Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь космонавт!

Коридор и впрямь оказался одним из тех, что был до сего момента закрытым, и не удивительно. Ведь в ближайшем помещении была пробоина, размером с парковочное место, но, к счастью, там, как и везде на корабле, где были подобные дыры, стоял какой-то щит, не дающий засосать их в вакуум космоса. — Мы не можем здесь оставаться, — решительно сказала Эмма, вытирая пот со лба трясущегося и хрипло дышащего доктора. Частично, рану на плече того она, с помощью неохотного Темного, смогла закрыть, но слюни у псинки оказались с сюрпризом, и теперь от следов зубов на плече мужчины стремительно ползла чернота по ближайшим венам. Раша всего трясло и у него, кажись, началась лихорадка. — А что вы предлагаете, принцесса? — ехидно спросил Румпельштильцхен, сложив руки на груди. — Наш единственный путь домой еще несколько недель будет расти, если конечно сюда не проникли еще какие-то звери, и они не смогут пробраться в ваш сад и сожрать росток. А отсюда… Да, нет отсюда выхода. Полагаю, и людей-то кроме нас тут больше не осталось… — Осталось, — вдруг сказал Генри, высунув голову из-за угла. — Генри, — вздохнув, сказала Эмма, поняв, что ее неугомонный ребенок вновь уже куда-то успел сунуть свой нос. — Я нашел еще один компьютер и смог его включить… Эмма прищурилась. — И с каких это пор, ты стал разбираться в местных технологиях, юноша? — подозрительно спросила она. Генри грустно посмотрел на истекающего кровью доктора, а потом на мать. — Доктор Раш научил и Илай, — сказал он, и тряхнув головой, показал один из планшетов, наподобие тех, что управляли камерами, который он нашел в соседней комнате с компьютерными панели, такими же, что были неподалеку от зала с вратами. Он нажал на пару сенсорных кнопок, и над планшетом зависла голографическая карта корабля, по которому были разбросаны красные и белые точки. — Это что еще такое? — хмуро спросила Эмма и указала на точки. Мальчик встрепенулся и быстро стал излагать: — Я думаю, красные — это люди, а белые — это монстрики. — А зеленые? — спросил Румпельштильцхен, указав на скопление одинаковых зеленых точек в одном месте. Блондинка задумчиво посмотрела на то, что указал колдун. — Я полагаю, это наше крыло, а зеленые точки — это живность, которая там живет, — озвучила свою догадку вслух Эмма. — Нда, а этих чудовищ-то не мало, — хмуро сказал колдун, насчитав как минимум двадцать, если верить теории внука, тварюшек. А вот людей было всего пятнадцать, включая их. Он указал на скопления как раз четырех красных точек в одном из отсеков, и обращаясь к внуку, сказал: — Полагаю, именно поэтому ты решил, что красные — это мы? — Ага, — кивнул Генри. — Так выходит, что от нескольких десятков людей на корабле, всего десяток остался? — с ужасом спросила Эмма. — Всего за полчаса? — А то и меньше, — жестко сказал Румпельштильцхен и кивнул в сторону лихорадочного доктора, который лежал на кушетке, которую наколдовала блондинка. Сюда рейф, если не сдох от зуб адской псины, вряд ли проберется, поэтому она не стала ждать и устроила пострадавшего как можно более комфортно. Эмма стиснула зубы. — Да, ты прямь само сочувствие, — с сарказмом сказала она и вновь проверила рану Николаса. Та все так же продолжала чернеть, а на лбу доктора уже можно было жарить яичницу. Эмма вновь охладила тряпку у того на лбу, и наколдовав еще одну, протерла его лицо. Румпельштильцхен нахмурился. — Я просто констатирую факт, яд псины его убивает, а противоядие, если и есть, то мы его все равно не знаем, — твердо сказал он, совсем недовольный тем, что Спасительница, его Спасительница, так привязалась к этому ученому. Эмма лишь сердито фыркнула. — Ну, так что нам делать-то, умник? — спросила она. — Ты у нас тут умелец проделывать грандиозные аферы. Вон, даже воскреснуть смог. Так придумай, как нам отсюда свалить. — Вы пробыли здесь год, — иронично сказал Румпельштильцхен. — И что, так и не придумали, как отсюда, как вы выразились, «свалить». — Ну, так Темный, которому не одно столетие, у нас вы, а не я, — ехидно сказала Эмма. — Шляпа! — вдруг воскликнул громко Генри. Когда его мать и дед, удивленно вздрогнув, повернулись к нему, он смущенно замялся, но все же пояснил: — Я просто вдруг вспомнил сказку про Шляпника. Вот и подумал. Будь у нас такая, мы могли бы перенестись на Землю, ну на эту Землю, а уже потом бы искали путь в наш мир. Эмма поджала губы и с неохотой призналась: — Я уже пробовала, милый. Ничего не вышло. К своему стыду, она и впрямь пробовала несколько раз сшить шляпу, но один только вид выходил ужасным, а уж про магические свойства и говорить нечего. Даже наколдованная шляпа не сработала. Так что идея была заведомо обречена на провал. Зато Румпельштильцхен вдруг задумчиво посмотрел куда-то вдаль. — Нда, но у вас в тот момент, как вы уже метко заметили, не было меня, — сказал он и посмотрел на Эмму. Блондинка подняла бровь в ответ. — Что, и впрямь хотите сейчас заняться шитьем? — сардонически спросила она. Он молча взмахнул рукой и в бордовой дымке появилась точная копия шляпы Джефферсона. — Впечатляет, — равнодушно сказала Эмма, которая и сама так могла сделать. Да она вообщем-то и пробовала. — Но вот как ее наделить магическими свойствами? Я вот не смогла. — Сказал же, у вас просто не было меня, — с ухмылкой заявил Румпельштильцхен, который в свое время более чем подробно изучил оригинальную шляпу, но так как в мир без магии она не вела, он особо и не зацикливался, но вот теперь его знания могут пригодиться. — Ну как же нам повезло, что сейчас ты здесь, засранец самодовольный, — саркастично сказала Эмма, и оставив доктора, подошла ближе к нему. — И что дальше? Колдун хмыкнул. — Для начала вы, принцесса, могли бы и извиниться за оскорбления… — Могла бы, но не буду, — сказала Эмма и вскинула голову. — …почему-то я так и подумал, — ехидно сказал он. И покачав головой, продолжил: — Я попробую сделать портал, но самое главное сейчас не в этом. Эмма нахмурилась и спросила: — А в чем же? Что нужно для этого?.. Зелье?.. — и не удержавшись, язвительно добавила: — Кровь младенца?. Румпельштильцхен закатил глаза. Порой, сарказм этой девицы, который и прежде то был сильно выражен, был просто убийственен. — Нет, я имел в виду то, что мы оставили позади, — сказал он и пояснил: — Боб. Лишь он может вернуть нас домой… Эмма застонала. — А теперь он чуть ли не на другом конце корабля, где отныне властвуют всякая монстрятина. Класс. Она только сейчас поняла, как они облажались. Ведь перемещаться в пределах одного отсека было еще возможно, но вот через весь корабль… Это было затруднительно. Ее когда-то отбитый зад, после таких вот экспериментов, вдруг заныл. Один раз она даже чуть в пробоину не улетела, вообщем-то после этого, перемещаться по кораблю подобным способом, она больше и не пробовала. Тот финт, в зале с вратами, когда Эмма впервые показалась новым аборигенам, был скорее для понта, в последующие разы она просто накладывала на себя заклятия невидимости или отвлеченного внимания, и смывалась из людской компашки. — Придется топать за ним, — обреченно сказала она, зная, что другого выхода все равно нет, и махнув на все еще висящую в воздухе голограмму, добавила: — И за остальными. Колдун нахмурился. — Я не уверен, что портал сработает и нас сможет перенести. Не то, что с десяток человек, — буркнул Румпельштильцхен, не особо жаждущий тащить за собой даже доктора, который сейчас для них все равно, что балласт, который и так скоро умрет, не то что еще каких-то незнакомцев, которые равнодушно наблюдали и не пытались помочь Спасительнице, когда один из них в нее выстрелил. А вот сама Эмма явно была против такого рассуждения. — Да, они сволоты, но я не собираюсь, оставлять их на съедение тварюшкам, которые здесь, я так понимаю, оказались после того, как ты прошел через портал, — твердо сказала она и упрямо вскинула подбородок. — Я иду за ростком и этими чудиками… — И за собакой, — тихо, но твердо, добавил Генри, отчаянно не желая бросать здесь Руби. Та для него стала настоящим другом за то время, что они с матерью были здесь. Эмма посмотрела на сына и согласно добавила: — …И за собакой, — и посмотрев на колдуна, ткнула в его сторону пальцем. — А ты делай портал. Да и за Рашем присмотри. Румпельштильцхен нахмурился. — С чего это вы решили, что я вас одну отпущу? — сердито сказал он. Ему совсем не нравилась эта идея. Глупая и самоубийственная. — А что, есть выбор? — спросила Эмма. Ей это нравилось не больше, чем ему, но выбора и впрямь не было.