Ошибки прошлого

      К юго-востоку от Боклера раскинулась дикая и малонаселенная местность — Леса Кароберты. Во времена правления бабки Анны-Генриетты, Светлейшей княгини Каролины Роберты, там часто проходили игры в прятки. Однако после нескольких несчастных случаев, включавших в себя нападения волков и еще менее приятных существ, забавы прекратились и переместились в куда более подходящее место — дворцовые сады.       Крестьяне редко забредали в вотчину барона Трастамара, считая эти места проклятыми. Зловещая аура исходила, в основном, от давно пустовавшего поместья, где некогда обитал пятнистый вихт, любитель ложек и жертва жестокого проклятия. Правда, никто, кроме самых близких друзей Геральта из Ривии, включая Региса, не знал, что вихт был давно расколдован и возвращен в человеческое общество.       Не менее таинственным местом были и руины эльфского дворца Термес, надежно укрытые пышными кронами деревьев. В эту местность захаживали, пожалуй, только разбойники не робкого десятка, да отчаянные авантюристы, называвшие себя исследователями. Что те, что другие, как правило, быстро заканчивали в зубах волка, в лапах арахноморфов или же педипальпах сколопендроморфов, коих в Туссенте водилось в избытке. Выли баргесты, поскрипывали туманники. Где-то у самого берега Сансретура ворчал фледер, нашедший укромное местечко подальше от людей.  — Что ты задумала? — спросил Регис, озираясь по сторонам. Эльфский дворец хоть и хранил остатки былой красоты, но выглядел довольно зловеще.       Женщина молчала. Ее настроение было трудно определить, поскольку лицо напоминало каменную маску, что могло говорить как о сильнейшем гневе, так и о полном равнодушии. Хорошим признаком Регис счел то, что за все время, проведенное вне стен дворца, не взорвался ни один вазон, булыжник или еще что-нибудь.       Одним движением она вытащила из кожаной петельки на его сумке фиал. Не спуская с вампира глаз, ведьма начала отступать назад, чудом не оступаясь на мелких камнях, в изобилии усыпавших и без того неровную поверхность, к тому же поросшую травой. В руке ее незаметно появился серебряный ножик, который Регис подарил ей в первые дни знакомства.  — Что ты делаешь? — встревоженно спросил он.  — Хочу поделиться.       Она резанула по запястью, Регис не успел и слова сказать. Карминовая струйка бойко потекла в подставленный сосуд, а когда тот наполнился, ведьма заткнула флакончик пробкой.  — Возьми в левую руку.       Регис, совершенно сбитый с толку, машинально зажал в ладони пузырек с кровью. Ведьма не возражала, пока он перетягивал бинтом довольно неприятный порез на ее руке. Выполнив свой долг, лекарь снова воззрился на нее непонимающим взглядом, однако маска равнодушия на ее лице сменилась лукавой усмешкой.  — Держишь? — спросила она, имея ввиду пробирку.       Он кивнул. Ведьма пару секунд повертелась по сторонам, словно что-то ища, и указала на большой валун неправильной формы, торчавший метрах в десяти от них.  — Вот этот.       Если все то время, что они провели вместе, он чувствовал себя покровителем и наставником, то теперь они поменялись местами. Пока в левой руке был зажат флакон с ее кровью, Трина учила складывать правую в некий знак.  — Расправь ладонь. Большой палец прижми, да, вот так. Указательный и мизинец выпрями, средний с безымянным согни вот так. Нет, не так, нам не нужна рокерская коза. В средней фаланге. Да, теперь держи.       Ее пальцы мягко сомкнулись на его локте. Трина стояла совсем близко, почти касаясь подбородком его плеча.  — Теперь укажи на этот валун, — негромко сказала она. — И громко скажи «Sifera!»  — Зачем?       Он ощутил весьма чувствительный шлепок по бедру. Спорить дальше ему не хотелось, хотя Регис и так понял, к чему были все эти странные манипуляции. Ничего страшного оттого, что он поиграет по ее правилам, не будет. Ничего не произойдет.  — Sifera!       Валун не шелохнулся.  — Я же говорил, — пожал плечами вампир. — Я не маг, Трина. Во мне нет ни капли Силы.  — Я сказала — громко, а не шептать себе под нос, — отрезала та. — Ну, еще раз! Только на этот раз выдай мне то же самое, что ты выкатил Сианне. Ну!       Регис глубоко вздохнул, стараясь вытащить на свет те же эмоции, что с головой захлестнули его возле теплицы. Представил себе ухмыляющееся лицо женщины, вспомнил ее неприятный резкий голос и последние слова в свой адрес.       Заклинание сорвалось с губ резким, чужеродным звуком, и внезапно в камень от сложенных в знак пальцев стремительно полетел бесцветный заряд энергии. Сгусток врезался в валун и разорвал его на тысячи мелких осколков, брызнувших в разные стороны. Если бы не защитное заклинание, их бы посекло гранитной шрапнелью.       От неожиданности Регис отступил назад на шаг, потерял равновесие и чуть не выронил фиал. Трина же была в восторге. Она радостно взвизгнула и прыгала, воздев кулаки к небу.  — Ого-го! Вот это да! Давай еще! Вон тот, подальше!  — Но… Как?       Вампир пораженно смотрел то на колбочку, то на ведьму. Красноглазая лихо откинула на спину растрепавшиеся волосы. На лице ее цвела широкая улыбка.  — Ты сейчас держишь Силу в руке, — пояснила она. — Моя кровь — источник магической энергии. Помнишь, я говорила, что меня изменили? Мне не нужно искать интерсекции, черпать Силу из стихий. Она всегда со мной. Пусть я не могу двигать горы, но кое-что мне по плечу. А тебе просто нужно выпустить пар. Давай, разнеси еще одну каменюку! Хочешь, я создам иллюзию в виде Сианны?       Последующие заклинания дались ему без малейших усилий. Осколки камней летели градом, взрывы переполошили копошившихся рядом арахноморфов, заставив уползти подальше в чащу. Регис чувствовал, как неведомая энергия струилась по телу, как с каждым брошенным зарядом злость, накопленная годами, покидала его. Трина присоединилась к шумной забаве и тоже разбрасывалась заклинаниями, то и дело изящно изгибаясь всем телом и принимая нелепые героические позы.  — Ну что, как тебе такой досуг? — задорно крикнула ведьма.       Одним движением кисти она превратила трухлявый пень в пыль. Пара мельчайших щепочек все же просочилась через магический щит и попала ведьме в нос, отчего та несколько раз громко чихнула.  — Это просто невероятно! — в тон ей ответил Регис. — Будь у меня этот флакон еще тогда, это Вильгефорца пришлось бы отскребать от стены!       Он обернулся в поисках новой цели. На глаза ему попался треугольный обломок скалы с почти идеальным отверстием посередине, словно выдолбленным чьей-то рукой. Заклинание сорвалось с пальцев, и вдруг Трина испуганно вскрикнула:  — Это Камень Силы, стой!!!       Но было слишком поздно. Энергия слетела и устремилась к цели. Валун угрожающе загудел, пошел трещинами и засветился. Затем последовал взрыв такой силы, что земля под ними заходила ходуном и начала проваливаться. Каменная плита, на которой стояли Регис и Трина, разломилась и поползла вниз, увлекая обоих в глубины провала.       То, что свод эльфской гробницы не обрушился им на головы, было настоящим чудом. Регис стряхнул с себя несколько мелких обломков и со стоном поднялся. Падение было не из приятных — приземлившись на несколько более крупных обломков с острыми камнями, он сломал себе пару ребер. Кости быстро срастались, а вот боль уходить не спешила.       Он резко вскочил и в панике стал озираться в поисках спутницы. Для нее падение могло стать фатальным. Впрочем, нашел он ее быстро, она лежала в паре метров от него, по счастливой случайности упав на открытое место.  — Ой… — она перевернулась на бок и попыталась встать.  — Дорогая моя! Подожди, я помогу тебе.       Регис помог ей подняться и бегло осмотрел. Женщина свободно двигалась, хоть и пожаловалась на боль в боку, голова ее была цела, за исключением оцарапанной скулы. Вздох облегчения сорвался с его губ. Все могло кончиться куда печальнее.  — Сегодня явно не мой день, — посетовал вампир, ощупывая ребра Трины. — Кажется, перелома нет. Еще бы немного и…  — Со мной все хорошо, расслабься. Я успела создать барьер.  — О чем я только думал? И я выронил пробирку.  — Ничего, я дам тебе новую.       Он взял ее за подбородок, осторожно повернул голову вправо, потом влево. Делал он это машинально, снова видя в ней пациентку. И не сразу заметил ее пристальный взгляд, взгляд совсем иной, не тот, что раньше. Когда-то Регис не без досады отметил, что ведьма избегала напрямую смотреть в его глаза. Теперь все было не так.       Трина перехватила его ладонь и не отпускала, и он тому не препятствовал. Что-то подсказало ему, что наступил тот самый момент, когда молчать больше было нельзя. Сейчас или уже никогда.  — Могу я спросить тебя кое о чем?  — Все, что угодно, — отозвалась она, не опуская глаз.       Это оказалось труднее, чем он предполагал. Подобная ситуация приключилась с ним очень много лет назад, и это принесло такой сильный дискомфорт, что проще было заречься попадать в нее. И вот снова перед ним женщина, лишившая покоя, а слова застревают в горле.  — Я не знал, как к этому подойти, — Регис вздохнул, выравнивая сбившееся дыхание. — Все изменилось, ведь так? Было бы неразумно отрицать очевидные факты — мы уже больше, чем просто друзья. Не пойми меня неправильно, моя дорогая, но я ведь не человек, и многое в вас мне непонятно до сих пор. Я хочу знать, что между нами происходит и каковы перспективы.       На ее лице появилась невеселая усмешка. Было заметно, что она тоже догадывалась — этот момент рано или поздно настанет.  — Если бы ты только знал, как я ненавижу такие вещи, — колдунья развернулась и медленно направилась к большому обломку плиты, чтобы присесть. — Эти выяснения отношений. Но от этого никуда не деться. И каждый раз все идет по одному и тому же сценарию. Сначала никто не верит. Потом верят, когда все заканчивается.  — Мне жаль, если я доставляю тебе неудобство своим вопросом. И все же я бы не хотел повторять ошибок моего друга. Пойми, я вышел из возраста подростковых игр, когда все это воспринимается как забава. Я мог бы это так воспринимать, но чувствую, что не в этот раз.  — Не извиняйся. Я тоже слишком стара для хлопанья ресничками и розовых облачков. Лучше расставлять все по местам до того, как станет мучительно больно. Знаешь, Эмиель, отчего-то мне совершенно не хочется тебе врать. Вся эта мутотень «Дело не в тебе, дело во мне», «Все очень сложно» и прочая банальщина. Хотя все на самом деле действительно непросто. Я не хотела к тебе привязываться. Это всегда кончается плохо, по крайней мере, для меня всегда было так. Ты ведь помнишь, что я должна буду уйти отсюда?       Регис кивнул.  — Это одна из причин, почему я и пыталась тогда улизнуть тихо. Потому что начала подозревать то, что ты не очередной проходной человек в моей жизни. Человек, монстр — неважно. Я хотела избежать неизбежного, заранее предначертанного исхода. А ты последовал за мной. Тебе не было все равно. Скажи, почему? Почему ты даешь мне то, чего я не заслуживаю?       Вечный вопрос, над которым задумывается каждый попавший в эту сеть. За что мы выделяем кого-то из общей толпы? По каким признакам избираем тех, к кому будем относиться иначе?       Они уже пытались говорить об этом. Биохимическая реакция в организме, влияние гормонов? Возможно, но ведь они разных видов. Инстинкт продолжения рода? То же самое. Психическое заболевание? Тогда весь мир подвержен этому безумию, а ведь с ума сходят поодиночке.  — Бежать — это не выход, — медленно проговорил он, шагнув к ней. — Ты убежишь от меня, от людей, от войны. От себя ты никуда не убежишь. И вот что я никак не могу взять в толк — с чего ты взяла, что чего-то не заслуживаешь?       Черты ее лица обострились, крылья носа затрепетали. Ей было что сказать. И все же она молчала.  — Я не знаю, кем ты была в прошлых своих жизнях, что за бремя несешь за плечами, — продолжил он, сев рядом с ведьмой. — Но мне на это плевать. Сейчас у тебя другая жизнь, на этот раз своя. И так уж сложилось, что ты тоже не просто очередной пациент на моей памяти. В этом есть нечто большее, хоть я и не до конца уверен что именно. Я бы очень хотел дать на твой вопрос четкий ответ, но не могу. Если бы вся проблема заключалась лишь в простом сексуальном влечении, то проблема решилась бы гораздо раньше и гораздо проще. Однако дело не в этом.  — А в чем же тогда? Ты же видишь, что я не самая приятная и обаятельная личность. Я не белокурая зефирная принцесса, глазки в пол, ресничками хлоп-хлоп, и чтобы вокруг бабочки летали.  — Это не залоги хорошего отношения. Что, Геральт приятный и обаятельный? Когда-то он приставил меч к моему горлу, и все же мы стали добрыми друзьями.  — Здесь речь идет не о дружбе, Регис.  — Ты права. Не о ней. Я не могу ответить тебе. Я отношусь к тебе так, как есть, лишь потому что хочу. Разумеется, с моей стороны было бы логичнее пресекать любые попытки сблизиться, что свои, что твои. Но разве мы не в патовой ситуации? Пойдешь на поводу у своих желаний — плохо, будешь их задавливать — еще хуже. Кроме того, я буду жить вечно, и прятать голову в песок, опасаясь новых ударов судьбы, не имеет никакого смысла. Возвращаясь к сути, скажу так — что-то в тебе привлекает меня. Интригует. Кроме того, даже чудовищу приятна забота. Даже бессмертному.  — Гулю тоже? — Трина приподняла брови.  — Нет, боюсь, гуль не оценит. Чудовище чудовищу рознь.       Они обменялись мимолетными улыбками. Темнота вокруг, нарушаемая лишь слабым лучом света в проломе потолка, звенела капелью — где-то поблизости бежал ручей.       Вдалеке завыли баргесты, вестники близкой смерти. Там, снаружи, опускался закат.  — Я понимаю тебя, — Регис смотрел куда-то в усыпанный мраморной крошкой пол. — С моей стороны тоже не имело никакого смысла привязываться. Ты уйдешь, ты постоянно это говоришь. Мы разных видов, никакого будущего у нас нет. Да и печальный опыт Детлаффа тоже не стоит сбрасывать со счетов. Нет, я не хочу сказать, что ты такая же, как Сианна, просто… Это вполне могло стать весомым останавливающим аргументом.  — Но не стало?  — Как видишь. Раз уж с твоим вопросом мы разобрались, я задам свой. Почему ты считаешь, что недостойна доброго отношения? Порой ты напоминаешь мне дикого лесного кота, который сразу ощетинивается и шипит, если попытаться его погладить. Неужели ты никогда не ощущала заботы, ласки?       С ее губ сорвался странный звук, не то насмешливое фырканье, не то задавленный всхлип. Лишь когда она подняла голову, чтобы откинуть присыпанные пылью волосы, Регис заметил на ее ободранной щеке слезу.  — Заботу? Ласку? — переспросила она. — Регис, я совершила огромную ошибку, и теперь должна страдать за свое малодушие и глупость. Я была так слепа в своей юношеской любви, что не дала любимому уйти на тот свет, и заставила жить заново. Я с чего-то решила, что имею на него право, что он принадлежит только мне. Иногда нужно уметь разжать ладонь и отпустить.  — Ты была совсем юной.  — Это не оправдание, — жестко произнесла она. — Моя глупость привела меня в тот кошмар, в котором я влачу свое существование. Что мне до всех этих прыжков по мирам, что мне дело до чужих судеб? Я хотела любить и быть любимой. Хотела найти место, где смогла бы сказать — это мой дом, мне здесь рады. Это все, правда. Вот такое низкое и мелочное желание. Я заслуживаю все, что имею, каждый шрам на своем сердце. Я совершала плохие поступки и совершу снова, от этого никуда не деться. А что до моей реакции… Это я всегда старалась подарить все свое тепло тому, кому это было не нужно. И по иронии судьбы, те, кто пресмыкался передо мной, были для меня не больше, чем пыль. И прошу, не надо вот этих аргументов вроде «нужно было жрать, что дают».  — Я еще никогда не встречал человека, — после недолгой паузы изрек вампир. — Кто бы настолько себя ненавидел. Не знаю, сколько жизней ты прожила. Не знаю как и не хочу знать. Сколько бы лет тебе сейчас ни было, где-то глубоко в твоей душе осталась часть той молодой травницы, последовавшей сквозь пространство и время за своей любовью. И эта часть спорит со зрелой женщиной, той, что умеет видеть свои ошибки и признавать их.       Столько раз Регис представлял себе этот разговор, но никогда не мог предположить, чем он закончится. Оба осознавали бессмысленность надежды на что-то, оба тащили за собой прошлое. Ошибки прошлого… А ведь кажется, что нет ничего проще, чем скинуть ношу, что не весит ничего. Скинуть и позволить невидимой струне вести их навстречу друг другу, забыть о страхах, долге, разности видов.       И тогда он внезапно осознал. Эта самая струна — это и есть нечто большее, то, что он искал между ними. Пусть эта струна и проходит сквозь сердце, пронзает насквозь. Струна, обагренная кровью.       Он привлек ведьму к себе. Ее головка прижалась к его плечу, руки обвили тело. Бедро девушки было мягким и теплым. Трина очень хотела казаться холодной и циничной стервой, но в те моменты, когда вокруг не было никого, кроме них, ее настоящее лицо проступало из-за десятков масок.  — Все будет именно так, как я говорю, — ее голос звучал спокойно и отстраненно. — Сейчас ты уверен в своих словах, что хочешь быть рядом. Но скоро все изменится. Найдется кто-то, с кем ты сможешь провести свою вечность. Союз, имеющий будущее. И тогда ты признаешь свою ошибку, признаешь, что был неправ. И я приму это, и отпущу тебя. Все, что сейчас происходит, значит для меня очень много, и я навсегда это запомню. Я запомню, что среди бесконечного числа миров есть одно существо, способное принести покой в тот хаос, что живет во мне. Хотя проклятье и не допустит этого.       Наверное, в тот момент он понял своего покойного друга, имевшего несчастье влюбиться в человеческую женщину. Регис не знал, какую историю рассказала ему Сианна, звавшаяся тогда Ренаведд, но понимал это подсознательное желание оберегать и защищать более слабое существо. Хотелось привести сотни, тысячи аргументов, чтобы опровергнуть ее слова. Таковых не было. И все же кое-что пришло ему на ум.  — Трина, — снова заговорил Регис, легонько поглаживая ведьму по плечу. — Я много думал над тем, что ты говорила о своем проклятье. Не сочти за неуважение к тебе или к твоим, кхм, покровителям, я лишь выскажу свое мнение.  — Говори уже.  — Твоя история весьма печальна, но я не верю в то, что ты проклята. Не хочу сказать, что ты мне лжешь… Возможно, тебя обманули.       Трина резко отдернулась и воззрилась на него таким ошарашенным взглядом, словно он отвесил ей пощечину.  — Что ты такое говоришь? — ее голос даже слегка дрогнул. — Как можно подвергать сомнению слова Демиурга? Мы с ней — одно целое. Она чувствует то, что чувствую я! Мы разделили с ней проклятие, мы… Да как у тебя язык вообще повернулся?  — Дослушай. Ведь в этом нет никакого смысла. По моему скромному мнению, демон просто обманул тебя, чтобы обеспечить лояльность и привязать к себе. Чтобы у тебя не возникало желания вернуться к обычной жизни.       Вскочив с места, Трина принялась расхаживать из стороны в сторону. Ее распирало от возмущения, но взгляд у нее был растерянный. Зерно сомнения все же запало ей в душу.  — Это лишь моя точка зрения, — продолжил вампир. — Нет никакого проклятия. Ты просто внушила себе то, что этот твой Петер — твое Предназначение. Что твое Предназначение — вечно бежать за его тенью. Внушила себе свою бракованность, эту проклятость.       Ее кулачки сжимались и разжимались. Злость плыла в затхлом воздухе волнами, и женщина не знала, как ее сдержать. Ее дыхание стало рваным, постепенно превращалось в истерические всхлипы. Было совершенно очевидно, что она никогда не задумывалась над тем, что он только что предположил. Не хотела, потому что верить в проклятье было проще? Не могла, потому что демон не давал ей этого сделать? Как бы то ни было, это выбило Трину из хрупкого, мнимого равновесия и притворного смирения.       Опасаясь нервного срыва ведьмы, Регис встал, подошел к ней и снова притянул к себе.  — Я… Я не знаю, — невнятно проговорила Трина, уткнувшись ему в шею. — Я не знаю, чему верить и кому. Мне страшно. Мне очень-очень страшно, Эмиель. С каждым разом мне все больнее и больнее, и я больше не хочу оставаться одна. «Сколько же лет», — подумал он. — «Сколько же лет и жизней она лгала самой себе?»  — Геральт постоянно говорит, чтобы я держалась от тебя подальше, потому что думает, что я поступлю как эта… тварь, которой я врезала, — сквозь слезы говорила ведьма. — Думает, что я лгу.  — Я знаю, что не лжешь, — спокойно отозвался вампир. — Я это чую. Кровь не может лгать.  — Не будет нового шрама… Иногда я чувствую такой гнев, Регис! Он жжет меня, жжет как адское пламя. Я не хочу становиться такой же, как Гнилая Невеста. Не хочу становиться монстром! Помоги мне! Обещай мне, что не оставишь меня одну!  — Обещаю.       Как мало нужно человеку. Посули ему то, чего он хочет, и он будет счастлив. Неважно, выполнится это обещание или нет. Это все равно, что доза обезболивающего, приносящая временный покой. Лечение симптома, но не его причины. Регис не привык лечить симптомы, он всегда старался дойти до самой сути болезни, ударить в сердце тьмы и навсегда изгнать заразу. То же было и с ней. Пока у них было время на то, чтобы залечить застарелые раны или хотя бы очистить.       Повинуясь общему порыву, они потянулись друг к другу, но в последний момент остановились. Такое уже случалось. В момент, когда страстно желаемое оказывалось совсем рядом, неведомо откуда берущийся страх заставлял отступить, дергал накинутую на шею петлю. Что тогда в лесу, что сейчас, нечто заставило его отвернуться, хотя намерения ведьмы были ясны. А она не стала настаивать. Трина тоже боялась, что первый поцелуй станет точкой невозврата. Оба отвели взгляд.  — Чувствую себя ужасно неловко, — извиняющимся тоном произнес вампир.  — Почему же?  — Не могу отделаться от мысли, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Наверно, со стороны все выглядит так, будто я брезгую или что-то вроде того.       Она пожала плечами.  — Ничуть. Но я чувствую в тебе толику недоверия. Это нормально, учитывая всю ту историю с твоим другом.  — Меня не покидает мысль, что со стороны все это выглядит очень странно. Ты, цветущая, молодая, а связалась с…       Трина чувствительно ткнула его в бок и прижалась еще крепче.  — Сколько раз говорить, хватит уже об этом, — проворчала она. — Никому не должно быть никакого дела. Забудь о них всех.  — А ты на самом деле собиралась всем рассказать, что я вампир?       В ответ раздался коварный смешок. Трина высвободилась из его объятий, стянула повязку с запястья. Делом это было явно неприятным, судя по ее лицу, однако вслух ведьма не сказала ни слова.  — Я что, похожа на идиотку? — спросила она, роняя пару капель крови ему в ладонь. — Я всего лишь хотела во всеуслышание заявить, что ты злая сдоба, не больше.       Регис обреченно уронил голову на грудь. Похоже, ему уже никогда не избавиться от этого прозвища.  — Пойдем-ка отсюда, — Трина натянула повязку обратно.  — С большим удовольствием. Только что мне с этим делать?  — Я покажу тебе еще одно колдунство. Думаю, уметь открывать портал в любом случае полезно. Запомни — если со мной что-то случится, ты всегда сможешь воспользоваться моей кровью как источником Силы.  — Но зачем?  — Пути Абиссера неисповедимы, — серьезно заявила она. — А теперь смотри. Сложи такой же знак, как я показывала. Вот, хорошо. Теперь представь знакомое тебе место. Ну, наш склеп, например. Представил?  — Да, — неуверенно ответил Регис.  — Хорошо. Теперь держи образ в голове и скажи «Ahtariil»!