Кружева

Гин

Мы отлично играем роль спасителей друг для друга. Сижу вот сейчас распластавшись на полу, держа в руках ослабевшее тело девушки. Куда делся Гин Ичимару годичной давности? Я никогда не видел, чтоб в чьих-то глазах так четко отражались все эмоции. Страх, безнадежность, крик о помощи. Но это не ее истинные эмоции, а чувства, которые какой-то ублюдок забивает Хане в голову. Этот кусок дерьма не знает об одной очень важной вещи - здесь могу пугать только я. Доводить до слез могу только я. Заставлять кого-либо чувствовать безнадёжность и печаль - как вы думаете кто? Я. Я многое бы отдал, чтоб услышать то, что слышит Ханаёри. Чтоб осознать природу этих звуков. Меня берет злость от того, что именно она стала мишенью для психологических атак. Какая-то свинья забирает мои полномочия себе и с этим нужно как можно скорее разобраться. На улице раздаются взрывы ракетниц одна за одной, откуда там столько гаргант? Что-то не так. Я осознаю, что музыка и гарганты связаны. У меня появилась гениальная идея, которая может вывести нас на этого Паганини. Я растянулся в торжествующей улыбке, но в то же время на душе стало тяжело. А вдруг не обойдётся без жертвы? Я перенёс Хану на ее футон, и сел. Ее сон беспокоен. Проанализировав ситуацию я сделал определенные выводы. Отодвинув ее занавеску так, чтоб со своего спального места мог ее видеть, я попытался уснуть, но тщетно. - Вставай, жертва бродячего музыканта. - я возвышаюсь над девушкой, которая еле-еле пытается разлепить глаза. - Капитан? Который час? - Пять двадцать. - Так рано? - Нас ждут в палатке собраний. - И меня? - Тебя в первую очередь. Она встаёт, ее дурацкая пижама задралась до колена. Выглядит нелепо. Хочется поддеть, но Хана так зевнула, что я еле сдержался чтоб не засунуть ей палец в рот. Я ведь капитан, мне не подобает. Когда Ханаёри переоделась в своей палатке в то чертово белое платье, в котором полуоткрыта спина, я сразу вспомнил повара, обнимавшего ее. Он прикасался к ее коже. Почему это так бесит? Мне не нравится этот Тодо. Он меня раздражает и вызывает дикую неприязнь. Чем я руководствовался, когда брал его работать в свой отряд? На будущее ставлю себе заметку в голове: не сваливать такую работу на Киру. - Доброе утро, капитан. - приветствует меня тот самый Кира. - Как давно у нас работает повар? Ханаёри плетётся позади, она не должна слышать наш разговор. - Не особо давно, месяца два-три. А что? - Ты лично принимал его на работу? - Да. Что-то не так? - Мне не нравится, когда у меня работают люди, которые отвлекают моих Синигами от работы. - А кого он отвлекает? - глаза Киры пусть и сонные, но горят любопытством. - Девушки нашего отряда ещё так юны, что не могут контролировать себя при некоторых особях мужского пола. Аж мерзко говорить. Но Хана и правда слишком открыто к нему относится. - Не замечал за ним вроде, но я приму меры, если нужно. - Да нет, пока не торопись. Я уже сам контролирую ситуацию. - Да, капитан. Как бы мне не не нравился капитанский состав в этой экспедиции (хотя, он в любом составе бы мне не нравился), приветствую всех зайдя в палатку. - Доброе утро, дорогие коллеги. - я хочу быть им таким же неприятным, как и они мне. Почему же я один должен мучиться в нелюбимой компании? Пусть и они мучаются со мной. - Капитан Ичимару, - заметил наш маленький седовласый капитанчик. Как там его называет Хинамори? Снежок? - вы послали нам адских бабочек, вы разбудили нас за час до официального подъема, а сами опоздали? - О, простите ненаглядный Хитсугая тайчо! - я наигранно прижал ладонь к щеке, - но я проснулся вовремя, даже раньше вас, если так рано послал вам адских бабочек, а вот дама - я указательным пальцем ткнул Хане почти в нос, от которого она спросонья еле уклонилась, - копалась как крот в куче навоза - Эй! - подала голос эта несносная проблемная девчонка и зло, насколько можно, посмотрела на меня. - Так зачем вы нас собрали в такую рань? - капитан Кёраку явно проводил ночь в компании саке и какой-нибудь девицы из отряда Тоусена. То, насколько ему не хочется здесь находиться, видно по его выражению лица. - Да, давайте перейдём к делу. Я кинул взгляд на то, как Рангику подошла к Хане, сочувствующе спрашивая нормально ли все, а затем проводила ее на стульчик и села рядом с ней. Я подавил желание снова закатить глаза. Мне кажется, Рангику ревнует меня к Ханаёри и таким образом просто контролирует ситуацию. Но я не имею никаких видов на эту девчонку. В свете событий недавнего времени, я вообще решил для себя остаться одиноким серым волком. - Итак, сегодня ночью я сопоставил несколько фактов и сделал несколько выводов. Во-первых, не кажется ли вам странным, дорогие коллеги, что при таком количестве гаргант, в наш мир не лезут пустые? - Насколько я знаю, пустые не особо охотно вылезают в горах. - подметил Хитсугая. - Действительно, не особо. Потому что им нечем здесь поживиться, так как души расположены далеко отсюда. Но все таки, единичные случаи их вылазки указывают на то, что это случается. - я раздражаюсь, когда кто-то категоричен в выводах. - Что ты хочешь этим сказать, Гин? - Тоусен внимателен и напряжен, ведь он сегодня ждёт основную массу своего отряда, что сообщала всю ночь о гаргантах, обратно на базу. - Я хочу сказать, что нас вводят в заблуждение. Сегодня ночью, когда ракетницы одна за одной стали взрываться в воздухе, сообщая нам о найденных гаргантах, эта абсолютно не милая леди - я указываю открытой ладонью на Ханаёри, которая ещё не пробудила свой мозг, но уже в процессе, - снова пыталась уйти из лагеря, поддавшись гипнозу некой флейты, слышимой только ей. - Хочешь сказать, что гарганты открываются из-за игры флейты? - Хитсугая напрягся. - Я уверен в этом! Более того, флейта - это занпакто. И она может контролировать эти гарганты. Вероятно, чтоб обезопасить самого себя, игрок ставит барьер для пустых и они не могут прийти сюда через дыры, создаваемые им. - Никогда не слышал о музыкальных занпакто. - Кёраку задумался, будто не веря мне. - Вы сомневаетесь, капитан? - я покосился на него с дичайшей улыбкой. Потому что если это так, то у меня есть прекрасный козырь в рукаве в виде нелепого непричесанного создания. - Ну, я не говорю, что это невозможно, просто такое предположение о существовании такого рода занпакто должно на чём-то базироваться - Значит то, с чем мы столкнулись, для вас не достаточный фундамент для того, чтоб мы начали строить стратегию для борьбы с врагом? А ну, Ханаёри, Тузик мой дворовый, сыграй-ка что-то душевное! Все уставились на меня и на девчонку. Она, кажется, сама не верит, что я сказал это. Сидит, зыркает на меня, но занпакто не достаёт. Позорит, паразитка. - Хана, я не ясно выразился? - Но, капитан... - я начал осознавать, что по какой-то причине она не особо любит демонстрировать занпакто. - Это приказ. - я сменил интонацию на властную. По моим наблюдениям, Ханаёри так лучше понимает. Она ещё раз отправила мне сомневающийся взгляд, но кивнула. Все замерли в ожидании. Девушка встала на ноги, отошла от Рангику, достала занпакто: - Играй, Байорин! Прямо из воздуха образовались видимые всем светящиеся нити духовной энергии. Они легли на ее вакидзаси, подобно струнам, а нити подлиннее образовали смычок. Хана преподнесла инструмент к подбородку и тихо коснулась смычком струн. Мелодия пролилась страхом. Я смотрю на Хану и всю мою душу пробирает мелодия. Неужели, она через музыку передаёт состояние своей души? Чувства? Эмоции? Почему же эта музыка так проникает в меня? Оглядываю остальных. Все замерли, открыли рты. У Мацумото на глаза навернулись слёзы, она поднесла пальчики к губам и даже, кажется, не дышит. А Хана уходит глубже в музыку. Она закрыла глаза, плавно покачивая корпусом в такт мелодии. От неё стал отливать свет. Фиолетовое свечение распространяется по палатке широкими лентами к каждому, кто здесь стоит. Она окутывает этим свечением каждого из нас, будто извиняясь за что-то. Неужели она поняла, что это из-за неё происходит? Что вся эта ситуация сконцентрирована на ней? Кто-то хочет ее, зовёт, требует. В моей душе просыпаются какие-то неизвестные мне чувства. Я хочу защитить ее, хочу оградить от человека, что так настойчиво и такими методами вытаскивает из неё душу. Она извиняется за эти неудобства? Она ведь ни в чем не виновата. Стоп! Это все ее музыка побуждает меня к таким мыслям! Нужно заканчивать, иначе я совсем потеряю себя в эмоциях, которые просыпаются из-за неё! Но Хана и сама понимает, что нужно заканчивать игру. Сведя ее на нет, она опускает смычок, тот растворяется в воздухе. Когда она открыла глаза, я увидел в них слёзы и грусть. Она тоже переживает из-за этого. Только всей ее мелодией я понял: переживает она не за себя. За всех остальных в этом лагере. За всех, кого подвергает опасности став целью невидимого музыканта. Будто очнувшись от сна, все оживились. Кёраку расчувствовался, Рангику уже не скрывает слез. Все, что Хана переживает сама, она донесла до других. - Невероятно! - капитан в розовом халате часто заморгал. Хана села на место и снова оказалась целью объятий Рангику. - Так вот. - я продолжил, упорно делая вид, что на меня эта музыка не подействовала. - занпакто человека, который играет на скрипке, оказывает на Хану такое же действие как и она своей игрой на вас. Только если Хана безобидное животное, то человек, что так и норовит вытянуть ее из лагеря - агрессивен, зол и явно не несёт добрых посылов. - А вдруг он ничего плохо не желает? - предположил Хисаги. Я обернулся к нему полубоком, взглянул и расплылся в опасной улыбке. Ну как можно быть таким тупым? - Поэтому он открывает гарганты? - Ну, оттуда же не лезут пустые. - Шухей пожимает плечами - А ты видел ее, - я снова указываю пальцем на Хану, - среди ночи, кричащую от боли и перестающую реагировать на все вокруг? - Нет. - Поэтому заткнись. - У тебя есть план? - Хитсугая явно в деле. - Да. Я знаю, как мы с вами можем попробовать выйти на этого горе музыканта. Не факт, что мы его поймаем, но попытка не пытка. - И как же? - Рангику тоже заинтересовалась. - Мы выпустим к нему наживку. - Что? - Кира точно мой лейтенант, он догадался кого я имею в виду и сочувствующе глянул на Хану. - Мы отпустим Ханаёри к нему в лапы. - Чего?! ТЫ С УМА СОШЁЛ! - Рангику кажется впала в бешенство, а Хана вытаращилась на меня, но пока что не протестует. - Успокойся, Мацумото Фукутайчо. - я знаю что на неё не действует мой властный тон, но поперёк слова мне вставлять не надо. - Я не позволю тебе отправить ее в лапы опасности! - Она здесь, в моих лапах, в гораздо большей опасности. - говорю, а у самого кошки на душе скребутся от этой лжи. Все же музыка Тузика плохо на меня влияет. - мы отпустим ее следующей ночью на звук флейты. И пойдём за ней. Хана приведёт нас к музыканту. - Это очень рискованно! - заявил Кёраку. - Нет, капитан Ичимару прав. - вдруг отозвалась моя маленькая виновница торжества. - им нужна я. Я подвергаю опасности всех, кто в лагере. Поэтому нужно сделать именно так, как придумал мой тайчо. Я пойду. - Нет! Хана! - Рангику, - Ханаёри улыбнулась беспокойной фукутайчо - все будет в порядке. Я вдруг подумала, быть может, я смогу противостоять его злой игре своей? Флейта против скрипки? Даже интересно во что все выльется. Я внимательно изучаю ее. Говорит нужные вещи, соглашается на правильное дело. А в глазах.... в глазах тихий ужас. Она не хочет идти, боится и трусит. Но идёт. - Ну вот, бойцы моего отряда иначе и не могут поступать. - сказал я почти гордо. - Хорошо, тогда нам нужно разработать план. - сказал задумчивый Кёраку. И мы стали его разрабатывать. За завтраком этот дурацкий повар снова стреляет глазками на Хану. Я смотрю внимательно на то, как он случайно то плечом ее заденет, то руки коснётся. - Если ты будешь таким неуклюжим, я тебя обратно в Сейрейтей отправлю. - смотрю на него очень скептически, а он, видимо пугаясь, забирает оставшиеся подносы и уходит на кухню. Хана растеряна. Она глядит в свою тарелку, но я прям чувствую, как ей кусок в горло не лезет. Я бы рад пожалеть, но не чувствую жалости. Мне приятно, что она повела себя как истинный член третьего отряда Готей-13. Я уверен, что никому на этой операции не дам причинить ей боль. Никто не заберёт Ханаёри. Никто. Все уже разошлись из-за стола. Одна она сидит и ковыряет в своей тарелке ложкой. Я тоже не могу есть. Так и сидим. Снова пришёл этот повар, снуёт туда сюда, забирая тарелки. Бросает обеспокоенные взгляды то на Хану, то на ее нетронутый завтрак. На меня не смотрит. Мне нужно чтоб он ушёл. Выпускаю свою реяцу так, чтоб ему плохо стало. Он сообразил что лишний. Хана бросила на меня вымученный недовольный взгляд - Вы опять? Я довольно улыбнулся, а она опять уткнулась в свою тарелку. - Тебе страшно? - Да. - Но не за себя ведь? - Вы верно трактуете мою музыку. - С тобой рядом будет четыре капитана. Лагерь будут охранять лейтенанты. Все будет нормально. - Получается, что я виновата во всех гаргантах. Получается, что нас заманили сюда под предлогом их возникновения? - Да, все верно. Она отложила ложку и серьезно взглянула на меня: - Если меня убьют, капитан, прошу вас, никому не отдавайте мой вакидзаси. Он не исчезнет с моей смертью. - Ну, во первых тебя не убьют. Во вторых, почему не исчезнет? - Я не знаю, с чем это связано. Я не нашла ни в одном литературном источнике ничего о музыкальных занпакто. Байорин ничего не рассказывает мне о происхождении, но уверяет, что если со мной что-то случится, вакидзаси не исчезнет. - По прибытию в Сейрейтей сдам тебя на опыты Маюри. - смотрю на неё наигранно испуганными глазами. - Капитан! Не время для шуток - Кто тебе сказал, что я шучу? Она поджала губы. - На, Тузик, помоги своему любовнику, унеси тарелки на кухню. - я толкнул ей свою порцию, а сам вышел из-за стола. Дождавшись пока Хана отправится к повару, я спрятал реяцу и пошёл за ней. Укрывшись за кухней как и вчера, я стал подслушивать их разговор. - Хана, что-то не так? На тебе лица нет. Ты совсем не ела! - Все в порядке, Тодо. - говорит, явно с улыбкой. - просто мне немного нездоровится. - Быть может тебе обратиться к врачу? - Да, возможно. - А хочешь, я расскажу тебе новость, ты не поверишь! - Да? Какую? - голос звучит обыденно, ей совсем не интересно. - Утром, когда я шёл сюда, чтоб начать готовить завтрак, я слышал как в палатке капитанов плакала скрипка. Кто-то из них явно умеет играть на инструменте и у них там проходят какие-то вечеринки. - Вон как! Любопытно. Она не сказала ему? - Быть может, тебя проводить до медпункта? - Нет, я сама доберусь, спасибо Тодо. Хана прошла мимо меня в сторону своей палатки. Я исчез в сюмпо. Меня ещё вчера посетила мысль, что чем Ханаёри вымотанней, тем большее воздействие на неё имеет флейта. Поэтому на сегодня я дал ей волю действий. Ничего не поручил, на тренировку ходить запретил. Я наблюдаю краем глаза как она развалилась в траве и смотрит в небо. Наверное, с жизнью прощается. Этим она занималась до обеда, после обеда и до ужина. Ни в один из приёмов пищи к тарелке она не притронулась. Меня это раздражает и за ужином я не выдерживаю. Когда ее повар проходит мимо, собирая тарелки поужинавших и косясь на ее полную, меня уносят три белых коня: - Ханаёри, если ты сейчас сама не съешь хоть что-то, я в тебя засуну. Тарелки с грохотом повалились на траву, разбиваясь друг об друга. Я не глядя на этого извращенца сообщаю ему очень строгим тоном: - А это из твоей зарплаты вычту. - Да, тайчо. Он скрылся из поля моего зрения. А Хана подняла на меня глаза и улыбнулась - Знаете, я сегодня весь день продумывала стратегию поведения. Я не поддамся на флейту. Я буду ей противостоять с самого начала. - Делай что хочешь, главное приведи меня к нему. - Вы такой бестолковый, капитан. - Я? Бестолковый?! Соблюдай субординацию, Тузик. - Животные всегда похожи на своих хозяев, не находите? - Я убью тебя. - вроде бы и злюсь, но её ответные реакции мне нравятся. Отправив ее морально настраиваться на операцию, я пошёл переброситься парой фраз с Кирой. Но по пути, к большому несчастью, повстречал Рангику. Она окинула меня недовольным взглядом, нахмурилась и хотела пройти мимо. Терпеть не могу, когда эта женщина надумывает обо мне абы что. Хватаю ее за запястье, прижимая к стене большой палатки с той стороны, где явно никто ничего не увидит. - Ты с ума сошёл? - Рангику распахивает свои серые глаза и смотрит на меня. - Не думай обо мне плохо, ты ведь знаешь, что я не такой. Она сглотнула. Физическая близость между нами не даёт нам обоим сосредоточиться на разговоре. Я не могу отрицать больше, что хочу ее. Тело сразу отзывается на эти мысли и я отпускаю девушку. - Поцелуй меня и я тебе поверю. Говорит робко, не настойчиво. Я закрываю глаза борясь с этим желанием, но хоть что-то в этой жизни должно же быть сильнее меня? Прижимаю Рангику обратно к палатке, запускаю ладонь ей в волосы, и прижимаюсь к ее губам. Поцелуй тёплый, жаждущий, зовущий. Теряя над собой контроль, я поддаюсь этому огню и по привычке сжимаю ее грудь второй ладонью. Девушка издаёт сдавленный стон мне в рот и я, вдруг опомнившись, отстраняюсь. - Гин, идём в мою палатку, мы успеем… - Рангику, ничего не поменялось, это только физическое желание. Мне приходится измениться в лице, вспомнить, как сильно я не хочу делать ей больно безответными чувствами. - Гин... - Я хочу тебя, прям сейчас. - говорю как есть, - я хочу тебя у себя в палатке, на футоне, на стуле, в горных травах. Но не могу и не буду. Ничего не изменилось. Я не могу пользоваться тобой. Кажется, она не намерена спорить. Выпрямила спину, и прошла вперёд, уходя из этого места. Перед тем, как совсем скрыться из виду, оглянулась и тихо произнесла: - Ты только Хану береги, пожалуйста. - Хорошо. - сказал, как отрезал. Сам удивился этому звучанию. И вот мы сидим. Все отряды предупреждены, что нос можно высунуть только в случае разрешения лейтенантов. Я на своём футоне, Хана на своём. Тихо так, что слышно тиканье часов. Она не смотрит на меня, разглядывая аккуратные розовые ноготки, а я вот смотрю как раз на неё. Одной рукой обняв колени, сгорбилась и уперлась в них подбородком. Длинные синие волосы, которые в тусклом свете кажутся почти чёрными, будто создают вокруг неё кокон, который сможет уберечь от глупых поступков. Хотя, почему я такого мнения о ней? Она ведь не совершала абсолютно ничего глупого. Кроме того, что засунула свой нос туда, где ему не место быть и плюсом ко всему, связалась с этим поваром. Нет, она определённо глупая. Но мне спокойной рядом с ней. И тревожно за неё. Подавляю вздох. Смотрю на то, как мошки облепили светильник. Такая мрачная обстановка... а если сегодня флейта вообще не заиграет? Уже темно. Время движется к полуночи. Хана до невозможного напряжена. - Успокойся, Тузик. Не выдавай врагам своё состояние неконтролируемо выплескиваемой реяцу. Она взглянула на меня удивленно и реяцу скрыла. Проходит каких-то двадцать минут, как вдруг Хана изменилась в лице. Села прямо, глаза приобрели стальной оттенок и толика решимости проскользнула в них. Слышит. - Играй, Байорин. - в этот раз команда тихая, и скрипка быстро вырисовывается в ее руках. План начинает реализовываться. Ханаёри подносит скрипку к лицу и будто высказывает дерзкую фразу музыкой. Скрипка возмущается буквально мгновение и успокаивается. - Она отвечает мне. - шепотом говорит Хана. - Кто? - Флейта. Зовёт. Угрожает расправой, если не приду. - Иди. Мы задержали друг на друге взгляд на долю секунды. Она кивнула головой. - Капитан, мне становится дурно. Я буду держаться до последнего. - и, кротко улыбнувшись, выскользнула из палатки, отвечая звуками скрипки на звуки слышимой только ей флейты. Я начал обратный отсчёт. 10....9.... Скрипка Ханы ещё близко. 8...7.....6.... Она проходит к концу палаток нашего отряда. 5....4...3..... Переступает черту в стороне десятого отряда 2...1....0 Выхожу за ней. Я скрыл напрочь свою реяцу и даже не чувствую как выдвинулись остальные капитаны. Шагаю тихой поступью. Наблюдаю за тонким силуэтом в платье, который удаляется от меня играя на своей чертовой скрипке. Ускоряюсь, я не могу потерять ее из поля зрения. Хана идёт в гору. Играет дольше, противится, в музыке чувствуется страдание, которое она испытывает в данный момент. Боль, страх, просьба оставить ее в покое. Но идёт. Я двигаюсь и вдруг вижу, как Хана замерла перед спуском с пригорка и будто задаёт вопрос своей скрипкой. Что она там увидела? Ее скрипка усилила звук настолько, будто Ханаёри сражается с чем-то видимым только ей. И ещё раз! И ещё! Я взобрался выше, чем стоит девушка и увидел невероятную картину. Одна за одной перед ней открываются гарганты, будто убеждая ее прыгнуть в одну из них. А Хана, усиливая свою музыку, закрывает чертовы дыры. Это какие-то дурацкие гарганты. Они правда имеют маленькие размеры и поддаются контролю со стороны. Ерунда какая-то, такое и гаргантой назвать сложно. Но Хана борется. Пытаюсь вглядеться в ее лицо. При лунном свете глаза кажутся ещё больше, кожа совсем бледна. Вдруг музыка стихла. Остановилась. Ханаёри смотрит вперёд, будто пытается кого-то рассмотреть. И тут я увидел силуэт. Далеко, метрах в ста от девушки. Разглядеть, конечно, невозможно, но это точно мужчина. И он... играет на флейте. Теперь я слышу эту странную мелодию, спокойную, одновременно зловещую. Если бы я был великим композитором, то описал бы этой музыкой себя. Игра такая.... странная... будто неумелая. Теперь я точно слышу сбивчивость мелодии. Или меня дурят. Обращаю внимание на Ханаёри. Перед ней открывается гарганта, человек приближается. Медленно, но приближается. Ждём. Почему Хана не закрывает гарганту?! Почему она стоит?! Человек движется невесомой поступью, будто совсем не касаясь земли. Хана! Твою мать! Закрывай гарганту! Но девушка не слышит мои мысли. Девушка, кажется, вообще ничего не слышит кроме этой флейты. Она что, хочет шагнуть в гарганту? Медленно Ханаёри движется к краю уступа. Осталась какая-то пара шагов, и она снова угодит прямиком в западню. Нет! Я больше не могу ждать. Не могу! - Снизойди с ледяных небес, Хёринмару! - разрезал тишину голос Хитсугаи. Не имея больше возможности ждать, я быстрой поступью стремительно направился к Хане, схватив ее буквально в воздухе, когда она уже почти летела в гарганту. Я увидел, что остальные капитаны двинулись в место действия, поэтому аккуратно разместил девушку на траве. - Эй, Тузик, очнись! – я поворачиваю её голову, чтоб взгляд сфокусировался на моём лице, но он по-прежнему плавает, - Тузик, это приказ! – я похлопал её по щекам, приводя в чувства. Ханаёри встрепенулась и всё же смогла собрать себя. - Капитан, я проиграла… я на минуту остановилась, задумалась, и это отчаяние пронзило меня. – Хана схватила меня за ворот хаори, - капитан, я была уверена, что мне нужно умереть! - А я тебе такой приказ давал, чтоб ты была в этом уверена?! – Нет! Это чудовище, которое думает, что вправе отдавать ей приказы, просто ненормальное! ТОЛЬКО МЕНЯ ОНА ДОЛЖНА СЛУШАТЬСЯ! И никого больше. На лице Ханаёри появилась лёгкая усмешка. - Ваши приказы слишком много стали решать, капитан. - Ой, заткнись. Идём, там наш Снеговик тайчо должен был заморозить твоего мучителя. Я подаю девушке руку, и, опираясь на неё, Хана поднимается на ноги. Мы отправились в сторону огромной Хитсугаевой глыбы, но увидели лишь замерших в ступоре капитанов. Приглядевшись, я присоединился к ним. А Хана изогнула брови так, будто это самое страшное, что она видела в своей жизни.