Ошибки прошлого

      Трина шагала вслед за соратниками, только успевая смотреть по сторонам. Место, куда их привел Регис, было фантастически красивым. С холма, на котором покоились руины древней вампирской крепости, было видно почти все княжество. На северо-западе в ночное небо тянул свои острые шпили княжеский дворец, настоящее произведение искусства. Огоньки в его башнях напоминали свечи на торте. Чуть ниже лаково блестело озеро Сид Ллигад, мерцал огнями город. На восток простирались обширные поля и виноградники. На северо-востоке в легкой ночной дымке виднелись очертания замка Дун Тынне. В сонном сумраке шептали деревья, словно предупреждая о таящейся в глубинах развалин опасности.       Мертвый остов древней тюрьмы сонно взирал на незваных гостей пустыми проемами бойниц, скалился выщербленными стенами. Он напоминал высохший скелет.       Когда они подходили к основанию полуразрушенной башни, ведьма неуютно поежилась, ощутив бегущие по спине мурашки. Несмотря на окружавшую это место красоту, здесь повсюду витал ужас. Подспудный, скрытый ужас, выворачивавший кости и морозивший кровь. Это место напоминало Онейрос, с его разбитыми башенками, храмами и платформами, парящими в словно горящем пространстве.  — Удивительно, как в одном месте может быть одновременно красиво и жутко, — проговорила она, потирая плечи руками.  — Твоя правда, — согласился Геральт, шедший на пару шагов впереди. — Здесь не только жутко, но еще и опасно. Тут много трупоедов. А еще мне как-то здесь попалась беанн’ши.  — Кто это?  — Эльфская упырица. Вестница смерти.  — Очень воодушевляет.       Регис первым поднялся на площадку у основания башни.  — Мы на месте, — возвестил он.       Он замер у стены с наглухо замурованным входом. Неподалеку от него в траве стоял камень с искусным рисунком двухголовой химеры, изгибавшейся на манер кольца. У камня горели две свечи.       Отчего-то Регис медлил. Трина внимательно наблюдала за ним, но подойти не решалась. Не было похоже, что его пугала предстоящая пытка. К предстоящему действу он относился так же, как больной, смирившийся с необходимостью ампутации — с затаенным волнением, но внешним достоинством. Угнетало же его что-то другое. Что-то случившееся здесь, на руинах. Каким-то совершенно неизвестным чувством ведьма ощущала, что его беспокойство связано с какими-то дурными воспоминаниями.       Геральт тоже это чувствовал. И явно знал, в чем дело. Ведьмак подошел к нему и положил руку в тяжелой перчатке на плечо.  — Ты в порядке? — негромко спросил он.  — Лучше не бывает.  — Эмиель, мы еще можем вернуться, — Трина все же подошла к нему с другой стороны. — Ты не обязан этого делать.  — Ошибаешься, — ответил он с грустной улыбкой. — Долги нужно возвращать.  — Настойка уже действует?       Вместо ответа вампир рассек ладонь кончиком когтя. На землю одна за другой упали карминовые капли, и их поток не прекращался.  — Определенно действует, — он продемонстрировал кровоточащий порез.       Регис протянул порезанную руку вперед, и та прошла сквозь камень замурованного прохода, словно там и не было никакой стены. Начертанные на кирпичах символы, складывавшиеся в оккультный треугольный знак, озарились зловещим красным светом, и каменная кладка поползла в сторону. Пещера раскрыла перед ними свою зловонную черную пасть.       Воздух в подземелье был сырым и затхлым, отчего тело сразу же покрылось противной пленкой пота. Если бы не мутация демиурга, позволявшая видеть в темноте, Трина бы моментально налетела на кучу осыпавшихся камней и разбила колено. Тут и там попадались покореженные клетки, цепи, кандалы, какие-то ящики и бочки и куча самого разного хлама. Истлевшие человеческие скелеты были красноречивым доказательством того, что тюрьма в свое время принимала не только отступников из вампирьего рода.  — Много же здесь крови было, — заметила она, разглядывая начертанные на стенах символы.  — Не представляешь сколько, — отозвался Регис. — Я уже рассказывал Геральту об этом месте. Как видишь, здесь томилось достаточное количество представителей вашего вида. Их держали в качестве инструмента пытки.  — Люди как инструмент пытки? — переспросила Трина, перепрыгнув через щель в полу. — И как же можно пытать вампира? Жаждой?  — Все верно, дорогая. Это был самый действенный способ. Но мои сородичи прибегали и к традиционным методам, например, вырывали когти, клыки, ломали кости, снимали кожу. Мы быстро регенерируем, это правда, но это не значит, что нам неведома боль. Ведь нет страшнее участи, когда раны заживают и можно наносить их заново. Хотя пытать вампира раскаленным железом все равно, что тыкать в шарлея зубочисткой. Огонь нам не страшен.  — За исключением магического, — как бы между прочим вставил Геральт.       Регис свернул в очередной проход, который вел на полуразрушенную каменную лестницу. Они спускались все глубже и глубже.  — Надо отдать Вильгефорцу должное, — хмыкнул вампир. — Этот су… кхм, сумасшедший маг совершил настоящий прорыв в борьбе с высшими вампирами.  — А поподробнее? — поинтересовалась ведьма. — Ты уже не первый раз упоминаешь этого мага.  — Только не сейчас. Я всегда вспоминаю этот эпизод без особого удовольствия, а сейчас это было бы вовсе не к месту.  — Слушай, Регис, — снова заговорил Геральт. — Помнишь, ты рассказывал мне про вампира, которого здесь держали? Как его там… Ну, который бухал сверх меры?  — Хагмар, — подсказал Регис. Он подал руку Трине, чтобы та перебралась через большой провал в лестнице. — Помню, а что?       Мимо пронеслась стая летучих мышей, наполнив подземелье пронзительным писком.  — Что с ним стало? — продолжил Геральт. — Ты только сказал, что его здесь лет двести держали, а потом что? Он сбежал?       Регис ответил не сразу. Они добрались до очередного узкого коридора, проходившего сквозь новый блок камер. Там они сделали передышку. Трина, слегка запыхавшаяся от скачков через валуны и провалы, присела на большой черный сундук. Регис встал рядом, опершись спиной о влажную выщербленную стену. Геральт устроился на обвалившемся куске колонны.  — Хагмар мертв, — наконец, изрек Регис. — Он был подвергнут Карам Тахир.  — Что это? — спросила Трина, чувствуя, как в груди все сильнее разгорается любопытство.       Он медлил с ответом. Неужели тема настолько неприятна, что ему даже трудно о ней говорить? Колдунья пожалела, что полезла в разговор. Но, как оказалось, Геральт тоже заинтересовался понятием, которого не знал, и с интересом взирал на приятеля.  — Хагмара держали здесь двести лет, — заговорил Регис, и его голос звучал непривычно устало. — Потом, как бы это сказать, ему надоела каждодневная пытка жаждой. Он уловил момент, напал на тюремщика и убил его. Тюремщик был вампиром. А ты, Геральт, знаешь, как мой народ относится к убийцам среди наших. Тогда было созвано все племя Гхарасхам, чтобы провести казнь. Карам Тахир, «Изгнание и Смерть». Убийцу распинают у стены, потом вырывают ему когти и клыки, в знак унижения и, как бы лучше выразиться… отстранения от нашего рода. А чтобы убийца не регенерировал, в него предварительно заливают настой двустрела.  — Догадываюсь, чем кончается все дело, — голос ведьмака был сухим и жестким. Похоже, он был не рад, что задал свой вопрос о Хагмаре.  — Верно догадываешься, — кивнул Регис. — Потом убийцу выпивают. Но не кто-то один за раз, а несколько выбранных вампиров, как бы разрывая душу на части.       Трина поежилась. Для людей смертная казнь не была чем-то из ряда вон выходящим, у вампиров, как она понимала, это было исключительным шагом. Возможно, ключевым моментом в этом ритуале была даже не смерть, а именно унижение и факт отречения от отступника. Она украдкой взглянула на Региса. Ей не понравилось выражение его лица.  — И ты был там? — спросил Геральт. Трина внутренне выматерилась. Почему бы ведьмаку уже не заткнуться?  — Был, — коротко ответил вампир и выпрямился, тем самым давая понять, что разговор подошел к концу. — И не хочу это вспоминать. Идем, нам пора.       Наконец, спуск окончился. Они оказались в круглой зале, так же частично захламленной остатками ящиков и большими валунами. Кое-где в стены были вбиты кандалы, заставлявшие пленного сидеть с высоко поднятыми руками. С потолка свисало несколько вытянутых клеток. В центре зала тоже была клетка с провисшей цепью, убегавшей куда-то ввысь.       Трина раскрыла свою зачарованную сумку и достала оттуда несколько кусков протухшего мяса. Воняло так сильно, что ее чуть не вырвало. Ведьмак поспешил забрать у женщины приманку и принялся раскладывать мясо у щелей в стенах. Пока он был занят этим малоприятным делом, ведьму окликнул Регис.  — Трина, ты будешь так любезна?       Она подошла, чувствуя, как колени наливаются тяжестью. Все ее нутро протестовало против этой затеи, дурацкой затеи, которая, к сожалению, была в то же время и гениальной.  — Тебе принадлежит честь надеть на меня оковы, — он провел рукой по прутьям клетки.  — Издеваешься? — она сощурила глаза. — Что такого в этой штуковине?  — Сплав. Он не даст мне обернуться туманом и напасть. Послушай, — вампир взял ее за плечи и легонько стиснул пальцы. — Я хочу тебя кое о чем попросить.  — Конечно, в чем дело?  — Как бы тебе ни хотелось, что бы я ни говорил, не используй никаких заклинаний. Я буду в страшной ярости, не помнить, не слышать и не понимать ничего, мне будет очень больно. Но ты не должна мне помогать, поняла? Пока не появится гневница, все должно идти своим чередом.  — Но Регис…  — Никаких отговорок. Не пытайся мне помочь. Не слушай меня.       Как же тяжело ей дался этот кивок. Вставший в горле ком раздулся до таких размеров, что его невозможно было проглотить.  — По-твоему, я должна просто стоять и смотреть, как ты сходишь с ума от боли? — разозлилась она.  — А ты не смотри. Как будто меня здесь и нет. Представь… Представь, что ты снова перепутала заклинание и превратила меня в коричную булочку.  — «И чему он только улыбается», — подумала Трина. Ей безумно хотелось на него наорать за эту сумасбродную идею, за это безрассудное самопожертвование. Но она промолчала, только сопела носом, стараясь загнать нарастающий страх подальше.  — Ты обещаешь мне не вмешиваться? — снова спросил Регис.  — Обещаю.  — Тогда самое время пустить мне кровь.       Он расстегнул рукава рубашки и закатал их. Уже было собрался полоснуть по предплечью когтем, но Трина остановила его, взяв за запястье.  — Возьми это, — она протянула ему прихваченную из склепа опасную бритву. — Я думаю, это ей понравится больше.       За все годы, проведенные в Башне, она привыкла к этому звуку, с каким лезвие рассекало плоть. Хиссен Райи считала его единственной музыкой для своих ушей. В этот же раз звук был просто невыносимым.       Кровь пролилась потоком на покрытый многовековой пылью пол. Разрезав вены, Регис вернул ведьме лезвие и вошел в клетку. Он был смертельно бледен и слегка шатался. Трина глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь в похолодевших пальцах. Вид его окровавленных рук ударил по нервам, и они словно возопили в каждом дюйме кожи.  — Закрывай, — глухо проговорил он.       Чересчур громко лязгнул замок дверцы. С таким же оглушительным лязгом защелкнулись кандалы на запястьях вампира. Борясь с подступающей тошнотой, Трина отошла к стене и ледяными пальцами дернула рычаг. Он привел в действие механизм, что поднимал клетку в воздух.       В залу ворвался отдаленный вой, тявканье, рев — целый хор жутких голосов приближавшихся чудовищ. Трина сотворила вокруг себя защитный барьер. Геральт вытащил серебряный меч и встал в боевую стойку.  — Сука, у меня дежа вю, — он мрачно сплюнул на пол.       Из кривой расщелины в стене появилась омерзительная морда первого гуля. Псевдочеловеческое лицо, сгорбленное тело и уродливые лапы с острыми когтями. Мерзкая тварь низшего порядка. Таких демиурги считали не более чем животными и не утруждали себя их поимкой.       Тварь почуяла добычу, свежую, живую плоть, и бросилась на ведьмака, чтобы через пару секунд рухнуть на пол рассеченной надвое. За гулем шли другие монстры, разномастные, но не менее опасные.       Через какое-то время их стало настолько много, что Трина бросила затею их считать. Ведьмак кружился серебристым вихрем, его меч свистел в воздухе, а пол покрывали новые и новые брызги бордовой крови. Трина телепортировалась по всему залу, уворачиваясь от когтей и зубов трупоедов и низших вампиров. Она размахивала руками, швыряла заклинания одно за другим. С каждым разорванным в клочья монстром в ней росла ярость. С каждой каплей крови, упавшей на пол, из нее выходила накопленная обида и злость, за уязвленное самолюбие, за предательство некогда любимого человека. И за ревность. В мозгу некстати всплыл образ уже мертвого суккуба. Стоило на секунду представить Жюстину с ее вампиром, как в груди родился звериный рев. Волосы на голове ведьмы шевелились от струящейся в венах Силы. Ненависть хлынула в пространство новой лавиной заклинаний.       Воздух залы наполнил густой, насыщенный запах крови. Ведьма облизнула пересохшие губы. Живительная влага, алый наркотик… Она придавала сил, притупляла боль, разгоняла мысли до скорости ветра. Но сейчас не время и не место для удовольствия.       До слуха донесся глухой стон, мешавшийся с утробным рычанием. В пылу сражения ведьме некогда было следить за тем, что происходило в клетке под потолком. На секунду отвлекшись, она подняла голову. Клетка шаталась, раскачивалась, словно маятник. Регис уже трансформировался в чудовище — закованные в кандалы руки топорщились длинными когтями, в общий хор воя и гарканья вплелось шипение. Высший вампир уже совсем потерял человеческий вид. Он выгибался дугой, дергался и рвался в стороны, стараясь освободиться от пут. Если клетка не выдержит, живым из подземелья не уйдет никто.       На лицо ведьме упало несколько красных пятен. По запаху Трина поняла — это не кровь гуля, паршивца или экиммы. Кровь Региса. Колдунья дрожащими пальцами смахнула ее брызги, размазала по лицу.       К замешкавшейся колдунье скачками несся гнилец. Трина заметила его слишком поздно, а барьер был разбит когтями катакана. С мерзким визгом трупоед прыгнул на нее, намереваясь впиться в шею, и тут же раздался гулкий удар — Геральт сложил пальцы в знак Аард и снес монстра к стене. Гнилец отлетел и ударился всем телом о рычаг, что удерживал в воздухе клетку с обезумевшим вампиром. Клетка со звоном полетела вниз.  — Не спи, блядь! — заорал Геральт, подныривая под очередную экимму.       Крепкое словцо из уст белоголового немного привело в чувство. Нельзя, нельзя терять концентрацию, на кону слишком многое. Восстановить барьер. Сосредоточиться. Не от когтей паршивого трупоеда ей суждено сдохнуть.       Красные молнии сорвались с ее пальцев и разнесли ощетинившегося шипами альгуля. Трина сжала кулаки, отступила назад.  — Помоги мне…       Мученический стон заставил ее обернуться. Трина обнаружила, что стоит всего в паре шагов от дальвинитовой клетки. На нее смотрели жуткие красные глаза, в которых отчетливо читалась боль. Регис по-прежнему безуспешно пытался высвободиться.  — Помоги мне, — просил он. — Помоги, Трина. Отпусти меня… Я больше не могу.       Монстры опасались подходить к клетке близко. На какое-то время Трина оказалась в ложной безопасности. Она смотрела на запертое в клетке чудовище, понимая, что силы оставляют ее. Не магические — моральные. В долю секунды из могущественной колдуньи Онейроса она превратилась в маленькую девочку. Она с ужасом смотрела на бьющегося в агонии монстра, едва сдерживая подступающие слезы.  — Я не могу, — колдунья отрицательно покачала головой. — Я обещала тебе. Прости…  — Этот запах… Всего глоток, ведьма. Всего один. Ты не представляешь, как это больно! Пусти меня… Пусти, пусти, пусти!  — Замолчи, — она зажала руками уши. — Замолчи!  — Прошу тебя, дорогая… Ты не можешь так со мной поступить.  — Быстро отойди от него!       Ведьмак, видя, что ведьма близка к тому, чтобы отпереть замок, бросился наперерез и одним ловким изворотом оттащил Трину подальше, ухватив за пояс. Вслед ему понеслись страшные проклятья, почти неразборчивые за щелканьем зубов.  — Совсем с ума сошла?! — яростно крикнул Геральт. Кончиком меча он только что рассек в воздухе голодного гуля.  — Мы должны ему помочь!  — И как, по-твоему?!  — Я не могу смотреть, как он мучается!  — Ну так, блядь, не смотри! Слева!       Несшаяся с мерзким шипением экимма вдруг резко затормозила перед ведьмаком, рухнула на пол, заскребла когтями. Она резко вскочила и бросилась прочь. Остальные монстры, которым удалось избежать серебряного меча и заклинаний, тоже рванули обратно к щелям, торопились скрыться. Что-то зверски напугало их. Что-то приближалось.  — Геральт, прячься!       Ведьма схватила белоголового за локоть и потащила за сваленные в кучу ящики и камни. В наступившей тишине был слышен лишь рев разъяренного вампира, чья жажда уже была невыносимой. Трина сжалась в комок. Все тело дрожало от перенапряжения, руки тряслись, сердце было готово выскочить из груди. «Пусть он замолчит» — билось в голове. Великая Башня, пусть он замолчит.  — Трина, — вдруг шепнул ведьмак. — Чувствуешь?       Сначала она не поняла, о чем он говорил. И лишь спустя несколько секунд ее обоняния коснулась омерзительная вонь, кошмарная, тошнотворная вонь разлагающейся плоти. Белоголовый осторожно выглянул из-за завала, ведьма последовала его примеру. Как оказалось, жертва Региса не была напрасной.       В воздухе родился звук, напоминавший бурление кипящего котла. На полу, в десятке шагов от середины залы, возникла черная маслянистая лужа. Она взбурлила, плескалась, плевалась мелкими каплями, распространяла смрад. Из нее показалась тонкая, истощенная рука, что медленно поднималась из смоляно-черной кипящей жижи. Звякнули об пол стальные, покрытые ржавчиной когти, грубо вбитые прямо в ногтевые пластины. Вскоре появилась голова с длинным шлейфом спутанных слипшихся волос, а после существо вытянуло из недр черноты и свое скелетообразное тело. Монстр, появившийся из лужи скверны, был девичьим трупом, обмотанным бесчисленными косами грязных бинтов, что формировали некую пародию на платье и едва прикрывали гниющую окровавленную плоть и торчащие кости. По костлявым рукам и телу змеились прозрачные трубки капельниц, иглы которых впивались в синюшную кожу тут и там. Лицо монстра, когда-то бывшее лицом молодой девушки, распухло, разложилось, превратилось в отвратительную маску. За тем немногим, что осталось от губ, прятались черные пеньки гнилых зубов. Белесые желейные шарики лишь отдаленно напоминали глаза. Изо рта на грудь стекали потоки черного яда скверны.       Гневница повела головой в одну сторону, в другую, изучая местность. Неверной, шаркающей походкой подошла к клетке, в которой по-прежнему от бессильной ярости ревел высший вампир. Остатки гнилой кожи, что раньше была губами, сформировались в подобие улыбки.  — А вот и десерт пожаловал, — сипло прошипело чудовище. — А я все гадала, когда же мы с тобой встретимся. Помнишь меня? Помнишь свой сон, монстр?       Регис рванулся в ее сторону, громко щелкнув зубами, но кандалы надежно держали его внутри.  — Я чую твою вину, — хихикнуло чудовище. — Я его видела, Детлаффа. Видела, как он страдает. Ты даже не представляешь, что ему приходится там выносить. И все из-за тебя. Ты предал его, мерзкая лицемерная мразь! Все твое самобичевание, твои жертвы не спасут тебя, нет. Продажная шкура…       Опутанный бинтами труп издал неприятный звук засасываемого воздуха.  — Вампира у меня еще не было, — кусок гнилой плоти, некогда бывший языком, прошелся по остаткам губ. — Твои угрызения совести прекрасны. С такой кормежкой я быстро встану на ноги. Высосу тебя досуха, а потом, как восстановишься, повторим.       Чудовище ничуть не боялось веера когтей у своего лица. Не обращало внимания на злобное рычание в свой адрес, когда вывернув голову под неестественным углом, приложилось к разверстой ране на запястье Региса.  — Лапы прочь, а то отрежу.       Геральт решительно вышел из укрытия, держа наготове меч. Вслед за ним вышла и Трина. В ее руке искрился сноп красных огней.       Монстр обернулся. Трина ощутила, как земля уходит у нее из-под ног. Кровь от прикушенной губы защекотала язык, но ведьма даже не ощутила боли. Все чувства умерли в одно мгновение, стоило ей только догадаться, что, а точнее, кого она видит перед собой. Сердце резко ухнуло куда-то далеко вниз, провалилось в бездну ужаса. Худшее из ее предположений подтвердилось. Этот кошмар, пережитый в последнем мире… Вылезшее из скверны существо должно было сейчас находиться в Башне, под строжайшей охраной. Но глаза не лгали — она была здесь.  — Ты?! — выдохнула Трина. — Какого хрена ты здесь делаешь?  — А, ловля на живца, — прошипела гневница. — Дешево и сердито. Долго же мне пришлось ждать, Шрайбер, пока ты выползешь из своей норы. Похоже, Жюстина так и не отвоевала свое Предназначение.       Геральт бросил в сторону ведьмы непонимающий взгляд, чего она, впрочем, не заметила.  — Ну что, как твои дела? — насмешливо спросила гневница, потеряв интерес к своей жертве. — Твой демон бросил тебя. Око ты потеряла. Нравится быть ничтожеством? Нравится тебе смена ролей?  — Ты свой выбор сделала, — бледнея, проговорила Трина. — Мы пытались тебе помочь.  — В жопу тебя, твоих прихвостней и твою помощь, самонадеянная ты шлюха. Я сама могла себе помочь, если бы не встряла ты.  — О чем она говорит? — спросил Геральт, не опуская меча.  — А, так ты своих друзей в известность решила не ставить? Типично для тебя, — чудовище как будто выплюнуло эти слова. — Всегда находятся те, кому ты пускаешь пыль в глаза… Только этот раз будет последним, я гарантирую.  — Вернись в Башню, пока можешь, — Трина подняла руку, искрившуюся магическим огнем. — Вернись, и Хиссен Райи будет снисходительна.       Гневница захохотала гулким, ухающим смехом.  — Боюсь, Хиссен может поцеловать меня в гузно, как говорят местные. А я смотрю, тебя все тянет на мужчин постарше. Серьезно, ты и эта крыса в клетке? Достойная пара, браво. И очень иронично, не находишь?  — Он ничего тебе не сделал.  — Мне? — переспросила тварь. — Нет. Зато тебя он поставит на место. Он станет последним. И тогда ты поймешь, что такое боль. Ты станешь такой же, как я. Сгниешь, если в твоей душе еще осталось чему гнить. О да, ты прочувствуешь все на своей гадской шкуре! Только ради этого я не стану валить тебя прямо сейчас.  — Хватит пиздеть!       Геральт окончательно потерял терпение. Он оборвал этот бессмысленный обмен любезностями и бросился на монстра с мечом. Удар от плеча не достиг своей цели — клинок полоснул лишь воздух, потому как гневница легко отклонилась в сторону. Ведьмак наложил знак Ирден, кувыркнулся вперед, и на этот раз серебро достигло своей цели. Удар лезвия пришелся в живот твари. Ощущая внутри клокочущую ярость, Трина швырнула в монстра сноп огней, оставивших на нем множество черных язв. Гневница зашипела. Ржавые лезвия, торчавшие из ее пальцев, устремились к ведьме, но столкнулись с клинком ведьмака. Брызнули искры. В гневницу ударила красная молния, и та злобно взвыла. Труп, некогда бывший молодой девушкой, сделал несколько стремительных выпадов, пара ударов даже достигла цели, пропоров бок ведьмаку. А он и не сразу обратил на них внимание. Перекатился, вскочил на ноги, готовый снова броситься на чудовище. Вот только чудовищу наскучила эта битва, и оно в пару прыжков оказалось рядом с клеткой. Все раны, полученные в бою, уже исчезли — серебро не причиняло ей вреда.  — Брось свой ножик, ведьмак, — пробулькала монстрица. — Поранишься еще. Взгляни сюда, Шрайбер. Смотри и рыдай, ибо скоро я вырву черное сердце из твоей груди.       Из глубин бинтов, что обвивали ее изувеченное тело, явился золотой перстень с ярким сине-красным камнем. Рассеченный напополам светящейся расплавленным золотом жилой, он напоминал драконий глаз в искусно выполненной оправе. Око Абиссера испускало мягкий оранжевый свет, и его еле видные полосы струились между бинтов чудовища. Так близко и так недоступно… Лишь одно вселяло слабую надежду — в воздухе ощущалась сильная вибрация, а значит, Око сопротивлялось. У монстра было слишком мало сил, чтобы подчинить себе артефакт.  — Теперь тебе точно не на что надеяться, — Трина зашипела не хуже кошки. — На пощаду можешь не рассчитывать.       Та ответила ехидным смехом, самым что ни на есть человеческим.       Гневница отступала шаг за шагом, приближаясь к клетке Региса. Ведьмак медленно, но верно подступал, готовый в любой момент атаковать. Он не собирался просто так сдаваться.       Когти монстра лязгнули о прутья решетки. Вампир хищно щелкнул зубами и заурчал.  — Кажется, вы не просто так заперли его, — ухмыльнулась гневница. — Развлекайтесь!       Одним мощным рывком она сломала сдерживавшие вампира оковы, другим открыла дверь, тем самым выпустив зверя на свободу. Издевательски махнув рукой напоследок, гневница исчезла, растворилась в воздухе.       Теперь их осталось трое — Геральт, Трина и обезумевший от жажды и страшной боли Регис.       Время как будто остановилось. Трина отчетливо слышала каждый удар своего сердца. Она смотрела на обезображенное лицо Региса, понимая, что этот раз может стать последним.       Геральт замер, держа клинок у самого лица. Он был напряжен, как пружина, готовая в любой момент распрямиться в одном мощном ударе. Ударе, что не принесет ему победы.  — Я не хочу с тобой драться.       Ведьмак говорил искренне. Ведьма знала, что убийца чудовищ до последнего не хотел причинять боль своему другу, но иного выхода не было. Так же знала, что Регис их не слышал.       Издав голодное урчание, вампир рванулся вперед. Он обратился в туман, возник перед лицом ведьмака, нанес удар. Геральт отбивал одну атаку за другой, не решаясь или не желая атаковать в ответ.  — Эмиель!       Трина бросилась на него сбоку, но получила лишь мощный удар с локтя и отлетела в сторону. Стены зашатались, пол поменялся местами с потолком. Кровь, что хлынула из носа, противно щекотала губу. Женщина прекрасно помнила, что уговоры и мольбы не имеют никакого смысла. Этому зверю была неведома жалость, им двигала лишь слепая жажда.  — Namunahaim!       Эмиель увернулся от брошенного заклятия, и оно ударило в стену. Ведьма грязно выругалась. Поднятый заклинанием валун сбил вампира с ног, тем самым дав небольшую передышку белоголовому. Ведьмак закрутился в вихре, отбивая молниеносные атаки.  — Регис, очнись!       Вампир сделал обманный маневр и выбил меч из рук друга. Мощный удар пригвоздил убийцу чудовищ к стене. Геральту в самый раз было прощаться с жизнью, потому что через пару секунд острые зубы коснулись его артерии. Ужаснейшая ирония — сдружиться с вампиром, чтобы потом быть им убитым. Глупая, незавидная судьба.  — Namunahaim!       На этот раз заклинание достигло цели и ударило вампира в спину. Его парализовало, затем выгнуло дугой. Ведьма стояла в нескольких шагах от него, воздев руки, и с ее пальцев тянулись белые ленты заклинания.  — Назад! — срывающимся голосом крикнула она. — Я знаю, ты слышишь меня! Он твой друг, оставь его!       Магические путы медленно оттаскивали чудовище от ведьмака. Тем временем Трина слабела — заклинание высасывало из нее энергию, а Регис был невероятно силен в своем безумии. Еще немного — и поток пропадет.       Улучив момент, Геральт высвободился и откатился в сторону, зажимая пальцами прокушенную шею. С одной стороны, эта небольшая отсрочка никак не могла спасти ему жизнь. Но с другой Регис отчего-то не пытался снова напасть на легкую добычу. Как только заклинание исчезло, он так и остался стоять на месте, держась за голову и тяжело дыша. Вместо того чтобы обрушить на друзей серию фатальных ударов, вампир ринулся куда-то к стене. Там обнаружился оглушенный гнилец, которого Геральт припечатал знаком. Истошный визг трупоеда резанул по ушам, когда Регис с жадностью вцепился зубами ему в шею. Осушенный до капли монстр испустил дух. Эмиель на четвереньках отполз от него и без сил рухнул на холодный пол.       Это стало последней каплей, что переполнила чашу ее терпения. Она достаточно долго наблюдала за всем этим кошмаром, на который он обрек себя из-за нее. Слишком больших усилий ей стоило сдержаться и не прекратить эту бессмысленную бойню.  — Эмиель! — Трина упала на колени рядом с ним.       Происходила медленная обратная трансформация — он обретал прежние человеческие черты. Ценой тому была настоящая агония, выворачивающая его суставы, скручивавшая мышцы и сухожилия в тугие узлы. Он ничего не слышал, никого не видел, только часто и прерывисто дышал.       Можно было бесконечно повторять, что высшего вампира может убить только подобный ему. В тот момент Трина забыла об этом, как забыла тогда, в лесу, будучи схваченной бандитами. Как забыла в тот момент, когда Мика перерезал Регису горло. Что тогда, что сейчас лежавший на земле мужчина был для нее обычным человеком, испытывавшим сильную боль.       Ведьма приподняла его, поддерживая за спину. Как много она могла, и как мало могла сделать для него.  — Уйди, — вампир приоткрыл мутные глаза и с усилием сглотнул. — Уйди, еще рано…  — Молчи, — нервно ответила ведьма. — Я унесу нас обратно, на кладбище. Молчи, вампир. Все уже кончилось.       Ей хотелось плакать, но губы сами собой разъезжались в истерической улыбке. Трина крепко стискивала плечи вампира, как будто он вот-вот исчезнет. Магическое и нервное истощение мешали здраво рассуждать, и над разумом властвовали одни лишь эмоции.  — Пора нам уходить отсюда, — бросил ведьмак, кроличьей шкурой отирая клинок от монстровьей крови. — Чем дольше он будет чуять кровь, тем дольше будет отходить.  — Да, да, — кивнула Трина. — Я создам портал.       Что-то пошло не так. Регис вдруг содрогнулся в мучительном спазме, перекатился набок, хватанул ртом воздух. Свернувшись в позе эмбриона, он обхватил себя руками, как от холода.  — Эмиель? В чем дело?  — Его сейчас стошнит, — Геральт опустился рядом. — Помоги его перевернуть.       Вдвоем они приподняли его, и очень вовремя — вампира действительно вырвало выпитой кровью. К густому металлическому запаху примешалась едкая вонь желчи.  — Великая Башня! Какой кошмар… — простонала колдунья.  — Гнилец был хреновой альтернативой, — заметил ведьмак. — Похоже, отравился. Ты сможешь нас отсюда вытащить?  — Смогу. Подними его.       Геральт закинул руку приятеля себе за шею и попытался поставить на ноги, но тот настолько ослабел, что не мог стоять. Ведьмак негромко выругался, припомнил какую-то там вампирью мать, и подхватил Региса на руки. К счастью, относительно небольшой вес вампира и комплекция ведьмака позволяли это сделать.       Раздался негромкий хлопок — Трина взмахом перепачканной кровью руки сотворила фиолетовый портал и первой шагнула в него.  — Ненавижу порталы, — буркнул Геральт, шагая следом.