Игры с Богами

Глухие шумы со всех сторон перемещались в пространстве, создавалось ощущение, будто находишься в подводном мире, где пронзительно поют киты и течение перекатывает камешки на морском дне. Сквозь зажмуренные глаза просачивались капли воды, раздражая слизистую. Вскоре тело расслабилось настолько, что уже не было необходимости специально держать веки закрытыми. От пальцев ног до затылка — каждая частичка наполнялась приятной тяжестью. Состояние транса сжимало сознание, сокращая количество вольных мыслей и беря их под полный контроль. Грудь поднималась над поверхностью все реже. Нос едва не хватал воду, настолько безмятежен был разум, что даже позабылся инстинкт самосохранения. Как только все переживания заглушились, и мысли были взяты под контроль, начался осознанный сон. Женское тело лежало в воде серым силуэтом, один только нос оставался на поверхности. Затем начался шторм, и, качая по волнам, девушку выбросило на берег. Она попыталась встать, но волны толкали ее на колени. От безысходности руки хватались за песок, лишь бы море не затянуло в свою дикую пасть. Песчинки в руках, ускользая сквозь пальцы, ощущались, как пепел. Темно-синие тучи уходили в закат непроглядной тьмой. Единственный свет едва исходил от ее тела. Окружение ассоциировалось у девушки с нефтью и войной: будто бы с небес годами выливалось черное золото, под стоны людей с одной стороны и смех — с другой. Необычайная тревога витала повсюду. Когда же вода отступила, и удалось встать, каждый шаг давался с большим трудом. С каждым движением тело все сильнее сковывалось, темная слизь лезла все выше по телу. Дышать становилось труднее, как если бы кто-то клал по камешку на грудь после каждого глотка воздуха. Там, во тьме, она начала терять сознание. Последнее, что отчетливо удалось различить — это пробившийся свет. Девушка больше не осознавала себя, она была везде, была этим светом. Послышался мужской голос. Показалось лицо, черты которого оставались лишь в ее памяти. Сразу нахлынули воспоминания.

***

На улице стоял ясный солнечный день, самый обыкновенный и ничем не примечательный. Люди, как осенние листья летели под дуновением судьбы в разные стороны. Но для маленькой Саю — это был один из самых лучших дней в году. Искрясь в каждом листочке, в каждом прохожем — свет с теплом и нежностью доносился до нее. На лице широкая, несмываемая улыбка, как у таких жутких кукол, которыми любят пугать в кино. Глазки бегали наивными пятнышками, то по крышам домов, то по ветвям цветущей сакуры. В правой руке любимая игрушка, о которой еще каких-то пару часов назад она не имела ни малейшего представления. Даже и подумать не могла, что бывают такие мягкие и теплые игрушки. Малышка тогда не понимала, что прикасается к волшебству. Настоящая магическая сила, как в сказках, только существующая в настоящем мире. Это была единственная сила, которая способна творить настоящие чудеса. Чистая и светлая — любовь. Поверх крошечного кулачка непробиваемым щитом, крепко сжимая — отцовская рука. Это был тот самый редкий день, когда у ее папы был выходной. Высокий, не спортивной комплекции мужчина, поглядывал сверху вниз на свою дочь. По сравнению с аккуратненькой и чистенькой дочкой, себе он позволял ходить в рваной рубашке и штанах с дырками, прожженными сигаретой. Почесав свою плохо выбритую щеку, нахмурив лоб перед оживленной улицей, он остановил взгляд в направлении более тихого пути. Свернув с главной дороги, они пошли по безлюдным улочкам. Мимо скромно стояли двухэтажные домики, каждый уникальный по-своему, как человек. В окнах приветливо махали котики, кривлялись рожицы милых богов и просто завораживали глаз различные картины. В каждом встречалось что-то интересное, и от этого оба проходили мимо неторопливым «музейным» шагом. И только одно из таких окон отдавало жуткой притягательностью. Саю остановилась, произнеся лишь какой-то неразборчивый звук, будто наступили на кого-то очень маленького, и отец последовал ее примеру. Тут даже сам дом отдавал неприятной пустотой, которую хотелось как можно скорее покинуть. Но от этого еще больше хотелось туда попасть. На крыльце дома стояла полуметровая статуя, скорее всего, принадлежавшая неизвестному богу. Круглая плита с небольшими выступами по горизонтали и впадинами по вертикали, как если бы кто-то взял типичную такую колонну и срезал большую ее часть. Дальше, едва касаясь основания, большое каменное перо, осыпанное раздробленными блестящими камнями и выполненное с невообразимым мастерством, заставляющее сомневаться в его происхождении. Перо, поникшим листом цветка, загибалось вниз. Сверху, то ли так вальяжно, то ли падая, сидело существо, внешне напоминающее человека. Широко раскинув свою улыбку, он держал, стиснув зубы, перьевую ручку. Голова статуи была сильно запрокинута назад. Глаза, щурясь, как от солнца, направлены вперед, и оттого зрачки выглядывали из-под нижних век. Очень своеобразный подход, чтобы передать эмоции. Смешной и одновременно жуткий взгляд. Вглядываясь все дальше, по бокам головы можно было заметить небольшие углубления, словно это и не лицо вовсе, а маска. Отсюда и вся ее причудливость. Длинные волосы собраны в косу, которая, обвивая змеей шею, душит ее. Даже виднелись следы замятой кожи на месте петли. Руками статуя взмахивала вверх, в порыве сильного восхищения от самого себя. Кисти рук при этом были расслаблены и под тяжестью опускались вниз. На правой руке висели четки с крестиком, вплетенным в косичку. Похоже, эта деталь была настоящей и просто покрылась слоем пыли. Одежда на теле также была странная. Только распахнутая накидка из шкуры животного и длинные, до самых щиколоток штаны. Голая грудь же была вся в колотых ранах и надрезах. А вдоль желудка огромный, глубокий — можно было просунуть туда ладонь — разрез. Лишь перо было как-то выделено другим камнем, все остальное — это сплошная серая масса. Для общей картины можно сказать про ноги, которые почти ничем не запомнились, может, на них не хватило сил или времени? Правая нога загнута под перо, видимо, так он пытался удержаться на месте. А левая нога, идеально прямая, с оттопыренными пальцами и босой стопой без кожи — поднята на сорок пять градусов. Идеально ровные, без кусочка мяса кости. Это могла бы быть интересная картина, придумай ее художник. Над головой собрались потерявшиеся тучи, по головам застучали капли. Отец и дочь побежали до ближайшего перекрестка, где виднелся продуктовый магазинчик. Внутри уже собралась дюжина мокрых прохожих. Колокольчик на входе запел, разнося свой звон по потолку. Слегка полноватый, в поношенной одежде, мужчина легко улыбнулся людям и повел девочку в еще не занятый угол, чтобы не мешать тем, кто пришел за покупками. Он встал к полкам с журналами и прижал дочку к себе. Парнишка лет пятнадцати нервно поглядывал на народ, собравшийся в магазине. Первый же день, когда отец доверил постоять на кассе и тут такое! Его паника была видна не только по глазам, но и по действиям: то резко дернет головой в сторону на подозрительный шорох, то пискляво крикнет в конец зала, а то и вовсе выбежит из-за кассы с допросами людей. — Простите, пожалуйста, может быть вам чем-то помочь? — продавец налетел с очередным допросом на девушку с мокрой газетой на голове. Его щеки постепенно наливались красным. — Вот это очень хорошая манга, правда, у нас, конечно, не все книги есть, — он схватил небольшой томик в мягкой обложке, на которой был изображен мужчина с длинными белыми волосами, заслонявшими левый глаз. В зубах папироска, за спиной старинный деревянный ящик и в руках желтое блюдце. На фоне еще были какие-то существа, отдаленно напоминающие светлячков. — Сложно описать эту историю парой слов, я попробую. Там про счастье, одиночество, тишину и любовь. Наверное, глупо получилось, простите, пожалуйста, если я помешал! — на месте щек уже висело два здоровенных помидора. — Дядя-помидорка! Хи-хи! — маленькая девочка обратила внимание на странного паренька и поступила ровно так, как полагает ребенку, рассказав о своих мыслях вслух. — О боже, — продавец прикрыл ладонью лицо и ушел обратно на кассу, усевшись на стул, оставив только одну лишь дозорную макушку в качестве наблюдателя. Девушка, мило улыбнувшись, не успев поблагодарить за помощь, продолжила перебирать журналы. Спустя несколько секунд уголки ее рта слегка опустились. — Вот вы, со своими сказками, — в другом углу сначала раздался кашель вперемешку с отвратными всхлипываниями, точно проснулся старый боров, а потом неожиданно для всех полилась ручейком прелестная старушечья речь. Не дождавшись реакции, она, с мокрыми волосами и лицом, стоя напротив полки с зеленым чаем, будто обращаясь к одному из пакетиков, начала свой рассказ. — Это была удивительная история, такая, что вряд ли приключится хоть с кем-то из вас. Когда-то давно я была влюблена в самурая. Нет, он не обладал ни одним из искусств, да и вообще, он и катану никогда в руках не держал. Ох, раз уж на то пошло, не люблю я все эти приукрашивания в сказках. Было у него солидное такое пузо. Но, несмотря на это, Иуоо, мой муж, был настоящим самураем. История эта про самурая без катаны. Все началось так банально и просто, как в книге с плохим сюжетом: «Маленькая девочка радостно плясала по лужам, послушным осликом мелькая перед своим отцом. Это был…» История прервалась и вновь перенеслась в магазин. Девочка начала задыхаться, вокруг все потемнело, исчезли люди. Страх начал овладевать ею, настоящая животная паника. Воспоминание перескочило вперед. Дождь уже закончился, и отец вывел маленькую Саю из магазина. Они прошли мимо витрины со стороны кассира. Там разыгралась немая сценка. Девушка, та, что разглядывала журналы, улыбаясь во весь рот, краснея, как морковка, протягивала руки за той самой книжкой, что парнишка прихватил с собой. А Саю искала взглядом ту самую старуху. Девочка уже забыла, о чем была та история, она запомнила эмоции, которыми говорила пожилая дама. В магазине никого не было, кроме тех двоих. Тогда малышка решила попытать счастье, обернувшись, и не прогадала. Позади виднелся силуэт пожилого человека, который поднимался именно в тот дом, где стояла причудливая статуя. А впереди уже вырисовывался парк. Поначалу Саю не хотела даже на шаг отходить от отца. Они сидели на скамейке перед детской площадкой, на которой запутанным клубком копошились ребятишки. Нырнув в карманы пышной розовой куртки, девочка, похрустывая фольгой, достала квадратик шоколадки, переложив его в рот. Довольно пережевывая сладость, Саю хомячьей мордочкой смотрела на отца. Глаза главы семьи были нацелены на скамейку напротив, через площадку. Он пристально смотрел на женщину лет тридцати. Та подбрасывала своего карапуза в воздух, при этом любовно передразнивая его смех. Саю ничего не оставалось, как найти себе другого собеседника среди ровесников. Белый плюшевый кролик остался сидеть, прислонившись спиной к отцу девочки. В свои три года она очень хорошо воспринимала окружение, оценивая по поведению детей, кто ей больше всего интересен. Ее взгляд упал на мальчика, задирающего всех подряд. Он показался необычным ребенком. Что-то в его взгляде и поведении было не как у остальных. Пусть кулаки мальчишки и летели во все стороны, однако доставалось именно ему от толпы ребятишек. Стаей диких волков, чувствуя за своей спиной поддержку, они летели на него, забыв о страхе. Когда же мальчику удавалось дать сдачи, раздавался плачь. Затем драка сходила на нет до очередного взмаха кулаком. В один из таких антрактов Саю подскочила олененком к малышу. На удивление, тот сразу же показал свою радость от нового знакомства и даже обнял ее. Это так сильно поразило девочку, которая раньше и представить не могла, что незнакомый человек может повести себя таким образом. Столько добра она могла представить лишь от отца. Тут зародилась дружба на последующие полчаса. Время тянулось, как это бывает в детском возрасте, очень долго. Ощущалось все так, как если бы дети были знакомы друг с другом несколько лет. Полчаса, как тот самый день перед днем рождения. Чего они только не сделали за это время. И вот двадцать девятая минута, а дальше — роковые сорок секунд. Саю сидела на крыше замка, под ее ногами, махая палкой, защищал ее самурай. Отец девочки с грустными глазами, прилипшим взглядом следил за матерями. — Тридцать один, — осенние листья сыпались снегом на головы взрослых и детей. Детская площадка все сильнее насыщалась детворой разных возрастов. — Тридцать два, — в стороне на лужайке мужчина, сверкая квадратными очками, вместе со своим сыном, играли в бадминтон. — Тридцать три, — за деревьями проехал мимо фургон с эмблемой канала «Сакура ТВ». — Тридцать четыре, — седовласый старик, широкой улыбкой сопровождал детей на верхушке замка. — Тридцать пять, — в небе пролетел самолет. — Тридцать шесть, — маленькая пушистая птичка схватила жучка на лету и, приземлившись на ветку, начала потрошить его. — Тридцать семь, — ветер поднял и закружил опавшие листья. — Тридцать восемь, — кто-то и ребят крутил кубики с числами, составив число тридцать девять. — Сорок. Седовласый старик вскочил и молнией метнулся к мужчине, что сидел на скамейке. Он немедленно сорвал с него рубашку. Метнув руку за спину, вытащил пачку серебряных пластин. Из одной он выдавил капсулу и, раскрыв челюсть мужчины, просунул под язык. Дальше сорвал со своего пояса мобильный, набрав скорую. Игра в бадминтон прервалась, на помощь к пострадавшему метнулся мужчина в очках. Он сразу дал понять, что служит в полиции, показав удостоверение. Потирая свои усы, он оценивал ситуацию. Мальчишка лет семи со светло-каштановыми волосами, который был с ним, нависая тенью, смотрел за происходящим. Его отец крикнул ему, чтобы тот живо собрал кучку листьев. Не медля ни секунды, парень поправил свою челку и приступил к заданию. Зачерпывая листья со всей силой, что пальцы упирались в землю, он загонял под ногти грязь. Мужчину уложили на землю и подушкой закинули под голову сухие листья. Маленькая Саю наблюдала за всем, сидя на крыше своего замка. Ее новый друг, поскакал вниз к седовласому. Мешаясь мухой, пытался хоть чем-то помочь. Но, взяв себя в руки и бросив взгляд на крышу замка, побежал обратно. Он снял с крыши девочку, крепко обнял ее, так, что она не могла видеть происходящее. А тем временем, все закончилось. Пульс пропал. Приехала скорая, врачи увезли тело. Детская площадка заметно поредела, теперь тут оставались лишь семеро: игроки в бадминтон, седовласый, Саю с новым другом и еще двое мальчиков, подбежавшие к месту происшествия. Девочка мертвым взглядом смотрела на пустую скамейку, а ее саму буквально со всех сторон сверлили молчаливые взгляды. Вдруг прямо на ее пути показались усы и чуть выше сверкнули очки. Только лишь секунду спустя мозг, в стрессовом состоянии, дорисовал картину. Невольно, она тихо хихикнула. Доброе лицо улыбалось ей, хоть и глазами выдавая весь страх за маленькую девочку, которая несколько минут назад лишилась отца. Пожилой мужчина, что остался внизу и потратил все силы на помощь пострадавшему, глядя наверх замка, удивился такому самообладанию и четкости действий, казалось, что он смотрит на себя в прошлом. Те же повадки, то же благородство. Тем временем, полицейский уже забрался на второй этаж замка, неуклюже протискиваясь сквозь узкие, рассчитанные на детей проходы. Мальчик сначала стеной встал перед малышкой, но что-то почувствовав своим детским и чистым умом, он отступил в сторону, спустившись к дедушке. Пока те, на земле, шепотом переговаривались друг с другом, там наверху происходило нечто удивительное. Маленькая Саю, вся в горьких каплях по лицу, бросилась на шею мужчины. Кажется, тогда она все поняла. Мужественное плечо насквозь промокло. Волчонок выл, то всхлипывал, то просто затихал потоком слез. Сердце в груди взрослого похрипывало, пошаркивало и чуть прихлопывало. В голове вспыхивало желание отдать свою жизнь ради этого ребенка, чтобы он забыл все, чтобы в жизнь вернулось счастье. Сам того не заметив, стиснул руки слишком сильно, потом, расслабив, растворился в ее печали окончательно. Этот человек обладал сильной эмпатией и впитывал в себя каждую слезу. Словно рыцарь, спасающий принцессу из лап дракона, мужчина, вновь сверкнув своими фирменными усами, показался из тени замка и спустился косолапым медведем с горки, на руках его была Саю. Пошатываясь молодым бычком, девочка встала на землю, держа за руку своего спасителя. Она озиралась по сторонам — все те же лица. Где-то вдали парка маячили сигнальные огни машин полиции, видимо, чтобы не испугать ребенка. — Позвольте. Меня зовут Квилш, — обратился седовласый к служителю закона. — У меня есть некоторые возможности, которые тут должны прийтись как раз кстати. — Неподалеку находится один из моих приютов. Не подумайте, это хорошее место, я бы сказал, одно из лучших для этого ребенка, — протерев пол со лба, он бросил взгляд на девочку. — Как тебя зовут, крошка? — Я извиняюсь, но думаю, мы сначала проверим, есть ли у нее родственники, которые могут ее усыновить. Мамы, по ее словам, у нее никогда не было, — опередив вопрос, возник в разговоре мужчина, очень вежливо и четко разложив все по полочкам. — Саю. Меня зовут Саю, — в воздухе воцарилось такое спокойствие, будто бы и вовсе ничего плохого не произошло. — Значит, тебя зовут Саю. Красавица Саю. Ну, сейчас тебе нужно ступать с этим человеком, он поможет тебе, — попрощавшись кивком, Квилш взял за руку светловолосого мальчика, остальным махнул рукой и пошел, не оборачиваясь. Вновь начал моросить дождь. Двое мальчиков мухами кружили вокруг того, что ведут за руку. Они дразнили его, задирали. А как только тот, пытался вывернуться из стальной хватки, чтобы навалять мелким, его тут же одергивали и пронзали суровым взглядом. Сморщенные брови — это все, на что был способен пожилой. Маска милого добряка, казалось, не спадала с него никогда. Лужи, очертания которых едва начинали виднеться, вновь превращались в капли дождя под ударами маленьких ножек. Детишки, испугавшись горячей руки, убежали вперед. Все четверо продолжили идти в сторону к дороге, где их уже ожидал новенький «Шестисотый» Мерседес. И снова резкая остановка. Два нежных стука по плечу и отдышка. Шальной мальчишка метнул своей светлой прядью, обернувшись назад. Позади стояла Саю, вся запыхавшаяся и промокшая в ногах. Оба молча пялились друг на дружку. Квилш улыбнулся еще милее, как только мог. Он увидел в руках девочки серебряный комочек. Маленькие ручки потянули кулек мальчику. — Спасибо. Спасибо большое! — растерянным голосом произнес мальчик, сжав в руках начатую шоколадку. То ли это была слезинка, то ли по лицу пробежала капля дождя. Но в тот момент он не скрывал теплую грусть, которая охватила его. — Сестренка. Черный Мерседес уехал, вспенивая воду под колесами, растворившись в дымке вечера. Мужчина крепко сжимал паренька за плечо, проникшись происходящим. Оставив сына позади, он пошел за девочкой, топая по ручьям, которые уже вовсю венами струились сквозь листья. Девочка стояла прямо в луже в ожидании своего спасителя. Волной ее охватили всевозможные негативные эмоции. Лицо отца приближалось к ней все ближе, оттого шторм внутри постепенно начинал стихать. — Эй! Лайт! Беги к дяде Аидзаве, жди в машине! — офицер обернулся, перекрикивая ветер, велел парнишке идти к полицейским машинам. После двинулся дальше к Саю. Перед глазами девочки вновь все начало мутнеть и расплываться жирными черными пятнами. Окружение опять ускользнуло и секунды спустя опять начало фокусироваться. Мужчина уже стоял перед ней, лицом загораживая весь мир. Мыльные пятна перед глазами обретали фокус… «Отец?!»