Жизнь демона среди людей

— Всё хорошо? В комнату заходит беззвучно Килл и задаёт шёпотом вопрос. Не получив ответа, он осторожно закрывает дверь и тихо подходит к большой кровати, стоящей у стены и окружённой различными растениями. Распластанный на ней лежит Уилл, глаза закрыты, губы плотно сомкнуты. Поспешно оглядев его несколько раз, Килл больше не решается что-то спросить, поэтому просто садится у изголовья кровати и опускает голову на мягкую простынь, не отрывая взгляда от как будто мёртвого лица лежащего. Да, сейчас Уилла тревожить нельзя. Что уж говорить, брат с детства страдал непереносимостью громких звуков. Причину в детстве так и не нашли, просто смирились. Килл до сих пор с каким-то тревожным замиранием вспоминал, как тогда, впервые, кровь хлынула из рта и носа, а также из ушей, а сам ребёнок скривился и запищал. Пусть тогда, в тот самый момент, это так остро не ощущалось, но воспоминания всё пробуждают, отчётливо и горько. Он сам тогда был виноват, устроил истерику на пустом месте. Уилл всегда был спокойным и уравновешенным, сам никогда голос не повышал и ко всему относился со сдержанностью. Килл таким не был. Но с того момента он старался больше не создавать проблем брату после разговора с мамой и в принципе после увиденного. За всё их детство и юность такие происшествия случались иногда, и Килл научился чётко понимать, за какую границу не стоит переходить, а также понимать, когда брат пытается скрыть своё самочувствие. Даже если иногда сам сдержаться не мог, Килл не позволял никому его обижать. Он был единственной его опорой, даже если тот не нуждался в этом. Другие старшие братья уже давно покинули дом и лишь изредка встречались с родителями и всей своей семьёй, а маленький Билл ещё был совсем ребёнком. А когда родители их покинули, тем более… В отличии от других родственников, они сплотилась втроём, и это действительно помогло им всё выдержать. В те времена Килл разрывался внутри. С одной стороны его тянула привычка заботы о старшем брате, а с другой всё, что происходило с Биллом. Тогда он не мог заботиться о всех сразу, потому что он не умел заботиться о младшем брате. Они вообще часто общаться стали только после того, как одни остались. Да, Килл до сих пор сохранял за собой чувство вины за то, что пока Уилл старался заботиться о Билле, на уме было только благополучие старшего. Неудивительно, что в тот раз, когда ему влетело за то, что он отправил мальчонку к нему в ненужное время, в глазах его не было ни капли жалости. Конечно. Они друг другу почти никто. И как же наверное лживо выглядит он со стороны, когда вместо с Уиллом говорит о том, что заботится о брате… Даже если это правда так. Всё же, однажды ему выбили дурь из головы, и он, уже не ребёнок, но ещё и не взрослый, осознал, что у него не один брат. Так или иначе, возраст не делал лучше для Уилла, он стал тяжелее переносить не только очень громкие звуки, но и едва превышающее норму повышение тона чужого голоса. Кровь не шла, но тело это вводило в состояние жуткого стресса, страшно было представить, что с ним сделает что-то чересчур громкое. Проверять не хотелось. В голове всё ещё возникает та единственная сцена. Сейчас он должен так пролежать как минимум два часа, чтобы полностью отойти. Тот, кто посмел пискнуть на него, уже получил по заслугам. Осталось дождаться пробуждения, и лишь тогда свободно выдохнуть. Вдруг кто-то тихо позвал его, и Килл тут же вскочил, приблизившись к смотрящему на него мужчине. — Отдохни ещё, — тихо шепчет и аккуратно берёт за руку. Всё внутри разрывается от того, как едва ощутимо её пытаются сжать в своей. — Уже всё хорошо, — довольно ясно отвечают ему, но глаза всё равно закрываются, и это становится ещё более сильным уколом в сердце. — Поспи… — Я в порядке, Килл. Я достаточно отдохнул, просто… Просто ляг рядом. Кивнув самому себе он осторожно укладывается с краю, совсем не трогая практически безвольного до этого тела. Однако в ту же секунду его сгребают в слабые объятия, или же, скорее, просто закидывают сверху руку и ногу. — Прости, на большее пока не способен, — говорит, не открывая глаз. — Большее тебе пока противопоказано, и вообще лучше бы так и лежал дальше, тебе лучше не двигаться сейчас. — С телом всё нормально. — Не неси чушь. Просто не двигайся лишний раз. Из нас двоих я младший, но почему ребёнком оказываешься ты? — Не обижай меня… — Ещё бы ты обиделся… И, всё же, с улыбкой некрепко обнимает в ответ, на что получает полный облегчения выдох. — Всё будет хорошо, — произносит зачем-то, слегка прикрыв глаза. Может быть, тоже поспать? — Это ты мне или себе? — Из нас двоих только я никогда в этом не уверен… — Я тебя люблю, — с новым вздохом произносят ему совсем тихим шёпотом куда-то в шею. — И я тебя, — слегка краснея, отвечает он и совсем чуть чуть делает объятия крепче.