Заброшенная лачуга посреди леса стала для Цири очередным пристанищем. С тех пор, как в её жизни появилась Дикая Охота, места для коротких привалов приходилось менять с незавидной периодичностью. Этот мир был очень похож на её собственный — даже чудовища были знакомыми. Цири одолел приступ ностальгии, когда она выбралась на охоту, но его с легкостью перебило чувство голода.
Подходя к своему новому дому, она заметила что-то неладное и сжала меч крепче. Дверь отворила почти неслышно. Зашла в тесную комнатку.
За столом сидела фигура в капюшоне, скрывающем лицо. Цири выдвинула меч из ножен.
— Здравствуй, Зираэль.
О, этот голос она помнила хорошо. Настолько хорошо, что вынула меч окончательно.
— Убери оружие. Я не сделаю тебе ничего дурного.
— И что же ты сделаешь? Для чего ты здесь? — наконец поинтересовалась она.
— Для того же, что и ты. Скрываюсь от Дикой Охоты.
Он снял капюшон, и Цири стало неловко от пронизывающего взгляда светлых глаз.
— И что ты им сделал?
— Перешел дорогу, — просто ответил Аваллак’х. — Не поддержал убийцу своего короля.
— Поздравляю. Но зачем ты меня нашёл? И как?
— Кто ищет, Зираэль, тот всегда найдет. А я искал. Зачем? Видишь ли, я несколько неравнодушен к твоей судьбе. Я собираюсь помочь тебе.
— А ты поинтересовался, нужна ли мне твоя помощь?
— О, — он изобразил подобие улыбки, и Цири вздрогнула. — Ты ведь еще не знаешь, в чем будет заключаться моя помощь.
— Может, и не собираюсь знать. Видишь ли, — передразнила она его тон, — у меня осталось слегка неприятное впечатление от нашей последней встречи.
— Я могу его исправить.
— О нет.
— Да, Зираэль. Я не враг тебе и никогда им не был. Кроме того, заметь: тогда, в последнюю встречу, мы с тобой преследовали прямо противоположные цели. Теперь же она у нас одна. Общая цель сближает.
— Будто надо мне с тобой сближаться, — зло фыркнула Цири, но меч убрала.
— Сядь сюда, — Аваллак’х подвинул табурет, и она послушалась. — Дикая Охота идет за тобой по пятам. Она видит каждое твое передвижение. У них — десятки воинов. Ты — одна. У них есть сила, да. Сила меча. А у тебя есть другая сила. И ей нужно научиться пользоваться. Сейчас ты используешь её хаотично, как придется. Ты часто ошибаешься, Зираэль, а в битве со всадниками Охоты ошибка может стать последней. Они не убьют тебя, но ты вновь очутишься там, откуда уже не вернешься. Хочешь ли ты этого? Нет, я знаю.
— Откуда мне знать, что это все не красивая история, чтобы хитростью затащить меня в этот ваш мир?
— Поверь, я докажу тебе это не раз. И что-то подсказывает мне, что это случится в ближайшее время. От меня, Зираэль, есть вполне ощутимая польза. Ты увидишь.
— Сейчас ты поможешь мне. А что потом потребуется от меня?
— От тебя? Ничего, с чем ты не согласишься сама, — он странно взглянул — не на неё, а сквозь неё, и Цири только сглотнула. Светлые глаза смотрели будто бы искренне, но она хорошо помнила, кого Aen Elle прозвали Лисом.
— Я подумаю.
— Зираэль, думать здесь нечего. Слышишь? Они скоро появятся здесь.
Цири слышала. Ногами почувствовала дрожь земли, вцепилась в меч, сделала глубокий вдох…
Позже, когда она опустилась без сил на колени, а в ушах все еще звенело, Аваллак’х подошел к ней сзади и коснулся плеча.
— Вставай, Зираэль. Нам нужно уходить. Их было мало, меньше обычного. Что не означает, что сейчас же не появятся другие.
Ничего не ответив, она поднялась и на ватных ногах поплелась до лачуги, в которой оставила свои нехитрые пожитки.
***
— И ты поверила ему?
— Мне ничего больше не оставалось делать, — грустно усмехнулась Цири. — Тогда он спас меня. Один из всадников оказался слишком близко, он подошёл со спины, пока я не могла отвлечься от остальных. Если бы не Аваллак’х, все бы закончилось гораздо хуже. Да и… Честно сказать, с ним мне было не так одиноко.
— И что было потом?
— Потом он меня учил.
***
— Зираэль, ты ошибаешься: нужно совершенно очистить разум, почувствовать Силу, а ты думаешь об ужине.
— Зираэль, нужно думать о хорошем. Найди лучшее воспоминание. Нет, это не подойдет. Нет. Нет, Зираэль, ты снова думаешь не о том.
— Зираэль, разверни руку к себе. Нет, не настолько. Будь внимательнее, я показываю.
— Зираэль, ты…
— Да пошло оно всё к черту! — Цири яростно развернулась и, одарив Знающего злым взглядом, пошла прочь. Аваллак’х лишь тихо вздохнул, ни на минуту не теряя самообладание, и отправился вслед за ученицей.
— Я же сказала, и ты иди к черту!
— Послушай меня…
— Нет, это ты меня послушай! Какого дьявола, уже двенадцатая попытка!
— А ты не считай, Зираэль. Нам нужен результат.
— Почему?! — Цири повернулась к нему, в два шага оказавшись непозволительно близко, и про себя ехидно подметила, что Аваллак’ху это не понравилось. Он отступил назад. — Почему ты всегда остаешься таким спокойным?
— За четыре сотни лет, Зираэль, сдержанность становится полезной привычкой.
— Ах, прости, понимаешь ли, dh'oine не отмерено столько лет, мы не успеваем достичь вершин совершенства!
— Успокойся, — в его голосе проскользнул металл, и Цири остановилась, чувствуя, что еще немного, и переполнит огромную чашу терпения Знающего. Почему-то ей вовсе не хотелось этого делать — во всяком случае, так. — А когда успокоишься, вернемся к занятиям.
Цири недовольно пробурчала что-то под нос, но не возразила.
***
— Помню я эти ваши занятия, — проворчал Геральт, — от тебя просто разило злостью и обидой на весь мир.
— Но ведь ты находил проверенные способы, как меня развеселить, — Цири тепло улыбнулась, вспоминая те дни в Каэр Морхене. — Сейчас бы повторила.
— Сейчас весна, Цири.
— Подождем!
— Ну если ты дождешься у нас с Йен, мы будем только рады. И что там твой Знающий?
— Геральт, он не мой Знающий. Он… Ты знаешь, единственный раз я видела его в ярости. Такое нельзя забыть. Это случилось после того, как я заявилась к Эредину и отбила у Охоты тебя. Аваллак’х… Он был так зол, что сначала ругался на Старшей речи, а потом молчал несколько дней. Но я не жалела об этом, потому что сделала самое главное. А Креван…
— Креван?
— Ты забыл его полное имя?
— А ты помнишь его? — Геральт сощурился.
— Я? Да. Так получилось, Геральт, мы долго пробыли вместе, — улыбнулась она. — И, знаешь… Тогда он сказал, что беспокоится обо мне. Конечно, быстро я забыла о тех первых «неизгладимых впечатлениях». Я была в нем уверена. Мне тогда казалось, что он беспокоится просто так. Как о человеке. Девушке, в конце концов. Не о полезном предмете.
Цири поморщилась, отгоняя неприятные мысли, и замолчала. Геральт тоже ничего не спрашивал, чувствуя, что все вопросы будут лишними.
