Ошибки прошлого

      Трудно было сказать, что жалило больнее — уязвленное самолюбие или веревка на запястьях. Руки затекли и болели, во рту из-за кляпа гнездился отвратительный до тошноты привкус не то табака, не то какой-то иной субстанции, висок саднило после удара. Трина поерзала на месте и попыталась немного подтянуть себя кверху, чтобы хоть немного облегчить боль в занемевшей пояснице.       Прошло всего ничего с момента ее тайного отъезда, и вот она, первая же неприятность. Трина уже в сотый раз выругала себя за то, что отказалась от идеи путешествовать невидимой, хоть это и отнимало бы больше сил. Пока она шла через поля, все было спокойно, однако в первом же леске ее заприметил довольно неприятный тип в перемазанном копотью и грязью кафтане. Оказалось, что заприметил не он один, а вся маленькая ганза, шесть человек.       Проклятая самоуверенность.       Справиться с ними было нетрудно. Без особого труда она превратила двоих в малоприятные кровавые лужи, однако не учла, что можно оступиться на замшелом скользком камне и рухнуть прямо под ноги одному из бандитов. За падением последовал крепкий удар по голове, от которого все погрузилось в кромешную тьму.       Проснулась она нескоро, когда стемнело и на небе уже светила огромная полная луна, и обнаружила себя привязанной к обрешетке телеги, перемазанной в глине и навозе. На запястьях, помимо веревки, были застегнуты еще и браслеты из зеленоватого металла. Они не были соединены цепью, однако Трина быстро осознала их предназначение — они не давали использовать магию. Для нее, никогда не знавшей ограничений в волшебстве, это стало серьезным ударом.       Ей пришлось немало выслушать от оставшихся разбойников, начиная от того, что все магички шлюхи, и заканчивая тем, что ее ожидало. По крайней мере, теперь было понятно, что ее собирались увезти далеко на Север, где шла охота на ведьм, и за каждую такую магичку можно было неплохо получить от Охотников. Понятно, что попутно в этом долгом путешествии ей отводилась роль развлечения.       Разумеется, не стоило ожидать от них высоких манер, никто не собирался обращаться с ней как с дамой. Хоть она и вела себя довольно смирно, все же получила дубинкой по ребрам и почкам, а после и по ногам, рукам и всему, что можно, за исключением лица — относительно его они ограничились парой крепких оплеух. Также ей обещались выбить передние зубы.       И вот она ждала своей участи, будучи расщеперенной на балках телеги, облапанной за все места, что злило во стократ сильнее. Трина прекрасно понимала, что пала жертвой собственной глупости и самонадеянности, беспомощность и отчаяние мешались в ней в тошнотворный коктейль, приправленный яростью и обидой на себя, на невезение, на демона, что отвратил свой лик от нее, и на того, ради кого она с этим демоном связалась, а потом спер злосчастный перстень.       Всесилие развращает и лишает чутья. А если посмотреть со стороны, то кем она была все эти годы? Кого в ней было больше, себя или же демона? Не осталась ли она той глупой двадцатилетней девочкой? Будь демиург сейчас с ней, хватило бы одной-единственной мысли, чтобы эти вахлаки обратились в пепел или начали сами себе спускать кожу.       Боль в плечах была такой, что казалось, они наполнены битым стеклом. Безумно хотелось пить. Тело бунтовало, а в уголках глаз вскипали слезы страха и бессилия. Измученное сознание начинало соскальзывать в тревожное забытье.       Сквозь пелену полусна ей почудилось, будто сзади едва слышно зашелестела трава, и левой руки что-то коснулось. Трина вздрогнула и испуганно замычала, думая, что это один из ее пленителей пришел осуществить какой-то из многочисленных планов, но быстро замолчала, почуяв знакомый запах ароматических трав.  — Тише, — донесся до нее едва слышный шепот.       В тот миг ведьма сразу же забыла о боли во всем теле и едва не лишилась чувств от радости. Невозможно было даже предположить, как Регис ее нашел, но самое главное, что скоро все кончится. Трина опасливо посмотрела в сторону костра, у которого собрались остатки ганзы, и вдруг поняла, что не хватает одного из разбойников.       В пальцах вампира был зажат маленький нож, которым он обычно срезал крепкие стебли и тонкие ветки, и методично перепиливал волокна веревки. И, видимо, он был настолько поглощен этим процессом, что не услышал шагов за спиной. Трина не могла видеть того, что произошло дальше, но от услышанных звуков у нее замерло сердце. Короткий тихий шлепок, соприкосновения ладони бандита с горлом алхимика, а после такой же короткий звук рассекаемой плоти. После последовал тупой удар, хруст, и слева от Трины рухнул Регис. Горло его было перерезано, а в основании черепа торчал топорик, обагренный кровью. Тело несколько раз дернулось в судорогах, а после затихло. Черные глаза удивленно уставились на ведьму.       Трина сорвалась в дикий, истошный визг от ужаса и отчаяния, который полностью утонул в вонючем кляпе. Из глаз обильным потоком хлынули слезы. Разбойник издал горлом неприятный звук, харкнул в траву.  — Мика, ты там чего? — окликнул его один из товарищей у костра.  — Стоит отойти поссать, как какой-то хер пытается свистнуть нашу ведьму, — отозвался тот.       Он ухватил рукоять топора и приложил небольшое усилие, чтобы высвободить лезвие.  — Экий ты горячий, сука, — послышался комментарий. — С человеком не дал поговорить. А мож у него чего было, мож, он бы нам бабла отвалил за эту блядь?  — Сомневаюсь, этот явно не из знати. Жрать охота! Пожрем, а потом пощупаем, может, и правда чего полезного с него снимем.       Мика перевел взгляд на сотрясавшуюся в рыданиях женщину и сильно саданул ее сапогом в бок.  — А ну, заткнись, шаболда. Не порть аппетит.       Вытерев кровь о траву, он прошел к костру, где они принялись разделывать зажаренного на вертеле молочного поросенка. Трина уже не слышала ни их гомона, ни треска поленьев в пламени, ни жужжащего над ухом комара. В ушах гудело, перед глазами пульсировала мерзкая желтая пелена, напрочь застилавшая все вокруг. Ей было страшно смотреть по сторонам, особенно туда, где должен был лежать ее друг, которого она столь вероломно бросила и втянула в неприятности.       Сколько прошло времени, Трина не знала. Четверть часа? Может, час? Или где-то между этим? Не слишком это было и важно. Сидеть и смотреть в одну точку ей казалось самым лучшим вариантом, потому что тогда она полностью потеряла надежду.       Сквозь ветки упало что-то огромное и темное, как если бы тьма внезапно собралась в сгусток. Оно налетело вихрем, ударило в самый центр лагеря и снова взмыло ввысь, посеяв панику среди бандитов. Затем ночной воздух сотрясся от жуткого скрежещущего рева, сопровождаемого сухим металлическим щелканьем. Нечто нападало сверху, словно коршун, атаковало людей мощными задними лапами с крючковатыми когтями. Трине показалось, что в какой-то миг огромные перепончатые крылья заслонили бледный лик луны. Существо разрывало разбойников, ничуть не обращая внимания на размахивания мечом и несколько арбалетных болтов, что успел выпустить в него Мика. Не успел он и глазом моргнуть, как лапы хватанули его по шее, как бы вскользь. Бандит замер с глупым выражением лица, хватаясь за рассеченное горло. Кровь хлынула ему на грудь широким потоком, и он упал с хрипом и бульканьем.       После расправы над ганзой чудовище грузно село перед телегой с привязанной к ней ведьмой, и тогда появилась возможность рассмотреть его. Перед Триной восседала огромная летучая мышь, но не из тех милых созданий, что иногда залетали в окно ее дома, вроде рыжих вечерниц и двухцветных кожанов. Это был нетопырь исполинских размеров с вытянутой почти собачьей мордой, которую венчал рылообразный нос. Красными дьявольскими огоньками светились два больших глаза, торс покрывала густая грязно-серая шерсть. Существо осклабилось в кошмарной ухмылке, обнажив крупные клыки. «Не захотел жрать вонючих мужиков», — подумала Трина. — «Решил выбрать тушку помягче и почище».       Она съежилась, насколько позволяли путы, и закрыла глаза. Левое запястье обожгло горячим дыханием, звякнули зубы о металл. Руку неприятно потянуло, и вдруг на землю упал перекушенный браслет. То же самое сталось и со второй рукой. Затем зашуршала веревка, перепиливаемая острым когтем, и ведьма оказалась на свободе.       Трина выплюнула ненавистный кляп, медленно поднялась и принялась долго отплевываться. Она не знала, что ей делать. На ее глазах монстр разодрал четверых крупных мужиков, и теперь восседал перед ней, неизвестно что имея на уме.  — Не подходи ко мне, — срывающимся голосом предупредила она.       Морда твари вдруг приобрела удивленное, почти человеческое выражение. Трина вдруг ощутила жуткий приступ тошноты, ее заколотило в истерике, и она вжалась спиной в проклятую телегу, словно та могла ее как-то прикрыть.  — Трина, — вдруг раздался гулкий, до боли знакомый голос.  — Сгинь!!! Пропади! — завизжала ведьма, хватаясь за голову.       Хватит с нее. Хватит озверевших, обезумевших людей, слишком часто в этом мире ее таскали по лесу с намерением оттрахать и убить, хватит всех этих чудовищ, монстров в Башне, демонов и прочего дерьма. Почему она не могла жить дальше, как любой нормальный человек? Зачем было впутывать себя в историю, из которой уже не выбраться? Хватит крови, хватит убийств и насилия.  — Трина, — снова раздалось в тишине. — Все закончилось.       Этот аргумент на нее не подействовал. Существо вдруг низко и утробно заурчало, однако в этом звуке не было ни капли агрессии. Так обычно мурлычат кошки, когда ласкаются к хозяину.  — Не бойся меня, — ласково проговорил голос. — Ты меня не узнаешь?       Она остервенело помотала головой и лишь тогда уголком глаза заметила, что место, где должен был лежать Регис с проломленным черепом, пустует. Ну, разумеется. В панике и шоке она напрочь забыла о сверхъестественной природе лекаря.       Страх улетучился, как утренняя дымка в лучах жаркого солнца, и дышать стало намного легче. Колени подкашивались, и все же Трина нашла в себе силы подойти к зверю и броситься ему на шею. Ее просто прорвало. Уткнувшись в густой мех, она громко рыдала, проклинала собственную глупость, раз за разом прося ее простить. Чудовище терпеливо ждало, пока этот фонтан эмоций ослабнет, сложив крылья на спине ведьмы.       Не всем монстрам место в Башне. Не всем людям место под солнцем.       Ни один человек не принимал ее с таким теплом. Почему в чудовище нашла воплощение искренность, забота, тепло?       Может быть, как раз потому, что он не был человеком?       Немного придя в себя, Трина отняла лицо от промокшего меха и глубоко вздохнула. Рубашка была расстегнута, под которой виднелся черный корсет, и ведьма поспешила запахнуть ее поплотнее.  — Тебе лучше? — спросил Регис, еще не отпуская ведьму от себя. Когти на его передних лапах сцепились замком чуть выше ее лопаток.  — Мне паршиво как никогда. Но да, лучше, чем веревкой на запястьях. А еще меня скоро вырвет.  — Это стресс. Прими мои извинения, если я сильно тебя напугал. Зато этот мой облик всегда производит неизгладимое впечатление и обеспечивает эффектное появление. Пора бы нам с тобой отсюда убираться.       Он крутанул ушастой головой и потянул носом.  — Редкостные мудаки, но пахнут они, с твоего позволения сказать, очень вкусно.  — Подожди… Что это был за спектакль?       Трина высвободилась из перепончатых объятий вампира и еще несколько раз глубоко вздохнула. Дрожь во всем теле никак не хотела униматься.  — Со смертью-то? — обыденным тоном переспросил нетопырь. — Ах, дорогая, мне надо же поддерживать образ простого смертного. Вот и пришлось научиться как можно натуральнее изображать предсмертную агонию. Ты думала, какой-то заточенный огрызок железа способен меня убить?  — Знаешь, как-то вылетело из головы. Да, теперь-то я понимаю, что глупо, но я тогда насмерть перепугалась…  — Ничего. В состоянии шока трудно мыслить трезво. Настаиваю на том, чтобы скорее отсюда убраться. Вернемся домой, ты придешь в себя, а там решим, как быть дальше.       Трина покачала головой.  — Нет, Регис, нельзя тратить на это время. Мне нужно двигаться вперед.       Вампир недовольно вздохнул, потом снова огляделся по сторонам.  — Эта местность мне знакома… Тогда у меня есть такое предложение. Мы переместимся в близлежащую пещеру, где дождемся утра.  — Ты же не ждешь, что я нас телепортирую? Я сейчас и шагу не ступлю, скорее, упаду замертво. Либо тебе придется меня нести. И кстати, можешь уже превратиться обратно в человека? Мне как-то странно разговаривать с огромной мышью.       Мышь недовольно закрутила носом.  — Не все так просто, дорогая. Кстати, ты могла бы забрать из вон того куста мою одежду?       Выполнить эту просьбу оказалось нетрудно, ведьма послушно отправилась в заросли ивняка и принесла тугой сверток.  — Вот и славно. Твои слова натолкнули меня на одну мысль. Я в самом деле перенесу тебя до пещеры. Никогда не летала на вампирах?  — Ты в своем уме, булочка?  — Более чем. И не зови меня булочкой!  — Не верещи, пожалуйста. Секунду, я кое-что заберу.       Трина направилась к уже гаснущему костру, над которым одиноко грелся едва начатый поросенок. Ведьма нарезала с него мяса, завернула в широкие листья лопуха. Пришлось немного покопаться в сваленных в кучу тюках, чтобы отыскать свою зачарованную кожаную сумку с удивительной вместимостью. Нашлось несколько набитых монетами кошелей, что отправились в сумку вслед за мясом поросенка. Деньги никогда не бывали лишними. Проходя мимо трупа Мики, она ненадолго задержалась, потом зло сплюнула ему на мертвое лицо и что было сил пнула труп по яйцам.  — У-у-у, с-сука! — прошипела она.       Затолкав одежду Региса и торбу с травами в свою сумку, она подошла к чудовищу, что уже прижалось к земле, и неловко забралась ему на спину. Сразу же задвигались могучие мышцы, зашевелились связки под густой шерстью. Вампир сильно оттолкнулся и взмахнул крыльями.  — Подожди, а за что держаться-то?!       Она взвизгнула и судорожно обхватила его за шею. Ее кидало вверх и вниз, в такт движению корпуса, и пришлось приложить немало усилий, чтобы не свалиться.       Перелет был недолгим, меньше десяти минут, и они сели возле подножия небольшой горы с отвесным склоном, в котором чернела каверна. Это была старая выработанная шахта, достаточно широкая, чтобы Регис мог расправить в ней крылья. Не самое комфортное место, но хорошее укрытие от ветра и дождя. Трина создала небольшой магический костерок, не требовавший дров, и очень скоро в пещере стало намного теплее. Из недр сумки появилась припасенная свинина и бутылка чистой родниковой воды.  — Тьфу! Регис, ты линяешь, — заметила она, доставая его вещи. — Шерсть повсюду…  — Что, в самом деле? Какая неприятность.       Пока она обустраивала место для ночлега, он висел под потолком в типичной для всех рукокрылых манере — уцепился за камни мощными когтями и сложил перепончатые крылья.  — Ты будешь ночевать вверх тормашками? — спросила Трина с легкой усмешкой.  — Мог бы, но из солидарности к тебе не буду. Отвернись.       Она подчинилась. Сзади послышался глухой удар о камни, потом приглушенный хруст костей и скрип стягивающейся кожи. Ведьме было жутко интересно, как происходит процесс трансформации, и она уже хотела было повернуть голову.  — Не смотри на меня! — резко бросил Регис. — Мне нужно одеться. Ты и так сегодня видела достаточно ужасов.  — Ты слишком критичен к себе, — губы ведьмы тронула улыбка.  — Не слишком. Я знаю, как выгляжу. Теперь можешь повернуться.       Он деловито поправлял воротник рубашки, слегка обагренный кровью. Она попала туда, когда ублюдок Мика перерезал ему горло острием топора. Трина взяла на заметку вывести следы с ткани при первой возможности, чтобы не вызывать вопросов.       Утро выдалось дождливым и холодным. Ведьма проснулась оттого, что по всему телу бежали мурашки, а поза эмбриона уже не помогала сохранить тепло. Хрустнули суставы, закоченевшие мышцы со стоном растянулись под кожей. Трина села и болезненно поморщилась от боли в боку. Наверняка все тело под одеждой изукрашено свежими синяками и ссадинами.       Костерок давно погас, от него не осталось ни малейшего следа на плоском сером камне в центре каверны. Вампира рядом не было, однако Трина была убеждена в том, что далеко он уйти не мог. И не ошиблась.       Вернулся он вскоре после ее пробуждения, принеся с собой пучок свежесобранных трав. Попросил снова разжечь огонь, и на некоторое время погрузился в изготовление некой мази, потом велел ей снять рубашку и натер все кровоподтеки, отпуская сухие и колкие комментарии относительно столь варварского отношения к женскому полу.       Он был зол. Определенно. Антрацитовые глаза смотрели холодно, единственный взгляд, что ей удалось поймать, был непривычно колючим. Трина прекрасно знала, почему Регис злился. Довольно гуманно было с его стороны не устраивать разборок сразу после спасения из лап бандитов, однако было понятно, что разговора не избежать.       Уже на выходе из пещеры Регис вдруг резко остановился, развернулся и преградил путь ведьме.  — Прежде чем мы куда-либо двинемся, я хочу задать тебе всего один вопрос — зачем?       Лучше бы он сорвался на нее. Сказал, что она законченная дура и попросту глупая баба. Пусть бы они в хлам разругались, но только бы не это разочарование во всем его существе — в лице, в голосе, в жестах.  — Мне казалось, мы достигли какого-то взаимопонимания, открывшись друг другу, но ты исчезла без единого слова. Я настолько недостоин твоего доверия? Или, может, ты слукавила, и я попросту тебя пугаю? Мне в самом деле интересно.       Если кому Трина и могла доверять за последнее время, не считая своих соратников-демиургов, то только ему, поскольку ни капли не сомневалась в его намерениях. Ничуть не пугала его природа, как бы странно это ни было. Ей просто духу не хватало признаться в том, что рано или поздно ей придется сообщить о нем, о легкой добыче, что не нужно было выманивать. Это было ее долгом и отличным способом подняться в глазах Верховного Творца.  — Я… — она не знала что ответить. — Ты неправ во всем. Здесь речь идет не о доверии или страхе. Ничуть я тебя не боюсь, и давно поняла, что ошибалась насчет тебя, относительно твоих мотивов. Просто это моя история, Эмиель. Нечего тебе брать на себя чужой груз. Пусть я и родом отсюда, но надолго здесь не задержусь, и чем меньше следов оставлю, тем лучше. Я и так ворвалась в твой маленький умиротворенный мирок, подранная и грязная, угрожала выколоть глаз, а потом превратила тебя в… Я не хочу подвергнуть тебя ненужному риску, а он, поверь, есть. Здесь замешаны силы, на фоне которых ты, бессмертное и могущественное существо, лишь мелкая песчинка. Это древняя темная магия, противостоять которой ты не можешь. Забудь обо мне, забудь обо всем, что случилось. Возвращайся домой.       Регис выслушал ее, скрестив руки на груди.  — Никуда ты не врывалась, — возразил он. — Я сам взял на себя это, я сам принял решение забрать тебя домой, хоть у меня и был шанс просто пройти мимо. Но это не в моей природе, дорогая ведьма, ты уже должна была это понять. Забыть? Вышвырнуть тебя в мир, где ты уже два раза столкнулась с бессмысленной жестокостью и мракобесием? Нет, я не хочу сказать, что ты не способна противостоять опасностям, знаю, что ты сильный маг, однако даже сильным магам бывает тяжело в одиночку. Ты так легко отказываешься от помощи, забывая, что сейчас ты наедине сама с собой, и за спиной нет никаких божественных или иных сил. Не страшно просить помощи, если ты в ней нуждаешься. И я согласен оказывать ее тебе по доброй воле, ничего не прошу взамен.  — Регис, я…  — Дай мне закончить. Я прекрасно понимаю, что при всех моих добрых намерениях насильно милым быть я не могу. Нельзя помочь тому, кто этого не хочет. Ты не маленькая девочка, а я не твой папенька, чтобы бегать за тобой каждый раз, как ты будешь сбегать, а я уверен, что ты сделаешь это снова. Поэтому прошу сейчас дать ответ на вопрос, который определит дальнейшее развитие событий. Если ты сейчас ответишь «да», то я тотчас вернусь домой, последую твоему совету и забуду все, что произошло. Тебя я вряд ли забуду, но больше не побеспокою своим присутствием. Если ответишь «нет», то дашь обещание не отталкивать мою руку, позволишь сделать все возможное, что облегчит выполнение твоей задачи. Итак, я спрашиваю тебя, Трина Шрайбер, — мне оставить тебя в покое?       Потянулось долгое мучительное молчание. Регис терпеливо ждал, прожигая насквозь своим проницательным взглядом, а она стояла и краснела, не смея смотреть в ответ. Решение было ужасно трудным. Страх заставлял ее сказать «да». Пусть он уйдет, спрячется, его обойдет стороной эта темная, неприглядная сторона бытия, о которой, как правило, никто никогда не задумывается. Логика же ей подсказывала, что одна она гораздо быстрее попадет в Башню, но вовсе не как ее слуга, а как пленница. Последним, что легло на чашу весов, было смутное, зарождавшееся в глубине души понимание, что ей вовсе не хочется лишаться его общества. Объяснения этому ведьма пока не находила.  — Нет, — тихо, но твердо произнесла она. — Я не хочу этого.       Этого ему было достаточно. Настрой вампира заметно изменился, взгляд потеплел, черты лица смягчились.  — Тогда вопрос закрыт, больше мы к нему не возвращаемся, — сказал он, переступив с ноги на ногу. — Теперь скажи мне, куда все-таки мы идем? Учитывая геополитическую ситуацию на Континенте, нам следует быть осторожными и не ломиться напролом.  — Я много раз рассылала магические импульсы, делала сканирование, чтобы обнаружить следы мощных завихрений Силы, и кое-что нашла.       Трина достала из сумки карту и развернула.  — След ведет вот сюда.       Регис вдруг переменился в лице. Трудно было понять, что он тогда испытал: страх, тревогу, боль… Однако он все же растянул притворную улыбку.  — Надо же, Туссент! Этот край так и притягивает к себе неприятности. У меня отличная новость, дорогая. В Туссенте живет мой старый друг, который может оказать нам определенное содействие. Он знаком с множеством чародеек, которые помогут найти Око.  — Чудно! Тогда пора бы нам двигать в сторону этого Туссента. Не знаю, насколько точна карта, но путь предстоит долгий. И неплохо было бы разжиться лошадьми. Не хотелось бы просить тебя выступить в роли крылатого транспорта…  — Боюсь, не выйдет, — Регис поскреб щеку острыми ногтями. — Летаю я только в полнолуние, а луна уже пошла на убыль. К тому же ты жаловалась на шерсть. Похоже, нужно есть больше витаминов.       Когда-то у нее был кот по кличке Марсик, принадлежавший породе мейн-кунов, очень крупных и пушистых кошек. Трине вспомнилось, она чесала кота большой пуходеркой, собирая огромные шары шерсти. Сознание само спроецировало это воспоминание на большую летучую мышь, и ей стало смешно.  — Чему ты смеешься?  — Ничему. Пойдем.       Через полчаса они вышли на большак, разбитую и подмоченную дождем дорогу. Настроение у обоих заметно улучшилось, и вскоре между ними завязалась незатейливая беседа.  — Да, кстати, хотел кое-что сказать, — вспомнил Регис, перепрыгивая через очередную лужу.  — М?  — Я впечатлен тем сном, что ты наслала. Признаться, я был немного удивлен, но то, что ты делала… Это было незабываемо.       На его лице расплылась мечтательная улыбка, отчего он стал похож на кота, которому перепала большая порция сметаны. Только вот Трина понятия не имела, о чем он говорил.  — Какой еще сон? Ты о чем?       Довольная мина слетела с его лица, сменившись неприкрытым смущением.  — Никакой, — быстро проговорил Регис. — Оговорочка вышла, не обращай внимания.  — Какой еще сон, булочка? И что это я там делала? Эй, а ну стой!