***
Канун Нового года застаёт их с Сэмом у Гейба дома, всех четырёх втиснувшимися на диван и уже пьяными к тому моменту, как они считают удары часов. Габриэль кричит громче всех, когда Новый год официально наступает, и Дин смеётся до слёз, когда Сэм полностью берёт лицо Габриэля в свои огромные лапы и целует его прямо в губы. Кас смеётся сильнее, чем Дин когда-либо его слышал. Сэм становится краснее светофора и падает на диван, бормоча: «вот вы говнюки». После этого Дину в голову приходит идея поцеловать Каса и свалить это на «я был пьян», но он немедленно отметает её с отчётливым послевкусием отвращения к себе. Сэм по итогу бродит по дому в районе трёх часов ночи, и тридцатью минутами спустя Гейб обнаруживает его вырубившимся в своей кровати. Он пожимает плечами, снимает джинсы и закрывает дверь ногой. Полностью пропитанный алкоголем мозг Дина находит это невъебенно уморительным, и он всё ещё похихикивает, когда Кас помогает ему разложить диван-кровать в гостиной и вытащить простыни и одеяла. На сегодня он может забыть, что ему двадцать три года. Кас спотыкается, смеясь над собой, и тихим щелчком выключает свет. — Ублюдок, — громко говорит Дин, и его снова охватывает смех, когда он опять спотыкается. За долю секунды до того, как они столкнутся, он различает тёмную фигуру Каса: плечи-грудь-бёдра в неуклюжей линии. — Тише, — шипит Кас в ответ, и они оба, сдерживая смех, спотыкаются по пути к кровати. Кас дёргает рубашку в темноте, пальцы нащупывают воротник, шею, и тут икры Дина сталкиваются с краем кровати, и он падает, прижимая Каса к себе. — У нас будет такое похмелье, — говорит Дин в потолок, глупая улыбка расползается по его лицу. Кас запутался где-то рядом, как тряпичная кукла, тёплый, мягкий, и Дин чувствует каждые части тела, которыми они соприкасаются — бедро Каса с его коленом, растёкшаяся по его животу рука, их бока, прижатые друг к другу. — Дин? — А? Кас перекидывается через Дина, и вот оно, он пропал, он не может даже пошевелиться. Он чувствует пальца Каса, всё ещё ищущие что-то на его груди, шее, челюсти, тёплое дыхание, клубящееся напротив участка кожи под ухом — он вообще в курсе, что вытворяет с Дином прямо сейчас? — Дин, — снова шепчет Кас, и его пальцы обвивают затылок Дина, а нос случайно утыкается в челюсть, и ох, ох, это рот, и Дин не может — не может справиться с этим, даже несмотря на то, что его тело подаётся к Касу против его воли, даже несмотря на то, что он проводит подушечкой большого пальца по нижней губе Каса, как ему всегда этого хотелось, но он не может, он не может этого сделать, он не м о ж е т этого сделать. — Я, — он сглатывает пересохшим ртом, — я не могу. И вот дерьмо, его рука наполовину запутана в волосах Каса, и он понятия не имеет, как она там оказалась. — Ты невыносимый, — выдыхает Кас, прижимаясь своей щекой к его щеке, потираясь о щетину, и Дин удивлён, что он смог выговорить «невыносимый» прежде чем вырубиться. Он соскальзывает в сторону, и тепло исчезает, но это не упрёк, поскольку пальцы Каса скользят по груди Дина. Ему не хватает контакта, не хватает так сильно, что спустя долю секунды после того, как Кас вырубился, он немедленно протягивает руку и подтягивается к Касу. Кас вырубается за считанные секунды, тихо дыша ему в плечо и обвивая рукой бёдра Дина. Дин лежит без сна гораздо дольше, многим трезвее, чем ему хотелось бы, и тонет в мыслях о том, насколько мало он этого заслуживает.Часть 11
1 сентября 2022 г. в 04:02
Рождество — обычное безумие, наполненное едой и алкоголем.
Оказывается, Бальтазар на самом деле искусный шеф-повар (и человек, который научил Каса готовить, что многое объясняет), так что этот ужин на канун Рождества — лучший из всех, что были у Дина. Анна очаровательна, а Бальтазар груб, и Дин проводит весь ужин, будучи зажатым между Касом и Гейбом за маленькими столом, задевая друг друга плечами каждый раз, когда кто-то из них шевелится.
Дин вручает Касу шёлково-кашемировый шарф с сердитым «чтобы тебе не пришлось постоянно тырить мой». Лицо Каса светится, и Дин думает, что да-а, он сделал правильный выбор, потому что шарф точно такого же оттенка голубого, что и глаза Каса.
Дин дарит Сэму огромную коробку тех книг и фильмов, которые он потерял или хотел обновить и жаловался на это Дину. Улыбка Сэма — его любимая вещь в мире.
Все трое — Дин, Сэм и Кас — бегут к Импале и вытаскивают гигантский коммерческий пресс для панини, полностью обёрнутый лентой с сияющим поверх неё бантом. Дин никогда прежде не видел Габриэля настолько близким к тому, чтобы расплакаться.
Дину приходится сдерживать собственные слёзы, когда он получает плоскую квадратную коробочку от них троих и открывает её, чтобы обнаружить там пиздец-какой-редкий, дорогущий, выпущенный в память о двадцатилетнем юбилее набор Stairway to Heaven в отличном состоянии. Он позволяет Сэму сгрести его в свои чудовищные объятия, когда наконец может выдавить «спасибо, ребят», и зарывается лицом в плечо брата, чтобы скрыть улыбку.
После этого вечер становится более расслабленным, и они откапывают эгг-ног; Дин в конце концов проводит весьма много времени за разговорами с Анной и в какой-то момент замечает, что Гейб отводит Сэма в сторону. Он не может расслышать, что они говорят, но Габриэль вкладывает что-то маленькое Сэму в руку, накрывает это своей ладонью, а затем — Сэм, чёрт возьми, должен быть пьян, потому что он раздаёт объятия направо и налево.
Он старается, усердно старается не думать о том, как Кас обнимает его, когда они наконец уходят.
Дин просыпается следующим утром и спонтанно решает врубить немного Asia только по причине того, что Рождество в этом году выпадает на вторник.
— Чувак, — громко жалуется Сэм из своей комнаты. — Asia?
— Брось, мужик, тебе нравится эта песня, и ты это знаешь, — кричит он в ответ и, танцуя, заходит в кухню, подпевая «Heat Of The Moment» как можно громче.
В конце концов Сэм обрывает его с «окей, Дин, просто… с Рождеством, окей, теперь ты заткнёшься?»
Рождество — это ещё один водоворот еды, выпивки, смеха и старой праздничной музыки в Доме У Дороги. Еда Эллен как обычно первоклассная, Эш как обычно носит обрезанную рубашку без рукавов, а Бобби, как и обычно, к трём уже пьян. Дину редко удаётся насладиться обществом семьи, какое счастье быть в окружении людей, которые орут на него, спорят с ним, смеются с ним и мирятся с тем, что он, по сути, бесполезный, эгоистичный и недостойный, но которые любят его вопреки всему этому.
Может, они и не семья в общепринятом смысле, но Дин бы не задумываясь умер за любого из них.
Бобби уезжает в пятницу перед Новым годом, днём позже отлёта Анны и Бальтазара обратно в Англию; Дин снова везёт Сэма, Каса и Габриэля в Дом У Дороги, где все они выпьют по последнему пиву перед отъездом Бобби.
Эллен Обнимает Бобби, Эш похлопывает его по спине, а Джо целует в его усатую щёку. Он пожимает руку Габриэлю и угрожает его яйцам, если вдруг с Сэмом или Дином что-то случится, затем жмёт руку Касу, позволяет Сэму обнять его и после необъяснимо отводит Дина в сторону.
— Ты нашёл нечто особенное в Касе, малыш, — громко говорит Бобби. — Не упусти это.
Затем жестом более сентиментальным, чем когда-либо, он нежно похлопывает Дина по щеке и забирается в свой автомобиль.
— Вы о чём там говорили? — фыркает Сэм, подходя сзади.
— Я… ни о чём, — наконец изумлённо говорит он и смотрит на Каса. Он улыбается, пока Бобби отдаляется, стоя с руками в карманах и розовым от мороза носом. — Ни о чём таком, чего бы я ещё не знал.