***
Больверк смотрел на Оли, который болтал с кем-то у ворот вдалеке. Он знал, что нужно преподать ему урок, чтоб никто из Воронов не думал о том, что может вот так пропадать, а потом нагло возвращаться, словно ничего не было. Власть Больверка была непоколебима, с чего же тогда Оли даёт плохой пример для новичков? — Ещё раз пропадёшь вот так, то не сможешь ходить следующие несколько месяцев, либо проваливай, либо делай то, что я говорю, — Больверку не нужно было даже немного повышать голос, чтоб его услышали и испугались. — То есть я ещё и виноват? Это Фолька словно с катушек слетела, она меня избила… Больверк уже не слышал оправдания Оли, направляясь к себе. Он бы хорошенько треснул ему обухом по голове, но в последний момент передумал. Он смотрел на покрытые мягкой корочкой раны и думал над словами Фольки. Она была права, ему бы стоило найти для себя новый способ не погрязнуть в этом зловонном болоте. Что-то более… простое. Он точил лезвие Когтя. Металл служил ему настолько долго, что он почти не видел в нем своего отражения, шершавую поверхность древка было приятно ощущать в руках. Словно держишь кого-то за рога. Не прочь он был сам взять себя за рога и направить в нужную сторону. Больверк вспоминал о Фольке, когда это было необходимо. Сейчас надобности в этом не было, но что-то навязчиво пыталось влезть ему в голову, ведь в данный момент он уже не мог просто выставить её словно за дверь, она стучалась и стучалась довольно громко. Это смерть ткача на неё так повлияла? Иногда люди начинают себя странно вести и часто даже сами назвать причину не могут. Эта мысль заставляла постукивать пальцами по древку и прерывисто дышать. Только Больверк может творить странные и безумные вещи без причины, остальные же должны уметь отвечать за свои поступки не только своим авторитетом и силой. Обычно у остальных Воронов что-то из этого списка ещё и отсутствует, но у Фольки есть и то, и другое. Отгоняя навязчивые мысли, он продолжил точить топор, отвлекаясь на лезвие и пару зазубрин. Словно возвращался обратно, туда, где он хотел пойти на войну по контракту, туда, где правда хотел довезти повозку и получить огромную кучу денег. Больверку отчего-то не хотелось сегодня валяться без сил и отлупить кого-то ни за что. С этой мыслью он отправился искать что-нибудь съестное у костра. И все же, как ему поступить со вторым топором? Не гвоздем же прибить, он вздохнул, похоже, все же придётся либо заказывать новый, либо довольствоваться чьим-нибудь потертым бродексом, хоть Фолька и сказала, что кузнец её прогнал, такого необычного гостя он прогнать точно не осмелится. Ах да, денег-то ни у кого нет. Больверк поджал губы, выпрямляясь. Треснуть бы сейчас по чему-нибудь, а лучше прийти к ткачам и разнести им дом. Он фыркнул, принявшись расхаживать по комнате. Шкура его настолько износилась, что выглядела не то что неопрятно, а даже позорно, да только где он новую найдёт? Север сейчас наверное и не север совсем, а пустыня, где три раза в день идёт лёгкий снежок. Он принялся расстегивать ремни, удерживающие шкуру у него на спине. Больверк даже почувствовал облегчение, посмотрев на ободранные края и проплешины накидки. Лучше сжечь это. Он слышал, что некоторые люди так делают, когда хотят начать жить по-другому или что-то вроде того. Нечто похожее у него появилось в голове, и он отправился за свою недавно возведённую палатку, ногой вырыл ямку и небрежно кинул туда шкуру северного медведя. Там ей и место. Больверк облил её маслом и поджег огнивом, шерсть начала шипеть и сворачиваться, обугливаясь. Вонь стояла сильная, да ещё и шкура никак не хотела гореть, огонь постоянно затухал, и приходилось доливать больше масла. Огня было гораздо больше, чем от обычного костра и берсерк просто отстранился, наблюдая, как горит символ его силы. Он немного скривил лицо, когда увидел обугленный, так и недогоревший шматок. Да какая разница? И просто ушёл, натягивая ремни на грудь, чтоб не чувствовать себя совсем раздетым. Ему было скучно. Даже в те дни, когда он патрулировал город, он не чувствовал ничего особенного, хотя даже если Больверку и удавалось покомандовать, это не приносило никакого удовольствия. Он постоянно смотрел за ворота города, думая о том, как бы хорошо было пройтись вон там и не возвращаться. Но ткачи крепко вцепились в него. Теперь он просто не мог уйти, ведь тогда ничего не получит. Он бы пошёл к этой валке прямо сейчас и потребовал больше припасов с золотом, но решил, что лучше подождать, а потом, в более подходящий момент, надавить на неё. Иногда после патруля, когда Больверк возвращался рано утром и его заменял следующий по очереди, в лагерь приходили новые желающие стать рекрутами. Некоторые отсеивались сразу, а кто-то оставался. В отряде уже как минимум набралось пятнадцать новых человек, которые смогли показать свою дисциплинированность и хорошие боевые навыки.***
— Уйди, — тихо проговорил Оли, стараясь протиснуться между Фолькой и палаткой. Она цокнула, обернувшись. Оли не выдержал взгляда сверху вниз и постарался уйти, но Фолька остановила его копьём. — Ты мог пройти с другой стороны, ещё раз нарушишь моё личное пространство… — Я понял, — перебил её Оли. — А я слышал, что варлы его поддержали, — Сигбьорн облокотился о тонкую сосну, что росла рядом, когда мужчина ушёл. — Да? Почему? — Ну он им мост разрушил, между прочим, — варл хохотнул и уставился в ясное небо. Фолька хмыкнула, проходя в палатку и доставая бинты из мешка с прочими предметами первой необходимости. — На кулаках драться собралась? — спросил рыжий варл, когда Фолька вышла из палатки. — Чего пугаешь? — она резко развернулась, сощурившись, — иди давай, я в отличии от тебя штаны зазря не просиживаю. — Эх… я тут хочу стоять, — он приложил руку к бороде, все так же мечтательно уставившись в небо. Фолька цыкнула, думая о том, куда бы уйти, чтоб её точно не смогли найти. От реки тянуло свежестью. Вода была такого же серого цвета, как и небо, по берегу росли небольшие сосны, укрывающие его от чужих глаз. Женщина уже хотела было раздеться, как услышала детский гогот неподалёку: дети носились туда-сюда чумазые и брызгали друг в друга водой. Она хотела подождать, когда они уйдут, но в неё неожиданно прилетел мяч из кожи, набитый тонкими ветками. Ребятня побежала за игрушкой, но остановилась, только завидев Фольку. — Ну чего встали? — воительница подняла мяч, готовая кинуть. — Забирайте и идём скорее, — худощавый мальчик шепнул на ухо своему другу. — Да подождите вы, — светловолосая высокая девочка протиснулась, расталкивая локтями своих друзей. Сначала она посмотрела на Фольку, потом завела руки за спину: — А можно спросить? Сколько у вас шрамов? Женщина скривила губы и нахмурилась: — А где именно? Девочка недоуменно подошла ближе к поваленному бревну, где сидела Фолька и пригляделась: — Ну у вас есть один шрам на лице, — она провела рукой попрёк своего носа. — А, — Фолька сложила ладони в замок, — ну есть ещё парочка, — она криво улыбнулась. — Хватит болтать, пошли уже, бери мяч, — недовольно пробурчал один из мальчиков, Девочка подошла к ней и взяла игрушку: — До свидания, — дети побежали в другую сторону. — Ну теперь место хотя бы освободилось, — вздохнула Фолька, снимая туфлю, — постирать бы это все ещё. Она расплетала хвостики, напевая себе под нос, осталось лишь снять бинты с груди, как она услышала шорох позади себя. Женщина обернулась, вглядываясь между деревьев и готовясь тыкнуть в кого-нибудь недавно наточенным копьём. Но это был пёс, потрёпанный и заросший темно-коричневой шерстью, он опасливо посмотрел на Фольку, нюхая воздух, она попыталась подозвать его, но он испугался и убежал. Она недовольно цыкнула, развязывая бинты. Приятно было освободиться от всей ноши, она потянулась, выпрямляя спину, размяла шею и ступни и начала входить в воду. На дне лежал песок. Прохладная вода начала мутнеть вокруг с каждым шагом. Фолька вошла в воду по пояс и посмотрела на своё плывущее отражение: светлые волосы отросли за все это время, вокруг глаз скопились небольшие морщинки от недосыпа, только сломанный нос остался неизменным. Воительница прошла дальше в воду, но река была неглубокая, так что она окунулась с головой, и вынырнула, отводя волосы назад. Фолька выгребала грязь из-под ногтей, чистила уши и пыталась вымыть из волос песок, щупала пальцами ног дно, думая в очередной раз о том, что её зависть любви Эйвинда к Юноне совсем того не стоила. Да ей и надоело об этом думать. Она-то не умерла, хотя могла бы много раз до этого, теперь она может жить дальше и быть сильнее, чем раньше. Она начала тихо вылезать воды, песок лип к мокрым ногам и она села на бревно, чтоб обсохнуть. Пока сохла, Фолька перебирала темно-зеленые бусинки, которые носила на шее, рассматривала природный узор. Большинство украшений, которые она носила, были украдены: браслеты, кольца, застежки — женщина всегда носила их с собой и редко снимала, они были символом потерянной женственности, которую можно было вернуть.***
— Я хочу отправиться на север, — Больверк сложил ладони на колени, — ты останешься тут следить за Воронами, — констатировал он. Фолька сначала нахмурилась, а потом улыбнулась, внимательно осматривая голые худощавые плечи варла. — Ты думаешь, они там есть? — она встала рядом. — Найду. Воительница хмыкнула, кивая. Больверк встал, медленными шагами отправляясь собираться. — Ты уйдёшь сейчас? — крикнула Фолька. — Завтра утром.***
— Вставай ты, — Фолька трясла Больверка за ремни, — опять грабят тебя! Больверк прохрипел что-то нечленораздельное, но глаза разлепил, поднялся и вышел из палатки, она побежала следом и все, кто шли за варлом попали в засаду. — Стена щитов! — крикнул Больверк, уворачиваясь от стрел, одна из них прилетела бы ему в грудь, если бы не Фолька. — Какой же сброд… — прохрипел варл, широкими шагами направляясь прямиком к разбегающимся лучникам. Остальные ринулись в бой. В отряде, который привели грабители действительно было мало обученных бойцов: люди еле-еле щиты с топорами держали, а с лучниками Больверк расправился быстро, уже вытирая лезвия о край юбки. — И это все? Вы с ума сошли таким-то отрядом Воронов грабить? Больверк и не заметил, как его отряд разделился, из-за деревьев вышли новые бойцы, в предрассветной темноте их было плохо видно, с хорошей броней, крепко держащие своё оружие. Мужчина мельком осмотрел слишком короткое для него древко и быстро отдал топор Фольке, взглядом давая понять, чтоб она помогла остальной части воинов, а сам с рычанием кинулся прямиком в толпу, буквально распихивая бойцов. Женщина направила Воронов обойти бойцов и взять их в клещи с помощью Больверка, а сама отправилась к другой части наёмников. Все было плохо, большинство новичков уже лежало на земле, один Сигбьорн с Оли отбивались от грабителей, хоть варл был больше похож на красную половую тряпку, ему очень удачно раздробили кисть и он не мог нормально поднять меч. — Залечим все тебе! — Фолька резко отвела чужое копье в сторону и провела контратаку, ранив человека в живот, Оли добил копейщика, метнув топор, кровавая липкая лужа растекалась под тем, кто осмелился ограбить Воронов.***
Оли лечил бойцов, очень-очень долго вспоминая нужные простейшие узоры. Некоторые из бойцов не выжили, Больверку сильно ранили предплечье и бедро, он спал у себя в палатке, Сигбьорну почти что залечили кисть и он ходил с бинтом. Но это было не самым важным. Самым важным было то, что теперь у Воронов не было еды, от Валки они получали припасы каждую неделю, но до конца недели оставалось несколько дней, а никто из наёмников не осмелится идти против воли Больверка. Днём шёл мелкий дождик, солнце светило сквозь облака и капли сверкали под золотистыми лучами, свежая, чуть утоптанная трава искрилась и пахла. Дождь смывал кровь, она впитывалась в землю, отравляя почву, белые цветы окрасились в грязный розовый и склонились к земле. Арберранг шумел. Гремел брёвнами, кричал птицами, шуршал тканями. В городе уже много кто знал о том, что Воронов ограбили. Люди шептались: и они хотели защищать город? И они смогут это сделать? Почему же себя тогда защитить не смогли? На следующий день Больверк хотел было выследить грабителей и заставить ответить ему лично за воровство, но быстро утихомирился, почувствовав резкую и жгучую боль в ноге. Он что-то прорычал и аккуратно лёг обратно, чтобы не давить на рану. Он даже встать не мог, нужно бы палку найти какую-нибудь, опору, а пока ему придётся лежать и позорно ждать, когда к нему кто-нибудь зайдёт, хоть Больверк и не одобрял это лишнее человеческое желание сунуть свой нос, куда не надо. Больверк рассматривал чёрные полосы на потолке своего шатра. На улице шумели Вороны, он раздраженно дышал, ожидая. От скуки оглядывал рану на своём предплечье: кожа затянулась и на месте шматка мяса красовался темно-розовый блестящий шрам. Оли неплохо овладел искусством ткать. Берсерку надоело лежать и он вновь поднялся, стиснув зубы. Он осмотрел свой шатёр в поисках опоры и, к счастью, нашёл: трофейное цельнометаллическое копье, которое недавно выбил у какого-то воина, чтоб продать подороже, оно лежало рядом с кучей щитов разного качества. — Жаль такую вещицу портить, — пробубнил варл, опираясь здоровой рукой на шкуры и приподнимаясь. Медленными шагами, стараясь не напрягать ногу, он подобрался к копью и небрежно схватил его, другой рукой раздвигая ткань шатра. Больверк дошёл до бревна, стараясь миновать колышки, удерживающие остальные палатки. И сел, с прищуром осматривая снующих туда-сюда наёмников. — Поздравляю, Больверк! У нас нет еды! — недовольно проговорила Фолька, поправляя свой шарф. — Не ори. Среди них есть охотники? Или они всю дичь одним перегаром пугают? — Не знаю, — женщина нахмурилась, — они вроде как воины, нужно спросить и отправить кого-нибудь. — Как твоя нога? — спросила она, немного помедлив. — Нормально, болит немного, — Больверк смотрел вдаль, — не думаю, что эти идиоты и зайца словить смогут… Фолька хохотнула, Больверк тоже улыбнулся, несмотря на раздражение. Возможно, все не так плохо.