Танец

Холодный латунный закат, Очертанье деревьев вдали, у самой воды, Позднего вечера сырой аромат, Звёзды, как распустившейся ночи цветы. Кто сказал, что молчит тишина, Тот не слышал истошного крика тиши; Кто сказал, что мрачна темнота, Тот не строил средь звёзд миражи. Догоравшего заката луч коснулся кожи, Так болезненно похоже на касанье твоих рук, Не то прохладной нежностью, не то теплом так схожи, И будто шёпот твой, но то лишь капель стук. По небу разливался закат, облака, окрашенные золотисто-жёлтым цветом медленно проплывали мимо. Было прохладно. Кроули сидел на берегу небольшого залива, задумчиво болтая ногами в тёплой морской воде. Последний вечер, который он проводит здесь. Завтра же утром он летит обратно в Лондон. Хандра, так похожая на погоду, как раз царящую сейчас в Лондоне, уже овладела демоном. Прошлой ночью он решил уехать, потому что смысла нахождения здесь уже не видел. Писать глупые стишки он сможет и дома, как и заливать воспоминания вином, ну или чем покрепче. Пошёл мелкий дождь, яркий закат превратился в серые сумерки. Демон откинулся спиной прямо на мокрый песок, подставляя лицо под холодные капли, громко стучащие дробью по воде. В конце концов, ангел заслужил немного покоя, такой тихой размеренной жизни, как здесь и сейчас. Заслужил купаться в море по вечерам, заслужил милые беседы с бабушками на пляже, заслужил вечно зелёный газон на заднем дворе дома, гамак, повешенный между двумя молодыми деревьями. Заслужил просторный уютный дом, заставленный горячо любимыми книгами. Он всё это заслужил. И зачем в этой идиллии ему нужен был демон, с которым он просто делил скучные вечера и зачастую грязную работу? Кроули понимал его. Но легче от этого не становилось. Получалось, что он не нужен никому, совсем. По большому счёту, даже себе. В голове вспыхнул образ небольшого клетчатого термоса, который любезно дал ему ангел, кажется, вечность назад. Там ещё оставалось пару капель, он точно знал это. В конце концов, по нему будет даже некому скорбеть. Самолёт прилетел в Лондон уже в полдень. Холодный дождь со снегом и пронизывающий до костей ветер, встретили демона с распростёртыми объятьями. Не сказать, что Кроули скучал по этому климату. Замотавшись всё в тот же любимый шарф, он бегом направился к стоянке такси, и быстро заскочил в близстоящую машину. Назвав адрес, он тут же отвернулся к окну, всем своим видом давая понять, что он явно не расположен к милой беседе с разговорчивым водителем. Пустая квартира сейчас показалась Кроули ещё более мрачной и неприветливой. Голые чёрные стены, серая плитка, бордовые шторы в спальне и гостиной, всё выглядело угрюмо. Огромная кровать с чёрным балдахином и шёлковым тёмно-красным постельным бельём, резной рабочий стол из красного дерева, широкое чёрное кресло с позолотой, ничто из этого не радовало вернувшегося хозяина, как прежде. Комната с растениями выглядела неизменно, несмотря на то, что цветы давно никто не поливал. Тёмно-зелёные, пышущие здоровьем листья затряслись в ту же секунду, стоило демону только зайти. Окинув растения безразличным взглядом, Кроули со вздохом махнул на них рукой и молча вышел. Листья перестали трястись, но вместе с тем явно осунулись. Невидящим взглядом демон окинул взглядом тёмную гостиную, и нашёл одинокую недопитую бутылку кубинского рома. Недолго думая, он направился с ней в кабинет. Сидя прямо на полу перед разожжённым камином с бутылкой в руке, он большими глотками пил прямо из горла. Ни единого раза даже не поморщившись, он не то что не подумал о закуске, а даже не удосужился просто взять стакан. Пустым взглядом рассматривая пляшущие языки пламени, он думал всё о том же термосе со святой водой. Что его останавливало? Страх смерти? Нет, определённо, нет. Скорее слабая надежда. На что? Кроули не знал и сам. Мысли тянулись медленно, будто слова застревали в вязкой смоле. Алкоголь не помогал, совсем не помогал, но давал забыться. Забыться в беспробудном сне хотя бы на короткое время. Кроули не знал, сколько прошло времени. Возможно, час, возможно, день, или неделя, или месяц, или год, перед тем как он решил сменить род занятий, и пересел за высокий стол, и взял в руку злополучное белое перо. В пьяном бреду стихи выходили не хуже, чем обычно. Ну или даже немного легче. Хотя, кто знает. Перо заскрипело по пергаменту, оставляя за собой удивительно ровную для такого состояния пишущего, вязь: «Письма мои – снов лишь жалкие обрывки, Никчёмные любовь всю выразить попытки; Не вспомнить, как давно хранишь ты сны мои, А как давно храню и я твои. Как ни старайся, ни одна из этих жалких строк Не выразить, к чему меня обрёк Таких любимых глаз упрёк, Как бы ни был от жизни он далёк. Лишь сон, а сколько ядовитых слёз Он мне с собою превознёс, И то, что мне казалось было не всерьёз, Так неожиданно сбылось.» Одинокая слеза скатилась по впалой небритой щеке. Отбросив несчастное перо в сторону, Кроули рукой снёс со стола всё, что на нём было, и взвыл. Взвыл как дикий зверь. На пол слетел и старый телефон, который он специально не менял на более новую модель, из-за того, что Азирафаэль не дружил с современными технологиями. От удара о пол, на нём нажалась одна из многочисленных кнопок. В гулкой тишине пустой квартиры громко начали раздаваться слова. Телефон начал начал воспроизводить записи пропушенных сообщений. Пара рекламных звонков чуть не вынудили демона ещё и пнуть многострадальный аппарат, но его остановил знакомый голос. Это сообщение было от Азирафаэля.