Cherry Mint

      Это был последний час ее ноябрьской течки. Сказать, что она не была в восторге от возвращения к обычной жизни, было бы преуменьшением. Последние три дня были, за неимением лучшего слова, райскими.       В промежутках между сексом, едой и работой, пара оказалась поглощена разговорами и дружескими спорами.       Она поймала себя на том, что рассказывает ему все, а он ей. Его любимый цвет был зеленым («конечно», подумала она), а ее — лавандовым.       — Что? Не гриффиндорский красный? — поддразнил он.       — Что? За всю жизнь не насмотрелся зелени? — выстрелила она в ответ       Он спросил ее о том, как она росла с магглами, когда она узнала, что она ведьма, что она планирует делать после Хогвартса?       В свою очередь, она узнала, как одинока жизнь в таком большом поместье, будучи единственным ребенком. Как у него чуть не родилась младшая сестра, до того как у его матери случился выкидыш. Его первый полет на метле. Что он хотел создать систему превращения зелий в маггловские таблетки для наиболее легкого потребления и хранения.       Гермиона обнаружила, что ее настоящее «Я», а не только ее Омега, мурлычет от этой информации. Настолько, что теперь, в последний час их совместной жизни в этом месяце, ей хотелось плакать от надвигающейся потери.       Блондин, о котором шла речь, сидел в другом конце комнаты в своем кресле, дочитывая «Короля Лир». Она заметила, что, когда он застревал на особенно смутном стихе, он произносил слова вслух и сосредоточенно проводил языком по нижним зубам. Покраснев, она представила, где бы еще хотела, чтобы он провел языком.       Он был настоящей загадкой. В один момент он будет глупым и милым, а в другой - очаровательным и представительным. Затем она заметила, что если подойдет к нему слишком близко или будет смотреть на него слишком долго, его поведение изменится. Он становился замкнутым и молчаливым.       В глубине души Омега умоляла ее сблизиться с ним. Он был нежен и заботлив во время всплесков ее течки. Убеждаясь, что она поела, приняла ванну, поспала. Однако ее мозг воспринял его холодность как отказ. Гермиона была из тех, кто доверяет своему мозгу больше, чем сердцу.       Она увидела, как он провел языком по припухшей верхней губе, и не смогла подавить стон, вырвавшийся из нее. Серебряные глаза встретились с ее.       — Течка? — обеспокоенно спросил он, уже откладывая книгу.       — Да, эм… да. Хотя все не так уж плохо, осталось всего несколько минут. Со мной все будет в порядке.       Но он уже стоял перед ней на коленях, раздвигая ее ноги.       С непринужденной уверенностью Драко снял с нее уже промокшие трусики и отбросил их в сторону. Она почувствовала его дыхание на своей киске, горячее и нежное. Ее глаза, казалось, закатились сами по себе, когда она застонала.       Драко был очарован. Он никогда раньше не был так близко. Секс был запрещен так близко к концу ее течки. Он завязал бы узел, и поэтому не доверял себе. Вместо этого решил, что лучше всего будет удовлетворить ее своим языком. Это было безопасно. Когда его голова окажется у нее между ног, ему не придется смотреть в глаза. Эти глаза лани. Те, что преследовали его во сне. Те, что умоляли его укусить ее прямо в набухшее место, утверждая, что она принадлежит ему.       Нет, — подумал Драко, — Я буду смотреть куда-нибудь еще.       Ее бедра уже терлись о деревянную спинку стула. Ее киска была почти красной, сочащейся, и со стоном он понял, что она обнажена.       Он осторожно высунул язык, чтобы провести им по ее щели. Все звуки, которые она хотела произнести, застряли в горле, когда он раздвинул ее половые губы в поисках нежного бутона. Его руки прошлись по нежной коже бедер, чтобы схватить и удержать их на месте. Осмелится ли он украдкой взглянуть ей в лицо?       Ее глаза были закрыты («слава богу», вздохнул он), а голова откинута назад. Кудри рассыпались по спинке стула, и Драко захотелось протянуть руку и взять их в кулак. Ее рот был открыт, но абсолютно безмолвен, а щеки раскраснелись так же, как на уроке Слизнорта. Ради эксперимента, он провел языком по ее щели и погрузился в центр. За что был вознагражден низким стоном и шепотом «Альфа», сорвавшимся с ее губ.       Драко отвел глаза и сосредоточился на бугорке перед ним. Он умело щелкал, посасывал и дразнил, пока ее спина не выгнулась дугой, и он был уверен, что если бы не его руки, удерживающие ее на месте, она бы упала на пол от удовольствия. Он умело добавил один палец, затем второй. Его язык сосредоточился на узелочке, в то время как его пальцы легко входили и выходили из нее.       Она тяжело дышала, и он знал, что она была близка. Она повторяла «Альфа», как молитву, обещая себя ему, если он просто позволит ей.       А потом она закричала. Пронзительно и хныкающе, прерываясь рыданиями в горле. Его сердце колотилось в груди, глядя, как она распадается на части. Бедра, за которые он держался изо всех сил, дрожали. Ее руки сжимали стол впереди, а костяшки пальцев побелели от напряжения. Ее глаза были плотно закрыты, и все тело сотрясалось в конвульсиях, а изо рта доносилось неразборчивое бормотание.       Его руки соскользнули с ее бедер, и в конвульсиях она упала в его объятия. Ее попка снова прижалась к его паху, но только в этот раз их разделяли брюки. Он чувствовал, как ее смазка пропитывает его.       В его голове зазвучали тревожные колокольчики. Ее шея была прямо перед его лицом. Ее запах, после оргазма, был ослепляющим. А опухший участок шеи пульсировал, когда она задыхалась. Опасно, опасно, ему нужно было выбираться оттуда.       Он неохотно встал с ней на руках и уложил на кровать, где она восстанавливала свое дыхание. Она хмуро наблюдала, как он начал собирать свои вещи, надеясь, что он захочет остаться, хотя бы ненадолго. Драко, который только что подарил ей первый оральный опыт, который обнимал, гладил и заботился о ней в течение трех дней, теперь, казалось, в панике хотел уйти.       Ему пришлось обойти кровать, чтобы выйти. Она стояла на коленях, сцепив руки. Когда Драко уже собирался выйти за дверь, знакомое ощущение ее руки на запястье остановило его.       Он не смотрел на нее, не мог. Она все еще была обнажена. Ее локоны были распущены, губы распухли, розовые соски дразнили в холоде. Как он сможет контролировать себя, если посмотрит?       Она использовала его руку как рычаг, чтобы прижать тело к краю кровати. И он почувствовал жар ее тела на своей руке.       Не смотри, не смотри, о Мерлин, не смотри. — Его разум упрашивал его. Но Альфа внутри умолял его, умолял взять ее, позволить ей выполнить все те обещания, которые она только что дала ему.       Она не обещала, — напомнил он своему Альфе, — это сделала ее Омега.       Альфа свернулся калачиком и сгорбился пораженным.       Внезапно, пара мягких губ коснулась его щеки. Ее дыхание было сладким и горячим на нежной коже его лица.       — Спасибо, Альфа, — послышался шепот около его лица.       Он мог только кивнуть. А затем, так же быстро, как и появилось, тепло исчезло, когда Гермиона поспешила в смежную ванную. И бросив последний взгляд на комнату, жадно глотая воздух с вишнево-мятным ароматом, Драко ушел.       В ванной ее Омега рыдала как и она сама. Все ее тело словно охватила паника.       Почему он не смотрит на меня, почему он не хочет меня? Почему ты не смотришь на меня, Альфа? Разве я недостаточно хороша? Я недостаточно ему нравлюсь?       Ее тело дрожало от отчаянной потребности в утешении Альфы. От ее Альфы. От Драко.       Душ включился и окатил ее ледяной водой, будто тысяча иголок вонзились в ее нежную кожу. Кем она стала? Она была Гермионой Грейнджер. Первая в классе, героиня войны, самая умная ведьма своего возраста. Она была такой еще до того, как стала Омегой.       Дрожащей рукой она стряхнула воду с лица.       Если Гермионе Грейнджер нужен Альфа, то, ради Мерлина, она его получит. Она просто не знала как.

***

      Возвращение в общежитие Слизерина после времени, прожитого с Гермионой, не было радостным событием. После трех дней, проведенных, в окружении аромата вишни и мяты, исходившего от их постоянного секса, и ударивший в нос мускус подземелий был все равно, что резко сорванный пластырь. Он уже был в ужасном настроении.       Не говоря уже о том поцелуе. О Мерлин, этот гребаный поцелуй. Эти губы. Это дыхание. Тепло.       Его Альфа мурлыкал, нежась на солнышке, как кошка, греясь в лучах ее неожиданной ласки.       Означало ли это, что она хотела его? Даже вне власти ее Омеги?       Дафна сидела в кожаном кресле, положив ногу на подлокотник, перебирая пальцами прядь светлых волос.       Блейз растянулся на ковре перед ней. Подойдя ближе, Драко увидел, что они оба читают. Но не книги. Он прищурил глаза, чтобы лучше присмотреться. Это были письма. Десятки. Сотни. Свитки, конверты, открытки - все аккуратно сложены и все… открыты.       — Вы совершили набег на совятню? Мерлин, — сказал он, аккуратно переступая через записи вокруг своих ног и садясь на стул напротив Дафны.       — Драко, я думала, что течка Гермионы не закончится еще несколько часов! — ее глаза широко распахнулись.       — Она началась раньше… Что в этих письмах делает тебя такой несчастной при взгляде на меня? — он прищурил глаза.       Прежде чем она успела ответить, Блейз бросил в его сторону кусок пергамента.       — У твоей девушки есть поклонники.       — Не у моей девушки, — быстро ответил он, разворачивая записку.       Омега Грейнджер,       Прежде чем продолжу, я хотел бы сказать, что я ярый сторонник вас и ваших усилий во время войны. Мы здесь, во Франции, очень хорошо осведомлены о вашей храбрости. Недавно мне сообщили о вашем статусе Омеги. Уверен, вы знаете, как редко такое существо встречается. Я хотел бы предложить вам свои услуги, а также вознаграждение в размере 12 000 галеонов в обмен на вашу биологическую…       Драко отвернулся, испытывая отвращение. Гермиона Грейнджер — существо?       — Где вы их взяли? — Драко задыхался от злости, его ноздри раздувались.       Его Альфа теперь рычал, ногти были острыми и вытянутыми вперед. Готовый напасть.       — Гарри… перехватывает ее почту… Мы боялись, что если они попадут ей в руки…       — Что? Вы думаете, Гермиона Грейнджер продаст себя за 12 000 галлеонов?       — Этот уже будет за 20 000, приятель. Я бы продал себя за такие деньги.       Драко и Дафна оба уставились на своего смуглого друга, которого, казалось, не смутило отсутствие веселья.       — Она уже упоминала об этом. Она думает… Она думает, что это хороший вариант. Но это не так! Она не понимает последствий. Она думает о браке по расчету, когда это больше…       — Сексуальное рабство? — предложил Блейз, разрывая очередное письмо.       — Да, спасибо, — ее тон был каким угодно, только не благодарным. — Мы… то есть Гарри и я… Мы пытались сэкономить время и придумать, как остановить ее. Мы… мы думаем, что ты должен сделать предложение.       — Предложение? — глаза Драко, казалось, вот-вот вылезут из орбит.       — Да… Ты можешь предложить ей больше галлеонов. Мы можем сделать это анонимно. Она примет твое предложение, а потом, когда увидит, что это ты, она будет так счастлива!       — Значит, ты хочешь, чтобы я обманом заставил ее принять мое предложение. Тогда чем я отличаюсь от этих гребаных сотен других Альф, которые пользуются ситуацией? — он насупился, разрывая записку в своей руке.       — Потому что вы просто идеально подходите друг другу, — возмутилась Дафна, дико размахивая руками в воздухе. — Ты действительно хочешь сказать, что не чувствуешь к ней ничего, кроме похоти? После всего?       — Конечно, чувствую! — рявкнул он в ответ, не подумав. — Но вряд ли это касается меня, не так ли?       — Но это так! Ты — Альфа, которого она выбрала, Драко, это тебя она хочет…       — Это не я! Знаешь, как она меня называет? Когда я трахаю ее? Альфа. Не Драко, даже не Малфой. Альфа. Это может быть кто угодно…       Он сделал вдох, чтобы успокоить свое колотящееся сердце. Драко провел рукой по своим волосам и в отчаянии дернул их.       — Я не собираюсь обманывать ее. Я не собираюсь предлагать ей деньги в обмен на ее согласие. Я лучше. Я лучше, чем они. — он махнул рукой в сторону открытых писем.       — Отлично! Не надо! Но потом не расстраивайся, когда ее пометит Мистер-20 000-галлеонов, и ты больше не сможешь ее получить! — Дафна теперь стояла прямо перед ним, прижав ноготь к его груди.       С рычанием он прошел мимо нее и поднялся в свою комнату. То, что он не собирался предлагать ей деньги, не означает, что она не выберет его. Она была умной. Здравомыслящей. Она будет принадлежать ему. Правильно.       В то же время у подножия лестницы Дафна прикусила губу. Не слишком ли сильно она на него надавила?       Нам нужен план Б, — подумала она.       Схватив свою сумку, она посмотрела на Блейза.       — Я пойду поговорю с Гарри.       На его губах заиграла легкая улыбка:       — Я заметил… теперь он Гарри? Я удивлялся, почему ты так долго отсутствовала. Скажи мне, милая Дафна, у спасителя мира тоже большой член? Я думаю, это было бы несправедливо по отношению к остальной части мужского населения.       Ее губы скривились в усмешке, но в глазах сверкнуло что-то еще.       — Кто-то однажды сказал мне, что иногда Вселенная справедлива… Думаю, не для мужского населения.       Она вышла из общей комнаты, а удивленный Блейз смотрел ей вслед.