Венок из осоки и маргариток

Утро подарило головную боль – и крайне смутные воспоминания о том, что было после пира. Потолок комнаты точно был не его спальни. Узор был другим. А еще в постели он был не один. Йорвет, испытывая острое чувство дежа-вю, медленно повернулся и замер. Из-под одеяла торчала темноволосая макушка. От макушки знакомо пахло травами – он опознал горьковато-терпкие ноты полыни и лаванды. Энид. Девушка пошевелилась, потягиваясь и поворачиваясь к нему, сонно хлопая ресницами. Мелькнула мысль – до чего же они пушистые, словно крылья бабочки. Одеяло (почему оно одно?) сползло с девушки, открывая небольшую, но красивую грудь, на которой красноречиво цвели весьма недвусмысленные следы. //Значит, не приснилось… // Девушка с интересом следила за его лицом, на котором проступало осознание. -Доброе утро, любовь моя. -Доброе… Эльфа раздирали противоречивые чувства – с одной стороны, он был безумно рад и более чем уверен, что все случившееся не будет подвергнуто осуждению – со стороны Томаса так точно.. А с другой… До свадьбы – и так близко… Девушка ощутила его сомнения и прижалась ближе. -Я догадываюсь, о чем ты думаешь. И если ты хочешь – я дам время, чтобы ты привык к этому. Эльф молча обнял ее, утыкаясь носом в макушку, вдыхая родной запах трав от волос. -Мне не нужно время, Энид. Я люблю тебя. -Я знаю – и я тоже тебя люблю… Его кожу чуть щекотнуло теплое дыхание, потом возле ключицы прикоснулись поцелуем губы. А потом девушка плавно выскользнула из его объятий, и дотянувшись до распашного платья, набросила его на себя и скрылась за дверью купальни. Эльф с сожалением выдохнул, счастливо улыбаясь. Сокровище. Самая желанная. И теперь точно – его. В окна уже светило тусклое солнце, и надо было вставать. На спине чуть саднили царапины, а в душе царило умиротворение. Возможно, они поспешили – но сожаления нет. Рукой непроизвольно коснулся отметины. Рисунок словно поблек и выцвел – но никуда не делся. А вот что за дар ему посулила Безликая… Все же пришлось вставать, идти в купальню и затем собираться. Зеркало в купальне показало еще несколько нескромных следов прошедшей ночи – на шее. Энид заметив, как он смотрит на свое отражение, улыбнулась -Я не жалею. Ты единственный – и мой. Девушка накрыла своей ладонью ладонь эльфа, лежавшую на ее животе. -Пусть все будет как будет… Он лишь невесомо коснулся губами ее щеки. С сожалением он был вынужден отпустить самую дорогую женщину на свете – долг службы звал его. Первая партия оружия встретила его одобрение, он даже рискнул отдать в переделку один из своих клинков, решив, что второй отдаст в замен готового. Потом пришел черед проверять состояние запасов, потом – оборонительные сооружения. Пара дней прошла в беготне – он выматывался так, что отключался, едва упав на подушку. А еще через день Ледяная Свора прорвалась с востока… Эту встречу с ледяной жутью он не забудет никогда. …Сначала поднялась метель – снег несло так, что не было видно ничего на расстоянии вытянутой руки. Потом… потом ветер утих, но снежинки падали так медленно, что можно было рассмотреть каждую. А потом… из клубящейся снежной мути выскочили .. твари. Внешне они напоминали волков – только с очень вытянутой мордой, и больше обычных волков раза в два. Зато от серебра эти твари рассыпались колкими снежинками… Но волки были половиной беды… Хуже стало когда из пурги начали выходить.. пропавшие. А в отряде, который он возглавил – оказались те, кому эти пропавшие были или знакомы или родней приходились. Он поднял руку, призывая к бдительности, усилив еще и приказом - Gar’ean! Помогло – но не до конца: парочка бойцов все же дернулась к вышедшим, и ему пришлось рявкнуть - Seastan!!! M'essea'dise - seastan!!! Вот теперь помогло. //Отвратительная дисциплина! Остановим эту напасть – я лично займусь ими.// -Они уже не живые! К бою! За Королеву! Это помогло – и стоило лишь тварям почуять серебро, как прекрасные создания, покрытые инеем и навек застывшие, ощерились немалыми клыками и выпустили когти. Их удалось отогнать и даже ранить – но убить не получилось: не просто поднять меч на своего брата, друга, дочь, невесту… сына или дочь – Снежная утащила нескольких детей, и теперь замороженные насмерть малыши, послушные ее воле жутко до боли скалились и выставляли скрюченные пальцы с когтями. А потом… Казалось бы – не может стать еще холодней – но стало, по клинкам начал растекаться иней, что-то тонко зазвенело в воздухе. И к ним явилась ОНА. На невероятно прекрасном единороге, вся белая и совершенная… Идеальная. Белые губы чуть шевельнулись и прозвучал холодный голос, словно перезвон льдинок - Caemm a me… Caemm a me… carede… По телу начало разливаться странное оцепенение, словно они теряли волю – он видел краем глаза, что некоторые уже делали медленные шаги к Снежной твари. Холодный торжествующий смех. - Caemm a me… Вот рядом с ней снова появились те, кого она забрала с собой… Вот делают более уверенные шаги те, кто поддался… - Caemm a me…aevell ginvael… Его словно плетью ударило – вспышкой памяти… Хрустальный смех… холодный и неживой… Caemm a me… mo Elaine… Прикосновение ледяных ладоней к лицу… Шепот, проникающий в голову, эхом отдающийся там… Aevell ginvael… Caemm a me… mo Elaine… С ужасом пришло осознание, что он сам делает шаг навстречу ликующей твари. Сердце заколотилось в груди подстреленной птицей, превозмогая чары, зубами содрал перчатку с руки – и клинком по ладони, до крови, чтобы протрезветь. Белое лицо искажает гримаса злобы, слышен дикий визг, который усиливается, стоит ему отмахнуться окровавленным клинком. Взметнулась снежная крупа, стегнув по ним плетьми – и Свора отступила. К ним подошла подмога – но троих они недосчитались. //Серебро, огонь.. и крепкая воля.// Обратно к посту эльф шел, шатаясь, словно хватанул хорошенько гномьего самогона. Болела раненая кисть, разом навалилась усталость и откат после противостояния. Целитель, к которому он заглянул перевязать руку, глянул на него и буркнул: -Вам бы отдохнуть, командир. На вас лица нет… -Я… тебя знаю? -Я был в отряде Ярлиссы. Доводилось и вас видеть – до Исхода. Послушайте доброго совета, командир… -Некогда… Закончивший перевязку эльф-целитель только вздохнул. - Meas, gear… Поблагодарив целителя, он после некоторого колебания развернул отряд к казармам. Бойцам нужен нормальный отдых. Тварь получила свою добычу… и на время успокоится. А они смогут подготовиться к следующей атаке. *** Энид встретила его с тревогой в глазах – и порывисто обняла, подбежав. -Живой. -Меня не так просто убить… -А что с рукой? -Ерунда. Пройдет. Нет, это я сам… чтобы очнуться. Девушка порывисто обхватила его кисть руками, прижимая к своей щеке – так что эльф даже смутился. Но забота была приятна. -Садись к огню – ты ведь устал и наверняка замерз. Энид потянула его к очагу. От огня шло тепло, и эльф понял – что и правда промерз будто до костей. Сидя в кресле, смотрел на девушку, которая устроилась напротив, и продолжая баюкать его руку в своих, что-то рассказывала. -Прости… Хочешь есть? -Немного. -Сейчас принесут – и поедим вместе. Давай помогу… Эльф кивнул – доспех и поддоспешник давили на тело, успевшее немного отвыкнуть от тягот походной жизни. А ведь недавно он мог подолгу не снимать доспехи. //Старею, видно…// Девушка уверенно расстегивала ремни, понемногу освобождая его от доспехов и теплой одежды. -Ну вот… сейчас поедим – и я поделюсь очень хорошей новостью. Горячая еда и бокал вина оказались как нельзя кстати, и усталость и холод начали отступать. -Так что же за хорошая новость? -Смотри… Энид распустила застежку странной накидки, скрывавшей ее фигуру – оставаясь в платье несколько необычного фасона – с вырезом на животе и полностью открытой спиной. Присмотревшись, эльф выгнул бровь – от ямки пупка вилась небольшая татуировка – нежно-зеленая веточка в пару-тройку листиков, а когда Энид повернулась – на ее спине цвели три золотистых цветка, казавшихся почти живыми. -Это?... -Знак милости Богини. Еще пара дней – и мне станет по силам сойтись со Снежной. Все еще не веря до конца, эльф пересохшими губами произнес - Caemm a me… Девушка приблизилась, так что он смог обнять ее за пояс, прижавшись щекой к коже живота. -Скажи мне.. этот росток… это же… -Да. Это наше с тобой дитя, Йорвет. Ты станешь отцом, любовь моя. Он просто покрепче обнял теперь уже двоих своих любимых. А Энид склонилась к нему, обнимая в ответ.