Черно-белое

Йокс протяжно мычал, когда его быстро направили вперед. Все были напуганы и суетились, кто-то жаловался, что не выспался, кто-то шел подавленный, понимая, что пути назад нет, а впереди лишь размытые ожидания.  — Может быть вы уже расскажете, почему это надвигается на нас?! Почему вообще все это происходит? Вам не кажется, что пора прекратить держать все втайне? Мои Вороны никуда не пойдут, пока вы не объясните, что происходит. — Больверк встал, скрестив руки. Юнона дернулась от пронзительного взгляда синих глаз, но осталась стоять, жалея, что не может контролировать Больверка:  — Пока что я не могу рассказать, но тебе и твоим Воронам нужно идти с нами, если вы хотите спастись.  — Какую чудную иллюзию выбора ты им предоставляешь, валка, — скривившись в презрении проговорила Альфрун — одна из выживших в Стрэнде и ведьма, которую Орден ткачей хотел убить когда-то. Юнона молчала, Эйвинд рядом засуетился. Зефр — тоже валка, но не та, к которой обращалась ведьма, нахмурилась, — стоит надеяться, что у тебя хватит совести не использовать силу против нас. Альфрун кивнула, медленными шагами направляясь вперёд. Больверк молча пошел, осознавая, что ему действительно некуда деваться. Все ужасно вымотались за это время, припасы кончались и народ был сильно подавлен, чем ближе к Риджхорну, тем больше все становилось искаженным. Тьма начинала облизывать пятки, останавливаться было негде, вокруг были горы — высокие, верхушки их застревали темном небе. Юнона создала защитный купол, под которым теперь шел караван. Больверк напоминал ходячего призрака: он стал еще бледнее, под глазами залегли огромные круги, но он держал слово и не смыкал глаз. Иногда ему чудились драги, наблюдающие за ним, ревущие, от чего волосы на его затылке вставали дыбом, зовущие по имени, хоть он и не понимал, как они могут звать его по имени и почему он понимает те странные звуки, которые они издают, но он отгонял прочь эти мысли. Иногда его так сильно манило уснуть, но Фолька тыкала его копьем в бок, отчего получала полный укора взгляд, но она лишь пожимала плечами. Как-то он чуть не зарубил Эйвинда, но Фолька вовремя укрыла ткача щитом и толкнула Больверка, призывая его очнуться. Тот лишь прохрипел что-то непонятное, что не он это сделал, а кто-то другой, поэтому его поставили идти впереди каравана, под присмотром Сигбьорна и Фольки. Фолька уговорила Юнону разбить лагерь рядом с небольшой полосой сосен, палатки разбили близко друг к другу, а драги все так же сидели в стороне, наблюдая за остальными, кажется, они о чем-то разговаривали с Альфрун, которая тоже отсиживалась в сторонке. Юнона отвела Ивера в сторону, к деревьям, что-то рассказывая ему, Фолька попыталась подслушать, но отчего-то и слова не расслышала.  — Чертовы валки, почему же они нам ничего не рассказывают? — прошипела Фолька, направляясь к Больверку, тот испуганно осматривался по сторонам, что совсем не было похоже на него.  — Ты видишь их? — Больверк посмотрел на Фольку, в его глазах холодным океаном расплескался страх, камнями осела душащая тревога.  — Кого? — Фолька обеспокоенно посмотрела по сторонам.  — Драги. Они повсюду.  — Тут никого нет, Больверк. — Она всмотрелась в закрученные деревья,  — Я знаю, но я вижу их, я чувствую боль. Я не могу контролировать то, что происходит.  — Я понимаю, но… Мы уже почти дошли до Риджхорна, я верю, что ты сможешь потерпеть еще чуть-чуть, попытайся, ты нам нужен. Больверк тяжело вздохнул: — Зачем мы вообще идем туда?  — Я не знаю, я пыталась подслушать разговор Ивера и этой валки, но и слова не расслышала.  — Раньше там была сторожевая башня, теперь она заброшена, как я слышал. Но это все равно ничего не дает. Ты видела, что происходит вокруг? Мне кажется, что всех нас ждет верная смерть и мне бы хотелось принять ее с честью, а не пытаясь цепляться за жизнь, как за тростинку, вися на обрыве скалы.  — Ты сдался? — спросила Фолька изумленно.  — Я не сдался, я принял смерть.  — Но ты ведь еще жив! Зачем же ты тогда следуешь совету, что дали мы тебе? Больверк посмотрел на Фольку, обычно он редко смотрел на собеседника, но сейчас заглянул ей прямо в глаза, та задрала голову и посмотрела в ответ, десять секунд, пятнадцать… Больверк развернулся и ушел в палатку. Он действительно не знал, почему следовал совету, хотел жить? Почему же он тогда сказал, что принял смерть? Соврал? Может быть это и не он вовсе? Может уже бесполезно искать себя? Сдался? Вокруг завывает ветер — громко. Большое черное солнце, из него бьет пурпурная молния, освещая все вокруг недолгими искрами, небо — черное, будто матовое, как будто перетянутое, низко висящее. Белая башня — высокая, шпиль ее утыкается в небо. Страшно. Страшно. Страшно. От холода ломит кости, руки тянутся к небу, хриплый стон вырывается из груди. Кто я? Гул в ушах становится громче, внезапная боль пронзает сердце. Предательство — плевок в душу, нож в спину. Смертельный яд течет по венам, отравляя плоть, заставляя ее разлагаться, Больверк видит не-себя, это обман, иллюзия. Он не должен верить тому, что видит, что чувствует. Он должен сопротивляться, не потому, что он жалкий, а потому что он — сильный. Потому что у него есть силы на сопротивление. Больверк рычит, настолько громко, что есть сил, в его рыке — власть, в его рыке — мощь, в его рыке — воля к жизни. Он открыл глаза, резко, так, что все потемнело, подскочил, выбежал из палатки и принялся рубить дерево — быстро, сильными ударами вводя топор почти по рукоять. Все смотрели на него изумленно, боясь подойти. Лишь Фолька осмелилась, подошла к нему, Больверк ее не заметил, продолжая сносить дерево и рычать.  — Больверк. Ответа нет.  — Больверк. Опять.  — Больверк! Ты тут не один! Варл повернулся, едва не заехав Фольке локтем по лицу, она инстинктивно сделала пару шагов назад и смотрела.  — Что ты делаешь? — спросила она тихо.  — Я поспал.  — Что?! Ты с ума сошел?  — Я проснулся сам, я не доверился видениям.  — Что ты несешь? — Фолька отошла еще дальше и смотрела с недоверием. Больверк молчал, злясь, что ему не доверяют.  — Идем в Риджхорн. — Скомандовал мужчина, ослушаться было невозможно, слишком уж властный был у него голос, силы в нем прибавилось, заблестела на шпиле смерти надежда. Все собрались и вновь отправились в путь, Фолька предложила остаться еще немного и поесть, но идею отклонили.  — Как ты это сделал? Ты поборол его?  — Нет, я просто смог сопротивляться, я понял, что это не мои чувства. — Он остановился, — это было сложно, меня как будто цепями сковали и заставили тащить гору, а я убедил всех, что сдвинул ее на пару миллиметров. Фолька смотрела, не понимая, сон ли это, а может ее уже убили, возможно даже Больверк в тот момент, когда она подошла к нему.  — Это ведь все не сон? Неужели есть надежда?  — Я не знаю. Никто за это время толком и не успел отдохнуть, Оли — тихий пьяница предложил залезть на повозку и спать там по очереди.  — Будешь как Больверк, — усмехнулась Альфрун. Оли немного замялся, быть как Больверк совсем не хотелось, хоть он и не совсем понимал, что с тем происходит, так что от идеи отказался.  — Мед закончился, — проговорил Оли, перешагивая через коряги.  — На трезвую голову никак? — усмехнулся кто-то позади.  — Голова раскалывается… — он потер лысину грубой рукой,  — Сейчас не время об этом думать, посмотри вокруг. А вокруг и смотреть-то было не на что: где-то земля проваливалась, оставляя глубокие расщелины, все деревья изогнулись и уменьшились, небо почернело, земля словно налилась ядом, иссушилась и стала ядовитого цвета, в воздухе летали кусочки чего-то эфемерного, будто пепла. Вокруг царила оглушительная, режущая уши тишина, она будто через трещинки проникала в тело, наполняла холодом и безразличием, сосуд должен был лопнуть, расколовшись на мириады пылинок, которые должен был разнести ветер, но все отчего-то держались, хоть и страшно было до дрожи в руках. День подходил к концу, припасов осталось катастрофически мало, а ведь должно еще хватить и на обратный путь, если они выживут, конечно.  — Нам не хватает еды, — сказал Сигбьорн. Отступник, ранее шедший в конце каравана, начал издавать какие-то странные звуки, сотрясаясь всем телом и повернувшись к Альфрун.  — Он говорит, что тоже хочет есть, нам нужно найти еды, чтобы продолжить путь.  — Больше ничего бесполезного не сказал? — рявкнул Больверк, — ты, может быть, видишь оленя, реку с рыбой?  — Нет, — но драги попусту не разговаривают, рядом должно что-то быть. Нам следует поискать тут источник или, может быть, какие-нибудь растения.  — Ведьма права, — сказала Фолька, — следует поискать еды, пока мы не передохли тут все.  — Следует разделиться, если мы хотим действительно что-то найти. — Добавил Ивер.  — Эйвинд, Оли, Киви и ведьма идут со мной, остальные сами разбирайтесь, — Фолька развернулась и пошла обследовать территорию.  — Вы уверены, что с нами ничего не случится? — вдруг заговорил Дитч, как всегда незаметно подкравшийся к Воронам.  — Успокойся, — проговорила Юнона, — все будет в порядке, я чувствую, что у нас что-то получится найти, если мы пойдем туда, — она указала пальцем куда в сторону, — но, возможно, на нас нападут, так что стоит держаться кучнее. Спустя два-три часа отряды собрались, Фолька и ее отряд напоролся на искаженных, получив небольшие ранения, но они нашли какие-то странные ягоды, которые на вкус оказались очень даже ничего, и немного утолили голод. Юнона никого по пути не встретила и нашла небольшой источник, откуда путники смогли набрать свежей воды в бочки. Впереди виднелась полуразрушенная башня.  — Мы почти дошли, — сказала Юнона, — нужно быть осторожнее.  — Посмотри на холмы, — Фолька немного повернула голову, — сколько их там? Штук пятьдесят? Они нас перебьют, если мы не прекратим тащится так, как будто тянем горы за собой. Караван продолжил путь в напряжении, все постоянно оглядывались на искаженных, что молча наблюдали за путниками.  — Почему они стоят? — спросил Больверк.  — Возможно ищут момент, чтоб напасть, — ответила Фолька.  — Что мы собираемся делать в этой полуразрушенной башне, ведьма? — спросил Больверк достаточно громко, чтоб Юнона, идущая в конце каравана услышала. Юнона промолчала. Кажется, она говорила с Эйвиндом, игнорирование вопроса разозлило Больверка, но он продолжил идти, немного ускорив шаг. Чем ближе он подходил к башне, тем больше возрастало напряжение внутри него: как будто его нашпиговали льдом, тоненькими ниточками — они проходил сквозь плоть и мышцы, вплетались в кости, его начало трясти, сердце забилось быстрее в ожидании чего-то грандиозного, в предвкушении — остром, нетерпеливом предвкушении, когда руки начинают потеть и хочется вскочить с места и отвлечь себя хоть ненадолго.  — Их стало больше, посмотри, — негромко сказала Фолька.  — Вижу. Мне здесь не нравится, тянет как будто к земле, — буркнул Больверк.  — Мы пришли, — Юнона подошла к лестничному пролету, ведущему к башне — старой, сверху она сильно потрескалась и трещинки, словно кровеносная система расползлась по серым, обветшалым стенам, среди которых спокойно гулял ветер, обходил каждый закоулок, тщательно выискивал пылинки и грязь, и разносил по всей башне.  — Ответишь, зачем мы здесь? — Больверк сделал шаг к Юноне, та отшатнулась, хотя выражение лица не изменила: оно осталось все таким же безэмоциональным, даже унылым, губы потрескались, под глазами залегли круги от недосыпа, кожа была слишком бледной, а щеки впали, только запаха разлагающейся плоти не хватало, чтоб сделать вывод о том, что Юнона — труп, почти что свежий труп.  — Совсем скоро ты узнаешь, если сможешь сопротивляться Громогласу дальше и дойдешь с нами.  — Иногда совсем не хочется сопротивляться, слыша такие ответы, — хрипло ответил Больверк, кладя руки на рукояти топоров.  — Проходи. — Юнона отошла от прохода и дала пройти Больверку первым, не от доброты душевной, а в целях безопасности. Мужчина посмотрел на нее, словно спрашивая: «А не нож ли ты мне в спину хочешь воткнуть, дорогуша?»  — Не воткну, если не дашь повода. — Ответила валка. Больверк лишь фыркнул, сжал кулаки и прошел вперед, поднимаясь по дороге, они обходили башню вокруг, внезапно загремел гром — раскатистый, низкий, даже оглушающий, но никто не сдвинулся с места и все продолжили идти за Больверком. Вот перед ними возникла высокая арка, ведущая в саму башню, внутри было очень темно, лишь свет, проникающий через арку и дыры сверху, освещал то, что было внутри. А внутри была бездна.  — Это яма? — спросил Ивер, — мы должны прыгать сюда?  — У нас нет выбора, — ответила Юнона.  — Что внизу? — Больверк вновь скрестил руки и выставил ногу вперед.  — Внизу то, что спасет тебя, — Юнона всеми силами пыталась удержать Больверка в узде, явно манипулируя.  — Да неужели?  — У нас нет времени болтать, — низко проговорила Фолька, подойдя чуть ближе к яме, край платья ее порвался и теперь ползал по полу, собирая всю грязь, — те, кто стоял на холмах, начинают приближаться сюда, и, по-моему, среди них появились драги, которые идут впереди.  — Что мы будем делать с йоксом и повозкой? — спросил Ивер нахмурившись, — повозка разобьется вдребезги, если мы кинем ее в эту яму, какая у нее глубина?  — Можно соткать веревку, — заговорила Зефр.  — Так сделай, — чуть ли не крикнула Фолька, — ну или если ты хочешь сдохнуть здесь, можно подождать еще десять минуточек. — Она склонила голову и улыбнулась. Ткачиха лишь фыркнула и принялась посохом делать пассы в воздухе: — Ну помогите, чего вы встали?! — Зефр явно была напряжена, не только потому, что на нее все смотрят, а потому, что она не понимает, как вообще ввязалась во все это дело и почему вообще должна помогать. Через минуту в ее руках лежал длинный плотный шпагат, — должно хватить, — она передала его воительнице.  — Нам нечем будет кормить йокса, он и так сдох почти, — сказала Фолька, — предлагаю пустить его на мясо, — она потерла подбородок и осмотрела веревку.  — Я против. — Сказал Ивер, — ты хочешь запрячь нас, как вьючных животных, чтоб мы несли Сундра? Хитро, женщина.  — Я тоже против, — Сигбьорн выставил ногу вперед. Фасольт и Берси — грубые в своей молчаливости кивнули, соглашаясь.  — Ну давайте вас скормим ему, раз вы такие милосердные, — Фолька скрестила руки.  — Тебе стоит быть осторожнее со словами, если бы ты не была Вороном, то от тебя бы мало что осталось, — нахмурился Ивер. Фолька благоговейно краем глаза посмотрела на Больверка, она не боялась варлов, но угроза в голосе Ивера прозвучала слишком явно.  — Если вы собираетесь зарубить йокса, то я никуда не пойду, — сказал Фасольт. Фолька закатила глаза.  — Он максимум неделю без еды протянет, неужели ты скормишь ему свою еду, лишь бы не тащить Сундра?  — Я все сказал. Фолька была готова своими руками зарубить животное и запрячь варлов нести повозку.  — Фолька права, мы зарубим йокса. — Сказал Больверк, все это время наблюдавший со стороны.  — Повозку сам потащишь. — Фыркнул Фасольт.  — На твоем хребте, — чуть ли не плюнул Больверк. Фасольт подбежал к Больверку и замахнулся для удара, Больверк увернулся и нанес ответный удар в плечо. Внезапно Фасольт отошел в сторону и пробормотал:  — Рубите йокса. Ивер вздохнул:  — Кто будет везти повозку?  — Внизу разберемся, искаженные слишком близко. — Ответила Юнона. Сигбьорн отрубил голову скотине, она особо не сопротивлялась. Кровь брызнула во все стороны, но на одежде Сигбьорна следы крови были не так заметны, у животного подкосились ноги и оно рухнуло на грязный пол.  — Шкуру внизу снимем. Я вижу этих уродцев и они явно чуют, что мы не торопимся уходить, — нужно хоть сложить куда-нибудь? — он посмотрел на остальных.  — Может в шкуру твою сложим, Больверк? — усмехнулся варл.  — Только через мой труп, — Больверк оскалился.  — Я же шучу.  — Складывай сюда, — Фолька протянула кусок ткани варлу, — хотя можно было бы и твой костюмчик использовать, как плату за то, что ты выпил мед, который должен был доставить нам. Сигбьорн усмехнулся и принялся заворачивать мясо в ткань.  — Пахнет отвратно, давайте скорее, — поторопил Оли, поморщив кривой нос. Юнона в это время сделала еще две веревки чуть ли не силой мысли и отдала Иверу, гроб стали привязывать к повозке три варла, — мы его спустим, а вы уже поймаете его внизу, мы вам крикнем, когда начнем спускать, — мрачно сказал Ивер. Оставшиеся кивнули и подошли к самому краю ямы, всматриваясь в нее. Оттуда веяло холодом и выл ветер, напевая свои заунывные песни, вгонющие в тоску. Прыгать было страшно, никто не решался шагнуть в бездну, не зная, что там ждет. Может там нет дна? И у них будет куча времени подумать о том, как они прожили жизнь. Подумать о своих ошибках и обрадоваться, что они не увидят кончину мира? Или они расшибутся в лепешку? Услышат хруст переломанных ребер, увидят лужу крови под собой и ошметки лица? Куда они должны попасть?  — Не советую вам тянуть, драги и искаженные уже близко, — сказал спокойно Ивер, хоть в его голосе проскользнуло сильное волнение. Первая прыгнула Юнона, за ней Эйвинд, следующие прыгнули Фолька с Больверком, остальные прыгнули следом, лететь было страшно, все словно затрещало, собираясь треснуть, разлететься в щепки, внезапно всех что-то подхватило и полет стал проходить спокойней. Пять секунд, а дна все нет. Десять, кто-то начинает думать, что расшибется в лепешку, но сказать об этом язык не поворачивается. Пятнадцать. Двадцать. Внезапно все остановилось, по крайней мере, так показалось, ведь остановилось не время, а лишь те, кто падал, они просто зависли в воздухе, почти перед самым дном и вновь полетели вниз, упав на почти гладкое дно. Кто-то зашипел от того, что напоролся на острый камень, кто-то ругнулся на того, кто неудачно свалился, все встали и отряхнулись от каменной крошки. Вверху было светло, как будто они свалились в колодец. Юнона подала «знак» Иверу о том, что пора спускать повозку.  — Отойдите. — Она отошла от того места, куда все приземлились. Сверху отчетливо можно было различить огромное черное пятно, которое постоянно увеличивалось, гроб опускался все ниже и ниже, его охватил золотистый, даже немного теплый свет и он приземлился, потом вниз полетели варлы, которые помогали спускать гроб, привязанный к повозке.  — Они были слишком близко, почти на пороге стояли, они не прыгнут в яму за нами? — спросил Ивер.  — Я не знаю, но нам не следует здесь оставаться, они шли за Громогласом, а не за нами. — Ответила Юнона, перекладывая посох в другую руку.  — Где мы? — спросила Фолька, оглядываясь по сторонам: огромная территория, будто расчищенная от всего лишнего, впереди будто были дороги, развилки и закоулки, все выглядело таким живым, как будто совсем недавно здесь кто-то жил, будто это место было чьим-то родным домом.  — Мы в Изнанке. Это родина драгов. Варлы встрепетнулись, это последнее место, в которое они хотели попасть.  — Что?! — Зачем мы пришли сюда?! — Фолька сжала копье в руке, — куда ты нас привела, черт тебя побери?! Внезапно Фолька почувствовала умиротворение, но сразу поняла, что это все проделки Юноны, что ее еще больше разозлило, но ничего поделать она не могла, Фолька почувствовала себя парализованной: так хочется закричать, но тело и двинуться не смеет, от беспомощности хочется плакать, но приходится лишь терпеть.  — Здесь все началось, отсюда поползла Тьма. Я и Эйвинд пришли сюда, чтобы все исправить, — все так же флегматично проговорила женщина.  — Здесь никого не осталось? — спросил Дитч, осматриваясь по сторонам.  — Если только искаженные драги, остальные бежали, скорее всего, тоже став искаженными.  — Раньше здесь бурлила жизнь, — с осуждением сказала ведьма, стоящая в далеке, она смотрела по сторонам.  — Я и шагу больше не сделаю, если мы не отдохнем, а может и не оприходуем свежее мясо. — Оли скривил лицо, посмотрев на огромный кровавый мешок, что Сигбьорн закинул на повозку. Вверху послышалось рычание — искаженные.  — Нам нужно идти, — сказала Фолька.  — Так кто потащит повозку? — спросил немного успокоившийся Фасольт.  — Можно нести по очереди, — предложил Больверк.  — Я не собираюсь этого делать.  — Ты потащишь эту повозку, как и все остальные! — рявкнул Больверк, стиснув челюсти, кажется, он хотел схватить топоры, и освободить себе путь к повозке.  — А ты заставь! — Фасольт встал в стойку. Юнона закатила глаза, даже ее терпение стало кончаться, и она вновь решила применить силу в отношении Фасольта. Теперь он тащил повозку по собственной воле, рядом с ним смиренно шел Ивер, который понимал, что находится в безысходном положении.  — Это так унизительно. — Прохрипел Ивер. Впереди шли все остальные, Больверка опять начало трясти.