Венок из осоки и маргариток

      Тонкие пальцы уверенно раскладывают на столешнице потертые картинки, слышен только шорох пергамента.       Пахнет травами и воском, а еще травяным чаем, налитым в чашки.       Загадочная эльфийка, предпочитающая в качестве имени явно искаженное прозвание, уверенно выкладывала лишь ей понятный пасьянс. — Ну что ж… Дай мне свою руку, Йорвет. — Какую? — Любую. Мне нужна капля крови.       Эльф, поколебавшись протянул левую — «руку сердца». — Да, сердце, потом разум… Это лишь миг…       Острая игла вонзается в палец, набухает капля крови… и падает на одну из картинок… — Смотри!       Капля, не долетев до центральной картинки, зависает и, засветившись, вспыхивает белой вспышкой.       …Равнина, засыпанная снегом…       Белая королева, с черными провалами глаз….       Крик воронья…. — Грядет… Час Белого Хлада и Белого Света… Мир умрет, погруженный во мрак…       Близко-близко — белое… какое-то… чужое всем живым лицо… черные провалы глаз…       Белые губы почти не шевелятся.       Caemm a me…       Девочка… совсем дитя…       Темные волосы, темные глаза…       Доверчивый взгляд…       Хрустальный смех… холодный и неживой…       Caemm a me… mo Elaine…       Прикосновение ледяных ладоней к лицу…       Шепот, проникающий в голову, эхом отдающийся там…       Aevell ginvael… Caemm a me… mo Elaine…       Странное, почти забытое ощущение, как смотреть на мир двумя глазами…       Солнечный свет… мелькание теней от листьев…       Детская рука с цветком… кажется. маргаритка…       Рука, застывшая на рукояти сломанного меча…       Крик воронья…       Кровавые следы по снегу…       Снег, заносящий разрушенные города и селения… застывшие, белые… мертвые лица женщин, детей… воинов… туатта… сидхе…       Несущаяся через мертвый мир Дикая охота…       Ребенок… девочка… в ореоле солнечного света…       Цветок на ладони… Маргаритка…       Девушка…       Теплый свет в темных глазах…       Протянутая рука.       Сомкнутые руки, по которым струится призрачная Blathan Caerme…       Рука поверх руки, сомкнутой на мече…       Он знает, чей профиль увидит…       И во все стороны растекается, словно половодье, травяной ковер, усеянный цветами…       Теплые руки легко касаются лица, приводя в чувство после транса, все тело словно чужое, губ касается кубок с вином. — Тише… тише… все хорошо… — Maeth Ithlinne… — Догадался? Тише… вот, глотни еще… Осьмушка, помоги мне… — Эх, ушастый… видно, судьба у меня такая — таскать тебя… о-па… на ножки встал…       Сильные руки уже как-то привычно подняли его и поставили на ноги. — Давай-ка… на диванчик… Оп… вот… сиди… Этля, что ж его так? — Он видел… что будет… и варианты. Раньше Эрин-Эриу была закрыта от проникновения Королевы Зимы. Сейчас… после Перехода… мы открыты для нее… Она будет искать тех, кто впустит ее… разрешив Охоту… — Но разве это не сказка? — Слова той, чьим именем меня нарекли, моя… мать матери моей матери тоже сочли бредом, но, увы… Это… существо… воплощение погибели. — И она уже действует? — Чувствительные … те, кто расположен к Видению, они видят… И это пугает их. — Энид… она… — Наверняка. Она — голос Богини. Она чувствует. Королева забирает самое дорогое… и обращает это в противоположность…       Йорвет ощутил, как его пронзило острое понимание.       «Она видит… эта. тварь… грозится Энид?!       Значит… значит…       Те ее слова… ложь… ложь во спасение…       Enid…mo minne…»       Слабость понемногу уходила, а Видящая мешала карты, бросив в курильницу какие-то пряные травы и водя колодой в дыму. — Ну что, Осьмушка, готова к откровениям? — А давай… Йор, будешь смотреть? — А разве это не личное? — Я тебя умоляю… Потом еще вместе будем разгадывать, что мне тут напророчили. Какие там секреты у меня? Смех один. Начинай…       Загадочная улыбка в ответ.       На стол уверенно ложатся карты — эльф смотрел на них, пытаясь понять, в чем смысл.       Девушка в доспехах… скелет на фоне куска льда… бегущие собаки… Стрелы… цветущее поле… — Давай руку. — Какую? — Какую удобнее.       Веллеена протянула левую ладонь, и фокус с каплей крови повторился…       А потом…       Со стороны наблюдать было… не слишком приятно.       Женщину выгнуло на стуле, глаза закатились под лоб, губы чуть приоткрылись, дыхание стало едва заметным…       Какое-то время она так сидела, словно застыв, потом резко выдохнула, приходя в себя. — Гм… Интересную судьбу ты мне пророчишь, Этля.       Эльфийка лишь загадочно улыбнулась в ответ.       Чуть позже, уже за чашкой чая, слушали неторопливую речь хозяйки дома. — Я наследовала Дар Видящей от матери, а та от своей матери… Меня нарекли именем той Великой, когда стало ясно, что мой Дар силен. — Госпожа… почему ты приняла такое… прозвище? — Потому что ребенок, вышедший из Арки, не понимал ни слова на здешних языках и нуждался в помощи… Выговорить мое имя она не могла — вот так и получилось… Я в ответ стала звать девочку Осьмушкой. — Забавно. — Ну да. Для осьмушки я как-то… великовата.       Негромкий смех. — В наш мир рвётся, или ее пытаются впустить, Белый Хлад… хотя кто те безумцы, что готовы ради толики призрачной власти впустить в свой дом Смерть… и то, что хуже смерти… — Разве Дитя Старшей крови не остановила его? — В том мире. Она погубила, выпила досуха свой мир и ищет новый, полный жизни. А выпив найденный мир досуха… она пойдет дальше. — Как ее остановить? — Здесь все зависит лишь от вашей решимости. Вашего доверия друг к другу и силы ваших чувств. — Чьих чувств, госпожа? — Твоих, Йорвет. Твоих и Энид. — Если она признает, что эти чувства взаимны. — Королева Зимы умеет играть на чувствах и страхах. Чего ты боишься? И чего желаешь?       Эльф молчал, непроизвольно касаясь шрама.       В глубине души он боялся, что Энид осознает однажды что он не тот, кто ей действительно нужен… и прогонит прочь.       И в тоже время он желал быть рядом с ней, жить ею, дышать ей одной…       На следующий день они уехали — возвращаясь в делам.