***
Коридор, ведущий к кабинету прорицаний, был пуст. Каждый раз, перед тем как завернуть за угол, Гермиона одним глазом посматривала в Карту Мародёров. Передвигаться, уткнувшись в пергамент носом, было задачей непростой. Да и не принесла эта карта никакого результата, на который так надеялись все остальные! Возле кабинета прорицаний никто не бродил, в противовес всем подозрениям о шпионе, поэтому, проведя несколько вечеров за движущимися в хаотичном порядке точками, они, своей неожиданно сложившейся командой однозначно решили — Антонин брал на слабо. Впрочем, эти догадки не лишили Гермиону возможности выслушать теорию Тео о заклятии Ненаносимости, которое можно применить и к волшебнику. — Опаздываешь, милая! Блейз устроился на своём привычном месте, скрестив ноги. Рядом с ним были разбросаны учебники по трансфигурации и ЗОТИ, чистый пергамент с чернильницей, множество перьев и конспекты Тео, отчего Гермиона сделала неприятный вывод — она легко распознает его почерк. Вон, витиеватая буква «р» такая же, как у неё. Затрачивая непозволительно много времени на внеучебные задачи, они могли легко затеряться в этом море домашних заданий, дополнительных эссе и прочей работе, отчего также единогласно было принято не менее важное решение — заниматься будут здесь же. От того, насколько просто это прошло, Гермиона пребывала в шоке до сих пор. А где же крокодильи слёзы об объёме работы? Нет, эти ребята на такое не жаловались. — Не я одна. — Она подметила отсутствие ещё двоих, а Блейз призывно похлопал по подушке рядом с собой. Гермиона его предложение проигнорировала. — Тогда не станем терять время зря! — с напускным энтузиазмом заявил он и протянул ей учебник: — Никак не могу разобраться с законом Гэмпа. Блейз проворно подскочил на ноги и уселся рядом. Ничуть не стесняясь ни близости, ни её реакции: она слегка подпрыгнула, отшатнулась, но тут же взяла себя в руки. С такой бы напористостью ему взяться за учебу — цены бы не было! Гермиона глубоко вздохнула и подобрала под себя ноги, освободив для Блейза побольше места. Этим он и воспользовался — присел так близко, что она ощутила тот самый аромат шоколада: манящий, глубокий и такой сладкий, что кружится голова. Некстати вспомнился тот поцелуй, продиктованный зельем. Спросить его о парфюме что ли? Да как-то неприлично! А ведь был у них и личный разговор, тот самый, на берегу. Такой теплый и уютный, что Блейз казался только самим собой, а не зарвавшимся до её внимания парнем, склонявшим её к непотребным мыслям. Он придвинулся поближе, подбородком касаясь её щеки. — Уже начали? — грубо спросил их Тео, вылезая из люка. Его взгляд, ставший мигом тяжелым и осуждающим, был прикован к их ногам, практически соприкасающимся. — Почти, — проворчал Блейз, с неохотой отодвигаясь от неё. — Драко ждать не будем? — Нет. — Тео расположился напротив Гермионы. Их план состоял из нескольких пунктов, первым из которых было избавиться от всех возможных свидетелей и незаметно пробраться к Книге доступа. Лаконично! — После того, как мы окажемся наверху … — Если вы окажетесь наверху, Тео, — поправила она его, дыша часто-часто через нос. — И я всё-таки хочу знать, как вы там окажетесь! — Ты не одобришь. Гермиона фыркнула, а Блейз откинулся на спину, подоткнул под голову подушку и закрыл глаза — начинается. Этот спор был самым главным и любимым, ведь в первое же обсуждение Тео нагло заявил, что знает способ, как незамеченным пробраться в башню, и также упорно не хотел никому об этом рассказывать. — Именно поэтому я и должна знать! — почти прокричала Гермиона. Вот ведь упертый! Да, возможно, он гораздо сообразительней большинства её знакомых, собран, действует с холодным умом — и, чёрт с ним, с расчётом, — но эта его заносчивость, в совокупности с такой уверенностью, что только он прав, что остальные не поймут, что кроме него никто… Гермиона зарычала, на что Тео вопросительно поднял брови. — Может перейдём к плану «В»? — предложил он. — У нас отсутствует ровно половина плана «В», — глухо заметил Блейз из своего положения. На запасном плане настояла Гермиона. Заключался же он в простом отступлении в случае опасности и небольшом спектакле, которое должны были разыграть Тео и Драко. — Уже нет, — Тео кивнул в сторону люка, крышка которого отлетела так, что тыльной стороной задела пол. Драко доковылял до них, весь грязный и помятый, и с каким-то отчаянием плюхнулся в подушки. Блейз брезгливо отодвинулся подальше. — Ненавижу гриффиндорцев! — заявил Драко, не тратя время на приветствие. Увидев вопрошающие взгляды, он всё же снизошёл до уточнения: — Уизли. — И что такого натворила Джинни? — спросила Гермиона. — Дело не в ней, а в твоём парне, Грейнджер! — рявкнул Драко, подгребая к себе побольше подушек. Блейз и Тео заинтересованно навострили уши и чуть подались вперёд, жадные до новостей. Гермиона методично разгладила подол юбки. — Чёртов Уизли решил, что справится и с двумя загонщиками! Идиот, — буркнул Драко и отпил сливочного пива из бутылки, которая странным образом появилась в руках Блейза: он материализовал съестное буквально из воздуха, на что Гермиона только открывала рот — неужели знает подход к домашним эльфам? Она нахмурилась. Осуждения был удостоен не только Драко, открыто ворчавший как старик, но и сам Рон. В командах все должно быть по-честному — сколько игроков у одной, столько и у другой! — Ты прав, это — нечестно, — проговорила она. Драко одарил её недоверчивым взглядом. — Ты не понимаешь, да? — спросил Блейз и, увидев озадаченность на её лице, продолжил: — Представь себе шахматную партию без одной лошади. На игру это, возможно, мало повлияет, но ведь противник изначально на неё рассчитывал, правильно? Строил свои фигуры, продумывал ходы. — Он улыбнулся. — А ты уверен? — спросил между тем Тео. — Конечно! Поттер самолично получил от него сову, — мрачно ответил Драко. — И назначил дополнительную тренировку завтра с утра! — Хреново, — констатировал Блейз. — Составим план «С»? — уточнила Гермиона, понимая, что из плана «А» выбыло одно важное звено. Распределение ролей, с учётом отсутствия Драко, прошло быстро. Всего-то и нужно было изменить маршрут Блейза, да поход Гермионы к мадам Помфри. Собираясь уходить, они все стали меланхолично рассовывать учебники и прочие принадлежности по сумкам, пока Гермиона, закусив губу, пыталась вспомнить, а упражнялась ли она на вчера в превращениях: профессор Вуд, сокрушенно качая головой при виде птицы с бумажным клювом на прошлом уроке, порекомендовал ей заниматься дополнительно, отчего её щёки запылали от стыда. Сегодня как раз выдался свободный час между повторением ЗОТИ и обсуждением плана … — Ты подумала над своей наградой? — спросил её неожиданно Тео, кажется, в десятый раз за неделю. Гермиона закатила глаза — награда! Ему никак не верилось в безвозмездность её помощи: оскорбившись до глубины души, Гермиона в первые три упоминания о награде практически задыхалась от негодования. Чтобы она помогала за деньги?! Но шли дни, и на смену ущемлённой гордости пришёл страх. Странно было испытывать подобное по отношению к награде, но, видя, как легко слизеринцы расстаются с сотнями галеонов за редкое зелье или находят фолиант, томящийся в частной коллекции, Гермиона начала испытывать нервную дрожь от их возможностей: Грейнджеры относились к среднему классу — у них были ежегодный отпуск на Майорке и собственный дом, оборудованный по последнему слову технику. Но чтобы оставить тысячу фунтов за первый экземпляр книги об основателях, которую после, за бесполезностью и ненадобностью, Блейз начал использовать в качестве подставки под возмущенные взгляды Тео и самой Гермионы? Такое себе могли позволить только эти трое. Или двое, как в случае с книгой. — Я сделал выбор за тебя! — радостно сообщил ей Тео, убирая свитки в сумку. — Как тебе вариант взглянуть на Контракт с нашими эльфами? Гермионе пришлось откашляться, неожиданным приступом скрывая удивление. Это было слишком, даже для Тео. Предложить ей посмотреть на Контракт, который веками охранялся в чистокровных семьях?! Да только чтобы добиться разрешения взглянуть на копии подобных документов ей пришлось задействовать свой статус Героини войны, хотя и это не принесло успеха — перед её носом захлопывались все министерские двери. Не помогло даже присутствие Гарри, который стойко прошёл с ней все семь уровней, за исключением Отдела тайн. Голова Гермиона стремилась утвердительно закивать, да только оставался момент, который смущал её до неприличия. Немного пожевав губу, она сказала: — Но ведь его нельзя выносить из поместья. — Ну да, — беспечно проговорил Тео. — Поэтому ты и приедешь ко мне на рождественские каникулы. Как мило! И как наивно предполагать, что её там будут ждать, а сама награда достанется так легко. — А Элиас не будет против? — Отец будет только рад! — всё также лучезарно улыбаясь, пропел он. Гермиона вперила в него свой изучающий взгляд, подмечая каждую ужимку. Вряд ли он теперь врёт. Улыбается как-то простодушно, во весь рот, будто и вправду решил пригласить её на каникулы, предложить награду, да ещё и такую, которая в её глазах была действительно значимой. А что же в этом такого подозрительного? Да, собственно, всё и ничего! Родителям отъезд можно будет легко объяснить встречей с друзьями, а Рону необходимостью исследования, раз сам Контракт плывет в руки. Причину можно легко придумать, ведь работа займет от силы пару дней. Но что-то в улыбке Тео казалось ей настолько подозрительным и манящим, что пауза между вопросом и ответом сильно затянулась. А если он решит её соблазнить, воспользовавшись Контрактом? Захлопает ресницами, облизнет губы и предложит спальню рядом со своей комнатой, куда будет заходить как полноправный хозяин поместья? А вдруг он подумает, что его приглашение заранее говорит о её согласии на всё-всё-всё?! Что, раз она приехала, то не прочь заняться и прогулками в саду, и изучением остальной библиотеки, и чаепитиями в компании Элиаса. Какая неоднозначность! Каков, в конце концов, его главный мотив?! Ох уж эти мотивы! Когда-нибудь они сведут её с ума! Да и что плохого может случиться? В комнате всегда есть замки, а на её плечах разумная голова, которая быстро даст затрещину чувствам, если те решат разбушеваться, поддавшись великолепию мэнора и рождественской романтике. Она способна контролировать интерес к нему, навеянный отсутствием рядом Рона и симпатичной мордашкой, с не менее симпатичным мышлением, за что и станет наградой сам Контракт. — Хорошо. Я с радостью приму твоё приглашение. Глупо упускать возможность. — И мы тоже! — вдруг воскликнул Блейз. — Рождество ведь и создано для того, чтобы проводить его только с самыми близкими! — Конечно, — благодушно заметил Тео и отчего-то скрипнул зубами.***
Утро в день матча не задалось — Гермиона проспала. Решив, что это должно стать единственным промахом, она быстро оделась и, не посмотрев даже в зеркало, выскочила в гостиную. Скорость, с которой она поедала завтрак, могла стать предметом зависти у двоюродного брата Гарри, но ей было абсолютно наплевать. Главное — это книга! Покончив с омлетом, Гермиона отправилась в больничное крыло к мадам Помфри за зельем для «приболевшего» Тео. На этом пункте настаивала она сама, продумывая алиби для каждого. — Неужто заболела? — спросил Виктор, появившись в дверях лазарета. — Нет, это всего лишь зелье для сна без сновидений. Она потрясла небольшим флакончиком, пальцами прикрывая название и сильно надеясь, что склонившаяся над записями мадам Помфри не уподобится старой сплетнице, подслушивающей разговор бывшей парочки. — Омлет! — робко признался Виктор, проведя ладонью по её щеке. Гермиона решила, что, возможно, единственным имевшимся под рукой зеркалом, предназначенным для связи с Долоховым, иногда следует пользоваться и по прямому назначению. Они потоптались на месте, после чего Виктор спросил: — Проблемы со сном? Гермиона кивнула и прикусила губу. Да и не враньё это! За зельем она действительно приходила. Правда, было это пару дней назад. У неё действительно случались проблемы со сном, точнее, с его содержанием. Прежняя бессонница канула в небытие, охотно уступив место эротическим похождениям, отчего Гермиона стыдливо прятала глаза от своего же отражения по утрам. Почти каждую ночь ей снился Тео и дурацкое, ненавистное, проклятущее кресло, которое перестало входить в число любимых мест в гостиной и успешно стало самым отвратительным предметом мебели. Та Гермиона, что руководила её телом во сне, ловко запрыгивала на Тео, жадно его целовала и до неприличия легко раздевалась. И не мудрено: она ведь делала это каждую ночь. Свыкнувшись с содержанием снов, она ничуть не удивлялась, что тело реагировало на появление настоящего Тео заливавшей лицо краской. Иногда ей снился Рон — и от этого совесть немного успокаивалась, — но чаще Блейз, с такой же ошалелой улыбкой, как и у неё. Но в прошлую пятницу, когда каштановые волосы Тео превратились в блонд, а глаза начали светлеть до серо-голубого оттенка, утром, первым же делом, она поспешила к мадам Помфри за зельем, которое и принимала теперь перед сном ежедневно. Присутствие Драко в эротических снах стало последней каплей. — Идёшь на матч? — Конечно! Как я могу такое пропустить? — Это будет интересно. — Виктор оценивающе посмотрел на ширму, закрывающую больничную койку. — Я ни разу не видел на поле трёх загонщиков. — На самом деле, троих ты увидишь только у нас. — Гермиона кратко пересказала ему новые обстоятельства. Он нахмурился, отчего чёрные брови грозно нависли над тёмными глазами. — Знаю. Это усложняет игру, — поспешила заявить она, вспоминая аналогию с шахматами. — Это делает её опасной. Ты не думаешь, что загонщики Паддлмира могут просто не успеть отбить бладжер? — Гермиона задумалась над его словами. — Видимо, Уизли хочет что-то доказать, раз подвергает своих игроков такой опасности. — Он попрощался и прошёл вдоль больничных коек, направляясь к столу мадам Помфри.***
Минерва Макгонагалл вошла в свой кабинет и, поприветствовав портреты директоров, уселась за стол. Перекладывая пергаменты с подписями родителей и чиновников из Министерства, она мурлыкала под нос какую-то мелодию, сортируя документы. Её работу неожиданно прервал резкий стук: — Директор, — робко поздоровалась Гермиона Грейнджер, входя в кабинет. Она чуть привстала и жестом указала на стул перед собой: — Я слушаю вас, мисс Грейнджер. — Профессор, я не уверенна, что имею право это разглашать, но … — Не мямлите! — прикрикнула Минерва, поправляя выбившуюся прядь из строгого пучка. — У меня есть информация, что некто хочет заглянуть в Книгу доступа. — Это серьёзное обвинение, мисс Грейнджер, и, надеюсь, вы понимаете … — Профессор, мы срочно должны проверить её сохранность! — Хорошо, юная леди, но впредь не смейте перебивать старших! — строго проговорила Минерва, приближаясь к книжному шкафу. Задача представлялась не из легких: ощупывая каждый корешок из сотен книг, Минерва сосредоточенно сводила брови и облизывала губы, пока не добралась до конца полки. «Вторая полка, третья слева!» — услышала она шёпот с портрета Альбуса Дамблдора. — Благодарю, Дамблдор! — И в ответ учтивый кивок. Минерва добралась до второй полки и, приложив некоторое усилие, потянула третью книгу на себя. Услышав щелчок, Гермиона подпрыгнула на месте и поспешно отскочила, поскольку книжный шкаф пришёл в действие, отодвигаясь в сторону. Призвав её пройти первой, Минерва следом повторила путь, а затем, плотно притворив дверь и мгновенно насупив брови, подскочила к своей любимой ученице: — Ты заплатишь мне за это, Тео! — прошипела она, тыча ей прямо в грудь. Гермиона на это скривила губы в наглой ухмылке и рукой встряхнула палец профессора: — Успокойся, Блейз! Это только начало, — странно поиграв бровями, заявила она и заглянула в длинный коридор, ведущий непонятно куда. — Она тебя убьёт, как только узнает! — Знаю, — буркнул Тео, доставая палочку из кармана мантии. Внушительный коридор без единого источника света доверия не внушал. — Твою ж мать, я же там всё перемешал! — Блейз остановился, в панике прикрыв рот ладонью и нервно всматриваясь в закрывшуюся дверь: — А если там было что-то важное?! — Он отчаянно потёр вспотевший лоб и смотрелся откровенно жалко в образе грозной директрисы. Тео в ответ только шикнул. Из коридора послышался скрип. — Что там? — Блейз заглянул ему за плечо. — Скоро узнаем, — ответил Тео, переходя на шёпот. Коридор был достаточно широк, позволяя им идти в ряд, не соприкасаясь плечами. Заметая остающиеся на пыльном полу следы, Тео посмотрел на Блейза в облике нервной и пугливой Минервы Макгонагалл. М-да, ни уважения, ни благоговейного трепета такая женщина внушить не могла! Блейз лихорадочно оглядывался по сторонам и безуспешно заправлял локон, выпавший из тугого пучка. Их прически составили отдельный вид испытания — попробуй собери длинные волосы, которых отродясь не носил. Конечно, для этого можно было обратиться и к Гермионе, прося преподать парочку уроков, но Тео рисковать не хотел — за эту проделку она и так захочет его собственноручно придушить, что уж там говорить о волосах. Хотя и она не может не признать — план был прост и гениален до безобразия! Они медленно продвигались в глубь коридора, едва осмеливаясь дышать ровно, готовясь к скорой встречи с каким-нибудь исключительным монстром. Именно этого Тео боялся всё время, но всё же ошибся: не поджидала их мантикора, притаившееся в самом тёмном углу; не стало на них накидываться и какое-нибудь болотное чудовище, банка с которым была припрятана в нише. Абсолютно никого. Их небольшое приключение прошло без изъянов. Только шёпот Блейза, поминутно одёргивающего мантию, о несчастных женщинах и их неудобствах. Решение сделать из него строгую директрису пришло в голову Тео не сразу. Последней крупицей, которая упала на воображаемые им весы, которые он представлял в своём разуме, стал вчерашний вечер: её колени касаются Блейза, а сама она в руках держат тяжеленную книгу, приоткрыв рот, будто собиралась расцеловать его, не будь рядом никаких свидетелей… Подумать только — ревность! Тео тряхнул головой, пытаясь отогнать от себя этот приставучий образ. Ревность кипела в нём так сильно, что долю секунды он раздумывал над тем, чтобы оттащить Блейза подальше и приложить его тем же учебником по трансфигурации, которую держала Гермиона. Блейза, своего лучшего друга, с которым он был знаком с детства, ради какой-то девчонки, выгодной партии, новых возможностей и прочего успеха. Разве к такому должно было привести обычное желание обладать? Вряд ли. Он скрипнул зубами. Блейз посмотрел на него и кивнул, на что Тео только помотал головой, пытаясь одновременно дать ответ и отбросить подальше мысли о Гермионе. Да, чёрт побери, он ревновал! Ревновал, потому что она ему нравилась; нравилась, как читает, как ходит, как хмурится, как нерешительно кусает губу, завидев его! Нравится просто так, без всяких ориентиров на выгоду. И да, они часто спорили, потому что только так он мог разглядеть её саму. В этих криках он видел всё по-новому: в гневе, уверенную и решительную, умную и сильную. Она казалась ему настоящий, живой. Такой, какой он её и представлял; той, что скрывалась и не признавалась даже самой себе. И тогда ему нестерпимо хотелось подойти к ней ближе, запрокинуть голову, и, придерживая густую копну волос одной рукой, впиться прямо в губы. И целовать, целовать, целовать … Так, чтобы было тяжело дышать обоим, и так, чтобы яркий румянец заливал её щёки. В конце коридора обнаружилась дверь. Она ничем не отличалась от схожих, что вели в классы. Взявшись за ручку, Тео заметил странный рисунок, выгравированный в середине круга. Приглядевшись, он без труда узнал герб Хогвартса и улыбнулся — они на верном пути. Опустив ручку вниз и подтолкнув дверь, Тео начал медленно открывать створку: секунда шла за секундой, щель расширялась, а он забывал дышать. Ни единого проблеска света! На его руку резко надавили — дверь распахнулась. — Время поджимает, — прошептал Блейз. Перед ними открылась просторная комната, с небольшими окнами по периметру. Выложенная из красного камня, она представляла собой идеальный круг. Окна были заколочены, отчего Тео задумался: скрывали ли они Книгу доступа от того, кто хочет пройти в башню, или от того, кто обитал внутри. В этой комнате света от заколоченных окон хватало, чтобы бегло осмотреться. Так и не убрав палочку обратно в карман, сжимая древко до чувства жжения, он осмотрел пол: грязный. Повсюду валялись клочки бумаг, земля и даже жёлтые, иссохшие листья. Большая их часть скопилась у широкой, винтовой лестницы, расположенной на другом конце комнаты, прямо напротив них. У её подножия разместились два постамента, на одном из которых расположилась тварь с львиным туловищем и женской головой. — Сфинкс, — одновременно сказали они с Блейзом и усмехнулись. Ну хоть что-то знакомое и каменное, куда уж лучше живого: из плоти и крови, с длинными когтями и сильными лапами. — Прям как живой! — фыркнул Блейз и начал свой путь к лестнице. Тео незамедлительно последовал за ним. Шаг за шагом, фут за футом… — Приятно, что ваши надежды оправдались! Оно сидело прямо наверху, вначале скрытое, а теперь вполне различимое. Сфинкс. Разговаривающий. Который от скуки зевнул и привстал, чтобы начать медленное, душераздирающее движение вниз. Если бы Тео не прирос от страха к месту, то смог бы оценить красоту женской головы: полные губы, большие глаза, изящно выгнутые брови. Только нос существа больше походил не на человеческий, а на птичий. Тонкий, с зауженными крыльями, он острым кончиком доходил практически до верхней губы. Короткие волосы были уложены в причёску, которую венчала золотая диадема, с блестящим камнем прямо посреди лба. Все эти предположения относительно цвета и камня, Тео делал исходя из своей фантазии, поскольку само существо оставляло большой простор воображению, метавшемуся сейчас от ужаса к восхищению. — Пришли за Книгой? Ответить не удалось: чудовище встало к ним вплотную. Блейз, никогда не испытывавший проблем с речью, начал издавать звуки, больше похожие на бульканье. Тео его замешательство поддержал. — Мы хотели только посмотреть на неё. Последние слова он выдавил из себя через силу, борясь с сильным желанием схватить Блейза за шиворот и сбежать из этой проклятой комнаты, запечатав дверь навсегда. О сфинксах он знал немного. Хотя сейчас, вглядываясь в лицо женщины и наблюдая как острый коготь на правой передней лапе царапает каменный пол, оставляя на нём глубокие отметины, очень жалел о таком пренебрежении. О сфинксах следовало знать! Да что там знать, необходимо было проштудировать всю доступную информацию. Крошечное воспоминание, когда Гермиона в позапрошлый вечер читала им вслух, стало пробиваться через толщу воды, которую Тео ощущал в своей голове: Сфинксы используются волшебниками для охраны камней, золота и иных ценностей, поскольку очень ревностно относятся к своей миссии. За любое неосторожное слово они могут растерзать незадачливого воришку. Сфинксы легко поддаются лести, но если дело касается загадок, то лучше позабыть о ней вовсе. Точно, загадки! — Пожалуй, мы должны отгадать загадку? — А вы готовы? — Да, — выдохнул он, не чувствуя уверенности в сказанном. Существо расплылось в улыбке и присело на задние лапы, открывая им вид на свой живот, на котором виднелись очертания шерсти. — Он не дышит, не живёт, Хоть не нужно, всё же пьёт, Всегда холоден, как лёд, — пропело оно заунывным голосом. — Сколько попыток? — спросил Блейз. Тео восхитился его дальновидностью. — Одна. — Сфинкс оскалился, обнажив передние клыки. Тео выдавил из себя похожую улыбку. Нужно поддержать это существо хоть и в шатком, но всё же в доброжелательном расположении духа. Да они с такой загадкой разберутся в два счёта! Минуты шли за секундами, стрелка на его наручных часах нервировала куда больше прежнего. Сил простодушно улыбаться больше не было. В мыслях Тео творился хаос: рамора или гриндилоу? А если ни то и ни другое? Что, если им загадали такое животное, о котором они прежде не слышали? Шорох переворачиваемых страниц, предложения и абзацы — всё смешалось, а обрывки из книг, прочитанные им неделю назад хлестали почище жгучих плёток! Почему он не мог запомнить каждое слово?! Отсутствие рядом поддержки, дружеского хлопка — мол, не волнуйся, приятель, сейчас разберёмся, — говорило о том, что и у Блейза не имелось догадок. Он стоял совсем рядом с ним, беззвучно шевеля губами и широко раскрыв глаза, умудряясь при этом не моргать. Блейз всем своим видом напоминал ему рыбу, как при встрече с Джин, такую же… Ох!.. Не дышит, но живёт в воде, пьёт, хотя этого не требуется! — Это — рыба. Тео облизнул сухие губы и принялся ждать. Его сердце плясало, стремясь выскочить из горла прямо в лапы странному существу, сгодившись тому на обед или ужин. Медленно, слишком медленно сходила улыбка с лица сфинкса. Тео возликовал. — Мы можем пройти? — уточнил он, подавшись вперёд. — Ты ответил только на свою часть, мальчик! — остановил его сфинкс, и внутреннее торжество Тео сменилось абсолютной паникой — Блейз был не силён в загадках. — Что ты можешь увидеть только с закрытыми глазами? Одновременно сосредоточившись на когтистой лапе, царапавшей каменный пол, Тео выдавал ответы с молниеносной скоростью: темень, ночь, время, ничего. Он дышал очень часто, а по его спине бежали мурашки, устраивая целую чехарду с холодом: пальце немели и зябли, но мелкая дрожь не давала им в этом сильно увязнуть. И вновь по кругу. Оставалось ещё так много схожего! Расслышав очередной скрип, он против воли взглянул на лапу: массивную, с четырьмя острыми когтями, способную одним ударом отправить его на противоположную стену. Не желая развивать эту мысль, он посмотрел на лоб существа, украшенный массивным камнем. А каким он был задуман? Несмотря на практически ювелирную работу скульптура, Тео не мог догадаться о цвете. Может, он был зелёным или красным? Но светил он точно ярко, также, как звёзды на ночном небе. Тео внезапно понял простую разгадку и поднял указательный палец правой руки, прижатой к бедру, вверх. К его ужасу, этот жест заметил вовсе не Блейз. — Ты думаешь, я ничего не увижу, мальчишка?! Сфинкс бросился к их ногам: стремительно, тяжело и крайне неожиданно. Тео отступил молниеносно, а вот Блейз проворством в чужом теле похвастаться не смог — запутавшись в собственной мантии, рухнул на пол, а далее и вовсе стал ползти, лихорадочно оглядываясь то на Тео, то на постаменты. Пустовали теперь оба. На Блейза двигался второй сфинкс, не улыбаясь и не готовясь задавать вопросы. Тео, пятясь и не сводя взгляда с сфинкса, через пару секунд обнаружил за собой стену. И только после того, как его рука нащупала дверь, он вспомнил ещё об одной вещи, сделанной из того же дерева. Он выставил палочку вперед в трясущейся ладони, а сфинкс расхохотался: — Мальчишка надеяться убить меня куском дерева? Блейз был прижат к полу, а над ним, встав в позицию взбешенного пса, высотой в пять футов, нависал второй сфинкс. Палочки в его руках не наблюдалось. — Может, ты, великий сфинкс, загадаешь третью загадку? — облизнув губы произнёс Тео, уповая на необъяснимую везучесть того же Блейза. Нет, так он умереть, однозначно, не мог. Сфинкс на его просьбу только усмехнулся: каменное лицо на миг застыло, что Тео и принял за проявление снисходительности. А затем, без предупреждения и объявления предварительной подготовки, резко занес над ним когтистую лапу и полоснул по предплечью. Вначале была боль. Горячая и ноющая, холодящая разум и дающая возможность ощутить непривычную пустоту: голова закружилась, а по руке поползло нечто тёплое и тягучее. Тео зажмурился, к горлу подступил ком. Он давно забыл, что такое кровь. Видел её пару раз на собственном теле: в шесть лет, когда упал и содрал колени, и в одиннадцать, когда со всего размаху, не успев затормозить перед поворотом, шлёпнулся об зеркало, умудрившись как-то рассечь одну только правую бровь. И ведь повезло тогда! Да и кровь, залившую ему глаза, быстро убрали, рану обработали, позвали отца и не дали насладиться вот этим самым чувством: липким страхом, обволакивающим, уводящим сознание куда-то далеко, и дарившим телу небывалую лёгкость. Он стиснул зубы, зажал рукой рану и попытался улыбнуться, низко опустив голову и прикрыв глаза. Играть подобострастие нужно до конца. — Так ты окажешь нам честь? — У реки стоят два человека, а у берега — лодка, которая может выдержать только одного. Оба человека переправились на противоположный берег. Как они это сделали? Сфинкс повернул голову в сторону Блейза, который, оперившись на локоть, приподнялся, чтобы услышать свою загадку. Лицо его было невозмутимым, как и подобало Минерве Макгонагалл — всего-то пару прядей выскользнуло из пучка, а очки съехали на бок. Долгие полминуты Блейз бормотал себе что-то под нос, а Тео всё сильнее сжимал ладонь на предплечье. Одна ошибка и они мертвы! И только в эту секунду до Тео дошла простая истина — это не игра. Щёлк и проступила ясность — здесь всё по-настоящему. Если тебя ранят, пойдёт кровь. Если её будет много — ты умрёшь. Никакого второго шанса, никаких домовиков и родителей. Ты один. Добро пожаловать во взрослую жизнь! Хотел? Получай! Блейз улыбнулся и выдал ответ: — Они стояли на разных берегах одной реки. В это мгновение второй сфинкс развернулся, — кажется, его лицо выражало откровенное разочарование — и прошёл обратно к своему постаменту, куда уселся так, словно никогда и не слезал. — Вы можете продолжить путь. Второе существо последовало его примеру, расправив лапы перед собой и застыв с полуулыбкой на лице. — Твою мать! Блейз орал во всё горло, а Тео, от его всколоченного вида и комичности своей позы громко расхохотался и повалился назад, чтобы ощутить ровную поверхность и прекратить пляску света перед глазами. — Бадьян? — не то поинтересовался, не то утвердительно проговорил Блейз, склонившись прямо над ним. В его руках блестела сумочка Гермионы, в которую она самолично сложила все зелья для оказания первой помощи, а затем и перепроверила. Дважды. Тео слабо улыбнулся — желание поцеловать её достигло апогея. Блейз вынул пробку и, распоров рукав его рубашки, разлил зелье прямо вокруг раны. В нос ударил запах горелой плоти, а Тео стиснул зубы посильней, чтобы не вскрикнуть от неожиданно усилившейся боли, скоро сошедшей на нет. В голове стало проясняться, у потолка появились чёткие очертания, а Минерва Макгонагалл словно потеряла дар речи — так и села возле него, широко расставив ноги и бессильно опустив руки, попеременно хлюпая носом. К такой встрече Блейз тоже оказался не готов. Вскоре в ход пошла и бутылка тыквенного сока, припасенного за завтраком. Усевшись, они молча передавали её друг другу, хмуро поглядывая на лестницу. Идти туда уж очень не хотелось. Хватило и сфинксов. На то, чтобы убрать бадьян и бутылку в сумку, ушло несколько мгновений. На то, чтобы набраться мужества и сделать неуверенные шаги к лестнице, понадобилось значительно больше. Первая ступень и ничего. Тео держал палочку наготове, предварительно прикрыв себя щитом. Последовала вторая, а за ней и третья ступень. Они прошли подъём спокойно, если не считать напряженных рук и чуть согнутых спин, готовых в любой миг отпрыгнуть. Наверху их ждала ничем не примечательная дверь, только знакомая ручка с гербом и нервный шёпот Блейза: — Медленней, Тео, нежнее… Комната оказалась пустой, во всяком случае Тео решил так с первого взгляда: никаких стульев, диванов и прочей мебели. «И никаких каменных фигур», — пронеслось у него в голове. В центре комнаты возвышался странный шест, который Тео не узнал с первого взгляда. На помощь пришёл Блейз: — И где птица? Тео нахмурился: насест для птицы. Судя по размерам, не маленькой. Озираясь по сторонам, он не заметил её присутствия: полы чистые, на двух насестах по углам, которые не были опознаны вначале, никого не обнаружилось, а окна и вовсе были плотно зарешёчены — свет исходил исключительно от их палочек. Будь кто-то здесь, он находился бы в полной тишине и таком же покое. От дальнейшего обследования комнаты Тео отвлек Блейз, резво хлопающий его по плечу, а второй рукой указывающий на потолок, откуда на них таращилось два глаза: не жёлтых и больших, а маленьких и блестящих. Направив туда палочку, он смог рассмотреть авгурея получше: оперение птицы было тёмно-зелёным и напоминало грязную лужицу; тельце её выглядело совершенно худым, создавая впечатление болезненности. Они смотрели на птицу, а она в каком-то мучительным молчании вглядывалась в них. Авгурей не шевелился. Тео много читал об этих существах, но ни разу не видел живьём. Согласно записям магозоологов, они были очень пугливы и обитали в зарослях, куда не мог пробраться человек. Только вот птицу, которая молниеносно отцепилась от потолка и вспорхнула на насест перед ними, заставив их обоих подскочить и отступить на пару шагов, к пугливым нельзя было отнести. Свет, что исходил от палочек, открыл и выход — впереди виднелась ещё одна дверь, уже не деревянная, а, кажется, из золота. Так и блестела, манила и давала скорое обещание вознаграждения всех трудов, отчего Тео и сделал эти два шага, совсем позабыв об осторожности. Крик, раздавшийся вслед за этим, никак не походил на песню или чириканье. Это был истошный вопль, от которого они синхронно повалились на пол, зажав уши. Он был полон какого-то отчаяния и исходил прямиком из пасти птицы, раскинувшей свои большие крылья. Она кричала, то ли призывая кого-то, то ли просто от страха, как уже отметил Тео, теряя сознание …***
Было шумно. Гермиона такого ажиотажа прежде не наблюдала: лица студенты разукрасили синими, жёлтыми, красными, зелёными красками; там и тут мелькали львы, барсуки и змеи, а на поле вовсе разыгралась цветовая феерия — ответственный за дизайн школьной формы по квиддичу воспользовался полным карт-бланшем и соединил все цвета факультетов. На груди у игроков красовался герб Хогвартса. От пестроты Гермиона сощурилась. Её едва не сбила с ног волшебница, активно предлагающая сливочное пиво за пару кнатов и опасливо поглядывающая на мадам Розмерту, занявшую место на преподавательской трибуне. Видимо, план по выручке за день должен выполниться до обеда. Между тем, прося прохода, Гермиону пододвинул какой-то мальчишка с ярким флажком, на котором было написано: «Дэвис!». Этой же фамилии вторили и трибуны Когтеврана, стараясь перебить расшумевшихся пуффендуйцев, кричавших: «О’Флаэрти» и «Оливер». К последнему, загонщику шестикурснику, обращались исключительно по имени в основном студентки младших курсов, млея и краснея при его торжественном проходе по коридору. Гермиона же относилась к нему неоднозначно. В прошлые годы она его не замечала, а теперь, как-то услышав рассказ о «великолепных каникулах в компании дядюшки Чарльза», которому практически аплодировал профессор Слизнорт, испытывала гадкое чувство неодобрения. Мальчишка возомнил, что всё решают знакомства! И от того, что он, возможно, не так далёк от истины, неприятные ощущения только усиливались. — Приветствую всех на матче Паддлмир Юнайтед и Объединённой сборной Хогвартса! — раздался на весь стадион голос Ли Джордана из будки комментатора. Гермиона хмыкнула и продолжила путь. О его назначении на эту роль просила она сама, уповая на то, что в кои-то веки Ли Джордан будет более сдержан в комментариях. Однако, судя по выражению лица профессора Макгонагалл, готовой отобрать у него микрофон и изменившей традиции сидеть на трибуне преподавателей, её выбор мог закончиться катастрофой. — Я рад вернуться в родные стены уже в качестве самостоятельного, состоявшегося и совершенно взрослого волшебника! Непередаваемое чувство! — сказал он, глядя прямо на профессора Макгонагалл, и улыбнулся так, что, казалось, у него заболят щёки. — Сегодня нас ждёт невероятное зрелище! Прошу заметить, что в одной команде играют Гарри Поттер и Драко Малфой, что само по себе может составить конкуренцию возрождению Волан-де-Морта! — Мистер Джордан, прошу вас! Ли нагло ухмыльнулся. Профессор Макгонагалл недовольна поджала губы. — Сборная Гриффиндора: капитан команды и ловец — Гарри Поттер, — стадион взорвался аплодисментами, — охотники — Уизли, Деррек, Дэвис … Дальнейшее представление игроков потонуло в какофонии криков и скандировании фамилий, от чего не остались в стороне даже слизеринцы. На трибунах, где они сидели, болельщики вели себя более сдержанно, хотя и продолжали выкрикивать фамилии своих игроков — Деррек и Малфой. Эти двое летели над полем, подняв ладонь в знак приветствия. Своеобразный победный круг перед началом игры забавлял Гермиону. Спорт виделся ей схожим с миром природы. Какие-то ритуальные пляски для получения победы, в конечном счёте не имеющей ничего значимого: так, пополнение счёта в банке и толпа болельщиков. И травмы, болезненные и весьма опасные для здоровья, которые она не одобряла куда больше. Её веселила эта ирония. Не желая смотреть, тем более участвовать в них, она всё время была в курсе содержания самих матчей. Этому способствовали Гарри, Рон, Джинни, да тот же Драко, не изменявший себе и сейчас пролетающий над комментаторской будкой, заслуживая ругательства от Ли. Она заняла своё место на трибуне преподавателей, куда и следовало пройти главным старостам. В окружении опытных волшебников, расслабленно болтающих о делах насущных, вроде отстранённости студентов, и жалующихся на плохой урожай мандрагор, Гермиона почувствовала себя неуютно. Завести беседу о чём-то общем, находясь в окружении таких людей, казалось невообразимым. «А послушайте-ка, профессор Стебль, мой совет по поводу мандрагор!» — тьфу, даже думать страшно. — Это будет интересно! — заметил Виктор, присаживаясь рядом с ней. Гермиона облегченно улыбнулась: с ним можно поговорить о чём-угодно. — Паддлмир Юнайтед: капитан команды и вратарь — Рон Уизли, охотники — Кирби, Аббот, Юстас, загонщики — Фелпс и Браун, ловец — Хильда Штерн, — Ли Джордан быстро выкрикивал фамилии игроков, пока они взмывали в воздух. Стадион ликовал, а Гермиона стала высматривать рыжую макушку среди собравшихся, смотря снизу-вверх на игроков. Она наблюдала за ними, попутно слушая сетования Виктора на отличные погодные условия: по его мнению, сейчас должен был подняться ветер, а то и хлынуть дождь. Всё же играть под чистым, ясным небом в штиль как-то непрофессионально! — А где Нотт? — спросил вдруг Виктор, кивнув на свободное сидение. Как же она не любила лгать! — Заболел. Сказала и тут же осеклась. Хотя изначально планировала всем интересующимся судьбой Тео отвечать подробно, рассказывая о том, как пришлось идти за настойкой и слушать его жуткий кашель. Но эти исключительные подробности скорее подтверждали ложь, чем соответствовали правде. — Странноватый он парень, — протянул Виктор. Ещё не услышав продолжения, Гермиона поняла — разговор планировался заранее. — Спрашивает то, чего не нужно. Интересуется вещами, о которых большая половина студентов вообще не думает! — Совсем как я? — Гермиона сдержанно улыбнулась. — Нет, не так как ты. Нотт другой. Он скрытный: вроде у всех на виду, прилежный ученик, правильный, но что-то вечно затевает! Я это чувствую! Виктор был настолько близок к истине, что Гермиона поспешила сменить тему, наугад тыкнув в игрока, опиравшегося на метлу: — Это и есть Кирби? Она сильно понадеялась, что не станет для Виктора таким же подозрительным волшебником, вечно отирающимся рядом с Тео и замышляющим нечто крайне сомнительное. — Игра началась! — заорал Ли Джордан, как только мадам Хуч подбросила квоффл. Поле превратилось в одно размытое пятно, где маленькие фигурки словно игрушечные солдатики, превращаясь в яркие точки, курсировали от одних колец к другим. Тут и там болельщики срывались в крик, пока Гермиона силилась понять траекторию полета. Она щурилась, привставала, но так ничего и не добивалась. Оставив бесплодные попытки самостоятельно следить за игрой, Гермиона прислушалась к голосу Ли: — Мяч у Уизли, Годрик, что эта девушка вытворяет с помощью метлы! Она передаёт пас Дэвису, Дэвис пытается обойти Кирби, и мяч снова у Паддлмир Юнайтед … — Неплохо! А это оживился Виктор, в отличие от Гермионы прекрасно видящий игроков на поле. Он следил за квоффлом и понимал ту же траекторию полёта, которую, скорее всего, уже выстроил в своей голове, отчего и приговаривал: «Ещё немного!». — Я вам говорю, Фелпс орудует битой, как горный тролль своей … — Мистер Джордан! — Прошу прощения, профессор! И квоффл вновь у Хогвартса: Деррек, Уизли, Дэвис — эти ребята умеют играть! — Ли восхищённо присвистнул. — И счёт становится 40:30 в пользу Хогвартса! Стадион ликовал. Гермиона прикрыла ладонями уши, от души обрадовавшись шуму, из-за которого одновременное отсутствие Тео и Блейза вряд ли кто заметит: гриффиндорцы затянули гимн школы, тут же подхваченный пуффендуйцами. Через полминуты к ним присоединились и остальные. Она заулыбалась. Это было похоже на вкус травяного чая после долгого хождения на морозе. В тот момент, когда заходишь домой, пытаясь избавиться от снега на перчатках и стряхнуть обувь, ощущаешь тепло дома, а щёки и нос начинает щипать. Болит лицо, в носу свербит, но ты получаешь свою чашку и чувствуешь невообразимое тепло, которое, кажется, достигает даже ног. Кольца Паддлмир Юнайтед остались без защиты — Рон ринулся к мадам Хуч. — Перерыв! — тут же заорал Ли. К земле устремились и остальные игроки, дружно окружив мадам Хуч. — Будут менять тактику, — уверенно заявил Виктор и оказался прав. На поле началась настоящая игра. Та, которую она видела на Чемпионате мира несколько лет назад. Возможно, Рон и Гарри с ней поспорили бы, и даже Виктор, бывший там участником, невольно поморщился бы от такого сравнения, но то, как Драко висел на метле одной рукой, отбивая бладжер, надолго запомнится Гермионе. В тот момент она вскочила со своего места, разом потеряв всю собранность. Хотелось заорать, мол, держись, хватайся и заканчивай эту чёртову игру, но сделать этого не получилось — он проворно забрался и уже в следующую секунду был у своих колец, крича что-то вратарю. Первым на больничную койку попал Дэвис — бладжер встретил его у ворот Паддлмира. Вслед за ним отправился Деррек. Кажется, до Гермионы даже дошёл этот противный треск, когда во время передачи квоффла он не рассчитал угол и попытался поймать ногой. Секунда, и Деррек, петляя, летит к земле, истошно вопя о боли. На глаза подступили слёзы. Что же это за игра такая, где каждому нужно получить травму и провести в больничном крыле неделю?! Не такого она хотела, когда планировала все эти матчи. Они должны были проходить как обычно — идиотские выкрики, разбитый нос и мозоли на руках, а не желание убить противника прямо на поле при передаче дурацкого мяча. Всё чинно-благородно, как и подобает исключительно показательным действиям на радость публике! Она только надеялась, что они будут играть для веселья, вызывая восторженные охи зрелищными полётами, а не разбивать друг друга в пух и прах, пытаясь уравняться в прыти с профессиональными игроками, одного из которых только что припечатали о кольцо. Он мешком устремился вниз, пока мадам Хуч не замедлила его падение. Виктор наблюдал за игрой с неподдельным интересом. Не вскакивал с места как она, а следил одними глазами и едва заметно улыбался. Вот это варварство ему и нравилось?! Конечно, оно ему нравилось, ведь он в неё играл! Играл получше этих мальчишек, точно также разбивая нос, получая травмы и радуясь этим суматошным полётам. Да что там! Радовались они все! И только один человек, которого Гермиона с недавних пор узнала чуть лучше, разделил бы её мнение. Нет, он не стал бы прикрывать ладонями лицо, как она, когда Гарри ушёл в резкое пике и пролетел в нескольких дюймах над землёй; не стал бы истошно вопить о неразумности. Он скорее закатил бы глаза и выдал что-то на вроде: «Дикари!». Потому что точно также же ценил сражения умственные и не понимал желания гоняться за золотым мячиком, отмахиваясь от бладжеров, желающих покалечить. Определенно, Тео бы всё понял. Сегодня на поле она признала, что идея пригласить профессиональные команды была провальной, хотя, судя по воплям зрителей, подобного мнения никто не разделял: они прыгали и кричали, визжали от восторга и трясли плакатами, запевали гимн и просто дружно охали, когда бладжер настигал цели. А когда забивался гол, начинались и вовсе массовые объятия, от которого не отставали даже преподаватели — Гермиона самолично видела, как профессор Флитвик поднялся на цыпочки и приобнял за талию профессора Стебль. — Квоффл у Уизли! Она уворачивается от бладжера, но Браун … Малфой! Превосходный удар, дамы и господа! Пре-вос-ход-ный! Ли захлёбывался от восхищения, пока Гермиона тихо качала головой — не игра, а какой-то сюрреализм. Сейчас гриффиндорцы рьяно болели за Драко Малфоя, посылая проклятия в сторону Рона Уизли, только что ногой отбившего квоффл. — Штерн заметила снитч! Гарри Поттер преследует её! Хильда Штерн ловко лавировала между кольцами своей команды, а Гарри несся следом за ней. — Путает его, — заметил Виктор, едва ли не крича ей в ухо. — Не верь ей, Гарри, не верь! — заорал Ли в микрофон. Гермиона прикрыла ладонями глаза. Этот дурдом должен был скоро закончиться, а её сердце, наконец, оказаться в нужном месте в районе груди, а не у горла. Вскоре из игры выбыл Кирби, охотник Паддлмира, угодивший под бладжер О’Флаэрти, крепкой девушки из Пуффендуя, а за ним последовала и она сама, врезавшись в ограждения, чтобы избежать встречи с другим мячом от Томаса Брауна. Рон отчаянно вопил что-то своему загонщику, когда тот пролетал мимо него, оставив кольца без защиты. Он был хорошим стратегом, о чём говорили его прекрасные партии в шахматы, но квиддич мало походил на эту настольную игру, несмотря на заверения Блейза. Теперь Гермиона своими глазами видела то, о чём и предупреждал Виктор — игра стала очень опасной. — Счёт 90:90! И это далеко не конец! Гарри Поттер, похоже, заметил снитч. Гермиона прижалась к бортику, отчего только краем уха расслышала крик Виктора. Секунда и она лежит на полу, прижимаемая его телом, а в ушах стоит свист от глухого удара бладжера прямо в её кресло: голова гудит, руки зажаты, а ноги вывернуты под неверным углом. Едва придя в себя от резкой смены положения, она услышала свист мадам Хуч и крики Ли о завершении игры. Виктор сосредоточенно смотрел ей в глаза и после секундного перерыва выдал: — Ты в порядке? На вопрос ответить сразу не удалось. Голова всё ещё кружилась, но Гермиона сдавленно прохрипела: — Встань! Виктор рывком поднялся. Гермиона схватилась за предложенную руку профессора Вуда, сидевшего совсем рядом, и встала, чтобы выслушать сетования окружающих её людей на беспощадную игру и о наказании для того, кто так и не научился управлять битой. На месте, где должны были сидеть она с Тео осталась огромная, зияющая дыра, отчего холодок побежал по позвоночнику, а в груди всколыхнулось чувство облегчения, что он, возможно, сейчас занят только тем, что листает Книгу и находится в большей безопасности. — Игра окончена, игра окончена! — продолжал орать Ли Джордан, пытаясь перекричать толпу болельщиков. Рона, державшегося за плечо, уводили с поля. За ним, выстроившись в две разные колонны, следовали и уцелевшие игроки, понуро свесив голову. Обе команды шли в направлении белых шатров, предусмотрительно воздвигнутых для оказания помощи. Внутри пахло какими-то травами: так и путало обоняние, раскрывая вначале горькую полынь, а после обдавая пряным бадьяном. Гермиона продиралась сквозь толпы, окружающие каждую больничную койку — возле Оливера на цыпочках стояли четверокурсницы, увлеченно расспрашивая о его руке. В ответ он только хмурился. Никак размышлял, сможет ли также беззаботно играть со своим дядюшкой. Гермиона прикусила губу и дугой обогнула следующую койку. С её ехидством следовало что-то делать, так продолжаться не могло. Гарри и Рон обнаружились в самом конце шатра, где разместили что-то вроде палаты, огороженной белыми шторами. Таких палат насчитывалось целых две штуки — видно, по одной на каждого важного игрока из команд. Она заглянула в первую. Внутри были койка с полулежащим Роном и тумбочка, заваленная бутылками с зельями, а рядом — кресло, на котором сидел Гарри с перевязанной рукой. — Ты защищаешь его? — проговорил Рон ровным тоном. Гермионе это сильно не понравилось. Когда Рон затихал, ничего хорошего это не предвещало. — Даже не думал! — Почему тогда не хочешь выгонять?! — Потому что он, Рон, получил своё место честно! — проговорил Гарри сквозь зубы. — Я не могу выгнать его, потому что он ударил моего друга бладжером! — Это Малфой, Гарри, Мал-фой! Как ты вообще мог его взять? — Повторяю — он получил место честно! — Тогда ты поступи нечестно — выгони его! В чём проблема? Она топталась у входа. Сцена показалась ей смутно знакомой. — Проблема в том, что ты не понимаешь, о чём я говорю. Малфой играет в моей команде. Моей, слышишь? А вот ты, — Гарри ткнул пальцем на выход из палатки, — там ты — мой противник. Я не могу мешать … Рон фыркнул. Гарри запнулся на полуслове и с тоской поглядел на выход. — Обсудим позже. Он встал и направился к выходу. — Вначале ты взял его в команду, а теперь прикрываешь? А дальше что? Будете вместе обедать за общим столом? — Рон горько усмехнулся. — Я думал, что ты не забыл какой он человек и что делал, Гарри! Гарри замер. Медленно повернувшись на пятках, он по-птичьи склонил голову и сощурился: — Я снова не соответствую твоим ожиданиям? Обстановка Гермионе не понравилась с самого начала. Она вышла вперёд, уже держа в руках палочку, в случае чего готовая разделить их щитом. Да только этого не понадобилось — Гарри так же быстро развернулся и ушёл, оставив Рона исходить злобой на подушку. Он резко схватил её и начал взбивать, словно для его спины требовались нежнейшая перина, которую он решил изготовить собственноручно, впечатывая кулак правой, целой руки, ровно в середину. — Тоже уйдёшь? Он хмуро посмотрел на неё, теребя уголок наволочки. Гермиона улыбнулась и присела на край кушетки, чтобы взять его руку, погладить и спросить о какой-то ерунде, не имеющей ничего общего с дурацкой игрой или Драко Малфоем. Так они и провели всё время, говоря о работе Джорджа, новом назначении Артура и чудачествах Флер, пока за ширмой не утихли голоса. — Он играл нечестно. — Рон тыльной стороной ладони потёр щёку. — Отбил бладжер уже после свистка. Это нечестно и низко. Ты ведь видела? — Она согласно закивала. — А вот Гарри так не считает! — хмыкнул он. Гермиона в нерешительности прикусила губу. Не заявлять же Рону, что удара она не видела, поскольку была прижата к полу телом Виктора. Тут скандала избежать не удастся и придётся добавлять к травмам раны душевные: сердце колет тонкими иглами так, что хочется согнуться пополам. За ширмой завозились. Вероятно, пришли менять повязки или перевозить важного пациента в условия куда лучше. В проёме промелькнула светлая голова. — Мне пора. — Гермиона встала. Рон ответил не сразу. Вначале уголки его губ чуть приподнялись, а рука призывно похлопала по краю кушетки: — Не обязательно. Здесь мы можем уместиться и вдвоём. И словно ожидая того, что она позабудет о желании уйти, расслабленно откинулся на подушки, а Гермиона приросла к месту, не в силах сделать простой шаг. Ноги обдало холодом, а в голове щёлкнула мысль, что Рон прекрасно стал управляться с обобщением, о котором она так просила. Хотела серьёзных отношений, общих планов и будущего! Держи, получай! Вот оно — в тишине, на белых простынях, в стерильной комнате! Страх накрыл её с головой, язык начал заплетаться: — Я думаю, у меня не получится. Нужно идти, потому что профессор Макгонагалл ждёт и … — Сегодня суббота, — проговорил Рон тоном бесконечно уставшего человека. — У неё выходной, как и у тебя, между прочим. — А как же твоя рука? — Не так уж и болит. Для убедительности он резко вытянул руку и согнул в локте, придерживая невидимую гирю. Ту самую руку, которую баюкал на колене минуту назад, скуля о несчастной судьбе и злобном Драко Малфое. Как же благотворно влияет на человека мотивация! — Кабанья голова? Ты там остановишься? Навещу тебя завтра! Рон кисло улыбнулся. Прощальный поцелуй вышел неуклюжим, сухим и скомканным. Ни даты конкретной встречи, ни пожелания скорейшего выздоровления. У раздевалок обнаружился Драко, до этого прислоняющийся к стене. Он вальяжно прошагал к ней, на ходу оглядываясь по сторонам — желающих задержаться на поле не нашлось. — Закончили на сегодня с обязанностями? Она пожала плечами. Всё же странные он выбирает определения для выражения привязанности и любви. Или то всего лишь последствия веры в брачный договор, когда обсуждением чувств никто не хочет заниматься? — Как Уизли? — беззаботно поинтересовался Драко. — Жить будет! Гермиона быстро захлопнула рот. Это ж надо было такое сморозить! Драко, к её неудовольствию, уставился на неё чересчур пристально. Она облизнула губы и продолжила: — У него сломана рука, да ещё пара ушибов. На восстановление уйдёт неделя. — Да ты что! — ехидно пропел Драко. — Прям-таки неделя? Я-то надеялся на месяц. — Это было нечестно, Драко. Свисток мадам Хуч… Он её не дослушал: бросив на ходу «Пойдём!», первым зашагал в сторону колец, которые сегодня так рьяно защищал Рон. Подойдя поближе, он пальцем ткнул на участок бурой земли: — Это Фелпс, Грейнджер. Точнее то, что вытекло из его носа и ушей, когда он на всей скорости шлёпнулся о кольца. — Драко сделал паузу. — Ему на восстановление понадобится куда больше недели. И знаешь почему? Потому что его капитан решил, что справиться и с двумя загонщиками. Решил просто так, накануне, нисколько не заботясь о самих игроках! — Они профессионалы, Драко! Это вообще удивительно, как они вас не поубивали в первые же минуты! — Ты Кирби видела? — В его голосе слышался скепсис. — Он наголову меньше Джиневры, а летает в разы хуже неё. Нам не по двенадцать лет, Грейнджер, мы тоже чего-то стоим! А вот их капитан, — Драко указал в сторону палаток, — не считается с ними. Он самоуверен, не видит препятствий и идёт напролом! — И твой бладжер должен был помочь ему осмыслить ошибку? — Он должен был вправить ему мозги, если у Поттера не хватит аргументов. Они же друзья, чтоб их! — Ты переоцениваешь их, — не сдалась Гермиона. — Сейчас они такие же фанатики: «Боже мой, Гарри, ты взял в команду этих идиотов! Они ведь не смыслят ничего в игре!». Гермиона подражала Рону на радость Драко. Делала тон выше привычного, и слова её походили на плач мальчишки. Только Рон, оставшийся в комфортабельной палате, таким не был. Когда его что-то не устраивало, он не шутил, не обращался к Богу. Он только ударял побольнее, смело заявляя о том, что его не устраивает, и нисколько не интересуясь мнением оппонента. — Пройдёт несколько дней, и они остынут, посмотрят на ситуацию с другой стороны и поменяют мнение. А потом будут матчи с другими командами! Ты ведь знаешь, ничего так не объединяет, как общий враг, — заговорщески шепнула она ему. Драко остановился и спросил: — Это ты про себя и того тролля? — Про те сигары! — Чего?! Пересказ занял дорогу до начала широкой тропинки, заросшей густой травой, которая сменила сочный зеленый цвет на безжизненно-жёлтый. Гермиона разглядывала округу, предоставив Драко возможность отсмеяться. — И ты поверила? — А почему бы и нет? — Хотя бы потому, что мой отец не курит. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. — А что же было тогда? В тот день. — Они действительно пришли ко мне. Нам было лет по шесть, кажется. — Драко наморщил лоб. — И мы просидели в детской весь вечер, играя в обычные мальчишеские игры! У меня были солдатики. Железные. — Он обернулся к ней. — У них даже шпаги были, на бедре. Хорошие солдатики были, целая сотня! — Вид он приобрёл человека, предающегося приятным воспоминаниям. Гермиона сухо с ним попрощалась и условилась встретиться как раньше, по пути раздумывая о том, почему ей соврал Блейз.***
Блейз оттирал кровавые руки кусочком ткани, что раньше служила подолом мантии. К нему постепенно возвращался привычный облик, и от того, насколько медленно волосы укорачивались, а сам он вытягивался, Тео позже решил поразмышлять над двумя вещами одновременно: пропорцией оборотного зелья согласно изначальному весу и тем, что Блейз вид имел крайне отталкивающий. Тео сидел на полу и пытался восстановить дыхание — сражение с птицей отняло все силы, хотя до прямого контакта у них не дошло. — Это было самое странное приключение из всего, что у нас было, — заявил Блейз. — А было у нас много чего! Нисколько не намереваясь возражать, Тео кивнул. — Пойдём? — предложил он и попытался встать. Сразу не получилось. Блейз предложил руку, а после резко дёрнул её. Мир Тео пошатнулся. Они вяло отряхнулись и взглянули на золотую дверь, начисто игнорируя авгурея с перевязанным клювом: Блейз смог избавиться сразу от двух проблем — укоротил мантию и заткнул птицу. Руки его пострадали. Теперь первым шёл Блейз, осторожно ступая, отмеряя каждый шаг. Чуть выставил руку, проверил дверь на заклинания, и только затем её открыл, мягко берясь за ручку. Здесь было пусто. Ни одного живого существа, в чём Тео убедился лично, обследовав и стены, и потолок, и пол. Только деревянная трибуна и книга: большая, в тёмном переплёте и толщиной в несколько десятков дюймов. Рядом, в ожидании, зависло перо. В задумчивости они застыли у входа — подходить ближе не решались. Поразмыслив, Тео вернулся в соседнюю комнату, подобрал парочку камушков и кинул в деревянную трибуну, ни разу не попав. Блейз вздохнул, отобрал последний и угодил точно в цель. Ничего. Дальше церемониться не стали: подошли и стали обследовать книгу, нисколько не испытывая трепета. Когда они собирались в тесной кружок в Северной Башне, Тео не сомневался, что уважение и волнение будет переполнять его. На деле же ничего подобного не случилось — перелистывали страницы, одну за другой, пока Блейз не ткнул пальцем в строку. Порывшись в бисерной сумочке, он достал перо и клочок пергамента: — Пиши! Дорога обратно прошла быстро: они бежали. Задержались только вначале, у авгурея, где несмотря на протесты Блейза, развязали ему клюв, предусмотрительно спрятавшись за дверью. Птица после высвобождения мигом взлетела и уселась на прежнее место. Тео состраданием никогда не отличался, отчего и смутился, когда Блейз на него вытаращился от простого и тщедушного предложения «отпустить птичку». Сам он растолковал себе порыв обычным желанием не оставлять следов. И всё же краем сознания подметил, что подобный акт садизма вряд ли обрадует Гермиону. Вырвавшись из-под подозрительных взглядов портретов в кабинете директора, продолжая путь очень спешным шагом, они не смотрели по сторонам, исключительно надеясь на везучесть. — О, Гермиона, вы уже вернулись? Тео прирос к месту, потому что именно сейчас он и был «Гермионой», к которой так ласково обращался профессор Розье. Он улыбнулся, пытаясь придать лицу мягкости. Судя по панике, отразившейся на лице Блейза, сделать это ему не удалось. — Блейз, и вы здесь? На приветствие профессора он смущённо прикрыл ногу, выставленную вперёд, остатками мантии. Ни дать ни взять барышня на выданье, изображающая скромность перед настырным женихом, дабы сохранить честь! Представив себя со стороны — грязных, замызганных студентов, покрытых пылью, с обрывками ткани вместо одежды и окровавленными руками, — Тео молился только об исключении, а не о пожизненном сроке в Азкабане. Что там полагается за проникновение и связывание волшебных птиц? — Мы как раз идём с поля, профессор! — защебетал Тео, копируя манеру Гермионы. — Я как-то рассказывала Блейзу о чудесных свойствах Гремучей ивы, вот мы и решили на неё взглянуть, пока никого нет. Но наша встреча закончилась не слишком удачно. — Тео демонстративно развёл руками. Он сочинял на ходу, уповая на свою изобретательность. Блейз всё это время согласно кивал как болванчик, вызывая ещё большее подозрение. «Нам конец», — грустно подумал Тео. — То есть вы, едва объявили перерыв, — профессор взглянул на наручные часы, — решили отправиться к Гремучей иве, чтобы воспользоваться моментом и насладиться видом, пока другие заинтересованные не выстроились в очередь? Не знал, что она так популярна, — усмехнулся он. — И за время вашего милого экскурса для Блейза, Гремучая ива — простите за выражение, но оно наиболее полно характеризует ваше состояние — отделала вас? После этого вы, видимо, заспешили к мадам Помфри? Правда, двигаетесь вы в противоположную сторону от больничного крыла. — Мы очень любим травологию, — загробным голосом сообщил Блейз. — Похвально, похвально! — Он уставился на его ногу, торчащую из-под короткой мантии. — Ну что ж, не смею больше вас задерживать! Доброго дня! Тео был настолько удивлён, что просто прирос к месту, пока Блейз не хлопнул его по плечу — так сильно, как, определенно, не стоило делать с хрупкой Гермионой. Они наспех распрощались и двинулись по коридору, когда услышали: — Ах, да, Теодор! Это был провал: Тео обернулся, выжидающе смотря на профессора. — Приятного вам дня! Профессор развернулся и ушёл, весело насвистывая неизвестную мелодию. — Ты кретин, Тео, — констатировал Блейз. О том, как они ввались в кабинет прорицаний, Тео не помнил. Кажется, вначале Блейз, а после и он, подтянувшись на руках, протиснулся в узкий лаз. Тело Гермионы было не приспособлено совершать то, на что годилось его собственное, из-за чего Драко и застал его за весьма неоднозначным занятием: с любопытством Тео осматривал свои руки, похлопывая по ним и разгибая пальцы. Её ладони были меньше, чем и объяснялась медлительность с палочкой. Драко часто заморгал и откашлялся. На его лице красовались ссадины, а под правым глазом розовел будущий синяк. Лечением, как видно, заниматься не стал. Тео меж тем продолжил исследования: потёр щёку тыльной стороной ладони, на ходу отметив её мягкость. Несколько раз провёл по ней кончиками пальцев, а потом чуть ущипнул, проверяя свои догадки. Пока он рассматривал кожу Гермионы, Блейз был занят тем, что пил сливочное пиво, разминая переносицу. Будь у него что-то покрепче, он бы с радостью выдул и целую бутылку огневиски. За этой картиной Драко наблюдал молча, уже перестав моргать. Он глубоко вздохнул, залез в сумку, вытащил флакон с успокаивающей настойкой, которую они готовили на прошлом занятии по зельеварению, и протянул Тео: — Тебе нужнее, — просто сказал он. — Знаешь, как принимать? — А сам как думаешь? К ним присоединилась чуть рассеянная Гермиона. Она прошла через всю комнату, села на подушки и только после этого посмотрела на собравшихся. При виде Тео её взгляд, до этого блуждающий, вдруг сосредоточился: глаза округлились, а подбородок устремился вниз. — Тео! — Нас никто не заметил, — поспешил оправдаться он. Блейз хмыкнул. — А зелье я выпил только после того, как переоделся! Прозвучало жалко. Изначально ему казалось, что как только клочок бумаги окажется в руках и они с Блейзом решительной походкой пересекут порог Северной Башни, все труды окупятся — Гермиона зааплодирует и, возможно, чмокнет его в щёку, а Драко широко улыбнется. Сейчас же их вид ничем не напоминал образ победителей. Она ничего не ответила. Тео пристыженно опустил голову. — Лучше всего курсом. — Драко всё же всучил ему злосчастный пузырёк. Дружно рассевшись в кружок, они стали рассказывать о своих приключениях. Говорили быстро, так, чтобы никто не успел вставить и фразы. Когда Блейз начал описывать авгурея, Драко не выдержал: — Адрес?! — Там не было точного. — Тео шмыгнул носом. — Но что-то ведь было! Гермиона не хотела мириться с провалом. Она властно протянула руку к Блейзу, державшему небольшой листок и, пробежав глазами, воскликнула: — Да вы просто издеваетесь! Аккуратным почерком на небольшом клочке пергамента было выведено:Дельфини Реддл
Великобритания, Годрикова Впадина