* * *
В коридоре университета стоит невыносимый шум: учащиеся активно обсуждают жаркие новости недели, разделяют свои яркие впечатления и эмоции. На факультете искусства и философии, где, между прочим, учится сам Юнги, всегда происходит что-то интересное. И, как ни удивительно, именно мальчишка является центром бурных обсуждений в университете. — Что ты опять натворил? — лениво спрашивает Тэхён, лежащий на коленях задумчивого друга. Чимин, услышав контекст вопроса, также поворачивается к парням, в упор не понимая поникшего настроения Юнги вот уже целое утро. Тот обычно всегда вместе с улыбкой. Мин рассеянно смотрит на друзей, не сразу понимая, почему они выглядят так, будто бы чего-то ожидают. Но потом доходит, что, кажется, Тэ задал какой-то вопрос. Из-за тучи мыслей тяжело воспринимать вообще хоть что-то, особенно, если центр всех душащих раздумий появившийся из ниоткуда родной человек. — Да так, ничего особенного. Я просто на днях переспал с тем симпатичным сыном мэра, и все взбесились, что он достался лишь мне, — подмигивает улыбнувшемуся Тэхёну и принимает от него довольный кивок. — А не слишком ли разгульный образ жизни ты ведёшь? — вдруг вносит долю здравомыслия Чимин, укоризненно глядя на недовольно цокнувшего мальчишку. — Мы уже об этом говорили, — хмурится. — Во второй раз данную тему поднимать не собираюсь. — Да чего ты к нему пристал, — несильно толкает занудного блондина Тэхён. — Круто ведь. Сын мэра мало кого с желанием нагибает: никто не приходится по вкусу. А наш бледный сахарок смог, — улыбается ярче, сталкиваясь с всё той же редкой серьёзностью на лице Мина. — Ты сегодня сам не свой, — тоже подмечает этот факт Чимин, вопросительно разглядывая хмурые черты привлекательного профиля. — Неужели мэровский сын оказался настолько плох? — вставляет свои пять копеек Тэхён, непроизвольно выдавливая из мальчишки слабую ухмылку. — Бывало, конечно, и лучше, но не в этом проблема, — напряжённо кусает губу, постукивая пальцами по бедру лежащего друга. — Мой брат вчера вернулся в Париж, и, кажется, я его очень боюсь… — Так, стоп, что? — резко выпаливает Ким, одним движением вскакивая на ноги. — Когда это у тебя появился брат? И какого чёрта мы ничего о нём не знаем? Юнги неловко опускает глаза в пол, не желая рассказывать парням о болезненных событиях прошлого. Уход Чонгука — последнее, о чём мальчишке хочется вспоминать. — Он ушёл десять лет назад, и… — пальцы рук незамедлительно начинает лихорадить, — …вернулся только вчера. Все те годы я тоже думал, что у меня нет брата. «И моё мнение не изменилось». Чимин сочувствующе изгибает брови, опуская ладонь на подрагивающую спину Юнги. Кажется, вчерашняя встреча с братом произошла паршиво, что наглядно отображается в его погрустневших янтарных глазах. — Всё настолько плохо? — тактично интересуется Тэхён, всеми силами стараясь поднять мрачное настроение друга. — Настолько… — вздыхает. — Утром он обозвал меня омерзительным, — рука мигом поднимается к покрасневшим глазам, безрезультатно скрывая оголившуюся в зрачках слабость. — Мы не виделись десять лет… Я постоянно сомневался, жив ли он ещё, помнит ли меня, скучает ли, но… теперь знаю точно, — речь прерывают рваные вдохи, которыми тот из последних сил сдерживает всхлипы, — ему совершенно плевать… — заканчивает и слишком быстро накрывает ладонями лицо, боясь показать парням невольно упавшие слёзы. Тэхён откровенно не понимает, что должен сказать на заявленное высказывание, но Чимин одним хмурым взглядом просит помолчать, аккуратно притягивая опечаленного друга к себе и опуская его голову на левое плечо. Такого Юнги парни ещё не видели. Тот будто в одно мгновение растерял всю внутреннюю силу и многолетнюю выдержку. Оголился. Впервые показал себя настоящего. И от этого никому не становится легче. — Он так изменился… — тихо произносит мальчишка, — я не вижу в нём родного брата, — дышать с каждым разом становится труднее, — для меня Чонгук… исчез. Тэхён с Чимином обмениваются печальными взглядами и, дав Юнги время успокоиться, без лишних слов преподносят свою бесценную поддержку. — Лучше бы он не возвращался… — в навязчивой манере повторяет полушёпотом. «Я практически поверил, что это всё мне просто приснилось. Поверил, что Чонгук — мой самый болезненный в мире кошмар».* * *
После окончания долгих четырёх пар, Юнги, попрощавшись с друзьями, выходит во двор универа, где его непременно ждут любимые мужчины. Он довольно улыбается, поправляет пальцами тёмные волосы и плавной походкой движется вперёд, непроизвольно заставляя двоих наблюдателей жадно рассматривать своё же тело. Юнги нравится вызывать у людей желание. Это, по крайней мере, лучше, чем безразличие. «О несчастных забывают так же, как и об усопших», — говорил какой-то знаменитый человек, чьи слова он выучил наизусть. Пусть лучше желают, ненавидят, любят, но только не забывают: Юнги не переживёт совершенного одиночества. Один раз пробовал — не вышло. Само сознание нуждается в хоть каких-то человеческих чувствах. Юнги, насильно переключая ход дальнейших мыслей, с трудом цепляет на лицо улыбку, на ходу облизывая обветренные губы. Намджун первый перехватывает мальчишку, накрывает руками его талию и крепко впечатывает в себя, нежно касаясь губами чужих. — Не здесь, — уворачивается Юнги, оставив быстрый поцелуй на щеке Кима. — Едем отсюда, — кивает стоящему у внедорожника Хосоку и сам запрыгивает в роскошный салон. Намджун садится следом, и машина, под сосредоточенным руководством Хосока, трогает с места. Юнги сразу же перебирается на крепкие бёдра. — А теперь, можно? — в шутливой манере интересуется Джун, притягивая соблазнительное тело ближе к себе. Юнги демонстративно закатывает глаза и, аккуратно усаживаясь на пах, целует ухмыльнувшиеся губы напротив. Не то, чтобы Мину очень нравился подобный образ жизни, но в моменты, когда его вот так обнимают и целуют, парень чувствует себя… нужным? Не брошенным? Любимым? Возможно, это всего лишь обман, но Юнги нравится жить в самолично созданных иллюзиях. В них он счастлив, живой и далеко не одинокий. Мягкий поцелуй с каждой секундой приобретает совсем иные краски: Юнги плавно расстёгивает рубашку Джуна, спускается губами к шее, груди, языком выделяет твёрдые мышцы, ненасытно ерзает на бёдрах и лукаво улыбается, когда мужчина с шумом откидывается на спинку сидения. — Ты не даёшь мне выбора, малыш, прекрати так нагло заводить, — с хрипотцой в голосе просит Намджун, собственнически поглаживая стройную поясницу. Хосок бросает на парней нечитаемый взгляд и заметно повышает скорость внедорожника. — Даже не думайте что-то делать в машине, — непрекословно произносит Чон, вызвав у Юнги довольную ухмылку. — Не будь таким серьёзным, — поворачивает голову к переднему сидению, — мне ведь может понравится, — прикусывает нижнюю губу и аккуратно проводит пальцами по напряженной шее водителя. — Расслабься, — шёпотом опаляет смуглую щёку, непроизвольно улавливая резко сбившееся дыхание под рукой. Хосок до побеления сжимает руль и, стараясь смотреть только вперёд, безрезультатно игнорирует жаркий вздох возле шеи. — Не долго сможешь противиться, — делает заключение Юнги и медленно целует Хосока в скулу. Дальнейший путь проходит в относительной тишине, временами прерванной сиплыми вздохами младшего, что с удовольствием разрешает Намджуну везде себя целовать. Внедорожник с визгом тормозит рядом с крупной автомастерской, выпуская наружу пассажиров, что тут же скрываются в просторной подсобке здания. — Ты уже виделся с Чонгуком? — не подумав, спрашивает Намджун, созерцая резкую смену эмоций мальчишки. — Виделся, — отвечает, не посмотрев в глаза. — И? — мужчина садится на большой кожаный диван, утаскивая за собой помрачневшего Мина. Хосок достаёт из мини-бара несколько бутылок пива и также вслушивается в чужой разговор. — Давайте вы не будете меня о нём расспрашивать, — принимает предложенную бутылку и припадает губами к холодному горлышку. — Он ваш лучший друг, небось уже успели пару раз повидаться, — хмуро смотрит на мужчин, которые никак не реагируют на услышанное заявление. — Даже если Чонгук ведёт себя, как полный мудак, у него есть на то причины, — молвит Хосок, пристально наблюдающий за пьющим мальчишкой. — И какие же? — Если захочет — скажет, у нас нет права их разглашать. Юнги удивлённо приподнимает брови и даже как-то иронично фыркает. — А если я попрошу? — отставляет бутылку в сторону и демонстративно облизывает влажные от пива губы. — Нет, — первый отвечает Хосок и безразлично отворачивается, краем глаза увидев, как Юнги вновь седлает бёдра друга. — Даже не думай, — не совсем ровно выпаливает Намджун, ощущая тонкие пальцы у себя на ремне. — А я думаю, солнце. Инстинкты намного сильнее разума, — грязно улыбается, вытаскивая светлую рубашку Кима из брюк. — Вспомни, дорогой, когда ты в последний раз мне отказывал, — Юнги и сам с трудом соображает, зачем так напористо жаждет правды. Возможно потому, что Чонгук в жизни её не признает? Да, вероятнее всего, не признает. — Юнги, прекращай, — с мольбой шепчет Джун, хватая паренька за запястья. — Ты же не хочешь, чтобы я прекращал, — через ткань рубашки касается ореола сосков, ласково прикусывая чувствительную кожицу. — Блядь… — в полустоне выдыхает, поймав леденящий смешок со стороны входа. — Вот и я говорю: блядь. От услышанного голоса Юнги дёргается так, будто бы кожей ощутил крупный разряд тока, чьей силы вполне хватило, чтоб молниеносно застыть. — Нет, чего же ты остановился? Продолжай, — Чонгук скрещивает руки на груди и опирается плечом об дверной косяк. — Я не запрещаю, — ухмыляется, встречаясь взглядом с помрачневшим Намджуном. — Чонгук, лучше помолчи, — строгим тоном молвит и оставляет нежный поцелуй на побелевшей щеке мальчика. — Почему вы мне не сказали, что он придёт? — менее уверенно спрашивает, опуская блестящие горечью глаза вниз. — А они не знали, — отталкивается от дверного проёма и неспешно двигается в сторону дивана. — Часто вы здесь трахаетесь? — Чонгук, — вторит застёгивающий рубашку Ким, бросая на друга неблагоприятный взгляд. — Что? Разве я сказал что-то не так? Неужели моего братика ещё реально чем-то задеть? Юнги резко поворачивается в сторону, сжимает руки в кулак и, собравшись с мыслями, медленно выдыхает. — Я, наверное, пойду, — обращается скорее к мужчинам, чем к брату. — Не хочу портить настроение одним эгоцентричным уродом, — бросает беглый взгляд на тлеющую сигарету в губах Чонгука, не понимая, откуда у того такое стойкое желание истощить организм. — Никто не держит, — лениво подаёт голос брюнет, садясь на диван возле Намджуна. Громкий хлопок входной двери эхом отдается в полупустой комнате, вызывая на лице Чонгука фальшивую усмешку. — Ты слишком жестоко обращаешься с ним, — говорит Хосок, попутно доставая гостю хорошую бутылку виски. Знает же, как тот ненавидит пиво. — Правда? Если не я, тогда кто? Вы вообще видите, куда он скатился со своими принципами и образом жизни? Я не удивлюсь, если он ещё и трахается за деньги. — Ты не имеешь права сейчас возмущаться, — строго заявляет Намджун. — Я, конечно, понимаю, какие причины вынудили тебя уехать, но Юнги-то не знает. Он все годы думал, что ты его бросил, а это, если трезво рассудить, не далеко от истины. Ты оставил родного человека, уехал в Штаты и ни разу не сообщил ему, как сильно скучаешь, — без уместного укора смотрит в глаза друга, сталкиваясь там с липким многолетним холодом. — А ты скучал, — утвердительно заканчивает Хосок, на секунду поймав трещину в толстой маске бесчувственности. Кажется, они на правильном, но дико болезненном пути. — Это уже не имеет значения, — переводит взгляд в сторону, одним махом выпивая всё содержимое бокала. — Я знал, как моему брату плохо, но не возвращался, — горечь виски на краткий миг перебивает горечь от сказанных слов. — И сейчас не хотел, только вот… — Да, Чонгук, мы знаем, не надо ещё раз повторять, — надломлено произносит Хосок, с трудом скрывая возникшую на лице грусть. — Ладно, проехали, — быстро меняет тему, пока всем не стало ещё хуже. — Как Юнги зарабатывает на жизнь, кроме этих уличных драк? Ведь, насколько мне известно, деньги от родителей он не принимает, — откидывается корпусом на диван и любопытно смотрит на всё такие же хмурые лица мужчин. — Работает барменом в клубе, — даёт тихий ответ Ким, пристально всматриваясь в татуировку на руке Чонгука. — И что, реально предоставляет услуги только бармена? — убирает руку с рисунком вниз, не желая ещё сильнее портить настроение. — Нет, — с тяжёлым выдохом отвечает Намджун, допивая всё оставшееся в бутылке пиво. — Дрянь мелкая… — Юнги всего лишь хочет тепла и поддержки, которую не смогли дать ни родители, ни брат. Губы Чонгука растягиваются в какой-то ироничной улыбке, и, наверное, хорошо, что мужчины знают, где здесь была ирония. — Ладно, парни, у меня ещё есть дела на вечер, поэтому встретимся как-то в другой раз, — медленно поднимается с дивана, прихватив с собой оставшийся виски. — Ты, кстати, когда-то упоминал, что купил спортбайк. Он ведь здесь? — с натяжкой улыбается Хосок, получая в ответ быстрый кивок. — Он сейчас в отцовском гараже у дома; в свободное время продемонстрирую. Знаю же, какая у вас страсть на такие вещи. Мужчины согласно качают головой, провожая уходящего друга тяжелым взглядом. — А что за дела у тебя вечером? — вдруг кричит в спину Чон. — Перевоспитание братика, — с усмешкой отвечает, закрывая за собой массивную дверь. «…пока его не перетрахало ещё пол-Парижа».