Ошибки прошлого

      Дворец троица покидала едва ли не бегом. Выйдя из тронного зала, они спустились по белым мраморным ступеням, что вели прямиком к мосту в город. Солнце было уже высоко, а значит, день перевалил за полдень.       Трина шла, слегка прихрамывая. Синяки и ссадины от перчатки солдафона она скрыла иллюзией, а вот от боли в животе и ребрах избавиться было непросто. Регис заботливо придерживал ее под руку, останавливаясь каждый раз, когда ей было необходимо передохнуть.  — Ты умница, что не стала поддаваться эмоциям, — шепнул он, когда она присела на очередную скамью. — Как видишь, порой силы слов достаточно.  — Да уж, — поморщилась она. — Еще бы ее хватило, чтобы ребра не болели.  — Я осмотрю тебя, как только вернемся в склеп. Признаю, все это — результат моей неосмотрительности. Не стоило идти в имение одному.  — Брось свой пафос, булочка, — Трина вымученно улыбнулась. — Они делали это только ради провокации. Что нам делать дальше?       Геральт, ждавший их в паре шагов впереди, вернулся. Терпеливо подождал, пока ведьма отдохнет, и они снова двинутся к мосту. — Дальше — Цири, — ответил он вместо вампира. — Я думаю, встречаться с ней во дворце — не самая лучшая идея. Подождем, пока она приедет в Корво Бьянко, а мы залижем раны. Вам двоим досталось больше меня.       Предложение Трине весьма импонировало. Отдохнуть она хотела, а еще больше ей хотелось напиться. Весь этот эпизод во дворце казался ей одним сплошным недоразумением, которое так и просилось быть вычеркнутым из памяти. Зря потерянное время, которое никак не вернуть.  — Как твои ребра, Регис? — как бы между прочим спросил Геральт. — Удар был довольно сильным.  — Пустяк, Геральт. Не люблю, когда в меня тычут оружием, не способным убить.       Чтобы скрасить негативное впечатление от пребывания во дворце, троица решила зайти в «Фазанщину» на пару стаканчиков вина. Геральт пообещал Трине научить ее играть в гвинт, на что та ответила радостным согласием и изъявила желание играть колодой чудовищ. Правда, позже она пожалела о своем выборе.       Очень скоро хрупкий позитивный настрой дал трещину и разбился вдребезги у дворцовой теплицы.  — Неужели ты в самом деле вот так и убежишь? — раздался насмешливый женский голос. — Даже не отомстишь де ла Туру за то, что он избил твою девку?       Регис резко замер, словно налетел на невидимую стену. Лицо его исказилось, как от сильной боли. Трина заметила это, однако спросить ничего не успела, потому что тот неспешно развернулся с весьма недобрым видом.       У теплицы стояла черноволосая женщина в темно-синем шелковом платье. Черты ее лица делали ее чертовски похожей на взбалмошную княгиню. Волосы цвета воронова крыла, серо-голубые глаза, колючие, как льдинки.       Ренаведд.  — Что, даже не поздороваешься с подругой своего покойного дружка? — насмешливо спросила женщина. — Ай-ай, как невежливо.       Трина бросила на Геральта недоумевающий взгляд, тот многозначительно кивнул.  — Желать тебе здоровья все равно, что уринотерапия, — холодно ответил Регис. — Бессмысленно и противно.  — Ух ты, паинька Регис показал зубки.  — Сианна, — Геральт сделал к ней шаг. — Ты все так же на голову обиженная? Довела одного вампира, драконишь второго? Ты чего хочешь-то?       Сестра Анны-Генриетты совершенно не боялась. Напротив, ее раззадоривала вся обстановка. Она знала, что в пределах дворца ей ничто не угрожало, а потому развлекалась вовсю. Подойдя к вампиру вплотную, она уперла руки в бока. Тот отвечал ей жгучим ненавидящим взглядом.       Сианна… Так вот, значит, кто это. Где-то глубоко в груди Трина ощутила знакомый огонек гнева, пока что слабый, но стремительно набирающий силу. В голове всплыла трагическая история, рассказанная Регисом, и вот она, причина всех бед, во плоти.  — Так это из-за тебя весь сыр-бор разгорелся десять лет назад? — удивленно спросила Трина. — Я рассчитывала на что-то посолиднее.  — А ты еще кто? — та смерила ее неодобрительным взглядом. — Не знаю, откуда ты вывалилась, милочка, но лучше не встревай в чужой разговор.  — Откуда я вывалилась, ты туда скоро провалишься. Phirrah!       С ее пальца сорвался едва заметный золотой светлячок и коснулся лба княжны. Сианна небрежно взмахнула рукой, будто отгоняла комара.  — А я-то думала, ты не станешь наступать на грабли своего приятеля, — ядовито произнесла княжна, снова обращаясь к вампиру. — Ты такой же слепой зверь, как и Детлафф. Животное… И нечего прикидываться, будто хорошо понял нас. Ты все равно останешься монстром!       Регис слушал ее, не прерывал эту полную желчи тираду. Трина набрала в ладонь Силу, готовая в любой момент выставить между ними барьер. Как бы сильно она ни желала смерти этой ядовитой паршивке, убивать ее было нельзя. И не потому что она была сестрой Анны-Генриетты. Ее убийство разрушило бы все, что с таким усердием возводил Регис перед взбалмошной княгиней.  — Я знаю, зачем ты все это делаешь, — степенно проговорил он. — Я вижу тебя насквозь. Ты настолько меня боишься, боишься, что я буду мстить за Детлаффа, что пошла на убийство.  — О чем это ты? — недоверчиво спросил Геральт.  — Семью Геленсеров убила не гневница, — спокойно ответил вампир. — Это была Сианна. Я понял это, когда осмотрел место. Там повсюду была кровь, и это самая главная ошибка. Людей явно кто-то убил, кто-то посторонний, а потом шеи им проткнули чем-то вроде стилета, чтобы было похоже на укус вампира. И твои люди не добили последнего, княжна. Он рассказал мне, что случилось ночью, описал тебя и твоих сообщников перед тем, как испустил дух. Ты хотела меня подставить, чтобы меня если не казнили, то хотя бы изолировали. Вот только ни одно, ни второе ты продумать не смогла.       Глаза Сианны сузились, лицо исказилось в ненавидящей гримасе.  — Докажи, — прошипела она.  — Мне это не нужно. Насколько же велик твой страх, — Регис сокрушенно покачал головой. — Ты просто в ужасе, что я убью тебя, и прячешь свой страх за показной наглостью. Не стоит. Я чую этот смрад, исходящий от тебя.       Трина внезапно ощутила, как кровь прилила к лицу. Отчего-то эта сцена ее невероятно заворожила. Эта холодность, с которой Регис говорил с ненавистной женщиной, это достоинство, жалость, что наверняка жгла сильнее любого ругательства.  — Бедная, бедная Сианна, — продолжал тот. — Всеми обиженная, изгнанная, требующая, чтобы ее пожалели… Я жалею тебя, несчастная княжна.  — Пошел ты на хер! — выплюнула Сианна.  — Прежде, чем я выполню твою просьбу, — невозмутимо отозвался Регис. — Может, расскажешь, на сколько херов пришлось сходить тебе, прежде чем ты обзавелась бандой прихвостней? Ты ведь наверняка никому не рассказываешь, что за всей этой показной удалью и бравадой, которой ты якобы впечатлила ганзу разбойников, прячется самая простая портовая блядь? О, не утруждай себя. Я все прекрасно чую.       Трина едва сдержалась, чтобы не разразиться аплодисментами. Слова вампира настолько выбили зарвавшуюся княжну из колеи, что та просто не знала что ответить. Так и стояла у стеклянной стены теплицы, то краснея, то бледнея, вот-вот готовая разразиться слезами злости.       Геральт тоже не знал что сказать. Судя по всему, решила ведьма, он и не думал, что исключительно вежливый и учтивый Регис способен плеваться ядом в ответ.  — Охереть… — только и вымолвил он.       Закончив тираду, вампир вежливо откашлялся, крутанулся на каблуках и бодро направился в сторону моста в город.       Провожая его взглядом, Трина ощущала внутри настоящий восторг. А ведь он действительно был прав — силы слов порой достаточно, чтобы получить желаемый результат! И перекошенное лицо Сианны было тому подтверждением.  — Я его обожаю, — совершенно искренне выдохнула колдунья. — С каждым днем все больше и больше. А ты ну просто редкостная свинья.  — Рот ему с мылом вымой! — вдруг резко рявкнула Сианна. — Быдло вампирское! Да что он обо мне знает?! Знает, через что я прошла?       Неизвестно, сколько бы продолжался этот поток брани, если бы Трине в голову не пришло сиюминутное, но, как ей казалось, верное решение. Она развернулась корпусом и въехала княжеской сестре кулаком, попав в скулу. Геральт, тоже не ожидавший такого поворота событий, негромко выматерился и поспешил на помощь Сианне, от неожиданности присевшей на брусчатку. — Ты что, с ума сошла? — рявкнул он. — Ты уже спрашивал, — совершенно обыденно ответила ведьма, встряхивая ушибленной рукой.       В «Фазанщине» было как всегда людно. Группка молодых людей шумно отмечала не то чей-то день рождения, не то помолвку, но, каким бы ни был их повод, их песни и тосты неслись на всю площадь. Прохожие ничуть не обращали на них внимания — шумные гулянки в лучшем трактире Боклера были делом обыденным. Официантки сновали туда-сюда, только успевая подавать новые тарелки с закусками и менять графины с вином.       Ведьмак присоединился чуть позже. Троица заняла столик подальше от гуляк, у увитой плющом декоративной стены. Геральт спросил графин эст-эста. Молоденькая официантка, вся раскрасневшаяся от беготни, быстро принесла высокий глиняный кувшинчик, три серебряных бокала и закуску в виде нарезанного сыра, фруктов и нескольких шоколадных конфет.  — Великая Башня, и вот это недоразумение развязало здесь целую войну? — спросила Трина, глядя на то, как ведьмак разливает вино по бокалам. — Я про эту девку у теплицы.  — Знаешь, просто есть люди-говно, — отозвался белоголовый. — Да, ей в самом деле пришлось несладко в жизни, но так и мстить стоило только причастным, вампира-то зачем было приплетать? Ты мне тоже, кстати, ответь, ты нахрена ей в челюсть дала? Ты хоть понимаешь, что ударила сестру Анариетты?  — И?       Геральт громко шмякнул кувшином по столу. В общем шуме, исходившем от пьяной компании, на это никто не обратил внимания.  — Ты, никак, тоже проклятьем Черного Солнца обиженная? Мне еще отчитываться перед княгиней, какой бы дурой она ни была, а ты лупцуешь ее сестру! На таких, как она, знак Аксий действует через раз!  — О, ну давай тогда ей реверанс отвесим, и насрать, что она вынесла целую семью ради того, чтобы подставить твоего друга. Ее нужно было поставить на место, а поскольку вам, мальчикам, девочек бить нельзя, — она многозначительно вскинула брови. — Я взяла на себя эту нелегкую, но приятную ношу.       Орать он на нее мог хоть до скончания века — Трине было все равно. За плечами была не одна прожитая жизнь, и кем бы ни приходилось быть, всегда все приходило к тому, что вовремя данная обнаглевшему оппоненту зуботычина доставляла немалое облегчение. Проблему это могло и не решать, но на душе становилось намного светлее.  — Геральт, — она скривилась. — Давай сделаем вид, что мне стыдно, и проедем эту тему, а? В любом случае, Сианне здесь осталось недолго.       Ведьмак воззрился на нее тяжелым взглядом желтых кошачьих глаз. Ведьма подняла бокал и сделала приличный глоток. Вкус у вина был яркий и ягодный, а по сладости его можно было сравнить с домашним морсом. Блаженно закатив глаза, она закинула в рот кусочек сыра. Сыр ей не понравился своей легкой горчинкой, и больше Трина к нему не притрагивалась.  — Это что еще должно значить?  — А ничего. Сначала я хотела сделать с ней то же, что с теми бруксами. Но потом я подумала, а потом еще раз подумала, и решила, что карма должна поиметь ту, что когда-то сумела поиметь весь город.  — Ты что, прокляла ее?  — Да куда уж больше ее проклинать, у нее и так с головой плохо.  — Мда, — ведьмак вздохнул. — Тут я с тобой согласен. Ей досталось в свое время, но чтобы настолько палку перегибать… Регис, ты еще с нами?       Регис их не слушал и как будто не слышал. Он сидел, уставившись в стол и подпирая голову руками. Его всего подергивало, губы были плотно сжаты, а злые черные глаза были готовы прожечь столешницу насквозь.  — И вот этот самый кровосос, — сказал Геральт, подливая вино в бокалы. — Возмущался, мол, зачем вы, люди, секс в ругательства превратили. Назвать княжескую сестру портовой блядью… Надо будет Лютику рассказать. Ты где таких слов понабрался?       Как оказалось, та невозмутимость, с какой Регис осадил бывшую подружку своего покойного друга, оказалась не более чем маской, под которой бесновался настоящий ураган ненависти.  — Геральт, тебя правда интересует, где я научился ругаться? — с ледяной яростью спросил вампир, чуть сверкнув клыками. — Ты серьезно? Представь себе, я, блядь, умею ругаться, умею, но не люблю. Если я не крою матом каждую вещь, что мне не нравится, если я умею сдерживать эмоции, это не значит, что я нихрена не чувствую. Так вот, отвечаю на заданный тобой вопрос — я прожил почти пятьсот лет на этом свете, и за это время у меня было невероятное количество возможностей расширить свой вокабуляр! При желании я смогу составить такой словарь, какой будет стыдно читать даже самой прожжённой проститутке.  — Ладно, ладно, я просто… — Геральт поднял ладони в примиряющем жесте.  — Она оскорбляет его память! Моего кровного брата! Того, кто вернул меня в этот поганый мир, полный рыцарей-лицемеров, оскорбленных и пьяных от власти правителей и беспросветно темных подданных. Он любил ее больше жизни, и все, что он получил взамен, это грязь! А я не имею права отомстить за это! Думаешь, если я держу себя в руках, я этого не хочу?!  — Право ты имеешь, — хмыкнула Трина. — Вопрос только в привилегированности того, кому хочешь мстить. А беспокоиться тебе и правда не о чем. Я обо всем позаботилась.  — Я чертовски этому рад.  — Будет тебе, булочка, остынь же.  — Я же, блядь, просил меня так не называть!       Фраза прозвучала настолько громко, что даже их шумные соседи обернулись с озадаченными лицами. Трина исподлобья взглянула на Региса. Ее изящная тонкая бровь медленно двигалась ко лбу, глаза загорались яркими огоньками.       Вампир обреченно закрыл лицо руками.  — Что-то ты разошелся, — Геральт недобро взглянул на него. — Ты бы за языком-то поглядывал.  — Трина, я… Прости, просто вырвалось.       О том, что летучие мыши кусаются, не знает только ленивый. Регис не был исключением и тоже умел кусаться. Если слишком долго тыкать палкой даже в самого воспитанного и терпеливого вампира, рано или поздно можно увидеть его острые зубы. Впрочем, ведьма ничуть на него не обиделась. Иногда ее и в самом деле заносило в своей фамильярности, самом неудачном способе разрядить обстановку.       Спустя недолгое молчание, она решительно встала из-за стола. Отодвигаемый по каменной плитке стул издал неприятный скрежет.  — Вставай, — приказала она.  — Зачем?  — Вставай, говорю. Надо поговорить.       Ведьмак ехидно ухмыльнулся. Трина оставила это без внимания.  — Если ты сейчас же не пойдешь со мной, — холодно проговорила ведьма. — Я здесь всем расскажу, кто ты на самом деле.       Тут с места подскочил уже Регис.  — А вот это уже грязно, — оскорбленно заметил он. — Что ты задумала?  — Пойдем выбивать из тебя это дерьмо.  — Я принесу тебе цветочки на могилку, — Геральт деловито отхлебнул из своего бокала. — Тебе лилий принести или полевых цветов?       Шутку никто не оценил, да и к кому она относилась, тоже осталось без ответа. Ведьмак, впрочем, ничуть не огорчился и снова приложился к бокалу. Трина кинула на стол маленький кожаный мешочек с монетами, сухо попрощалась с белоголовым и, ухватив Региса за руку, направилась в ближайший переулок, подальше от любопытных глаз.  — Трина, мне на самом деле очень жаль за свои слова.  — Обними меня.  — Вот так сразу?  — Меньше трепа, Регис. Обними, говорю.