Ошибки прошлого

      Онейрос существовал всегда. Как Космос, как Великое Ничто, он был колыбелью всего. Это точка пересечения всех миров, существовавших и рождающихся. В Онейросе горизонт изгибается вверх, в пространстве парят Поля Боли, огромные пустоши, где нет ничего, кроме серой пыли. Небеса Онейроса кровоточат, а воздух сотрясают вопли тех, кто несет свое наказание в Великой Черной Башне — Абиссере.       Абиссер — суть всего сущего, его ось. Башня создает и уничтожает. Черная Твердыня слышит каждую молитву. И создал Абиссер монстров, чтобы были те, кто будет нести его волю в другие миры. Первой была Хиссен Райи – Творец, Судья, Палач. Но далеко не все захотели служить Великой Башне, и в мире снов поднялось восстание. Онейрос был охвачен войной. Хиссен Райи положила конец бесчинствам, заключив мятежных монстров в Башню, где они ведут игру за право выйти и жить. Те, что сумели скрыться в иные миры, стали объектом его охоты. Тогда Хиссен Райи избрала себе слуг, еще троих демонов, что стали нести волю Башни в миры.       И все же демиурги не могли покидать Онейрос на долгое время, это доставляло им сильный дискомфорт, и тогда они нашли решение. Они находили себе тела в разных мирах, меняли их, делали сильнее и выносливее. Тела срастались с демонами, перенимая их магию, их силу, проживали сотни жизней в бесконечном количестве миров, ведя охоту на монстров и сохраняя Баланс, который те нарушали. Преждевременная смерть — тяжкий грех. Убийца несправедливо обвиненного должен заплатить в стократ большим страданием, чем его жертва.       Око Абиссера — кольцо с камнем, что не имеет названия, с его помощью Великий Демиург повелевает мирами и всем, что в них существует.       Демиурги вершат правосудие над монстрами и всеми, кто окончил свой земной путь. Они судят и выносят приговор. В их руках судьбы всех живых существ. Морбиус. Tor Dhu, Культ Великой Башни.       Она проснулась оттого, что ощутила деликатное прикосновение к локтю. Женщина вздрогнула и отняла голову от рук, сложенных на манер подушки. Значит, вчера (или сегодня ночью?) она так и не добралась до своей кровати. Стоило ей дотащить измученного лекаря до постели, сон сморил ее прямо там же. — Ты так всю ночь здесь сидела? — голос Эмиеля был слабым и глухим. — Видимо, да. Тебе лучше?       Она встала, потянулась и присела на край кровати. — Меня как будто пропустили через мельничные жернова. Но да, мне намного лучше, спасибо. Честно сказать, мне хочется провалиться сквозь землю. — Почему это? — Я едва тебя не убил.       Это была бы весьма горькая ирония — сначала чудовище спасло ей жизнь, и потом ее же отняло. Трина невесело усмехнулась, представив себе выражение лица своего демона. Наверняка Хиссен Райи видела все и от души посмеялась. Хотя Трина не была уверена, умела ли Хиссен Райи смеяться. — Скажи, я тебя не поранил?       Она отрицательно покачала головой. Поранил? Если бы его когти хоть раз достигли цели, они бы сейчас не разговаривали. — Слава богам, — облегченно вздохнул Регис. — Хочу тебя поздравить, дорогая. Ты стала одной из немногих людей, переживших встречу с взбешенным высшим вампиром. — Что, прости? – не поверила своим ушам колдунья. – Высший кто? Вампир? — Да, - последовал тихий ответ. — Пить кровь, превращаться в летучую мышь, спать в гробу – это все, то есть, про тебя? — По большей части. Насчет гроба – это уже домыслы. Ты же не видишь здесь ни одного, правда? Насчет крови тоже не все так просто, я могу тебе все объяснить, если пожелаешь. — Ты знаешь, - Трина в задумчивости почесала бровь. – Я сейчас больше хочу понять, что делать, - бежать отсюда со всех ног или попытаться все осмыслить.       Вот так поворот. Неисповедимы замыслы твои, Великая Башня… Сначала люди гнали ее по лесу, грозясь изнасиловать и убить, а потом ее от смерти спас вампир. Самый настоящий. Который в последствии тоже едва ее не убил. Этот мир куда веселее, чем тот последний, где ей пришлось находиться.       Регис молчал с весьма несчастным видом. Случившееся явно было для него чем-то совсем из ряда вон выходящим, иначе бы он не был так расстроен. Да, вчерашнее заставило всю ее жизнь пронестись перед глазами, но Трина не чувствовала себя ни оскорбленной, ни обиженной. Напротив, отчего-то ей стало легче на душе. Она с самого первого дня почувствовала, что этот тихоня что-то скрывал, и не ошиблась в своих подозрениях. — Я сделаю себе значок и повешу на грудь, — Трина с улыбкой пожала плечами. — А ты хорошо перенес трансформацию материи. Обычно, после такого последствия бывают… неожиданными. — А что ты со мной сделала? — Регис пригладил взъерошенные после сна волосы. — Я плохо помню происходившее, но в какой-то момент все как будто стало… большим, а я — маленьким. Тело как будто превратилось в вату, я не мог двигаться. А потом ты взяла меня, положила на ладонь и что-то сказала. Кажется, про сдобу. Да, звучит как бред сумасшедшего…       Трина поведала ему о драке в лесу и неудачном заклинании. — То есть, как — в булочку? — А вот так. Понятия не имею почему, не смотри на меня так. Может, это первое, что пришло мне в голову, хотя я не люблю мучное. Может, ты об этом думал. — Тогда я мог думать только об одном — как добраться до твоей шеи. — Я же говорю — не знаю, как так вышло. Может, просто ты и есть милая коричная булочка?       Регис поджал губы и задумчиво качнул головой. — Буду знать, что моя суть — не кровожадный монстр, а… Ты сказала «злая сдоба»? — Да.       Они помолчали. Трина подумала о том, что раз уж волею судеб ей довелось узнать наверняка самый страшный секрет Региса, то она тоже может кое-что о себе ему рассказать. В конце концов, они в одной лодке — он чудовище, она… вообще не пойми что, не пойми откуда. Наличие страшных тайн объединяет, и вообще приятно осознавать, что ты не один со странностями. Однако, помимо этого милого чувства сближения, Трина ощущала и беспокойство.       Он монстр, а это означало, что Хиссен Райи должна об этом узнать. — Прости меня, если можешь, — в его голосе звучало искреннее раскаяние. — Ты не должна была все это увидеть и пережить. Мне очень жаль, дорогая.       Повинуясь внезапному порыву, ведьма обняла его. Что-то внутри уютно заворочалось, стоило ей ощутить взаимные объятия. — Будет тебе, выше нос, — ободряюще сказала она. — Ничего не случилось же. Я жива, ты тоже. Все хорошо, булочка. — Только не говори, что теперь всегда будешь так меня звать.       Она усмехнулась ему в шею. — Смотря, как будешь себя вести.       Когда они, наконец, отпустили друг друга, ведьма не без удовлетворения заметила, что взгляд вампира немного посветлел, хоть и оставался немного мутным. — Как смотришь на то, чтобы взять выходной? — спросил он. — Кажется, мы заслужили немного личного времени. — А я думала, ты никогда не предложишь. — Тогда дай мне полчаса. Я переоденусь, и мы немного прогуляемся. Здесь недалеко есть одно место, я думаю, тебе там понравится.       Утро выдалось солнечным и теплым. В воздухе витал легкий шлейф утренней неги, какая бывает в первый час рассвета, прежде чем день вступит в свои законные права и мир окончательно стряхнет в себя остатки сна. Он любил это время. Каждый раз как маленькое перерождение, этакий катарсис, когда прошлое оставалось позади, унося с собой отжитое. Когда живешь вечно, оглядываться назад все равно, что следить за одной-единственной волной в потоке горной реки — она теряется среди множества похожих. Оттого Регис старался смотреть только вперед.       Он запер дверь и сунул ключ в неизменную торбу на плече. Разумеется, пока их не будет, по закону подлости заявится очередной кмет с очередным больным зубом или пожилая дама с ревматизмом, однако его решение оставалось неизменным — сегодня день только для него и черноволосой ассистентки. — Доброе утро, мастер!       Мимо дома проезжала телега, которую тянула понурая серая в яблоках кобылка. Сидевший на козлах крестьянин приподнял соломенную шляпу и широко улыбнулся. — Доброе утро, Арден, — лекарь слегка поклонился в ответном приветствии и подошел ближе. — Как твоя нога? — Гудит, как дождь соберется, — пожал плечами мужичок. — Но если бы не вы, сударь, так ходил бы сейчас с деревяшкой. — Рад слышать.       Кобыла никак не отреагировала на присутствие вампира рядом. Богатый букет сильно пахнущих трав действовал безотказно, а вот с кошками и собаками было труднее. Как правило, люди не обращали внимания, если животное начинало вести себя неадекватно в присутствии Региса, списывая это на простой гон, и это его вполне устраивало. — Полгода назад Арден сломал ногу, когда это благородное животное встало на дыбы и скинуло его, — пояснил лекарь, когда они направлялись вниз по склону в сторону реки. — Я собрал ее обратно. Как видишь, есть и хорошие люди, разительно отличающиеся от тех, которых ты встретила в деревне Хель. — Ага, только вот этот самый Арден вряд ли знает о твоей истинной природе. Интересно, как бы к тебе относились тогда? — Ну, вряд ли бы мне вообще дали подойти близко к поселению. То, что случилось вчера… Это, можно сказать, исключительный случай. Мне повезло, что об этом знаешь только ты, и что ты смогла меня, кхм... нейтрализовать.       Место, куда он ее вел, располагалось на берегу полноводной реки, несшей свои воды через Город Золотых Башен. Это был невысокий холмик, покрытый хвойным лесом, откуда открывался вид на излучину реки, серебряной лентой бежавшей среди зеленых лугов. У подножия большого разлапистого дерева чернело маленькое кострище, обложенное подкопченными камнями. Густая волнистая трава, росшая вокруг, мягко колыхалась на ветру и так и призывала плюхнуться на нее, что и сделала ведьма. — Часто здесь бываешь? — Трина обвела местность восхищенным взглядом. — Когда хочется поностальгировать, — Регис тоже опустился рядом с кострищем. — Здесь мне всегда вспоминается один момент из жизни, когда мы вот так сидели на берегу реки со старым другом, пили самогон из мандрагоры и смотрели на огонь. Впрочем, ничто не мешает нам делать то же самое. Рискнешь?       Он достал из торбы плотно закупоренную бутылку из темно-зеленого стекла. Ведьма минутку поколебалась, а после согласно кивнула. Отпить из деревянного стаканчика она решилась не сразу — сначала принюхалась, потом с некоторым сомнением смотрела в темную янтарную жидкость, а после все же пригубила. Регис с любопытством следил за ее реакцией. — Ой, мамочки!       Ее глаза изумленно распахнулись, она резко втянула носом, потом ахнула и хватанула воздух ртом. Да, это была не слабенькая настоечка, а самый настоящий дистиллят, чистый, как слеза девственницы. — Что, слишком крепко для тебя? — участливо спросил он. — Ты что! — в ее голосе звучал неподдельный восторг. — Я такого чистого продукта в жизни не пробовала! Были у меня знакомые, что пытались гнать домашнюю сивуху, даже Энджи что-то там делал, но это… Мое почтение, Регис, снимаю шляпу.       Ему не впервые приходилось слышать лестные отзывы о своем самогоне, но каждый раз как впервые. Тем лучше, ведь алкоголь хоть и вредная привычка, но язык развязывает отлично, и откровенничать намного легче. — Рад, что тебе нравится. Ну что, наверное, я начну, если не возражаешь? Ведь я заварил все это.       Трина неопределенно пожала плечами, и это он воспринял как знак согласия. — Таких, как я, называют высшими вампирами. Истинно высшими, если быть точным. Конечно, мы все очень разные, у каждого свой особый талант, внешность, повадки и прочее, но в целом, мы — кровожадные твари, безжалостные монстры, выражаясь словами большинства людей. Ты и сама в этом убедилась. Живу я на этом свете уже четыреста сорок пять лет, родился уже здесь, в этом мире. Настоящего дома, увы, никогда не видел. — Настоящего дома? — переспросила ведьма, крутя в пальцах стаканчик. — Видишь ли, вампиры не всегда здесь жили. Когда случилось Сопряжение Сфер, около тысячи двухсот моих сородичей закинуло сюда без возможности вернуться обратно. Среди них были мои родители. Нам пришлось учиться жить в чуждых нам условиях, привыкать и мириться со многим. Особенно с вами, людьми. — А когда это было? — Где-то полторы тысячи лет назад.       Ведьма сокрушенно покачала головой. — Надо же, я и не думала, что будут такие последствия… Прости, не хотела перебивать. Продолжай. — Ничего. Так вот, многие из нас приспособились к этому миру, научились сосуществовать со всеми расами. Вопреки общепринятому мнению, не все вампиры нуждаются в крови как в основном источнике пищи. Для моего вида ваша кровь что элитный алкоголь. В малых количествах ничего особенного, но если доходит до жажды… Ты видела результат. Сильная жажда причиняет невыносимую боль, и только кровь может ее остановить. — Теперь мне понятно, почему у тебя дома повсюду развешаны травы, — ведьма махом допила остатки дистиллята. — И эта торба, там тоже пучки шалфея, аниса, пижмы и зверобоя. Ты так маскируешь свой запах?       Регис подтвердил ее слова кивком и снова наполнил стаканчики. — Животные могут меня почуять и взбеситься, а это ненужное внимание. Я ведь никак себя не выдаю. Ну, разве что если забудусь и улыбнусь.       В ответ на ее непонимающий взгляд он продемонстрировал ряды ровных заточенных зубов. Впрочем, женщину это не сильно напугало. — Прости, что солгал насчет озера и вообще всего, что касается нашей с тобой встречи. Я не мог сказать правду. — О чем речь? Я и думать забыла. Какая разница, ведь ты спас мою шкуру. Никогда бы не подумала, что однажды меня спасет вампир с рыцарскими замашками. — Боюсь, здесь ты ошибаешься, для рыцаря я тот еще трус. Ладно, я продолжу, если не возражаешь. Как я уже сказал, мне почти четыреста пятьдесят лет. Не спрашивай, много это или мало. Для того, кто живет вечно, время — условность. Я никогда не пойму людей в вопросе смерти. Вы стараетесь жить быстро, ярко, наполнить отмеренный вам отрезок времени эмоциями и ощущениями, чтобы потом сгореть и не сожалеть о былом. Что до меня… Не знаю. Меня нельзя убить мечом, даже серебряным, стрелой или чем-то другим. Вспоминается один забавный случай. Тогда был не лучший период моей жизни, я по молодости слишком много пил. Да, представь себе, дорогая, даже среди вампиров бывают алкоголики! Правда, упивался я вашей кровью, и довольно сильно… Так вот, в общем, я тогда «гнал беса», пил дня по четыре подряд и как-то в совершенно невменяемом состоянии в виде нетопыря гнался за деревенской девкой. И так меня заносило, что я влетел в венцы колодца и отключился. Крестьяне меня поймали, отрубили голову, натыкали в тело кольев, насколько места хватило, потом облили святой водой и закопали. А теперь представь выражение моего лица, когда я проснулся.       Трина, которой самогон явно слегка ударил в голову, закатилась звонким девичьим смехом. Жемчужно блеснули маленькие клычки в ее рту, и это было одновременно ужасно и мило. Наконец-то она смеялась от души. — Та еще должна была быть картинка! Бухущий в хлам нетопырь гонится за ошалевшей девкой, а потом шмяк! — и врезается в колодец. Была бы возможность, я бы кино про это сняла. — Сделала что? — переспросил он. — Ничего. Продолжай. — Хм. Регенерация у меня заняла лет пятьдесят, мелочь, на самом деле. Лежу я себе, зарастаю, и думаю — на что я трачу свою жизнь? Сколько можно пить и шастать по распутным вампиркам? Стоит ли оно того? В общем, стоило потерять голову, чтобы по-настоящему обрести ее. И тогда я ушел в науку, начал постигать ваш социум. — А как же ты справился с зависимостью? Ведь твоя профессия неразрывно связана с кровью, а это лишний соблазн.       Тут она была права. Он прекрасно помнил, насколько тяжело было в первые годы. Его начинало трясти не просто от запаха, от вида крови — и ему стоило невероятных усилий сохранять человеческий вид. — Было очень трудно. Но я нашел выход — ароматические травы прекрасно перебивали запах, а после я научился себя контролировать. Кроме того, мне оказали помощь друиды. После того раза я вообще не прикасался к крови, а потом стоило один раз не отказать себе в удовольствии и… — Вышла полная фигня? — закончила за него ведьма. — Да, можно и так сказать. Я бы употребил слово посильнее, но не буду. В общем, кончилось все плохо. — Чем?       Вспоминать ощущения от столкновения с пламенем Вильгефорца не хотелось от слова «совсем». Регис неуютно поежился и ответил натянутой улыбкой. — Я расскажу тебе в другой раз. Это не слишком приятная история.       Она не стала настаивать. В самом деле, ему не хотелось тратить столь прекрасный день на выкапывание старых трупов, в особенности, собственного безрассудства и недальновидности. Тем более, подошла ее очередь рассказывать о себе. — Знаешь, если бы люди умели пользоваться головой так же, как ты, у меня было бы намного меньше работы, — хмыкнула Трина, глядя на сверкающую гладь воды. — Что ты имеешь ввиду?       Колдунья заметно погрустнела. Ему сразу же захотелось как-то ее поддержать — взять за руку, тронуть за плечо, но так этого и не сделал, сочтя это неуместным. — Когда-нибудь я тебе расскажу, — проговорила она. — А пока что вот тебе сказка о глупой травнице, большой любви и темных силах. Родилась я в дворянской семье. Папаша был важной персоной, маменька тоже каких-то там кровей, ну и получилась у них я. С отцом отношения не сложились, я, видите ли, по его стопам идти не хотела да замуж по расчету не собиралась. Папенька разозлился да и выслал меня подальше, к дальней родственнице, в Велен. А родственница та была деревенской ведьмой. Ну и взялась она меня учить всякому: как Силой пользоваться, как заговоры, порчи, проклятья насылать, зелья варить. Травы научила собирать и правильно обрабатывать. Так и жили понемногу, пока не преставилась тетушка моя. Осталась я одна, лет мне было тогда двадцать. Люди ходили ко мне за травками, за мазями, за всякой ерундой, что в деревне может понадобиться. А вскоре пошла некая мелкая междоусобица, тогда один князек что-то не поделил с другим князьком. И начали их войска мимо нашей деревни туда-сюда сновать. И вот шло однажды войско… Прибежали ко мне двое солдат в тяжелых таких латах, тащат третьего. Он уже на ладан дышал, синий весь. Солдаты мне и говорят, мол, это наш командир, спасать надо, а то помрет. Раздели мы его, я посмотрела, а там раны все грязные, воспаленные, вонь стояла… Я им тогда честно сказала, что, скорее всего, он умрет, но так уж они просили! Ну, оставила я его у себя. Я извела на него почти все свои запасы трав и зелий, сколько я магии на него потратила. И представь себе, он через несколько дней открыл глаза и попросил воды! Я тогда была на седьмом небе. Я победила Смерть! — Да, мне знакомо это чувство, — кивнул лекарь. — Тебя тоже нелегко было отбить. — Так вот, слушай. Выхаживала я его долго, дольше, чем ты меня. Благо, солдаты не обманули, на самом деле денег дали. А ведь могли и отодрать вместо благодарности. Ну, чего уж там… В общем, разговаривали мы с этим командиром, болтали о всяком. Назвался он Петером. Красивый был — лицо такое специфическое, скулы типично северные, губы тонкие. Борода смешная была, тоненькая, в два хвостика поделенная. Влюбилась я, как маленькая девочка. Моя первая любовь это была. Ну и, чего греха таить, первый мой мужчина. А как пришла ему пора уходить, пообещал он мне, глупой, что вернется, мол, тоже меня любит! И я ждала. Ждала и дождалась, когда войско их шло обратно. Пошла встречать, бегала, спрашивала… Те солдафоны меня узнали, что тогда приходили ко мне. Они-то и рассказали, что полег мой Петер в бою, остался в чистом поле с остальными. Мне тогда весь мир опостылел. Солнце светить перестало, дышать трудно было, не спалось, не елось… Пошла я на то поле. Долго искала, но тело его нашла, все иссеченное, уже разлагающееся. Труп я сожгла, прах собрала в амфорку. Все тогда думала, как бы мне полегче на тот свет уйти, потому как и жить не хотелось. И вспомнилось мне, как тетушка про ритуал один рассказывала. Говорила, что нельзя никому о нем говорить, что за одно о нем упоминание можно не просто на костер отправиться, а что и пострашнее получить. И вот пошла я ночью на старое урочище, где предки наши древним богам поклонялись, жертвы людские приносили, и провела тот ритуал. Страшное, скажу тебе, это дело, просто жуткое… Просила я Тьму забрать меня, унять боль в душе, потому что плакать уже не было сил, а легче мне не становилось. И Тьма откликнулась. — И что тебе ответило? — То, что мне ответило, — заговорила Трина, проигнорировав его вопрос. — Предложило мне выход. Прах Петера был развеян по всем возможным мирам, каждая пылинка стала его новой жизнью, без памяти о прошлом. Я могу видеть его, но никогда мы с ним не будем вместе. Тогда меня это устроило. Демон, Хиссен Райи, забрала меня в место, называемое Онейросом, миром снов, в услужение Черной Твердыне Абиссер. Путешествую теперь по мирам, имея возможность видеть своего возлюбленного. Выполняю поручения Великого Демиурга. Ты мне не веришь?       Трина подняла на него робкий взгляд.       Регис молчал. Ему не приходилось сомневаться в множественности миров, доводилось сталкиваться с понятием Великого Демиурга как с универсальной фигурой, имеющей черты бога, но все остальное звучало сюрреально. И все же он не спешил ставить на ее словах клеймо бреда. — Отчего же, — возразил он. — Признаюсь, я никогда не слышал ничего подобного. А кольцо, которое ты ищешь, это какое-то оружие?       Она кивнула. — Не только. Это часть самой Башни, артефакт, имеющий такую силу, что невозможно даже себе представить. Демон дал его мне, а я его, гм, потеряла. — Подумать только, — восхищенно произнес он. — Прости за бестактность, но как так вышло, что кольцо исчезло? — Его украли, — Трина помрачнела. — Его украл человек… Очень важный для меня. Он сорвал его с моего пальца, открыл схизму и сбежал, а кольцо выронил. Хиссен Райи узнала об этом моментально. Ее гнев был так силен, что она сразу же изгнала меня, вышвырнула в мир, где потерялось кольцо, и приказала найти артефакт любой ценой. Я больше не бессмертна, я чувствую боль. Моя магия все еще сильна, но тех сил, что раньше, больше нет. Потому я не могу точно определить местоположение кольца, его что-то заслоняет. — Значит, на все это тебя толкнула любовь? Она была настолько сильной? — Была, — ведьма проглотила жгучую жидкость и поморщилась. — Мне было двадцать лет, Регис. У меня в голове был один ветер. И да, Трина Шрайбер — не мое настоящее имя. Демон отняла его у меня, память о прошлом. Я даже не знаю, сколько мне на самом деле лет, потому что не помню, в каком году все это произошло. Может, я даже старше тебя. Воспоминания пришли ко мне во время комы, когда ты пытался меня спасти. — И каково это, путешествовать по мирам? И кстати, почему ты не могла быть с тем человеком, если в других мирах он снова был жив? — Потому что не все коту масленица, — невесело усмехнулась она. – Так вот, все демиурги хоть и имеют огромную власть, могут уничтожать миры и создавать новые, несут на себе проклятье, у каждого свое. И такое проклятье передалось мне. Я могла лишь ненадолго оказаться рядом с тем человеком, а потом он всегда уходил, разбивая мне сердце. Но я видела его, видела живым… Я предпочла чувствовать боль, чем вообще ничего. — Значит, это твое проклятье? — Мое проклятье — никогда не знать истинной любви. Глупо, правда? В меня влюблялись многие существа, не только люди, но мне было все равно. Тот, кого я люблю, никогда не полюбит меня в ответ, чем бы снял проклятье. У меня никогда не будет детей.       Регис не брался судить что легко, а что нет в ее ситуации. Каждый судит со своей колокольни, и кому-то даже его вампирья жизнь казалась раем, однако он бы ни за что с этим не согласился. Так же и с Триной — не будучи в ее шкуре нельзя было сказать, что она преувеличивает свою трагедию. А что до ее безумной любви к некогда умершему человеку… Где-то в глубине души Регис ему позавидовал. — Скажи мне, — он вдруг вспомнил. – А что это за Башня, Абиссер? — В некоторых мирах это место называют адом. Туда попадают все, кто окончил жизненный путь. И каждый получает свое наказание, в зависимости от совершенных поступков. Несправедливо обвиненные, убийцы, умершие раньше срока – каждого ждет суд и… Так, пора завязывать. Я и так слишком много тебе сказала. Могут быть проблемы. — Ты упомянула несправедливо обвиненных… — Так. — Получается, что когда кто-то умирает, он попадает в Башню, неважно, человек это или чудовище. Бывало ли такое, что демиурги кого-то выпускали, когда вскрывалась правда?       Трина сразу же отрицательно покачала головой. — Нет. Если жизнь закончилась, то это без возврата, если только игрок не победит в игре против монстра и не найдет выхода из Абиссера. Бывали беглецы, но это исключительная редкость. А что? — Ничего, — Регис отвел взгляд. — Просто у меня был друг, который… погиб при очень плохих обстоятельствах, в которых он не был виноват. Я бы очень хотел с ним поговорить, многое ему сказать. Однако, если он теперь в Абиссере, то шансов нет.       Солнце к тому времени уже клонилось к закату. Желтый диск опускался за горизонт, крася небо и холмы в золотые, охровые и красные тона. С реки подул легкий ветерок, предвещавший смену погоды и принесший с реки запахи свежести, травы и мокрого песка. Где-то далеко мычали коровы, которых пастушок гнал обратно в деревню.       Опустевшая бутылка отправилась обратно в торбу. Завтра в ней будет уже новая порция дистиллята, уже с добавлением настойки из белены. Регис поднялся и подал руку собеседнице. — Подведем итог, — произнес он, глядя ей в глаза. — Я рад, что мы раскрыли друг перед другом карты, хотя бы основные. Мне даже немного не по себе.       Она вздохнула и сложила руки на груди. — Честно сказать, мне тоже. Странно, что ты не назвал меня сумасшедшей. — Тебе не страшно после всего этого? Я имею ввиду то, что тебе приходится жить под одной крышей с вампиром. Не пойми меня неправильно, я не гоню тебя, просто страх был бы вполне себе объяснимой реакцией на такое откровение. — Ох, я тебя умоляю, — усмехнулась Трина. — Лучше скажи, почему тебя так переклинило? — Видишь ли, кровь беременных имеет особенный запах, куда более… ммм… привлекательный, чем у обычного человека. Лучше только кровь новорожденного…       Она покрутила головой и подняла руки в предупреждающем жесте. — Так, хватит. Не хочу знать, откуда ты знаешь какова на вкус кровь младенца. — И то верно, дорогая, — он улыбнулся. — Я думаю, нам пора домой. Завтра уже можно возвращаться к привычному образу жизни. — Ага. Слушай, а что тебя сильнее берет, кровь или самогон? — Одинаково. Только с самогона и последствий меньше, и похмелье не такое тяжкое.