось несколько секунд, чтобы выйти из состояния близкого к шоку. Она похлопала себя по щекам, приводя в чувство и, оглянувшись через плечо, где только что за поворотом скрылся Элиас, усмехнулась. У Ноттов входило в привычку бесцеремонно вторгаться в её голову и оставлять после себя дымку таинственности. Пора бы уже и привыкнуть. — Вы его задушите, — сквозь зубы проговорила она, пока мама с папой по очереди обнимали Гарри, стискивая его куда крепче, чем следовало. Несмотря на эти стальные тиски, он продолжал улыбаться во все тридцать два зуба, принимая участие в увлекательной беседе, посвящённой последней модели газонокосилки. После переезда в Англию, отец стал с особой тщательностью ухаживать за небольшим газоном, любовно подстригая участок перед домом два раза в неделю. Он установил специальную поливочную систему, не давая ступать по первоклассной траве соседскому мальчишке, едва не напугав того до полусмерти струей воды, внезапно появившейся из-под земли. Остин ещё долго приходил в себя, бормоча что-то о злых соседях и маниакально увлечённых людях, на что папа только хмыкал, ставя галочку в списке заказов в специализированном магазине, где покупал очередной прибор для отпугивания насекомых. Он очень любил свой газон. — Милая, мы давно не видели Гарри, — попыталась оправдаться мама. Отношение родителей к лучшему другу не могло не восхищать, но, по мнению Гермионы, открытое проявление чувств всё же стоило попридержать для более закрытых мероприятий. Она отметила любопытный взгляд Лаванды Браун, удивительно похожей на свою мать: белокурые волосы, хитрые, голубые глаза и широченная улыбка, расцветающая на лице каждый раз, стоило кому-то привлечь внимание больше обычного. — Поттер! Грейнджер! — Блейз, видимо, решил поиздеваться — на его приветствие обернулись сразу трое. — Представишь меня родителям? — Блейз, это — мама и папа, — безучастно протараторила Гермиона. После сдавленных «Роберт» и «Джин», прозвучавших несколько раз, она обратила внимание на женщину, стоящую рядом с Блейзом, и была очень удивлена, что не заметила её сразу: высокая, с прямой спиной и грациозными движениями. Один взмах — и бокал в её руке наполнился шампанским. После стандартных приветствий, разговор родителей начал протекать в привычном русле — беспокойство за будущее детей. А потом, вдоволь наговорившись о грандиозных планах по поводу их карьер — папа проявил куда большую заинтересованность работой аврора, чем возможностью защиты безвольных существ, — перешли к более простым темам — о жизни в других странах. Джоан проявляла удивительную осведомлённость о жизни маглов, чем немало позабавила саму Гермиону: ни разу не ошиблась в определениях, прекрасно ориентировалась в университетах и была крайне заинтригована работой газонокосилки: «Ох, святейшие, у него и колеса имеются!» Для Гермионы был столь же очевиден и явный интерес отца и Гарри, который иногда забывал прикрывать рот в присутствии миссис Забини. Они участливо слушали её истории, про то, как несчастная женщина вынуждена справляться с тяготами вечерних мероприятий, на которых она представляла весь свет Англии. Гарри же вообще не задавал вопросов и только странно улыбался, стоило Джоан наклониться к нему для демонстрации нравов южной Италии. С таким же успехом она могла продвигать идею по захвату магического мира, и тот же Гарри вторил бы ей при каждом слове, поднося кресло Министра Магии на серебряном блюдечке. — Гермиона! — К их компании прокладывал путь Рон, раздавая улыбки поклонникам. — Мистер Грейнджер, миссис Грейнджер! Забини, — прошипел он, беря Гермиону за руку и уводя в сторону от родителей. — Уизли, — пропел Блейз и склонил голову в знак приветствия. Руки подавать не стал. Для приватной беседы Рон выбрал неприметную нишу за гриффиндорским столом, к которой двигался с решительностью судна, прокладывающего путь во льдах Арктики. Его ладонь была большой и немного шершавой, напоминавшей о часах, проведённых верхом на метле, пусть и в перчатках из драконьей кожи. Гермиона ощутила, как сердце, недавно бьющееся в привычном ритме, совершило прыжок, в предвкушении желанного поцелуя. Остановившись и скрестив руки на груди, Рон, с выжидательной миной на лице, уставился на неё. Похоже, поцелуй откладывался. Гермиона смотрела на него практически также, не понимая причины гнева, о котором свидетельствовало красное лицо и пульсирующая венка на виске. Они продолжали буравить друг друга взглядом, пока первым не выдержал Рон: — С каких это пор ты знаешь Забини? — Лет семь, может, восемь. — Гермиона призадумалась, пытаясь понять, а стоит ли засчитывать год скитаний в лесу в общую копилку. По первой же реплике Рона стал понятен мотив его действий — ревность. Только вот выслушивать подобное, после проведённой бессонной ночи, полной размышлений о дальнейшей жизни, не было ни сил, ни желания. Она скрестила руки на груди, подавляя желания фыркнуть в знак своего отношения к безумным подозрениям. — Ты прекрасно понимаешь, о чём я говорю, — вновь прошипел Рон. Стараясь выбрать более дипломатичный тон, Гермиона медленно выдохнула: — Мы с Блейзом учимся на одном курсе и это нормально, что люди в подобном случае разговаривают, Рон. — Раньше ты в этом не нуждалась, — резонно заметил Рон, нервно проведя рукой по волосам и облизывая губы. Он всегда выбирал обвинительный тон, когда дело касалось её общения с другими лицами противоположного пола; шёл в наступление, открыто обвиняя и унижая противника, будто в голове Гермионы все должно было сложится в единую картину само собой: «Рон прав, а вот Виктор — идиот! Шут, предатель, да кто угодно, но только не тот человек, которого я могу заинтересовать». Впрочем, Рон мог пойти совершенно другим путём, напоминая о своих чувствах крепкими объятиями и свиданиями, на которых они, держась за руки и болтая о всякой чепухе, бродили бы по окрестностям Хогсмида. Этого бы вполне хватило. Что там говорил Тео про их различия? — Мы все изменились. Выросли, в конце концов, — она отвела взгляд в сторону, — они не так уж и плохи. — Они? — Да, все они — Нотт, Малфой, Забини. — Это ты так заговорила после нескольких вечеров в обществе Нотта? — ехидно поинтересовался Рон. В их прошлую встречу Гермиона несчастным голосом сообщила ему о вынужденном проживании с Тео. Она в красках описывала все неудобства, которым подверглась из-за жизни с таким соседом: удивительную неопрятность, отсутствие правил приличия, выражающееся в дурных манерах и громкого храпа, доносившегося через стену. Обрушив на голову Тео все мыслимые и немыслимые недостатки, Гермиона заметила вполне благосклонную реакцию Рона. Он мог легко разрешить ей проживать в одной гостиной с ненавистным, но ни в коем случае не с интересным парнем. — Да, — не желая больше препираться, подтвердила Гермиона, заставив его замолчать. Рон, ожидавший отрицания, растерялся. — Знаешь, сейчас есть ты и я. А если ты отбросишь всё это, — она взмахнула рукой, — вполне может появиться и «мы».***
— Я думал, что ты уже не почтишь нас своим присутствием, — обиженно пробурчал Тео. — И как же я мог это пропустить? — отец кивком указал на чету Макмилланов, громко отчитывающих сына, имевшего болезный вид. Нелюбовь к этой семье была фамильной чертой. — Где ты был? — спросил Тео. — Знакомился с одной юной особой, — он усмехнулся. — Она хороша, Теодор. — Рад, что ты одобряешь, — сухо заметил Тео, наблюдая за тем, как Гермиона, гордо вскину подбородок, удалялась подальше от ниши, куда несколько минут назад отправилась с Уизли. На празднике было скучно. Тео широко зевнул и отпил немного шампанского, приобретшего неприятный привкус из-за тёплых рук, и как никогда стал ждать речи директора школы. Судя по натянутым улыбкам остальных студентов, сбившихся в дружные стайки, они ждали того же. Справедливости ради всё же стоило отметить, что пару минут назад унылую обстановку в зале сумел разбавить отец, одним лишь фактом своего появления: смеха от прекрасного — и одинокого — пола резко прибавилось, да и он сам, шествуя к Тео, расщедрился на парочку вполне дружелюбных улыбок, отправляя их не одной волшебнице, а целой группе. В зал вошёл завидный холостяк. Он был молод, привлекателен внешне и чистокровен до мозга костей, что ценилось одинокими матерями и многочисленными свободными тётушками гораздо выше, чем запятнанная репутация. Кому какое дело до того, что было практически год назад? Важнее ведь то, что Элиас Нотт владел несколькими магазинами, внушительным счётом в Гринготтс и не был обременён бывшей женой и кучей малолетних детей. Да и свободных, чистокровных и не состоящих в отношениях мужчин среднего возраста с мая резко поубавилось, выбор стал не велик. Несмотря на такой интерес, отец жениться не спешил, и год за годом оставался всё тем же вдовцом, успешно избегая флирта и отделываясь от предложений недвусмысленного характера милейшей улыбкой. Тео же даже думать не хотел о том, что в один прекрасный день в роли миссис Нотт может оказаться кто-то, кроме мамы. Эгоизм, да и только! Он уже как раз решил попробовать закуски, аппетитно выстроившиеся на столе в глубоких тарелках, когда услышал неразборчивое бормотание отца, сопровождающееся зрительным поиском людей, к которым он мог быстро примкнуть и завести беседу о незначительных мелочах, то и дело оглядываясь. Такое поведение было характерно для него при появлении только одного человека: Эстер. И пока Тео всматривался в проход, он стал спешно отходить к ближайшей компании родителей, принявшись увлечённо болтать о новинках в мире квиддича. Отец ненавидел полёты. Не заметить её было сложно: огромная копна каштановых кудрей и заносчивое выражение лица со вздёрнутым носом. Тео обожал этот её вид собственного превосходства, который, надо признать, имел под собой все основания для существования — Эстер была умнейшим человеком среди всех его знакомых: с живым умом, успевающей запоминать сотню фактов, выдавая их на ходу как нечто совершенно разумеющееся, и грозно сверкая карими глазами, стоило отцу или Тео заикнуться об обратном. Она была прекрасна! Разглядывая дам из круга Нарциссы Малфой, Эстер смешно морщила нос, будто прямо перед ней выставили целое блюдо с наисвежайшими отходами. Её дальнейшее замешательство, Тео отнёс к своей персоне, и решил облегчить задачу — направился навстречу. Проходя мимо студентов, он взглядом зацепился за небольшую группу, среди которых была ещё одна кудрявая макушка. И только тогда до Тео дошла простая истина — его бабушка была точной копией Гермионы Грейнджер.