Убей их всех

Перекрашенные флаги, развешанные на стенах, душили его, как петля, оставляя на шее красные следы революции. Дома на тесных улицах обступали со всех сторон, кидая насмешки и грозясь раздавить своими бетонными ногами. Фонарный свет отбрасывал уродливые тени, что щекотали за рёбра неудачливых прохожих, чья горячая кровь изойдётся паром на холоде. Они шли по городу, который резко стал враждебным ко всем своим обитателям, осторожно ступая по битому стеклу и крови. Подобно лимбу, застывшему в безвременье, чудовище названное Нью-Йорком, заботливо сохраняло ту степень насилия, что царила на улицах. Вроде бы мирные, протесты превратились в кровавую бойню, оставляя на улице дымящиеся покрышки, перевёрнутые машины и горы трупов, которые кидали в грузовики, словно мешки с цементом. Питер вдруг подумал о том, что разгружать их будут вилами, если другое не предусмотрено уставом. Город кровоточил, и каждый норовил расширить рану. То же касалось и сумасшедшей колдуньи, о встрече с которой Питер уже пожалел. — А почему мы передвигается ночью, если и днём ты неплохо ходил под солнцем? — она продолжала задавать вопросы, несмотря на его упорное молчание. — Я конечно всё понимаю, но если другие вампиры жизнеспособны только ночью, то зачем нам давать им возможность обороняться? Это буквально бессмысленно. Твой план ускользает от моего понимания, понимаешь, урод? — Ещё раз меня так назовёшь и я… — Ну а как ещё привлечь твоё внимание?! — Кэрри всплеснула руками. Питер уже ни на что не обращал внимания. — Я уже всё сказал, — лицо её было покрыто струпьями и язвами, как у прокажённой. — Прошу, успокойся и больше не оскорбляй меня. Они постоянно источали гной, попадая в зубастую пасть, расположившуюся на месте левой груди. — Ладно, мне просто интересно, — напускное равнодушие было пропитано ядом, так же как и ярко-зелёные глаза с раздвоенным зрачком. Питер видел всё. Если раньше нужно было касаться, то теперь мир метафизический, накладывался на реальный. Прошлое и будущее, существующее и несбывшееся. Всё переплелось в водостоках этого города — вены его, были заполнены человеческой кровью. Теперь и люди представлялись ему неким перекрёстком, где столкнулись они, и то, что о них думают. Порой он просто не мог смотреть в лицо тем, кого знал. Они изменялись до неузнаваемости: черты деформировались, растягивались, терялись, появлялись. Чьё-то лицо и вовсе пропадало, оставляя на своём месте маску столь чудовищную, что даже собственное отражение в зеркале не казалось Питеру отвратительным. Всё больше людей в последнее время, стали терять свой изначальный облик, извращаясь под влиянием времени и соответствующих ему событий. Казалось, что и место, где он рос подобно берёзе в кленовой роще, вознамерилось эту рощу срубить, сменив лик с добродушного лесника, на злого дровосека. Что-то демоническое было в том, как люди неожиданно набросились друг на друга. Как если бы кто-то стравил их, например паразит, прочно присосавшийся к шее человечества. Всё более очевидным становилось влияние вампиров. Когда несколько странных вещей совпадают, ты пожимаешь плечами, но если число совпадений растёт по экспоненте, приходится выяснять. Улики, если можно так выразиться, вели к некому Ла-Магре, как Питер выяснил, величайшему вампиру. Судя по всему, силой своего голоса он мог заставить любого выполнить свой приказ, поэтому его приспешники столь охотно умирали, выдавая парню по крупице информации, разбросанной, словно песок по пустыне. Нити куда только не вели: Мюнхен, Токио, Сингапур, Москва, Багдад, Толедо, Париж, Рим, разумеется Нью-Йорк, и это далеко не полный список. Нацистские акции в Германии, вторая реконкиста и даже сепаратизм Сицилии, всё это было делом рук Ла-Магры. Но самое главное, что под его дудку плясал Старк, превращая просто опасную ситуацию, в катастрофу. Питер брёл потерянной душой, по этому следу из хлебных крошек, с каждой секундой всё больше осознавая, что под дудку пляшет и он сам. Словно зверь, ведомый охотников, в поисках чего-то заведомо непонятного, Питер рыл носом землю, теряясь в догадках и ориентируясь лишь на запах. Вечность пахнет тленом. Хорошо, что сейчас пахло лишь протухшей рыбой. — Здесь всегда так воняет? — Да, — еле выдавил Питер, контроль давался ему тяжело. — И зачем нам Гудзон? — Кэрри рассматривала ногти. — Собрался на другую сторону? — Мы не пройдём по мосту, там кордон, а я не хочу убивать людей просто так, — Питер приложил руку ко лбу. — Пускай поживут подольше, скоро мутанты их сметут. — Так как мы попадём на Манхэттен? Лично я, не собираюсь тратить свои силы. — Мы перелетим. На город опустился густой туман. Вопреки обыкновению, Пьер неторопливо шёл по улицам, предпочитая их переулкам и парковочным зонам. Иногда мимо проезжали бронемашины, но даже свет их фар не мог разогнать ужасы ночи, а тем более выхватить одну из множества фигур, слившихся с тенями. Здесь был установлен комендантский час. Манхэттен больше не горел тысячью огней, энергию было поручено экономить — генералы боялись полного захвата побережья сепаратистами. Словно давно окоченевшее тело, остров притягивал внимание патологоанатома одним единственным открытым глазом, имя которому «Башня Старка». Под тяжёлым ботинком захрустела замёрзшая грязь. Но были привилегии и у ещё одного небоскрёба-отеля, куда как раз таки направлялся Пьер. Вампиры вовсю веселились по многим этажам, касты расположились точно сверху вниз, от тех, кто повинуется, до тех, кто решает судьбы народов. Мутанта же интересовал пентхаус, самый верхний этаж. Вот только войти сюда было не так-то просто. Окружённое магической защитой здание впускало только тех, кто имел при себе «секретный» пропуск, заключающийся в наличие вируса вампиризма. Такового у Пьера не было, но он знал, как проникнуть в неприступную твердыню. В целлофановом пакете на поясе болталась отрезанная голова. План был продуман до мелочей. Зашёл и вышел, дело на двадцать минут. Пьер преодолеет пост охраны и поднимется наверх по пожарной лестнице, вплоть до последнего. С его скорость, это более чем выполнимо. После, он убьёт Фроста и заберёт книгу Эреба, чтобы понять, как покончить с Ла-Магрой раз и навсегда. Но самое главное, чего парень в глубине души жаждал узнать, это зачем вообще нужен Питер. Чудовище, когда-то сломавшее его жизнь, теперь превратилось в ещё более жуткую тварь, на службе, к сожалению, у Дэвида. Люди и мутанты даже не догадывалась о том, что летает порой по небу, пугая военные вертолёты. Пьеру казалось, что его злейший враг является чем-то большим, чем просто сильный вампир. Незначительная с виду пешка, ставшая королём. Но зачем? «Кому нужна эта никчёмная тварь, этот отброс, эта сволочь?!» — Пьер яростно сжал кулаки. — «Ответ ждёт тебя наверху, дружище, на самом верху.» В тумане проявилась чёрная фигура напоминающая очертаниями лошадь, чтобы тут же раствориться, стоило Пьеру подойти. Тишина. На грязном снегу лежало несколько отрезанных мужских пальцев. Словно кто-то торопился и просто потерял их по дороге, надеясь опомниться дома, чтобы побеждать назад в поисках пропажи. Крови не было, лишь идеально гладкий срез по фалангам, как если бы каждый палец отрезали по отдельности. — Любопытно… — Пьер подцепил один из них ножом, но это ничего ему не дало. — Просто пальцы, странно. Но кое-что всё-таки было. До полного комплекта из десяти штук, недоставало двух больших руки, вполне возможно, что их не отрезали, а может и вовсе, взяли с собой, как трофей. Тогда возникал другой вопрос. Где же тело? За ответами Пьер полез в ближайший мусорный бак. Среди порванных мешков с отходами, в куче которых он различил не только объедки, но и вонючие подгузники, было впихнуто согнутое вдвое тело. Это был Дэвид. Нет. Пьер тряхнул головой и наваждение спало, его бы так просто не убили. Парень продолжил осмотр. Глаза у мужчины были выдавлены, а неестественно раскрытый из-за вывиха рот, давал отвратительный вид на разорванное горло без языка. Сломанный позвоночник разорвал плоть и вылез наружу костяным хвостом. Пьер осмотрел поясничный отдел — его буквально выдернули. Здесь определённо побывали вампиры, но зачем убивать обычного прохожего, когда в клетках у них стенают десятки рабов? Это означало лишь одно — охота. Похоже Фрост совсем обнаглел, раз решил объявить кровавую охоту. Блейд рассказывал своему ученику об этом древнейшем ритуале, который проводили каждые сто лет, когда находили очередного потомка Каина. Суть его заключалась в своеобразном массовом жертвоприношении, где вампиры соревновались в том, чтобы пролить как можно больше крови и причинить как можно больше страданий во славу Потомка. Этим самым потомком себя и считал Фрост. Он не понимал, что тем самым бросает вызов сильнейшим вампирам мира, которые, вполне возможно, уже не спят. А может, они теперь на его стороне? Страшная мысль, подобно раскалённому гвоздю вошла в мозг Пьера, с каждой секундой причиняя ему всё больше страданий. Этого не могло быть по целому ряду причин, однако все они сейчас стали незначительными. Что если… …он бы послушал отца? — Ты должен был его убить. Слова били, как плеть. — Но он же наш пёс, да и ничего, совсем ничегошеньки не сделал, — Пьер весь сжался, ожидая удара. — Не сделал? — монолитная фигура нависла над ребёнком. — Сделал. Это ты, не сделал. Он был немногословен, когда ругал кого-то, будто экономия слов могла оставлять на лице собеседника синяки. — Вот так нужно поступать с теми, кто гадит на ковёр. Невинный, глупый Трусонюх лишь мог наблюдать за приближающейся рукой с высунутым языком. И даже когда та начала сжиматься на его шее, продолжал преданно смотреть на своего хозяина. Пьер никогда не забудет того, как трещат хрящи и связки под чудовищным давлением отцовских рук. Никогда не забудет, а потому, через года, воспроизведёт. Он оставил гнить Трусонюха под большим деревом в поле, там же, где отец его убил. Глупая смерть для глупой собаки с глупым именем. Но всё же Пьер любил Трусонюха, хотя бы потому, что тот был единственным живым существом в округе помимо семьи Леншер. И хотя семья эта, была без матери, пёс её дополнял. Теперь его тело послужит кормом могучему дубу, который рос здесь, кажется, задолго до геноцида индейцев. Холодный осенний ветер принёс запах тлена. Небо посинело от обилия туч, покрывшись серыми полосами, будто гниющее под деревом тело собаки. Пьер провёл рукой по ковылю и проследил за полётом какой-то малявки. Это был ленивый полёт жирной мясной мухи, учуявшей добычу. Ступая босиком по сырой земле и чувствуя, как камешки впиваются в кожу, Пьер впервые задумался о том, что такое смерть. Их семья часто переезжала с места на место, редко где останавливаясь надолго, и поэтому у мальчика не было подобного опыта. Но сегодня, сегодня всё изменилось. Маленькие ноги остановились у старого чучела, что когда-то стояло в полях, а теперь, охраняло их дом. Это был обычный соломенный болван, которого Пьер даже не замечал. Никчёмная кукла на службе у тирана, причём на службе абсолютно бессмысленной. Вот только неожиданно Пьер его возненавидел. Глаза пуговки равнодушно наблюдали за тем, как мальчик взобрался наверх по шесту и начал медленно откручивать холщовый мешок, заменяющий голову. С каждой секундой, по мере того, как рвалась ткань и ломались соминки, равнодушие сменялось неподдельным ужасом. Безнадёга, страх и ожидание скорейшего конца можно было прочитать в квадратных серых пуговицах. Они беспорядочно метались, пока голова окончательно не отделилась от тела, подняв в воздух сонмы красной, как кровь, пыли. Пьер спрыгнул и яростно пнул голову, что пролетев по идеальной параболе, с влажным шлепком ударилась о камень. Теперь здесь остались только Лэншеры. Очередной порыв ветра разметал солому и согнул траву. У дерева кто-то стоял. От страха мальчик дёрнулся, поскользнулся на мокрой земле и упал, погружая руки в… …чьи-то внутренности. Перед ним лежала женщина с распаханным, от паха до горла телом. Чудом живая, она источала ужасную вонь и дикие, возбуждённые стоны. — Да, глубже! Погрузись в меня полностью! — лёгкие содрогались от громких слов. От страха Пьер дёрнулся, поскользнулся на луже крови и с трудом удержал равновесие, в руку кто-то крепко вцепился. Его душила рвота, которую парень не смог сдержать. Зелёная от обилия желчи, она залила голову белого мужчины в деловом костюме, чья рука и помогла остаться Пьеру на месте. — Вы должны мне помочь, — жалобно начал он. — Видите ли, моя милая дама, та, что лежит, попросила разорвать её членом. — Так, — Пьер сделал внимательный вид, потянувшись за ножом, голова быстро прояснялась. — Ну зачем, зачем она так?! — слёзы текли по белоснежному лицу. — Знала же, что у меня маленький член! Пришлось импровизировать! Рядом лежал окровавленный скальпель. — Знаете, я ведь сам хирург, — мужчина вскинул руку, демонстрируя длинные когти. — Но сегодняшняя операция, сами видите, пошла не по плану. Что в этой ситуации должен сделать добропорядочный хирург? — Смириться, ведь за спиной у него целое кладбище пациентов, — Пьер уже занёс нож. — Можно и так, но я пожалуй вскроюсь, — печально улыбнулся хирург. Он медленно провёл когтем по шее, оголяя вначале мышцы, а после, и кости. Кровь заструилась вниз, дополняя образ франта красной манишкой. Одним ударом, Пьер отсёк тонкие пальцы и высвободился из мертвецкой хватки. Происходящее напоминало ему кровавый кошмар. В комнате больше никого не было. Он прислонился к стене, убрал огромный нож и выдохнул. Совсем недавно Пьер был маленьким, был в поле, но сейчас стоял в гостиничном номере залитом кровью. Это был небоскрёб, в который парень и стремился попасть, вот только, откуда взялись эти провалы в памяти. Как тебя зовут? Парень едва не упал от головокружения. Нужно было выходить из этого чудовищного номера, пока он и сам не вскрыл себе горло. Буквально вывалившись в коридор, Пьер захлопнул дверь, услышав напоследок несколько предсмертных хрипов, всё ещё полных похоти. Темнота окружила его со всех сторон. Подобно загнанному зверю, Пьер начал резко осматриваться, размахивая мгновенно вытащенным ножом. Но он взрезал лишь плотный, удушливый воздух, отравленный ядом праздности. Во мраке длинного, как кишка, коридора, всё, что ему удалось разглядеть, это глаза. Множество разноцветных глаз, устилавших пол и образующих кровавую тропинку прямо к лифту, чьи кнопки загадочно мерцали синим. Его кто-то вызвал. Пьер осторожно опустился на корточки и поднял с пола один из глаз, брезгливо охватывая его пальцами. Конфетти. Блестяшка упала на мягкий красный ковёр, показавшийся парню кровью. Мерно гудел опускающийся лифт. Обычный тёмный коридор после праздника, здесь нечего бояться. Шаги гулко отозвались позади, как если бы кто-то шёл вместе с ним. От движения зажглись две ближайшие лампы, вынуждая тень Пьера обгонять своего хозяина. Он без остановки шёл, преодолевая куски темноты, после которых его тень снова бросалась в бега, пока Пьер нервно оглядываясь, пытаясь выяснить реальность шагов за спиной. Ему не казалось. За пару метров до лифта, пришлось резко остановиться. Неизвестный преследователь сбился с шага и был услышан. Его лёгкая поступь прозвучала в тишине, как гром. Пьер бросился к лифту, а Темнота последовала за ним. Стоило пасти механического монстра раскрыться, как прямо в неё прыгнула добыча, разделив квадрат света вместе с другим неудачником. На ребристом полу, на животе, лежал тучный человек, чья шея была вывернута в другую сторону. Открытый рот, вывалившийся язык, закатившиеся глаза. Он определённо был мёртв. Пьер ещё раз вгляделся в коридор. Свет из лифта, подобно факелу разогнал мрак, но не на много, открывая лишь малую долю того, что скрывает от глаза кромешная тьма. Двери медленно закрылись. Лифт поехал куда-то вверх, заиграла расслабляющая мелодия, призванная заполнить пустоту в сознании пассажиров. Неожиданно Пьер вспомнил кто он и куда должен ехать. Озарение это было столь ошеломляющим, что парень даже не заметил, как труп со свёрнутой шеей начал подниматься. — Ту-ру-ту, ту-ту! — нелепо подпевал он, пока за спиной вырастала тучная фигура. — Ха! Я вполне живой, но что за чертовщина здесь твориться? Он успел среагировать на удар, увернувшись в последний момент. Огромный кулак оставил на стене кабины вмятину. На него смотрели злобные, серые глаза, источающие кровь. Повёрнутый к нему спиной, человек казался нелепым, но если сломанная шея не мешала ему ненавидеть жизнь, то вряд ли помешает убить Пьера. — Ты найдёшь здесь свою смерть, Ртуть, — прорычала тварь. — Она лежит на страницах древней книги. Уходи, пока не поздно. — Как ты говоришь через это тело? — Пьер немного отодвинулся, доставая свой огромный тесак, по ошибке именуемый ножом. — Какое тебе до этого дело? — усмехнулась марионетка. — Лучше сообрази, что со мной спорить не с руки. — А что ты сделаешь, если я откажусь? — Пьер был определённо быстрее, чем это нечто. — Я? — от широкой улыбки треснули бледные губы. — Всего лишь предостерегу. Он неожиданно ударил головой по приборной панелей, оставив на ней лоскут кожи со лба, липкий от холодного пота, выступающего на теле мертвеца. Следом был ещё один удар, от которого захрустели кости черепа. Разбитое лицо с трудом отклеилось, украшая металл каплями крови и слюной. Кукловод вновь впечатал лицо в панель, окончательно ломая её и превращая голову в невнятное месиво. Тело стояло ещё секунд двадцать, после чего, прижимаясь носом к стене, рухнуло на пол, оставляя на чистом зеркале, грязный чёрный след. Пьер задумчиво смотрел на себя в зеркале. Лифт застыл где-то между шестнадцатым и семнадцатым этажами. Где-то между прошлым и настоящим. Там, откуда невозможно было выбраться… …не имея альпинистского снаряжения и железной выдержки. — Слезай оттуда, Пьер! Он забрался на самый верх старой силосной башни, туда, где не достают чудовищно сильные руки отца, лишь его крики. — Я сказал! А ну-ка быстро слез! — продолжал надрываться Эрик. Яростно бросив на землю шапочку, мужчина раздасованно сплюнул и направился в небольшому выступу, явно собираясь залезть наверх вслед за непутёвым сыном. И он полез. — Папа, не надо, Пьер сам спуститься! — испуганно кричала маленькая рыжеволосая девочка. С высоты силосной башни, сестра казалась Пьеру букашкой. Несмотря на всю любовь к этому жалкому насекомому, он порой засыпал, держа в голове мысль о том, с каким удовольствием будет её давить. Сейчас же она просто раздражала мальчика своими выкриками, отвлёкся его от созерцания закатного солнца, что медленно опускалось за горизонт в кровавом мареве. Странная, неведомая доселе тоска овладел юным мутантом. Пьер вспоминал о своей собаке, о их прежнем доме, о том, как тот горел, подожжённый самим Пьером. Ему представилось, как наяву: бегающие вокруг люди, пытающиеся потушить пожар, казались мельтешащими тенями. Во всё этом огненном хаосе выделялась непоколебимая фигура отца, что держал Ванду, на чьей руке раздулись пузыри из кожи. Слёзы боли заливали детское лицо, пока Пьер с трудом сдерживал смех, катаясь по отходам в сточной канаве. Вот и сейчас, забрался на башню он для того, чтобы наблюдать за тем, как огромный огненный шар медленно затухал, скрываясь в могильно-чёрной земле. Отец гремел листами жести и полусгнившими деревянными опорами, по которым подтягивался. Решительный взгляд не предвещал Пьеру ничего хорошего, как и ободранные в кровь руки, до вздутия вен цепляющиеся за каждый выступ. — Я уже близко, Пьер, — прорычал Эрик. — И лучше тебе сидеть спокойно! Пьер медленно отполз на другую сторону. Мужчина так же медленно залез на полусгнившую крышу. — И почему ты вечно создаёшь проблемы? — Эрик отряхнулся от ржавчины. — Зачем ты сюда забрался? — Я хотел посмотреть на закат, — угрюмо ответил Пьер. — И никого не звал смотреть его со мной. — Но я пришёл, потому что ты мой сын, и ты подверг себя опасности, — Эрик подошёл к нему ближе, от чего крыша заскрипела. — А ещё… Кое-кто меня ослушался. Он схватил мальчишку за воротник футболки и немного встряхнул. — Больше никакой башни и любования закатом с высоты! — кулак яростно сжался. — Теперь будешь смотреть на солнце с земли, как это делают все послушный мальчики! Пьер тогда ничего не сказал, словно зачарованных, не сводя глаз с рук отца. Почему он просто не взлетел, как делал это всегда, предпочитая ободранные локти, мальчик не мог сказать. Зато, в сознании его закрепилась с тех пор мысль о том, что человек должен пожертвовать, чтобы достичь. И когда башня начала складываться, словно карточный домик, грозясь погрести под собой целую семью, Пьер понял, что должен действовать. Неожиданная сила пробудившаяся в нём, вышла в виде импульса, отправившего мальчика вперёд. Подобно сухим костям, дерево затрещало, обрушивая древнюю конструкцию из жести. Вот только Лэншеры уже были в другом месте. Преодолев скорость света, Пьер в одно мгновение побывал во всех измерениях разом, увидев своё рождение, своё взросление и свою смерть, чтобы потом с диким воплем врезаться в дерево, потеряв по дороге родных. Он лежал у чёрных корней могучего дуба и размышлял. Мысли его были далеки от утихшего грохота позади, оставаясь верны скоротечности бытия, во всех смыслах этого слова. И хотя Пьер не запомнил ничего из того, что видел, произошедшее произвело на него неизгладимое впечатление. А что если он просто чьё-то видение? Что если дуб над ним не дерево… … а самый настоящий Бог? Нет, Иисус был евреем, но никак не чёрным. Прямо над его головой, какой-то накаченный негр имел чью-то голову. Не то чтобы Пьер был против накаченных негров, однако, когда такое происходит прямо над тобой, мнение может поменяться. Пока что парень ничего не предпринимал, пытаясь покинуть опасную зону и понять, как он здесь оказался. Оторванный голове не повезло, ибо неизвестный негр использовал глазницу не по назначению. По ногам у него текла кровь. Кусок позвоночника болтался из стороны в сторону. Пьер отполз немного и оглянулся. Шестнадцатый этаж. Что ж, осталось не так уж и много, но этот парень ему самую малость мешал, перегородив коридор своей огромной тушей. Возвращаться в лифт было плохой идеей, судя по открытым дверям ведущим в шахту. Значит он выбрался и смог забраться на несколько этажей. Но почему парень этого не помнил? Пока Пьер пытался решить насущные вопросы, акт некрофилии был близок к завершению. Со звериным рычанием, суетливый любовник насадил безучастную голову до самого лобка и задрожал, кончая. Через несколько секунд он вытащил из глазницы ещё эрегированный член, весь пробитый пирсингом, вызывая у Пьера тошноту видом кровавой дыры, заполненной спермой. Он пошарил на поясе, но ножа не обнаружил. Плохо. Взглядом поискав столь нужный предмет, Пьер нашёл его воткнутым в валяющийся неподалёку труп. Лицо его блестело от крови, ибо было лишено кожи. Без неё голова казалось такой крошечной, что Пьер невольно хихикнул, но это был нервный смешок. — Хочешь посмотреть? Неожиданный вопрос застал парня врасплох. — Хочешь посмотреть? — повторил чёрнокожий, пробегая пальцами по своему члену. — Второй раз предлагать не буду. — На что мне смотреть? — Пьер встал и отряхнулся, готовый к любому повороту событий. — На меня, — вампир подмигнул и смял голову в руке, словно это был лист бумаги. — На мои яички! Вшитые грубыми нитками, рыболовные крючки глубоко пронзали кожу, оттягивая мошонку к паху. Во мраке плывущего коридора было не разглядеть лицо, но Пьеру показалось, что на нём расцвела улыбка. — Да, именно сюда и смотри, — негр отбросил кусок плоти подальше, продолжая водить рукой по члену. — Нравится тебе такой вид? Пьер подошёл ближе. — О! Кто-то тоже захотел себе порцию йогурта прямо в мозг! — движения стали быстрее. — Подходи сюда, маленький белый мальчик, сейчас я покажу тебе, на что способен настоящий муж… Удар разогнавшегося Пьера пробил чёрную грудь насквозь. Небольшой кулак показался из-за спины, красный от крови и покрытый осколками костей, он расшевелился, заставляя рёбра скрипеть. Пьер попытался вытащить из мертвеца свою руку, но всё было тщетно — вампир ещё не умер. — Ох, милашка, ты так глубоко проник… Но совсем не туда! — негр наклонил к Пьеру своё тускло освещённое лицо. Свет заиграл на многочисленных кольцах и иглах, терзающих плоть. Треснутые губы выпустили наружу длинный раздвоенный язык, что начал изучать лицо Пьера от подбородка до глаз. Две пустотные дыры на месте носа, трепыхающиеся при каждом выдохе, неожиданно сузились, словно что-то учуяв. Очень зря. Резкий удар головой выбил передние зубы, от чего Пьер и сам пошатнулся. Он снова дёрнул рукой, в отчаянной попытке вырваться, и наконец-то спас её из костяного плена. Пьер сделал несколько неловких шагов назад и привалился к стене, в ужасе глядя на изувеченную руку. Острые края истерзали его плоть, сделав подобным тем многим несчастным, что сейчас страдали в роскошных залах, коридорах и номерах. Парень окончательно стал частью этого кровавого пира, превратившись в гротескное подобие самого себя. — Какой ты резвый, — в грубом голосе проскочил невнятный бубнёж, это кровь, точками двигалась вверх, выливаясь на подбородок, пачкая грудь. — Тебя следует показать новые грани удовольствия, иначе обретение гармонии невозможно… Вампир начал смеяться, отхаркивая на пол кровь. — Идите сюда, дети мои… — кровь подзывала сильнее слов. — Идите и покажите… Они вываливались из дверей, как зомби. Лишённые разума, полные крови глаза, беспокойно метались в поисках движения. Абсолютно голые маленькие фигуры, они, так же, как и их хозяин, могли похвастаться шрамами и пирсингом, иногда совершенно неожиданным. В руках блестели иглы, бритвы, ножницы. Кровь капала на пол с белоснежно тонких рук, ухоженных и каких-то детских. Порванные и кое-как сшитые рты безмолвно кричали, погружая Пьера в тишину отчаяния. Одним движением он вытащил из трупа свой тесак и примерил в руке, скорее для остраски. Но Сыновьям Боли, в отличие от мутанта, был неведом страх. Бледные тени накинулись со всех сторон. Пьер завизжал, стоило длинной игле возиться ему в руку. Он отмахнулся от нападавшего, взрезая его грудь до костей и поднял ногу, предупреждая следующий удар. Бритвы были очень быстры. Жилет с рубашкой не могли спасти его от яростных порезов и точных уколов. Пьер отбивался как мог, отрубая тянущиеся руки, как бамбук. Слишком много бамбука. После очередного удара, располовиневшего одну из тварей, Пьер понял, что не может вытащить тесак. Порядком затупившееся лезвие застряло в треснувших костях таза, словно зубило в челюсти несчастного пациента. Подобно стоматологу-дилетанту, Пьер попытался выдернуть свой инструмент, пока по окровавленному месиву из кишок своего брата, к нему лезли другие. Он вовремя бросил эту затею. Маленького убийцу, прыгнувшего на него он поймал и отправил назад в толпу, опрокидывая её, как кегли. И выиграв немного времени у Смерти, Пьер отступил, ощупывая свои бока. Под жёсткой тканью поступал холодный чёрный металл. Уже не удивляясь тому, как он мог о них забыть, Пьер расстегнул жилетку и выхватил пистолеты. Они загрохотали, как пушки. Серебряные пули пробивали худые тела насквозь, оставляя в них чудовищный обожжённые раны. Низшие падали и корчились на полу в приступах ужасной боли, цепляясь за то подобие жизни, что даровал их чернокожий господин. Все они были мертвы. Последний выстрел поставил жирную точку в этой истории. Пьер снял свои пальцы со спусковых крючков — всё было кончено. Коридор был завален телами. Их безжизненные, выпученные глаза, напоминали россыпь раздавленного винограда. Пьер убрал пистолеты и подошёл к своему тесаку, всё ещё торчащему из таза, словно меч из камня. Но Пьер не король Артур, а тесак нужен был не для благородных целей. Поэтому, окончательно разломав кость в несколько ударов, он достал орудие своего возмездия. — Что ты наделал? — чернокожий с грохотом рухнул на колени, с таким звуком, наверное, падает вековая сосна. — Ты их убил! Убил! Убил! — И тебя убью… — клинок опустился вместе с выдохом, описав сверкающую дугу. Вытолкнутая фонтаном крови голова, с глухим стуком отскочила от потолка и врезалась в одну из немногих уцелевших ламп, с проводами вырывая её из стены. Коридор окончательно погрузился во мрак. Пьер заскрежетал зубами. Недалеко раздался чудовищный крик. Он нащупал в кармане металлическую коробочку и достал её, торопливо открывая. В ней, в виде инъекции, находилось некий раствор из крови вампира, который ударно повышал регенерацию. Своему ученику Блейд подарил эту коробочку, когда выпустил на первую охоту. От изначальных пяти, в ней осталось всего одна инъекция, которой Пьер незамедлительно воспользовался. Больно. У него и так недавно нашлось несколько шишек, но видимо их было недостаточно для медленной смерти юного мутанта. «Давай же!» — всё время подначивал их Пьер, мучительно ожидая, когда опухли начнут разрастаться. И хотя он надеялся не дожить до этого момента, жизнь могла повернуться самым неожиданным образом. Патрон больше не было. Оставшиеся магазины находились в куртке, которую Пьер благополучно потерял во время одного из приступов беспамятства. Значит тесак. Он взмахнул им ещё раз, частично очищая от крови, что казалось, сочилась из мёртвого металла. Путь не окончен. Отмахиваясь от роя мошкары, непонятно как сюда попавшего, Пьер, переступая через тела, двинулся вперёд, к лестнице. Ориентируясь на идеально ровную поверхность стены, он медленно ковылял, боясь поскользнуться на крови. Иногда в голове возникала предательская мысль о том, что надо обернуться, но Пьер боялся ничего не увидить. Лишь всепоглощающая тьма, медленно овладевающая и им. Рука нащупала длинную ручку. Взгляд прищуренных глаз выцепил спасительную надпись, подсвеченную красным: «ВЫХОД». Толкнуть дверь было легко, благо, она открывалась внутрь. Серая пожарная лестница, освещённая через каждый пролёт, поднималась до самого верха, пробивая небеса. У ступеней сидел изящный человек. — А ты не так уж и плох, как мне казалось изначально, — он поправил глазную повязку, словно кто-то мог увидеть чудовищный провал. — Знаешь, а ведь он тренировал их, как прирождённых убийц, иногда правда, забывая про свои отеческие функции и пользуясь несчастными детьми не по назначению. Впрочем, разве сейчас это имеет значение? Вот и я думаю, что нет. Он был полезен до самого конца, жаль, что девочка немного нарушила мои планы, как и ты. Но от тебя может быть польза. О да! Я вижу внутри то, что нужно. Желание всё уничтожить. Хочешь послушать? — Нет, — припечатал Пьер. — Ладно, моё дело предложить, — загадочный человек неторопливо поднялся. — И раз уж ты такой быстрый, даже быстрее, чем мой маленький избранный, не забудь про книгу и дубину. Странно, но все почему-то считают, что обречённый на нищее существование вампир, должен был ходить с мечом! — Что? — Пьер шагнул вперёд и, к своему удивлению, прошёл сквозь незнакомца. Тот лишь усмехнулся и поправил галстук. Возможно, всё получиться даже быстрее, чем он предполагал. — Ах да! — словно что-то забыв, сказал одноглазый. — Не стесняйся просить помощи у друзей! И исчез, оставив кружиться в воздухе… …сонмы мясных мух. Неловким движением, мальчик нанёс второй удар, погружая нож в гниющую плоть. Он резал Трусонюха, как большой семейный пирог, разве что, не облизывая пальцы — начинка могла вызвать аппетит только у личинок. Впрочем, их на этот праздник живота тоже пригласили. Они ползали по внутренностям, проедая в них ходы, в попытке повторить Нью-Йоркское метро. Скользкие твари выстилали всего Трусонюха изнутри, как живой ковёр. Ненасытный. Безжалостный. Руки погрузились внутрь с чавкающим звуком. Мёртвое тело засасывало в себя, удерживая рыхлой тканью, как тисками. И всё же Пьер продолжал искать. Он долго не решался на это, коря себя за смерть питомца, но любопытство было сильнее совести. Бедная собака умерла по вине Пьера, который украл у отца из кабинета некую флешку, видимо важную, раз он её так прятал. В любом случае, Трусонюх оказался достаточно глуп, чтобы съесть бесценный хранитель информации. Пришлось вызывать у него процесс дефекации, благо, таблетки у них были. И когда на ковре оказалась куча свежего дерьма, Пьера охватил ужас. Сколько он не копался в нём, флешки не было. Потом оказалось поздно что-то предпринимать. Приговор отца звучал более чем однозначно — убить до завтра. И вот теперь Пьер здесь. Под чёрными корнями могучего дуба, копается в кишках своей собаки, надеясь найти что-то, казалось бы, совсем незначительное. И всё же он это найдёт, спустя долгий час, наполненный смертью, чтобы направиться потом к ледяному ручью и отмыть там руки, пахнущие тленом. Сидя у камня и наблюдая за тем, как по рукам стекает вода, Пьер вдыхал аромат осенней свежести, заполонивший воздух. Ветер, казалось, летал подобно призраку, поднимаясь над полями, огибая столбы и редкие деревья. Лишь иногда он останавливался, замечая людей. Созданий земли, не способных взлететь. Ему бы проявить немного сочувствия, но вместо этого ветер набрасывался, уничтожая дома, поднимая машины, разрывая людей на части. Это была злая стихия, которой Пьер порой завидовал. Ему тоже хотелось ощутить эту лёгкость разрушения, лёгкость бытия. Домой он возвращался торопливо, предчувствуя дождь, если не грозу. Чтобы, сидевшая на крыльце сестра не задавала вопросов, он зашёл со стороны кухни, где повторно помыл нож и руки, на этот раз, с мылом. Остро наточенная металлическая полоса, с шелестом вошла в грубые деревянные ножны, висящие на крючке. Этим тесаком отец резал свиньям глотки. Пьер на цыпочках пробрался в просторную гостиную. Несколько древних шкафов с книгами, телевизор, один из первых цветных, и ободранный диван, чьи подушки безуспешно пыталась застирать Ванда. В доме было чисто лишь её стараниями, на полках, но не в умах. Здесь же находилась лестница наверх и лестница вниз. Опустошающе удушливый второй этаж и ужасающе прохладный подвал. Ему нужно было в подвал, в обитель тьмы, где отец вёл свои записи и общался с «друзьями». Раз за разом подслушивая их разговоры Пьер пришёл к выводу, что вряд ли друзьями могут называться люди, взрывающие дома. В любом случае, в подвал было не так-то просто попасть. Эрик запрещал детям спускаться туда, наивно полагая, что их сдержит обычный, хоть и кодовый, замок. Благо мальчик уже давно знал, какие цифры нужно вводить. — Один… девять… три… девять… — еле слышно бормотал он, прокручивая колёсики. Попытка снять замок… Ничего. «Сменил!» — билась в голове Пьера паническая мысль. Он быстро успокоился. Был ещё один ход в подвал, тот, о котором не знал даже его отец. И это не убежище от ураганов, нет, совсем другое место. Сарай времён покорения Великих равнин, настолько старый, что даже мышиные скелеты в нём обратились пылью. Несколько половиц в нём можно было легко снять и обнаружить лаз, ведущий вниз. Он был таким маленьким, что взрослый человек ни за что бы в него не пролез, однако Пьер вмещался более чем уверено. Лаз этот вёл не только в подвал, однако другие ответвления не пожалело время, превратив в братские могилы для разного рода живности. Зачем всё это было нужно, время умалчивает, поэтому Пьер действовал без промедления. — Опять решил залезть в подвал? — Опять используешь свои ведьминские штучки? — Пьер оскалился. — Лучше возвращайся к куклам! — И ничего они не ведьминские! — надулась девочка. — Папа сказал, что благодаря своим силам, я спасу мир! — Ага, мечтай, — Пьер растерянно почесал затылок. — И что я хотел сделать? — Наверное, проникнуть в подвал через сарай, — Ванда уже не обижалась. — Но зачем, папа ведь всё равно уехал надолго? — Именно поэтому, — тяжело вздохнул мальчик. — Ты поможешь мне? Откроешь замок, чтобы не лезть через ту развалюху? — Не знаю, ты какой-то злой сегодня, — вновь отвернулась она. — К тому же, папа запретил туда ходить! — Во-первых, он так не говорил, а просто повесил замок, а во-вторых, помощь мне, хороший шаг на пути к спасению мира, — Пьер и сам был удивлён тому, как складно звучал. — Ну… — Ванда ещё немного мялась. — Ладно, но тогда ты прекратишь называть меня ведьмой! Они страшные и едят детей, а я совсем не такая! — Ладно, договорились, — он по деловому протянул руку. — Обещаешь? — девочка недоверчиво смотрела на маленькую мозолистую ладонь. — Обещаю. Они пожали руки, скрепляя договор на долгие года. — Ладно, тогда отойди и не мешай, — чувствуя себя важной, Ванда состроила гордое лицо. — Сейчас величайшая чародейка расколдует волшебную крепость! Направив на замок руки, девочка напряглась и сощурилась, словно это могло помочь. Видимо, помогло. Ладони засветились красным и замок начал покрываться ржавчиной, пока весь не осыпался на пол. Рыжий мусор напомнил Пьеру о гнилых внутренностях, вызывая тошноту. — Что-то не так? — взволновалась сестра. — Ты весь побледнел… — Всё нормально, пошли! Пьер спокойно открыл дверь. — Зачем ты пришёл в столь поздний час? Отец невозмутимо стоял у окна, наблюдая за тем, как яростная стихия уничтожает дикие всходы. — Я пришёл тебя убить. Молния осветила решительное детское лицо, наполовину прикрытое тесаком. — За что, позволь спросить? — Эрик кинул на сына взгляд, полный томительного ожидания. — Ты нас похитил! — Пьер шагнул вперёд. — Я вас спас, — мягко отозвался мужчина. — Мы не твои дети! — ещё один шаг. — Я воспитал вас, как своих, — шаг назад. — Кто ты вообще такой, почему ты сделал это?! — Пьер взмахнул ножом, словно это укрепляло его слова. — Правительство выращивало вас в своей лаборатории, как морских свинок, — он наконец обернулся, до побеления сжав губы. — Ещё в младенчестве вас пичкали таблетками, вызывающими мутации. Словно расходный материал, как какой-то мусор, вас хранили в контейнерах с дырками. И поверь, к биомусору, к которому, по жалкому мнению всех людей, принадлежит всякий мутант, применимо лишь уничтожение. Они собирались создать армию послушных мутантов, а вас, как прототипы, ждала бы участь генетического материала, но вначале, препарация на холодном столе. — Зачем им это? — неверящим шёпотом спросил Пьер. — Чтобы сжечь мир дотла, — Эрик подошёл к полке и взял с неё какую-то папку. — Здесь планы нашего правительства по забросу таких групп в разные части света, для того, чтобы устраивать теракты и убивать мирных жителей. Возьми, ознакомься на досуге. Он стоял с протянутой рукой, как нищий, в надежде на подаяние. Эрик ждал, что Пьер отдаст ему свою душу. — Положи, я заберу потом, — Пьер немного успокоился. — Почему тогда мы этого не помним? — Я попросил Чарльза, своего старого друга, подправить вам воспоминания, чтобы вы могли расти без ужаса от осознания всех омерзительных экспериментов, что ставили учёные-крысы, — отец подошёл ближе. — Охота на нас почти окончена. Как только можно будет выползти из этого убежища, ты сможешь познакомиться с Чарльзом. Он является главой учреждения для детей-мутантов, защищая их от мясников из Белого дома. — И он нам поможет? — недоверчиво спросил Пьер, подходя вплотную. — Конечно, он же мой друг, — кивнул Эрих. — Мы, бывало, ссорились, но на то и друзья, чтобы помогать друг другу… Ладно, иди-ка лучше сюда и обними своего старика! Эрик Лэншер, тринадцатого сентября, тысяча девятьсот тридцать второго года рождения. Еврей. Пьер помнил его по высокому росту, почти два метра, по смешным ушам, квадратному подбородку и скошенной нижней челюсти. Большой нос казался ровным только на первый взгляд, излишняя горбинка выдавала давний перелом. Маленькие зелёные глаза, прикрытые густыми бровями, всегда смотрели на собеседника с превосходством, а нахмуренный лоб, весь покрытый морщинками, намекал собеседнику на разницу в интеллекте. Впрочем, щуплым он никогда не выглядел, предпочитая сидячему образу жизни, свежий воздух и физический труд. Эрик Лэншер, тринадцатого сентября, тысяча девятьсот тридцать второго года рождения, всегда выглядел лет на сорок. И совсем не важно, какой он был национальности, ведь Пьер любил своего отца просто потому, что тот есть в его жизни. Вот только человек, стоящий сейчас перед ним, не являлся Эриком Лэншером. Никчёмные, крысиные черты лица, демаскировали его, показывая истинную сущность обыкновенного подлеца. Одним движением Пьер вспорол ему живот. От неожиданности лже-Эрик покачнулся и упал на спину. Он засучил ногами и начал беспорядочно скрести ногтями по животу, видимо, пытаясь задержать падающие кишки. Пьер отбросил тесак и взгромоздился на упавшего колосса. Это был Фрост. Да и комната вдруг превратилась в одну из спален пентхауса. Пьер схватил обеими ладонями лицо вампира и направил большие пальцы в сторону глаз. — Где книга? — Пьер начал слегка давить на левый глаз. — Какая нахуй книга?! — в этом недоумённом возглас было столько боли, что охотник немного отодвинулся. — Кто ты такой?! — Мне нужна книга Эреба, — Пьер надавил сильнее. — Она или твой глаз. Фрост не успел ничего ответить, как палец его мучителя глубоко погрузился в глазницу, вызывая ручей крови. О, как он кричал, этот ублюдок! Пьер мог бесконечно слушать эхо, в котором собрались страх, отчаяние и боль. К тому же, теперь парень знал, что выдавить человеку глаз не составляет труда. — Книга, — напомнил Пьер. — В левой тумбочке! — взвыл Фрост. — Прекрати, умоляю! Приподняв голову, Пьер очень сильно ударил её об пол, так, что плитка пошла трещинами. Можно было вставать. Оставив ноющего от боли вампира на полу, Пьер прошёлся по комнате, осматривая её. Кроме катастрофической дозы на кровати и наполовину заполненного шприца, он ничего не обнаружил. Остались только тумбочки. Пистолет и книга. Проверив обойму, Пьер удивлённо цокнул — серебряные. Книга же, несмотря на своё содержание, выглядела вполне обычной, только очень старой. Старательно выцарапанная надпись «Книга Эреба» была лишена половины букв ввиду своей древности. Парень не знал языка, но название было очевидно. Сложив два и два, Пьер пришёл к единственному верному выводу. — Ты пытался совершить самоубийство? — он дослал патрон. — Д-ха… — единственный глаз вампира плакал. — Тогда сегодня твой день, скажи мне, где дубина? — В большом зале, над стойкой с оружием, — выдох был мученическим, регенерация не позволила бы ему быстро умереть. — Пожалуйста… Выстрел в сердце, затем в голову, закрепляющий. Гильзы звонко упали на пол. — Впрочем, если подумать, сегодня не самый твой удачный день, — Пьер вытащил из кобуры пустой пистолет и вложил на его место новый, разумеется, поставив на предохранитель. — Мой, в общем-то, тоже. Немного порыскав в гардеробной, Пьер добыл себе модный рюкзак, в который положил книгу, пальто и новую рубашку, немного тесноватую в плечах. Это всё равно было лучше порванной одежды. И тогда Пьер прошёл в большой зал, чтобы найти некую дубину. Да уж, назвать её по другому было трудно. Среди настенной пирамиды из сабель и палашей, она выделялась, являясь несравненно звездой. Грубая, белоснежного цвета дубина, по бокам утыканная иссиня-чёрными осколками обсидиана. Падающий свет не играл на них, осколки, казалось, его поглощали. Это оружие, несомненно, с огромной историей, было по длине больше самого Пьера и вряд ли могло служить рукам простого человека. Однако, не попытаться было бы равносильным спасению, чего Пьер страстно не желал. Ему хотелось продолжения истории, хотелось посмотреть, винтиком какого механизма он всё это время являлся. Случайности не случайны, и раз одноглазый навёл его на это чудо оружейный мысли, значит так распорядилась судьба. Он аккуратно снял, оказавшуюся удивительно лёгкой, дубину и резко обернулся, когда когтистые лапы застучали по плитке. Опоздавшие. — Похоже, меня немного опередили, — Питер стоял напротив Пьера, уперев свои чудовищный руки в бока. — Как тебе иллюзия моей напарницы? Коридоры просто залиты кровью. Пьеру показалось, что монстр этим опечален, впрочем, не важно, его появление ничего не изменило. Запасной выход им не перекрыть. — Слушай, я знаю, что ты здесь за информацией, — он тяжело вздохнул. — Я тоже, поэтому предлагаю тебе договориться мирно. Ты хочешь узнать, как меня убить, я хочу узнать, что я, верно? — Верно, — кивнул Пьер, отходя к панорамным окнам. — Верно. — А Фрост… — Питер вытянул шею, заглядывая в открытую спальню. — Понятно… Кэрри, будь добра, проверь. — Я что, слуга? — недовольно спросил кто-то за спиной вампира. — Нет, да и это не приказ, а просьба, можешь не помогать, — меланхолично ответил Питер. — Ладно! — явно недовольная Кэрри, чья маленькая фигурка вырулила из-за своего напарника, пошла в сторону спальни. — Кстати, парень, ты так и не сказал, как тебе иллюзия? — За то, что я видел, тебе бы стоит отрезать руки, если ими ты плела свои чары, — Пьер наклонил голову, девушка казалась ему смутно знакомой. — Мы раньше не виделись? — Значит иллюзия удалась, ну а раньше мы вряд ли виделись, — она склонилась над трупом. — Я могла бы оживить его, но парень с дубиной перестарался, без мозгов этот торчок нам ничего не расскажет! — Пьер, — Питер сделал шаг вперёд, а его собеседник подошёл к окну ещё ближе. — Послушай, хватит смертей и мести. Скажи мне, чего ты хочешь! Если это моя смерть, то придётся тебе немного подождать, но любую другую просьбу я постараюсь исполнить, только позволь и мне прикоснуться к этому фонтану жизни! Дай мне узнать, зачем я прибыл в этот мир! — Нет, — осколки стекла посыпались вниз. — Я успокоюсь, только когда пойму, что всё кончено. Когда издам последний вздох. Когда звёзды на небе погаснут. Когда ты будешь повержен. — Ты не сможешь прочитать книгу, она написана шифром столь древним, что пустыни тогда были цветущими садами, а место гор занимали моря! — Питер взмахнул лапами и приблизился ещё, заставляя Пьера встать на самом краю. — Мы можем друг другу помочь, как же ты не поймёшь?! Снег бурною рекой вливался в пентхаус вместе с ветром. Одну из штор сорвало и сейчас несло куда-то в небо. Белые ленты уходящей жизни. — Может я просто свяжу его заклинанием? — спокойно предложила Кэрри. — Нет, — Питер уронил голову. — Это не понадобится, мы с ним разберёмся по-мужски. Потом. Пьер прыгнул в чёрную пропасть. Сложно описать это чувство полёта, особенно в такую погоду, совершенно не лётную. Пьер вроде как и падал, но при этом воздушные потоки и крутили его в воздухе, как тряпичную куклу. Он быстро увидел огни внизу, там стояли броне машины и танки с прожекторами. Видимо, произошедшее не осталось без внимания и сюда прислали нужных людей. Впрочем, данное обстоятельство не могло расстроить Пьера, который наконец-то смог коснуться стекла, показавшего жидким под ногами. Бежать можно не только по асфальту. Несмотря на зрелище достойное «Оскара», Пьера восхитили застывшие в воздухе снежинки, он старался не замедляться, оббегая здание по кругу, чтобы потом можно было перейти на горизонтальную поверхность. Стоило ему мягко приземлиться на мостовую, как небоскрёб взорвался стеклом. Какой-то несчастный солдат, стоящий в окружении, был убит неловким Пьером, во время бега оттолкнувшим его дубиной. Грудь, затянутую в бронежилет, разорвало от случайного удара. Кровь на снегу выглядела странно. Что-то гротескное было в том, как кристаллы воды впитывали кровь, становясь похожими на морские губки. Но охотиться на снег, называя его вампиром, по вполне обоснованным причинам, было бы странно. Снег этот был чистым, только когда выпадал. Несколько минут в этом злосчастном городе превращали его в грязное месиво под ногами, не менее грязных людей. И если происхождение человеческой грязи можно было объяснить довольно просто, то вот к вампирской у Пьера оказалось немало вопросов. Сегодня он найдёт на них ответы. *** Всё началось в месте, которое сейчас называется Мексикой. Жестокий бог Ицли, в очередной раз пребывал в праздном расположении духа, радуясь обильным жертвоприношениям. Огромными клыками он рвал несчастные души, поданные ему на обед, и пил их суть, не в силах напиться. Всё кончилось за одно десятилетие. Последователи были свалены в браскую могилу, алтари осквернены, а храмы разрушены. Не было больше кровавых пиршеств, как и не было сил. Пребывая в пустоте и отчаянии, Ицли сделал то, на что не решился бы не один бог — он воплотился. Теперь он был чем-то большим, нежели человек, и чем-то гораздо более меньшим, нежели бог. Огромная фигура с кожистыми крыльями, маленькой парой дополнительных рук, неистовой злобой и клыками, что осушали человека за пару секунд. Ицли знал лишь один способ восстановить свои силы — это пить человеческую кровь. Разумеется, в первые же дни своего плана, ужасное чудовище столкнулись с рядом проблем, которые заключались в полномасштабном преследовании существа из леса. Жрецы искали его с помощью магии, а охотники загоняли, кидая копья на сотни метров. Их броски направляли, наверное, сами боги. В любом случае, тактику пришлось поменять. Ицли было не справиться в одиночку, поэтому он стал ловить охотников и выливать в них немного своей крови. Поражённые силой тёмного существа, они оказывались полностью в его власти. Видоизменяясь под магическим действием крови, люди частично теряли свой облик, обзаводясь большими когтями и клыками, основными инструментами их нового промысла. Тогда стороны поменялись. Чем больше становилось марионеток, послушных Ицли, тем сильнее теснил он племя, разрушившее его праздную жизнь. И тогда вошëл он в город, и осквернил его, и надругался над женою правителя, и родились потом от этого насилия два близнеца. Ачкохтли, так звали старшего, и Куолин, так звали младшего. Но чем больше становилось у Ицли послушных слуг, тем сложнее ему оказалось их контролировать. Стоило отправить одного из них далеко, как воплощëнный бог терял над ним контроль, как и часть своей силы. Решение было найдено быстро. Старшего, любимого сына, Ицли отправил за ветвью Священного древа, а младшего за обсидианом. Старший вернулся с ветвью и страшной тайной о проклятье. Сама земля низвергла его, превратив в обычного смертного. Больше не мог он безнаказанно пить человеческую кровь, ставшую ядом. Когда же вернулся младший, с обсидианом, оказалось, что у подножия спящего вулкана Куолин познакомился с обычной человеческой девушкой, которую искренне полюбил. Пьеру это отвлечение от истории показалось несколько странным, но наверное не зря эти данные приведены в книге, поэтому он молча перевернул страницу облизанным пальцем и продолжил читать. Продолжая повествование. Собрав воедино все ингредиенты, Ицли приступил к созданию могущественного артефакта, который должен был сделать его власть всеобъемлющей, так, чтобы даже у простых людей кровь вскипала от его голоса. Он обработал обсидиан и оставил на заточенных камнях знаки — Язык Богов. Потом вставил их в дубину, создав оружие и инструмент своей воли. Потом и приказал. Десять дней в честь нового Бога приносились жертвы, пока не подошëл к нему старший сын. Измученный старостью и болезнями, он попросил отца вернуть ему бессмертие. Был лишь один способ — выпить кровь своего брата, обменять его, вечную жизнь, на свою, кратковременную и никчемную. Конечно Ицли согласился. Пьер задержался на этой фразе. Что значит «конечно»? Вот так просто, согласиться убить одного сына, ради другого, казалось исключительно безумным. Он вернулся назад и понял, что упустил. Связь Куолина с той девушкой сыграла для него плохую шутку. Куолин отдалился от двора отца, став обычным фермером, обычно счастливым. У него появилась любимая жена и четверо детей, вроде бы, уже совсем простых людей. И всë было разрушено в один миг, приходом брата вместе с небольшим войском, настолько боялся он Куолина. Тогда, уже давно мужчина, не выдержал и напал первым, защищая свою семью. Он летал над полем боя, разрывая на части приспешников отца, когда вдруг понял, что убивает ни в чëм не повинных людей. В пустых глазах отражалась лишь слепая покорность. Ачкохтли, в попытке сбежать, упал с лошади и сломал себе шею, выполнив всю работу за брата. Теперь оставался отец. Ицли, как и любой тиран, навряд ли бы оставил в покое незавершëнное дело, особенно, когда из-за этого дела погиб его любимый сын. Поэтому Куолин попрощался с семьëй, собрал свои вещи и отправился убивать отца. Ожидая возвращения старшего, с головой младшего, Ицли был беспечный и оттого, обрëк себя на смерть. Во время одного из празднеств, прямо во время очередной кровавой жертвы, на Ицли неожиданно напал его сын. Он принял облик его наложницы, и стоило Ицли на секунду отвлечься, как его тут же повалили на алтарь, после чего отобрали Макуауитль. Куолин занëс дубину и с размаху отрубил отцу голову, что покатилась по ступеням вниз, прямо в толпу. Вот только Ицли не умер. Всë ещë полный чужой крови, которая точками вырвалась из его стремительно слабеющего тела, он схватил сына за ноги, надеясь убить. «Свободны! Свободны!» — закричал Куолин, взмывая в небо. Он нëс тело отца через горы и леса, через пустыни и побережья, чтобы потом лететь над бесконечной водной гладью, становившейся красной от обилия крови. А Ицли продолжал дëргаться. Его слуги плыли за ним и тонули, навсегда исчезая в бескрайних водных просторах. Пока кровь фонтаном била из него, он жил и пытался отнять жизнь у других. Свергнутый бог отчаянно старался утянуть сына вниз, пока тот взлетел всë выше. Эта схватка продолжалась до тех пор, пока Куолин, скрываемый облаками, не спустился вниз и не увидел землю, но особенно его привлекло огромное озеро, посреди цветущих лугов. Он понëс обезглавленное и окончательно ослабевшее тело в самую середину, после чего отпустил. Несмотря на чрезвычайно солëную воду, ужасающе плотный Ицли начал погружаться на дно, оставляя наверху большое красное пятно. Вскоре всë закончилось. Ничто больше не напоминало о чудовищной истории, чья развязка, была ещë далеко. Оставался только Макуауитль отца, с которым не понятно, что было делать. Конец. Пьер возмущëнно захлопнул книгу. Что за чушь? Он не был настолько тупым, чтобы не понять некоторых моментов, однако книга всë ещë являлась сборником историй с вопросами. И за этим дерьмом охотились столько лет? Он яростно кинул еë в угол комнаты, где стоял пресловутый Макуауитль, обычная дубина, как всë ещë думал Пьер. Хорошо, возможно Питер являлся потомком загадочного Куолина, но причëм тут Каин и Мëртвое море? Ведь вампиры зациклились именно на Каине, которого, вроде как, и вовсе не существует в этой истории. Беспокойно изменяя шагами тесную комнату, в одном из многоквартирных домов для бедных, Пьер прошел к некоторым выводам. Он решил навестить своего учителя, разумно полагая, что тот сможет истолковать Книгу по своему, возможно, обнаружив больше информации. Блейд, казалось, занимался убийством вампиров с рождения, поэтому Пьер испытывал к нему некое благоговение. Священный трепет. И снова ночь, и снова он выходит на грязных снег, укрыв лицо за плотным шарфом, как будто боялся узнавания. Вооружился он по полной: две последние обоймы с серебряными пулями, новенький тесак, несколько метательных ножей и три гранаты, возрастом постарше его. Дубину Пьер закрепил на спине, надеясь, что еë двухметровый силуэт будет не слишком заметен в темноте. Он уже не обращал внимания на крики, выстрелы и вой сирен. Эти звуки стали неотъемлемой частью городского шума, тем более ночного. Единственная их польза была лишь в том, что они отвлекали внимание на себя, помогая оставаться в тени таким, как Пьер. Тайное убежище Блейда находилось в небольшой складской зоне рядом с причалом. Там он проводил всë своё время, если не убивал и не преследовал. Когда они только познакомились, Пьер всë недоумевал, как можно посвятить жизнь подобному, однако со временем пришло понимание. Полувампир, а Блейд был именно таковым, являлся санитаром леса. В масштабах города, разумеется. Он спасал мир от заразы, о которой и подумать не могли простые люди. Их никчëмные мысли были заняты любовью, деньгами, едой, да чем угодно, только не всеобщим благом. Теперь то и Пьер понимал, как его учитель был прав. Ни отец, твердивший о несправедливости, ни профессор Ксавье, твердивший о мире, нет. Прав был чернокожий охотник на вампиров в крутых очках — никаких компромиссов, даже перед лицом Армагедона. Без проблем добравшись до портовой зоны, Пьер поддел неприметный люк и проскользнул внутрь, нисколько не заботясь о возможной слежке. — Учитель, блудный сын вернулся! Серые стены эхом отразили его крик. Ничего. Ушëл? — Я рад, Пьер, очень рад, что ты пришел. Питер стоял в тренировочном зале, отрабатывать удары на подвешенном мешке. На пол с него стекало что-то тëмное. Рядом стояло две довольно красивые девки, с равнодушием взирающие на сцену неприкрытой жестокости. — Ах ты ублюдок… — Пьера затрясло. — Ты зря это сделал! — Да? — Питер обернулся к парню, пасть у него была перемазана кровью. — Зря ты отказался всë решить миром. Я ведь его тут уже часа три отбиваю. Первый час он посыпал меня ругательствами, потом просто стонал, теперь вот, совсем замолк… Он сказал что-нибудь внятное, Дейзи? — Только то, что ты уëбок, — со смешком отреагировала девушка с крашенными волосами. — Вот видишь, — Питер раскрыл ладонь и слизал кровь. — Ничего. — Ты пришёл за книгой, — констатировал Пьер. — Тварь вроде тебя, еë не получит. — Очень громкие слова, — Питер злобно оскалился. — Впрочем, не будем тратить время на любезности, Аки, прошу тебя. — Конечно, господин, — японка мягко улыбнулась и выкатила из-за тренажëров, на офисном стуле, пленника. — Белла… — сердце Пьера сжалось при виде связанной женщины. Она была в сознании, и теперь, взгляд еë оказался прикован к лицу Пьера. — Да, она самая, — Питер резко стал серьëзным. — Если ты думал, что мне про тебя ничего не известно, то сильно ошибался. Я знаю всë. И теперь, у тебя есть честный выбор. Он был и у Блейда, жаль, но иногда нужно рассказывать то, что хотят услышать люди. — А ведь ты когда-то был героем, — Пьер сплюнул. — Это он тебе сказал? — ещë один удар по безмятежному трупу Блейда. — Да, был, но извините, ситуация поменялась. Вот только Пьер продолжал источать презрение. Питер не смог долго выдерживать, лицо его кривилось, словно нелепая резиновая маска, пока не разделилось надвое омерзительной ухмылкой. — Так значит, да? Ты у нас герой, значит, да? — говорить он начал с надрывом. — Не то что какой-то ублюдок Питер Паркер, так думаешь?! — Да ладно, тебе, Питер, успокойся, он того не стоит, — крашенная успокаивающе положила руку ему на плечо. — Нет! Его рука тяжело опустилась на голову пленëнной женщины, вбивая её в плечи. Ударом Питер развалил череп, как арбуз, сломал позвоночник и рёбра. Несчастная сидела на своём последнем стуле, словно кукла, из которой вытащили руку. — Этого ты от меня хотел? — он улыбнулся. — Знаю, ты хотел меня убить, но сегодня придётся умереть тебе. — До последнего вздоха… — по щеке Пьера скатилась слеза, он сунул руку в карман и что-то щёлкнуло. — Увидимся в аду. Питер яростно кинулся на мутанта, отбрасывая его взмахом своей руки. Этого хватило. Пьера развернуло. Он упал раскинув руки и начал медленно сползать по стене, оставляя на ней кровавый след. Огромные когти разорвали его грудь, оголяя красные волокна мышц и желтоватые кости. Пьер сморщил нос, не канализационный запах хотелось ощущать в последние секунды своей жизни. — Вот мы и на финишной прямой, — Питер тяжело встал рядом, переворачивая поверженного врага. — Есть, что сказать напоследок? — Сюрприз... — он разжал ладонь и скоба отлетела куда-то в сторону. Их поглотил взрыв.