An Exercise In 'Worthless'

      Утро выдаётся определённо жестоким, и Дин клянётся, что ближайшие три дня у него будет похмелье. Кас проводит остаток недели в медленной подготовке к следующему кварталу, а Сэм мучается от тревоги и предвкушения новых занятий. Единственным лучиком света становится то, что Сэм без конца повторяет, что Кас ведёт курс «Язык и право», который он посещает.       Дин в свою очередь пытается удостовериться, что подготовил все документы к Body Art Expo — разрешение на торговлю, медицинская лицензия, повторная сертификация на наличие передающихся через кровь патогенов — просто на всякий случай. Также он проводит уйму времени, копаясь в своих папках с незаконченными черновиками, пытаясь найти что-нибудь подходящее, что могло бы сойти за портфолио. Или что-то типа. В итоге всё заканчивается тем, что он врывается к Гейбу на кухню, швыряет на стол рисунки и заставляет каждого выбрать по пять штук. К его удивлению, Кас выбирает в том числе и наполовину недоделанный скетч из старого кошмара Дина, где рука с силой сжимает его плечо.       Он приводит в порядок незаконченные черновики, пока Сэм проходит первую неделю занятий; Кас отвозит его в аэропорт, так как Сэм на занятиях, а Габриэль на работе. Кас водит Приус 2008 года выпуска (и Дин всю дорогу жалуется, что он хиппи) и остаётся с ним на протяжении всей процедуры регистрации, поскольку его нервы становятся всё хуже и хуже.       — Расслабься, Дин, — в какой-то момент бормочет он (Дин почти ломает свои водительские права напополам), наклоняется и кладёт ладонь ему на поясницу. Один простой жест, и девяноста процентов напряжения нет. Он абсолютно безнадёжен.       Ему удаётся без происшествий сдать багаж — он заставляет сотрудника авиакомпании как минимум трижды убедить его в том, что больший чемодан идёт с пометкой «хрупкое», потому что он ни в коем случае не может позволить повредить его любимую тату-машинку во время перелёта, — а затем Кас осторожно подгоняет и подталкивает его к досмотрщикам, и Дин не может дышать, потому что через час он окажется в воздухе в изящной металлической трубе.       — Самолёты даже не выглядят аэродинамически, — яростно шипит он.       Кас, благослови его Господь, бесконечно терпелив.       — С тобой всё будет в порядке, Дин. Я обещаю.       — Да, ты прав.       — Не забудь позвонить Сэму, когда прилетишь, — говорит Кас и улыбается уголками губ. — Уверен, он захочет узнать всё об этом суровом испытании.       — Знаешь, я ещё успею вернуть билеты, если потороплюсь, — тараторит Дин, переминаясь с ноги на ногу и теребя лямку сумки. Кас закатывает глаза так, как Дин ещё никогда не видел.       — Держи, — говорит Кас и одним плавным движением вытаскивает что-то из кармана, подходит чересчур близко к Дину и возится с чем-то на боку его сумки добрые десять секунд.       — Вау, — только и может выдать Дин, когда Кас отходит (далеко, теперь слишком далеко), потому что вау. С одной из петель на его сумке свисает брелок с круглым серебряным медальоном с эмблемой Джимми Пейджа на одной стороне и эмблемой Бонзо на другой.       — Талисман на удачу, — объясняет Кас и улыбается немного шире.       — Спасибо, Кас, — удаётся прошептать ему, а после они обнимаются, и это странно, потому что Дин вообще-то не обнимается. Кас в его руках тёплый, твёрдый и худой, и Дин вдыхает его, вдыхает дом Габриэля и приставший уличный мороз, а также лёгкий аромат лосьона после бритья.       — Повеселись там, — говорит Кас, когда они наконец перестают обниматься. Дин осознаёт, что его рука застряла у Каса на шее, а сам Кас всё ещё придерживает его за талию, и вау, это неловко, но Дин решительно отказывается отпускать его.       — Ага, — бормочет он в ответ, и глаза Каса становятся охренительно голубыми. Он прокашливается. — Я должен, э-э…       — Идти, — заканчивает Кас, и эта дурацкая улыбочка вновь наползает на его лицо. Он подталкивает Дина рукой, которая была у него на талии; Дин неохотно убирает свою руку и встаёт в очередь.       — И расслабься, — напоминает ему вслед Кас, — с тобой всё будет в порядке.       Дин оглядывается, когда после прохождения проверки надевает обратно обувь, фланелевую рубашку, ремень, куртку и шарф и улыбается стоящему по ту сторону Касу с руками в карманах плаща и развевающимися тёмным пятном волосами на фоне огромных окон.       У него семь раз чуть не случается сердечный приступ во время полёта, и он благодарит всех богов, которых только может вспомнить, за то, что Габриэль напомнил ему, что его телефон тоже может воспроизводить музыку. Metallica вроде как помогает унять тревогу, но, когда они наконец приземляются в округе Ориндж, он даже не останавливается, чтобы подкатить к горячей светловолосой стюардессе, а просто протискивается, чтобы первым выбраться с самолёта.       Аэропорт крошечный и переполненный, а в зале выдачи багажа стоит грёбаная статуя Джона Уэйна. Дин фотографирует её и отправляет Сэму, а затем набирает его номер.       — Эй, Дин, — радостно отвечает он, и всё напряжение и остатки тревоги в его груди рассеиваются.       — Здоров, Сэмми.       — Как прошёл перелёт? — спрашивает Сэм, и Дин видит, как он хихикает.       — М-м, хорошо, спасибо, — сухо отвечает он.       — По крайней мере ты приземлился, — излишне весело напоминает ему Сэм.       — Ага, да. Поговорим позже, ушлёпок, — рявкает Дин, и Сэм, смеясь, кладёт трубку.       Предварительная регистрация и подготовка долгие и скучные, и Дин успевает вспотеть, пока помогает другим пирсерам и тату-мастерам разместиться, потому что на улице в январе грёбаные двадцать градусов тепла. В конце концов он врезается в Сару Эберле, что превращает его в болтливого фаната, когда она вспоминает его и соглашается встретиться в субботу вечером.       Он присматривается к парочке мастеров, работающих в хэндпоуке, а в пять вечера следующего дня оказывается в кресле у смехотворно безмятежного парня по имени Майк, последние пятнадцать лет путешествующего по Тайланду, Малайзии и Тибету, и набивает у него девять шпилей*.       Он запоминает действительно стеснительную девчушку, наблюдавшую за всем процессом неподалёку — у неё короткие растрёпанные тёмные волосы и ярко-голубые глаза, и это определённо не причина, по которой он её заприметил.       Половина пятницы проходит как в тумане — в перерывах между получением татуировок, назначениями встреч и тремя людьми, которые просто сели, разделись и сказали: «найди немного кожи и забей её», он не успевает написать или позвонить домой. Когда он наконец возвращается в номер отеля, телефон раздражённо верещит на него. Джо Харвелл Игнасио Баррера там? Боже проколи у него что-нибудь за нас обоих И купи мне какие-нибудь цацки Кстати напоминаю что у меня проколы 27 мм А НЕ 1 Бигфут Ещё по уши в работе? Ого, походу да. Отпишись как дела. Если ты вернёшься с набитыми по пьяни тату, я буду очень сильно ржать. Я бы сказал тебе не забывать есть, но для тебя это явно не проблема. Эллен Харвелл Удачи малыш отрывайся: -) Гейб Милтон Набей что-нибудь на жопе. Я проверю, когда ты вернёшься ;) Кас Милтон Сэм убедил меня, что я не помешаю, если напишу тебе. Хорошо проведи время, diviértete, enjoy yourself, amuse-toi, hab Spaß и помоги мне уговорить Сэма не нервничать так сильно. Он скучает по тебе. Я тоже.       Он усмехается и звонит Сэму.       — Ты ведь не собираешься забивать задницу, правда? — сходу спрашивает Сэм.       — Уже, пупсик, — язвит он в ответ.       — Оу. Оххх, ага, — он слышит тихое бормотание на заднем плане. — Кстати, Кас передаёт привет.       — Что, снова бездельничаешь у Гейба? — Дин переключается на динамик и откладывает телефон, чтобы осторожно снять футболку и полюбоваться всё ещё красноватой янтрой на спине. Сэм усмехается.       — Да, мы с Касом поужинали, а Гейб работал, ну, ты знаешь, как это бывает, — говорит он, и у Дина замирает сердце. Неприятные, до боли знакомые страхи-мысли-чувства пробираются к нему в желудок.       — Что ж, — он прерывается на широкий зевок, — погладь Каса по головке и как следует расцелуй Гейба за то, что он присматривает за вашими задницами.       — Э, да, Дин, — отвечает Сэм с неловким, почти нервным смешком, — конечно.       Дин оправдывается ранним подъёмом и сменой часовых поясов и завершает диалог. В конце концов он проваливается в расплывчатый сон о погоне за чёрными крыльями.