Ошибки прошлого

One night one night I had a dream A wave came floating Like a gleam One day one day All I've seen will come true 'cause night and day I'm in love with you (Deine Lakaien — One night)       На том вечер не кончился. Дома их разговор перешел в более обыденное русло, не затрагивавшее потусторонние миры и трагические события. Трина охотно рассказывала о своей жизни в двадцать первом веке, описывала вещи, казавшиеся вампиру совершенно фантастическими. В том мире не было магии, и люди пошли на удивительные ухищрения, чтобы сделать свою жизнь проще и удобнее. Регис в свою очередь говорил о реалиях этого мира, с которыми предстояло столкнуться ведьме, испытывавшей небольшой культурный шок. Они заболтались до поздней ночи, и под конец, ведьма сообщила, что хочет спать. Перед тем, как отправиться к себе, она вдруг подошла и крепко обняла его. Ничего особенного в этом не было. И все же этот невинный дружеский жест отчего-то сильно взволновал его, всколыхнул что-то такое, что давным-давно дремало в глубинах его души.       Лежа в темноте, подложив руки под голову, Регис наблюдал за пауком, что плел паутину под самым потолком. Очень умиротворяющий процесс созидания, и все же необъяснимое волнение не желало пропадать. Сердце стучало громко и настойчиво, словно чего-то требуя.       Она была теплой, мягкой и очень красивой. Запах ее кожи, мешавшийся с тонким запахом вербены, вызывал какое-то странное щемящее чувство в груди, пунцовые губы на бледном лице врезались в память. Эти рубиновые глаза, столь необычные для человека…       Регис не питал ложных надежд на ее внимание. Он прекрасно знал, что выглядит как человек немалых лет, хоть это и не отражало действительности. В свои годы он вполне мог выглядеть как юноша, если бы себя таковым ощущал. Однако же физическая оболочка вампира отражает его психоэмоциональное состояние, и Регис выглядел именно так, как себя чувствовал.       Когда Трина впервые познала мужчину, ей было двадцать. Его же сексуальная жизнь началась чуть раньше и превратилась безумный карнавал. Тогда вся его жизнь напоминала фестиваль безрассудства, идиотских поступков, пьянства и беспорядочных связей.       Это случилось, когда ему было, кажется, семнадцать. Смешной по их меркам возраст. Была кучка друзей-дурачков, с которыми они всячески пытались раскрасить свою жизнь путем глупых забав, вроде кто быстрее осушит запоздалого путника, пойманного на большаке. Регис побеждал практически всегда. Потом, когда в голове уже порядком шумело, следовала безобразная шумная вечеринка у большого костра, глупое бахвальство, нацеленное на то, чтобы впечатлить присутствовавших там девушек.       Та ночь была именно такой, тогда они праздновали очередное полнолуние. Один из его друзей привел несколько брукс и альпов, чтобы веселье удалось на славу. И оно вполне себе удалось, поскольку вместе с клыкастыми красавицами на вечеринку притащили и пару деревенских девок, выступавших в роли сосудов с алкоголем. Разумеется, к концу всего действа обе были мертвы, а рты веселящихся юнцов обагрены их кровью.       Именно тогда, когда девицы пустились в безудержный пляс, он обратил на нее внимание. Ее светлое в веснушках лицо, поток рыжих волос, яркие зеленые глаза… Она танцевала у высокого пламени, кровь стекала с уголков губ, тонких и пленительных. Невозможно было оторваться. Регис тогда не замечал, что в открытую пялился на нее, забыв о существовании остальных вампиров. Впрочем, рыжая брукса тоже смотрела на него, едва заметно улыбаясь. Через какое-то время она решила оставить компанию, и он, словно зачарованный, поплелся вслед за ней, даже толком не придумав, что сказать.       Она все шла и шла сквозь густые заросли, Регис брел за ней, а потом в какой-то момент понял, что потерял девушку из виду. Разочарованный, он уже собрался вернуться назад, но лицом к лицу столкнулся с той самой рыженькой, которая сразу же одарила его первым в его жизни поцелуем. Одежды на ней уже не было. Все произошло очень быстро, и он почти не помнил, как они оба оказались на земле, ее шустрые тонкие пальчики расстегивали пуговицы его черного камзола, а потом… А потом она сделала его мужчиной.       Регис усмехнулся в темноту. Эти воспоминания только сильнее разогрели кровь, однако гнать их вовсе не хотелось.       Ориана. Она была немного старше, у нее был опыт, и она развлекалась, как развлекались они с друзьями. Потом они переспали еще раз, и на этом все кончилось, потому как Ориана знала чего хотела, а неопытный юнец, пусть и высший вампир, был лишь частью коллекции. Но они остались друзьями, никто не стал держать обиды. Тем более что потом она познакомила его со своей подругой, и тогда ему по-настоящему снесло голову. Во всех смыслах.       Лилит… У нее были красные волосы и черные, как у него самого, глаза. Ангельское личико, но взгляд ведьмы, сладкая, порочная улыбка. Друзья убеждали, что она из тех, кто просто играет и уходит, однако ему было наплевать. Вопреки всем их словам, Лилит любила его, по-настоящему, и Регис оставил компанию дружков-разгильдяев и забыл о потрахушках на одну ночь. Лилит была всем, ради нее он даже начал бороться со своим пороком в виде неконтролируемого пьянства, приобретенного благодаря товарищам. Но боролся недостаточно яростно — однажды Лилит все это надоело. Тогда они разругались, настолько сильно, что она заявила, что не желает больше его видеть. Ни мольбы, ни уговоры, ни клятвы исправиться — ничто не убедило ее остаться. Весь мир тогда рухнул в его глазах, и забыться снова помогла только кровь. А потом случилась та история в Лисьих ямах, когда ему все-таки снесли голову.       Ах, Лилит… Регис сожалел о том, что они расстались врагами даже после своего второго рождения, произошедшего благодаря Детлаффу. Она исчезла, уехала куда-то на север, и связи с ней больше не было, а Ориана отказывалась что-либо говорить. Лилит не намеревалась прощать ему ошибок прошлого и давать второй шанс.       После долгих раздумий в пятьдесят лет, решив полностью изменить свою жизнь, Регис так и не обзавелся пассией. Впрочем, он не слишком от этого страдал. Следующей партнершей была суккуб из Боклера, довольно интересный и недолгий опыт, который он не воспринимал всерьез.       И вот впервые за столько лет возникла она, эта девица со странной историей, сбившая его с ног в темном лесу, столь бесцеремонно ворвавшаяся в его размеренную и спокойную жизнь.       Паук все плел и плел свою паутину. Смотреть на него наскучило, и Регис на мгновение прикрыл глаза. Когда же он снова открыл их, то заметил, как слегка приоткрылась дверь и в комнату привидением скользнула Трина. На ней была просторная полупрозрачная ночная рубашка из белой шелковистой ткани. Регис приподнялся на локте.  — В чем дело, дорогая?  — Тебе тоже не спится, да? Про себя он отметил, что ей стоило надеть на себя больше одежды, прежде чем идти к нему. Ее ночная рубашка была довольно короткой, и открывала прекрасный вид на длинные стройные ноги женщины, а не смотреть было довольно проблематично.  — Я — лунарное существо, — отозвался Регис, стараясь не приглядываться к тому, что прикрывала полупрозрачная ткань. — К тому же ночью отчего-то лучше думается. Почему не спишь ты?  — У тебя бывает такое, что не хочется быть одному? Она скромно присела на край кровати и опустила голову, так, что грива черных волос полностью скрыла ее лицо.  — Дорогая, я всегда один. Тебя что-то беспокоит?  — Нет… Да. Не знаю. Странное такое чувство. Иногда мне просто хочется прикасаться к кому-то. Знаешь что? Давай ты мне, а я тебе? Он непонимающе заморгал, и Трина поспешила объясниться.  — Ты позволишь сделать себе массаж? Легче уснешь. А я получу свой телесный контакт.  — Я не…  — Давай, не бойся. Тебе понравится. В этом он ни разу не сомневался, как и в том, что может возникнуть не самая удобная ситуация. Однако отказать ей не хватило духу, и он молча перевернулся на живот, подставив спину рукам ведьмы.  — Ты мог бы что-нибудь говорить? У тебя же долгая жизнь, расскажи мне что-нибудь. Любую мелочь, ерунду, хоть что-то. Первое, что пришло ему в голову, была встреча с Геральтом и его компанией, произошедшая на эльфском кладбище. Трина слушала, не перебивая, а в это время ее ладони плавно скользили по спине, разгоняя кровь. От них исходило томительное тепло, расходившееся по коже волнами, и это тепло собиралось в груди, росло все больше и больше.  — А потом я вытащил подкову из огня…  — И что было дальше?  — Ай! Она взяла его руку, сначала растирала, аккуратно и размеренно, а потом тоненько укусила запястье. Не в попытке прокусить кожу и пустить кровь, а просто укусила. Было не больно, даже наоборот.  — Ты кусаешься!  — Продолжай, — она как ни в чем не бывало вернулась к своему занятию, на этот раз взявшись за ладонь. Он заговорил дальше и постепенно расслабился, решив, что фокус с укусом был простой шалостью. Однако чем дальше все это продолжалось, тем ниже она над ним склонялась. Для удобства ведьма оседлала его, разумеется, забыв спросить его мнение, а после стащила с себя ночную рубашку. Он понял это, когда почувствовал прикосновение бархатной кожи ее груди. Сердце в груди совершило кувырок, нутро сжалось, а кровь устремилась туда, куда не должна была.  — Зачем ты сняла ее? — спросил он, стараясь унять дрожь в голосе.  — Как-то у тебя жарковато, не находишь? Ему стало понятно — ведьма над ним издевалась. Тоже решила позабавиться, как когда-то Ориана, и делала это в весьма жестокой манере. Однако на сопротивление не было ни сил, ни желания. Ну и пусть себе развлекается, все равно это никуда не зайдет. Она все равно ничего не заметит…  — Перевернись-ка.  — Что? Ну конечно, ведьмы и чародейки умеют читать мысли. Трина прекрасно знает, что уже добилась того, чего хотела, и намеревалась возвести свою пытку в абсолют.  — Перевернись, говорю.  — Ни за что! Послышалось насмешливое хмыканье.  — И чего ты боишься? Ты же видел меня голой, даже трогал. Ничего страшного. Да и я, знаешь ли, понимаю, как на меня реагируют мужчины. Так что ничем ты меня не удивишь. И нечего краснеть, как пятнадцатилетняя девственница.  — Я не могу покраснеть.  — Тогда тем более переворачивайся. Она приподнялась на коленях, и Регис подчинился ее приказу. И действительно, она ничему не удивилась, не усмехнулась, не улыбнулась, лишь снова склонилась, чтобы поцеловать, нахально, подчиняюще, глубоко.  — Ну вот, не такая уж я и страшная, — ведьма игриво прикусила его за губу. А затем… Затем было то, что заставило его снова почувствовать себя семнадцатилетним подростком.             Он проснулся очень резко, хватая ртом воздух. Ему было очень жарко, пот покрывал все его тело. Даже подушка и вообще вся постель были мокрыми. Регис сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, затем упал обратно, широко раскрыв глаза. Ничего себе сон… Это самогон так на него подействовал или просто переизбыток гормонов? Что бы там ни было, сон казался слишком реальным. Но ведь ее на самом деле не было. Трина не приходила ночью. Тогда…       Когда-то Геральт ему рассказывал, что Йеннифэр изредка прибегала к очень коварной забаве — насылала на него сны, самые разные, но чаще всего эротические. Очевидно, Трина решила позабавиться тем же, но без злого умысла. Может, ей в самом деле чего-то не хватало, и она решила обойтись таким вот способом, без реального контакта, а может, просто хотела наслать приятный сон. Какими бы ни были планы гостьи из другого мира, у нее все получилось.       Холодная вода немного привела его в чувство. Регис не мог решить, стоит заводить разговор о сне или же лучше сделать вид, что ничего не было. Ханжой он никогда не был, секс воспринимал как нечто прекрасное, но само собой разумеющееся, однако в открытую признаваться в такой фантазии представлялось чем-то диким. Впрочем, все покажет поведение самой Трины, а там уже будет понятно, ее это работа или же его воспаленного разума.       Между тем, солнце стояло уже высоко — он проспал дольше обычного. В доме было тихо, и Регис решил, что ассистентка еще спит. Подойдя к ее двери, он прислушался — ее дыхания слышно не было, как не было никаких признаков ее присутствия в доме.       Странно.       И только войдя в лабораторию, он увидел на своем столе маленький листок бумаги, исписанный аккуратным мелким почерком. «Моя дорогая коричная булочка! Прости, что исчезла без единого слова. К сожалению, я не смогла придумать ничего, чтобы можно было сказать на прощание. Я вынуждена тебя оставить, поскольку больше откладывать поиски Ока не могу. Благодарю тебя за все, что ты для меня сделал. Береги себя».       Первым, что он тогда ощутил, было огорчение и небольшая обида за столь неожиданный уход. Однако им на смену пришло волнение, беспокойство, едва ли не паника.       Куда она поехала? К кому? Как намеревалась искать свой артефакт, никого не зная в этом мире? Да, она магичка, но даже чародейкам было чего бояться на этом свете.  — С ума сошла, никак, — растерянно проговорил он.  — Каррр!       В окно крепко и громко стукнуло. Корвус сидел по ту сторону стекла и долбил клювом, настойчиво требуя его впустить.  — Ты видел ее? — спросил вампир, впустив птицу.       Ворон смотрел на него черными глазами-бусинками, потряхивал головой. В этом взгляде Регис прочел все, что ему было нужно знать.  — Найди ее, быстро!       Корвус снова отрывисто каркнул, зашелестел крыльями и вылетел, оставив хозяина наедине со смутной тревогой.