***
Эльфский Знающий вызывал у неё противоречивые чувства: то казался до зубовного скрежета скучным занудой, то раздражал нравоучениями, то выводил из себя монументальным спокойствием, то — неожиданно — заставлял ощущать что-то вроде восхищения. Восхищение, как считала Цири, было следствием профессионального интереса. Аваллак’х всё же был одним из могущественнейших чародеев своего времени, и она невольно сравнивала его со знакомыми магичками. Йеннифэр, Трисс, Филиппа, Маргарита, другие члены Ложи колдовали технично, отточенными плавными движениями творили сложнейшие заклинания, притягивали к себе взгляд. Эльфская магия была другой. Жесты Аваллак’ха — короткие, заклинания — тихие, но в них заключалась такая чудовищная сила, что ведьмачка испытывала почти благоговейный ужас. Было, впрочем, что-то еще: неизвестное и незамеченное, оно затаилось среди сотен мыслей. Аваллак’х притягивал к себе, Цири подолгу, бывало, заглядывалась на него, но не думала об этом, лишь ощущала странное легкое напряжение внутри. До одного дня. Цири очнулась, когда солнце было уже далеко за горизонтом. Нещадно болел бок, расцарапанный когтями накера. Она попалась очень глупо, позволила себя окружить десятке голодных тварей, и если бы не Аваллак’х… Впрочем, это уже стало привычкой: она попадала в неприятности, Знающий, сохраняя равнодушное спокойствие, вытаскивал её. Так случилось и в этот раз, правда, эльфа нигде не было видно. Они собирались на Скеллиге, но теперь это путешествие пришлось отложить. Цири, слабо пошевелившись на шаткой кровати, подумала, что Аваллак’х наверняка недоволен сменой планов: оставаться на одном месте было опасно. Эта мысль была последней перед тем, как её вновь накрыло волной жара, и она, закусив губу, сдавленно застонала. В беспокойную дрему Цири провалилась быстро, но это не принесло облегчения. Красными всполохами мелькали в её сознании знакомые и незнакомые лица, перемешивая сон и явь, и наконец на смену им пришел привычный кошмар. Несметные полчища всадников, закованных в тяжелую броню, стеной неслись на неё, неподвижную от животного ужаса, скрутившего и пробравшего до самых костей. После она видела лишь искаженное жестокой ухмылкой лицо Эредина, почему-то бывшего всегда без шлема, а потом — просыпалась. Но в этот раз сон обволакивал, сжимал в лапах, защищенных металлическими доспехами, не позволял открыть глаза. Эредин приближался, подходил вплотную, прижимая острие меча к незащищенной шее до выступившей капли крови, хватал другой рукой за волосы, а потом притягивал еще ближе к себе. Цири жмурилась, судорожно мотала головой в надежде проснуться, и наконец мираж лопнул в одно мгновение. Теперь перед собой она видела лишь невозможно светлые, пронизывающие насквозь глаза, и её обволакивало умиротворением, дыхание выравнивалось. Оказаться в крепких объятиях, чувствовать жар тела и биение сердца — что глоток свежего воздуха. Движение теплых пальцев по щеке, по линии шрама — мягкое, горячее и успокаивающее. Контур эльфских тонких губ — слишком манящий, чтобы сдержаться… — Зираэль! Этот голос звучит будто из-за какого-то тумана, он нескоро доносится до Цири. — Зираэль, проснись. Короткий выдох. Она открывает глаза и сразу же тонет в обеспокоенном аквамариновом взгляде. Обеспокоенном? — Креван… — полушепотом тянет Цири и неожиданно для себя очерчивает разгоряченными пальцами острые эльфские скулы. Эти губы — непозволительно близко. Зачем сдерживаться, если это всего лишь сон? Нужно отпустить все мысли, пусть всё идет, как шло. Она с невесть откуда взявшейся силой тянет Знающего на себя и замечает только распахнутые почти в ужасе глаза. Но это уже так не важно. Губы — сухие и до невозможности горячие. Цири впивается в них судорожно, будто бросается с высокого помоста в ледяную гладь озера. Её рука — в светлых волосах, прижимает сильнее. И еще сильнее — когда чувствует на своих губах умелый язык. Она почти восторженно выдыхает, поддаваясь, зажмуривая глаза. Определенно, это прекрасный сон… — Зираэль! — через какое-то мгновение Знающий уже стоит у её кровати и отступает ещё шаг назад. Цири касается пальцами своих губ — и всё понимает. Она закрывает глаза и надеется, что, открыв, уже не увидит перед собой яростно розовеющее лицо эльфа. — Зараза… — стонет она обреченно. — Аваллак’х, погоди! Я не… Но эльфа в полутемной комнатушке уже не найти. Цири слышит, как закрывается дверь, и обессиленно опускается на подобие подушки.***
— Аваллак’х, — тихо позвала она. В комнате уже было светло, и по скрипу дощатого пола Цири поняла, что Знающий проснулся. В считанные секунды он появился в дверном проеме. Его лицо не выражало ни единой эмоции. — Как ты себя чувствуешь, Зираэль? — Я… Я лучше. Но я не об этом. Прости, я вчера не хотела… — Всё хорошо, Зираэль. Забудем об этом, — с тем же нечитаемым выражением он развернулся и вышел. «И всё же, — подумала Цири, — это был не сон. Но ладно я — с ним-то что случилось?» Ответ она нашла скоро: про горячую кровь Лары, что текла в её венах, забыть было нельзя. Как и про взгляд Кревана, наполненный светлой грустью, едва он слышал это имя. Цири лишь вздохнула, отворачиваясь к крошечному окну.***
— Геральт, ты что, смеешься? — Прости, Цири, я просто никогда не видел покрасневших эльфов. — Геральт! — Больше не повторится. — Я изливаю тебе душу, а ты… — Цири укоризненно покачала головой. — Мне было тогда смешно в самую последнюю очередь. Знаешь, я, конечно, тогда была ещё… маленькой, но не думала, что настолько. Эта ситуация мне кажется ужасно глупой. А тогда было еще и ужасно стыдно. И я надеялась на то, что всё это закончится очень быстро. — Цири, — теперь уже Геральт покачал головой, возвращаясь к недовольной мине, — мне смешно только до той минуты, пока я не представляю, о ком ты говоришь. Тем более… он лишь помогал тебе, а ты… — Геральт! Если бы я хотела поговорить о собственной глупости, я бы вспомнила что-то другое! — Прости, Цири. Мне всё еще непросто привыкнуть, что ты выросла. Даже столько лет спустя. Не обижайся на меня. — Я не обижаюсь. Правда. — Ну тогда я слушаю.***
— Аваллак’х всё еще очень слаб и, наверное, не стоит тебе к нему пока идти. Йеннифэр ничуть не изменилась, поэтому не приходилось удивляться особенно проницательному взгляду, которым она одарила Цири, так интересующуюся состоянием её наставника. — Я думаю, стоит. — Он спит. Но ты можешь попробовать. В Каэр Морхене царило оживление — везде, кроме небольшого коридора, в котором находилась комната Знающего. Цири, поздоровавшись наконец со всеми, бежала туда. На удивление, сердце колотилось так сильно, что ей казалось, будто от высоких стен разносится гулкое эхо. К комнате она подкралась на цыпочках. Перевела дух. Приоткрыла скрипящую дверь, неслышно вошла. Аваллак’х лежал на кровати, и слышно было лишь его мерное дыхание. Он спал. Цири подошла ближе, неловко опустилась на табурет рядом, так, что он издал протяжный скрип. Аваллак’х не проснулся. Цири долго всматривалась в его лицо, пытаясь увидеть какие-то изменения. Ей показалось, что он стал заметно ниже, но в остальном все было таким же, как она и запомнила. Цири, задумавшись, взяла его руку в свою, переплетая пальцы. Теперь эльфская рука была холоднее её собственной, поэтому Цири сжала её сильнее, пытаясь согреть. Аваллак’х дышал ровно, и она задумалась, снится ли ему что-то. Тонкие губы тронула легкая полуулыбка. Цири, сделав глубокий вдох, на мгновение прижалась губами к высокому эльфскому лбу и отстранилась. Он снова улыбнулся, и одними губами произнес что-то. Цири разобрала. «Elaine». Она иронически хмыкнула про себя. «Даже не буду строить догадок о том, кто ему снится. Пожалуй, ответ лежит, всегда лежал на поверхности, — подумала она и неожиданно по-детски мстительно припечатала: — Старый неудачливый мечтатель». Аваллак’х, будто почувствовав её внутреннее негодование, шевельнулся и приоткрыл глаза, и Цири, забыв обо всех обидах, взволнованно уставилась на него. — Здравствуй, Зираэль, — он улыбнулся, и Цири мысленно обругала себя за недавние мысли. — Как ты себя чувствуешь? — Бывало и лучше, но тебе не о чем беспокоиться, — он сказал это так просто, что Цири смутилась: ей впервые за долгое время пришла в голову мысль, что Знающий запросто читает её. — А вот я волновался за тебя. — Я в порядке. Геральт нашел меня. — Я знаю. — Но Эредин найдет меня следующим. — Я уже слышал, что вы собираетесь дать ему бой здесь. — Это так. — Тогда я могу только пожелать удачи тебе, Зираэль, — он снова улыбнулся тепло. — Помни всё, чему я научил тебя. Сам я вряд ли смогу вам помочь, и тебе придется постараться за двоих. — Я справлюсь. — Я знаю, Зираэль. Потому что это ты. Ты со всем справишься. Цири наконец отвела глаза от Знающего и развернулась к выходу. У дверей, не выдержав, оглянулась — Аваллак’х провожал её внимательным подбадривающим взглядом.***
— Знаешь, Геральт, Лара Доррен — это мое личное проклятие. — Из-за твоих способностей? — Да. Сначала из-за них. Но даже здесь она вмешалась в мою жизнь. Та, которую я никогда не видела, которая жила задолго до меня. Ты не знаешь ведь, что это Аваллак’х — тот, с кем Лара была помолвлена? — Вот холера, он стар настолько? — Он не стар, в том и дело, Геральт. Для Aen Elle сотня с небольшим лет — невеликий срок. Он очень бережно относится к памяти о ней. А что до меня — я её копия. Знаешь, мне казалось, это всё обычная история, а я быстро смогу переключиться на что-то или кого-то, но… Я думаю, ты сможешь понять: прошло очень много времени, были и другие заботы, но он всё время где-то здесь, не выходит из памяти. Геральт грустно улыбнулся. Это ощущение было хорошо знакомо ему, что еще больше омрачало: в его сердце всегда такое же особое место занимала Йен, и в ссоре, и в разлуке. — Ты молчишь, потому что чувствуешь… разочарование? — спросила наконец Цири. — Нет. — Я знаю, что ты никогда не доверял Кревану. Наверное, это было правильно. Но не для меня. — Но что в итоге? — А в итоге… Было так.***
Когда Цири не спалось, она выходила на палубу. Резкий морской воздух, бьющий в лицо, отрезвлял, навевал воспоминания о морозных днях, проведенных на Скеллиге, отвлекал от мрачных мыслей. В ту ночь сон долго не шел, и северный ветер должен был согнать с неё разочарование и гнетущую тоску. «В конце концов, — думала Цири, стоя у борта, — я должна была отдавать себе отчет в том, кто такой Креван. И ведь отдавала — в первое время. Что сталось потом? Неужели не научили меня осторожности?..». «Научили, — отвечал ехидно внутренний голос, — да кровь молодая, горячая, голову на плечах не держит. Это не самое великое безумство в твоей жизни». «Ну и что — он ведь помогал мне, правда, помогал. Даже если из своих побуждений, это не меняет того, что я жива благодаря ему». «Не оправдывайся, попробуй просто теперь смириться с этим. Не получается? О, чего же ты, почувствуй себя простой dh'oine, которая недостойна и прикосновения». «Не получается! А что ж, целовать меня не противно было? Ах, да, я же вылитая Лара! Чудесно, просто чудесно…». Внутренний диалог Цири могла бы продолжать и до рассвета, но ночной холод пробрался наконец под рубашку. Выбегая из каюты, она не подумала о том, что замерзнет, но теперь ей стало зябко. Несмотря на это, Цири не двинулась с места назло неизвестно кому. Сзади ей послышались мягкие шаги — эльфские. Она закатила глаза, набрала в грудь воздуха и зажмурилась. Кажется, предстоял разговор. Что он скажет? Оправдается? Она не могла представить себе оправдывающегося Знающего. Скажет, что это не то, о чем она подумала? Цири издала тихий нервный смешок — скорее от холода, чем от чего-то еще. На её плечи опустилась теплая накидка. Аваллак’х встал рядом, задумчиво глядя в безбрежные воды. — Ты неосмотрительна, Зираэль. Простужаться сейчас назло всем — не лучший выход, — спокойно произнес он и обернулся. Цири не была готова к этому взгляду и отвела глаза. — Спасибо, — вздохнула она. — Выскажи мне всё, что тебя беспокоит. Я знаю, ты приготовила для меня много ласковых слов. Так скажи их здесь и сейчас, чтобы днем не прятаться в каюте, а ночью — на палубе. — И ты даже выслушаешь? — Более того — попробую вернуть… мир между нами. — Зачем это тебе? — Как я тебе уже говорил, я неравнодушен к твоей судьбе. И пока я могу помогать тебе и оберегать, то буду это делать. — Конечно, — Цири изобразила невеселую улыбку. — Я — весьма полезный материал для твоих исследований. Аваллак’х не спешил опровергать сказанное, и неуверенность, одолевшая Цири с его появлением, словно растворилась. — Что, правду говорю? — с тихой яростью в голосе спросила она, поднимая наконец голову и стараясь не утонуть окончательно в чертовом аквамарине. — Я доверяла тебе. Ты столько времени был единственным другом и наставником, я могла доверять лишь тебе. Надо было сразу думать о том, что ты воспользуешься этим прекрасным обстоятельством! Какого дьявола ты молчишь? Ненавижу, когда ты такой спокойный! Цири не могла позволить себе повышать тон, и поэтому перешла наконец на громкий злой шепот. — Я никогда бы не попросила особенного отношения, но рассчитывала на то, что могу считаться хотя бы не простой мерзкой dh'oine, которую можно использовать в своих целях, хоть это и так противно! Ты делал так раньше, но почему-то я была уверена, что что-то изменилось! Ты же говорил что-то об общих целях — какой предлог! Ну что, теперь скажешь мне, какого дьявола тебе нужно от меня на самом деле? Цири вновь столкнулась с этим невозможным взглядом, и стушевалась под ним. Собственные слова казались слишком громкими, а ругательства шепотом — смешными. — Зираэль, — наконец произнес он, — мне очень хотелось бы показать тебе, что ты ошибаешься. Но в этот раз мое положение менее выгодное, потому что тебе придется поверить мне на слово. Цири скептически приподняла бровь, но промолчала. — Ты знаешь, что я действительно занимался по роду своей деятельности исследованиями Старшей крови. Да, наше знакомство оставило у тебя далеко не лучшие воспоминания. Если я скажу, что сожалею об этом, ты, разумеется, не поверишь. Но ведь ты обижена и зла по другой причине. Старшую кровь исследовали до тебя и будут, вероятно, исследовать после. Тебя задели слова моей… знакомой, так? Gwynbleidd рассказал мне. Её слова ничего не говорят о тебе, но всё — о ней. — Нет, что ты, у тебя милейшая знакомая. — Твой голос сочится сарказмом, Зираэль. У тебя есть на это право, потому что ты чувствуешь себя оскорбленной, верно? — Кончай с анализом, это начинает надоедать. — Я хочу, чтобы ты знала: я уважаю в тебе твой характер — волю, внутреннюю силу, стремление к независимости. Это качества, которые я очень ценю во всех, вне зависимости от расы. И мне кажется, Зираэль, что общая цель действительно сблизила нас. Это я ценю тоже. Поэтому, разумеется, не стал бы говорить и даже думать о чем-то таком. — Мне нужно поверить? С чего бы? — Я даю тебе слово. Ты можешь поверить моему слову? — Хм, — Цири сощурилась. Злоба уже отступила, и думать было гораздо легче. — Да, пожалуй. С одним условием. — Да, Зираэль? — Я знаю, в чем ты никогда не сможешь солгать. Поклянись… Поклянись Ларой Доррен, Креван. Я не насмехаюсь, я прошу тебя об этом всерьез. Будем, что ли, честны друг с другом. Аваллак’х лишь внимательно посмотрел на неё, и что-то проскользнуло в аквамариновом взгляде: что-то, от чего Цири стало неуютно. — Клянусь, Зираэль.