Ошибки прошлого

      Стрелу, вонзившуюся в землю, было легко пропустить среди пучков травы, обильно росшей по всей поляне, что граничила со священной рощей. Геральт опустился на колени и выдернул ее из земли. Ясеневое древко, ястребиное оперение. — Плохо дело, — он сплюнул и попал в корявую ветку. — Помимо магического барьера здесь теперь еще и дриады. — Дриады? — обеспокоенно переспросил вампир. — Здесь? В Каэд Мырквиде? — Угу. Во время последней войны с Нильфгаардом Брокилону досталось больше обычного, и некоторые из лесных дев пошли искать пристанища в других местах. Таких, как это. — Похоже, добраться до места силы будет труднее, чем казалось, — Регис в задумчивости почесал подбородок.       Трина, стоявшая в паре шагов от них, пожала плечами. — Вот еще! Меня не остановят какие-то девки с луками. Идем.       Геральт скрипнул зубами, мысленно выматерился и пожелал, чтобы самонадеянная ведьма слышала каждое слово. К ней вернулось ее обычное настроение, разве что чуть более агрессивное. Женщина решительно направлялась к лесу, перепрыгивая через маленькие промоины и ямки, почти незаметные в густой траве. — Может, не будем ломиться напролом? — громко произнес ведьмак. — Там магический барьер. Пусть Регис сначала слетает к этой своей знакомой, хоть предупредит ее.  — В гробу я видала и барьеры, и знакомых.       Язык так и чесался высказать ей все, что он о ней думал. А сказать ему было что. Виденный прошлой ночью сон оказался необычно информативным. Разговор стоило начать сразу после того, как они утром попрощались с Цири и разошлись разными путями, однако клыкастая парочка о чем-то так жарко спорила, что Геральт так и не решился встрять.       Тем временем колдунья уже ушла вперед, сжимая в кулаке красное пламя. — Дорогая, может, мне в самом деле сначала… — начал было вампир, но осекся — ведьма взмахнула руками, выкрикнула несколько отрывистых неразборчивых слов и швырнула в сторону леса сноп искр.       Барьер, почти невидимый и напоминавший дрожание воздуха в жаркую погоду, пошел множеством трещин, словно разбитое стекло. После еще нескольких залпов в его монолитной стене образовался пролом.       На смену палящему солнцу пришла тенистая прохлада древнего леса. Густо пахло хвоей, сырой землей, смолой и грибами. Кроны деревьев образовывали плотный свод, почти не пропускавший солнечный свет. То и дело на ветру поскрипывали стволы кедров.       Стоило спасительной поляне исчезнуть из вида, Геральт все же окрикнул шедшую впереди ведьму. — Может, остановишься хоть ненадолго? — Ну, что еще? — она обернулась, скрестив руки на груди. — Нам нужно быстрее добраться до места силы и подготовиться к ритуалу, а я понятия не имею, насколько велик этот лес. — Что, не терпится вызвать хозяйку? Может, хоть на секунду подумаешь о нас? Я же сказал, здесь дриады, они стреляют без разговоров. — А я сказала, что меня это не остановит, — не моргнув глазом, ответила Трина. — Если ты так боишься кучки телок с луками, то не волнуйся, я сумею тебя защитить. — Ну все, хватит! — рявкнул Геральт. Его терпение лопнуло, с громким треском, и ему стоило больших усилий, чтобы не сорваться.       Он подошел к ней вплотную, но замер, наткнувшись на вытянутую руку Региса. — Геральт, в чем твоя проблема? — спокойно спросил он. — Я хочу знать причину твоего гнева. Мы готовы тебя выслушать. — Ах, вы готовы… Боюсь, это мы с тобой должны выслушать госпожу Шрайбер. — Чего тебе нужно, ведьмак? — надменно спросила она. — Хочу, чтобы ты наконец-то сказала правду, кто ты такая. — Я ошибся, — вдруг выпалил вампир. — Сейчас вообще не время!       Но его слова пролетели мимо ушей. Глаза ведьмы вспыхнули красными огоньками, верхняя губа дернулась, чуть обнажив острые клыки. — Говори, тварь, — прошипел Геральт. — Геральт, Трина, — снова позвал их Регис. — Кажется, у нас проблемы!       Оглушительный скрип словно привел их в чувство. Геральт поднял глаза и увидел то, чего рассчитывал больше не видеть.       За спиной ведьмы стояло огромное корявое дерево, дуб, которого еще несколько мгновений назад там не было. Оно взирало на непрошенных гостей двумя черными провалами на стволе, а третье, самое большое отверстие, казалось хищной раскрытой пастью. Трина медленно обернулась, и через секунду раздался истошный визг — дерево сграбастало ее своей похожей на лапу веткой и резко дернуло вверх.  — Трина!       Дубочуд резво улепетывал прочь от ошеломленных друзей. Регис, мгновенно обернувшийся туманом, уже был готов броситься за ним следом, как вдруг его насквозь прошила стрела, вонзившаяся у самых сапог ведьмака. — Курва мать! — выругался Геральт. — Дриады!       Стрелы с шипением летели из густых крон, из зарослей кустарника — отовсюду, где только можно было скрыться. Геральт бросился прочь, ощущая, как снаряды, выпускаемые из тугих луков, проносятся у самых ушей, порой задевая своим оперением. Он бежал, пытаясь выкрикивать что-то на Старшей речи, объяснить, что он не враг, но лесные воительницы только осыпали его новым градом стрел.       Ведьмак выхватил меч и с разворота отбил одну стрелу, через секунду вторую. Третья пропорола ему плечо, и он ринулся дальше, не разбирая дороги и не обращая внимания на саднящую боль. Воительницы преследовали его совершенно бесшумно, без яростных выкриков, передвигаясь тихо, словно призраки. Слышен был лишь только скрип натягиваемой тетивы и свист летящих стрел.       Неудачно оступившись на скрытом зарослями лопухов овражке, Геральт рухнул с небольшой высоты. Ему повезло — все кости были целы, а ушибы можно перетерпеть. Морщась и ругаясь на чем свет стоит, он отполз спиной вперед к большому валуну, стараясь уйти из поля видимости, но понял бесполезность своего занятия. На ветвях окружавших его деревьев стояли лесные девы, зеленокожие красавицы, и целились в него из луков. — Essea… — выдохнул Геральт. — Essea Gwynnbleidd… Я пришел с миром…       Еще ни один ведьмак не оканчивал свою жизнь в теплой постели, подумал он, глядя на рой стрел, выпущенный в него. А ведь так хотелось стать первым…       Ведьмак закрыл глаза. — Геральт!       Его обволокло темное облако тумана, в следующий миг превратившееся в старого товарища, бессмертного вампира с человеческой душой. Он навис сверху, закрыв от смертоносного дождя из дерева и перьев. С глухими ударами стрелы врезались в спину Региса, стиснувшего зубы. Геральт почувствовал на лице брызги крови — кончик стрелы торчал из тела вампира чуть выше того места, где располагалось сердце. — Все в порядке, Геральт? — глаза Региса были широко раскрыты. — Не задело? — Что ты творишь?! — Как что? Тебя закрываю, идиот!       Ему хотелось выть от бессилия. Земля вокруг них напоминала миниатюрный лес из прутиков с разноцветным оперением. Ведьмак чувствовал, как на руки течет кровь Региса, лицо самого вампира кривилось от боли, а сквозь стиснутые зубы прорывался задавленный стон. Но вопреки всему верный товарищ держался, получая все новые и новые стрелы в спину. Сделать Геральт ничего не мог — поставленный знак Квен продержался лишь пару секунд, а после разлетелся с оглушительным взрывом. — Ты… Ты только не высовывайся, — Регис даже попытался улыбнуться, хотя улыбка вышла жуткой из-за крови, сочившейся с губ. — Стрелы у них не вечные. — Зараза! — выругался Геральт. — В тебе тоже места на все не хватит! — Точно, друг мой. Был бы я хоть немного побольше…       И тут град прекратился. Дриады обернулись на душераздирающий звук, одновременно напоминавший скрип и вой. Выглянув из-за головы Региса, Геральт увидел, что в их сторону, грузно топая, несется дубочуд с расколотой напополам головой. На бегу у него внезапно отлетела толстая ветка, заменявшая ему левую лапу, за ней с хрустом и скрежетом отлетела и правая. — Sifera! — послышался остервенелый рык.       Дубочуд издал последний истошный скрип, а после разлетелся на множество кусков и щепок, шрапнелью пронесшихся по кустам и кронам. Дриады резко бросились врассыпную. Кому-то посчастливилось уйти с поля боя невредимой, но несколько зеленокожих дев попали под смертоносный град острых сучьев и обломков.       С негромким стоном Регис рухнул на Геральта. Тот стащил его с себя и ужаснулся — спина друга напоминала подушечку для булавок. Он словно еж был утыкан стрелами, и кровь лилась уже сплошным потоком. — Держись, друг, я сейчас… — проговорил ведьмак, стягивая с рук перчатки. — Вытащи их…       Из-за кустов можжевельника выбежала Трина, вся растрепанная, с расцарапанным лицом, в страшной ярости. Добежала до края обрыва, остановилась.  — Мы здесь! — позвал ведьмак.       Трина, заметив их, спустилась по крутому склону, хватаясь за ветки и торчащие из земли корни. Гримаса ярости на ее лице сменилась ужасом. Черная угольная подводка вокруг глаз размазалась от пота и растекалась некрасивыми полосами. Глаза, горевшие адским красным огнем, округлились от ужаса, сделав лицо ведьмы совершенно уродливым. — Великая Башня! Это они его так? — А кто еще? — буркнул ведьмак. — Подержи ему голову, я сейчас вытащу стрелы.       Они поменялись местами. Ведьма держала голову вампира на коленях, пока Геральт выдергивал один заостренный стержень за другим. Трава у камня покрылась темными брызгами крови. — Они заплатят мне за это, — злобно прошипела Трина, ероша пальцами серебристые волосы Региса. — Еще немного, душа моя, он скоро все вытащит. — Не все так плохо, — тот зашелся в кашле и окатил корсет ведьмы новым веером кровавых капель. — Помолчи, пожалуйста.       Вдруг она склонилась к нему. — Тебе нужно уйти, — прошептала ведьма. — Ты должен будешь уйти отсюда, слышишь? — Никуда… Никуда я не уйду, — с трудом отозвался Регис. — Я обещал… — Послушай меня, прошу! Ты должен уйти отсюда, как только восстановишься.       Геральт слушал это и ощущал, как внутри у него разгорается огонь злобы. Ему до смерти хотелось схватить ведьму за шею, припереть к валуну, у подножия которого они сейчас сидели, и выбить из нее всю правду. — Что, язык развязался?       Он вытащил последнюю стрелу, вонзившуюся в поясницу вампира. Трина сложила свой дорожный плащ в небольшой сверток и подложила ему под голову. Подошла к одной из застывших на густом мшаном ковре дриад. Зеленокожая воительница была совсем молоденькой девушкой, лет двадцати на вид. У нее были глубокого орехового цвета глаза, уже остекленевшие, и каштановые до пояса волосы, заплетенные во множество тонких косичек. Ее насквозь пробила отлетевшая от дубочуда ветка, прошила голый живот, явив миру темное месиво внутренностей. Достав из-за голенища сапога серебряный нож, ведьма одним отточенным движением перерезала девушке горло и подставила под струю крови небольшой хрустальный сосуд.       Геральт негромко выматерился. — Что она делает? — глухо спросил Регис. Его голова была отвернута в противоположную сторону, и он не мог видеть происходящего у подножия старого кедра. — Лучше тебе этого не знать, — прохрипел Геральт. — Слушай меня, Регис. Ты действительно должен будешь уйти отсюда. Дальше я пойду с ней один. — Но почему? — Она опасна. В первую очередь для тебя. — Геральт! — Трина не та, кем хочет казаться. Сегодня ночью…       Закончить он не успел — ведьма собрала достаточное количество крови, убрала сосуд в сумку и возвращалась к друзьям. — Как ты, булочка? — спросила она, опустившись рядом и взяв Региса за руку. — Жить буду, но плохо, — попытался отшутиться тот. — Мне кто-нибудь объяснит, что происходит?! Почему вы оба пытаетесь меня отослать? — Потому что так нужно. — Скажи ему правду, — прошипел Геральт. — Он должен знать! — Так, так, так…       Четвертый голос, вклинившийся в разговор, принадлежал особе, с которой Геральт так и не нашел общего языка. Фламиника выплыла из-за пригорка в окружении еще нескольких друидов, среди которых были и седобородые старцы, и мужчины среднего возраста, и юнцы, у которых еще голос толком не сломался. Стальноволосая женщина передвигалась так плавно, что не было слышно ее шагов. Она ничуть не изменилась с того дня, как они пришли просить у нее помощи во время поисков Цири: все то же неприятное лицо, напоминающее обтянутый кожей череп, колючие васильковые глаза и полная отрешенность в голосе. Одета она была в серого цвета мешковатый балахон, подвязанный простой веревкой, а на поясе висело множество амулетов, пучков трав и маленький кинжал. В руках фламиника держала длинный посох из узловатой ветки, увенчанный светящимся голубым кристаллом. — Вот и наши непрошеные гости, — проговорила она. — Здравствуй, Дарунн, — простонал с земли Регис. — Давно не виделись… — Здравствуй, Регис. Вижу, здравствовать у тебя не слишком хорошо получается. — Не сочти за наглость, — вампир прерывисто выдохнул. — Но могу я снова попросить тебя о помощи? Я бы встал, да вот что-то ноги не держат.       Фламиника Дарунн перевела взгляд на Геральта, потом на Трину, и выражение ее лица ничуть не изменилось. Она едва заметно качнула головой, и четверо сопровождавших ее друидов принялись мастерить нечто, похожее на волокуши. — Я тебя помню, Геральт из Ривии, — она повернулась к нему. — Идем в наш лагерь. Я думаю, разговор лучше продолжить там.       Вода из зачарованного источника, что бил из-под корней многовекового дуба, ускорила регенерацию и сняла тупую ноющую боль, оставленную множеством дриадовых стрел. Наученная молоденькой друидкой, Трина раз за разом обмакивала чистую тряпку в принесенном сосуде с водой и обтирала ему спину. Сам вампир лежал на боку, обнаженный по пояс, и вздрагивал каждый раз, как ведьма касалась заживающих ран.       Фламиника распорядилась разместить их в небольшом деревянном домике, одном из многих, расположенных в самом сердце рощи. Поселок друидов ничуть не изменился с его последнего визита, разве что большой дом немного покосился и нес на себе следы пожара. — Ты был похож на дикобраза, — сказала она, проходя ветошью ему между лопаток. — Забавное, должно быть зрелище. — Не сказала бы. Скорее, страшное. — Дорогая моя, ты же знаешь… — Знаю. Сучьи духобабы тебя всего изрешетили. Но я уже вернула твоей одежде приличный вид. У меня в загашнике нашлась зачарованная игла, она что хочешь вернет в нормальное состояние. — Напомни, чего нет в твоей сумке?       Плеснула вода. Раны болеть перестали, но на смену боли пришел невыносимый зуд — неприятная составляющая регенерации. С этим вполне себе можно было смириться.       Ведьма наклонилась к нему и поцеловала в висок. — Средства от болтливых вампиров, я же говорила.       Их прервал вошедший друид, мужчина лет пятидесяти на вид. Он носил длинные распущенные волосы, не менее длинную бороду, что доходила ему до колен, и одет был в такую же мешковатую одежду, что и Дарунн, только орехового цвета. — Дарунн желает вас видеть, — голос у него был низкий и на удивление ровный.       Трина недовольно поморщилась. Она что-то проворчала про то, что ему не дали даже толком зарасти, но протянула ему сложенные рубашку и камзол. На них и в самом деле не было ни единого прокола.       Снаружи их ждал Геральт, и вид у него был не самый счастливый. Рядом стояла и Дарунн. Глядя на нее, Регис ощутил слабое дуновение печали. Он помнил ее еще юной девушкой, только пришедшей в круг. Это она проводила с ним долгие часы в беседах и молитвах, когда он принял решение окончательно избавиться от непреодолимой тяги к крови. Дарунн никогда его не боялась, напротив, приняла тепло, с открытым сердцем, и приложила все усилия, чтобы помочь справиться с недугом. Но увы, друиды, несмотря на постоянное пребывание на свежем воздухе и магию, тоже старели, хоть и жили дольше обычных людей. Регис не помнил возраста фламиники, но был уверен, что лет ей было точно больше ста. — Ведьмак Геральт из Ривии, — заговорила фламиника звучным ровным альтом. — Просит провести вас к месту, где мы сожгли нечестивцев, посмевших напасть на нашу рощу. Я хочу знать, зачем вам это место. Хочу знать, зачем вы вообще пришли сюда, нарушив запрет. — Мы бы ни за что, — как можно более учтиво ответил вампир. — Не стали беспокоить тебя и твой круг, если бы на то не было причины. Мы здесь ради выполнения контракта, данного Ее Сиятельством Анной-Генриеттой, Светлейшей княгиней Туссента. — Здесь нет чудовищ, — равнодушно отозвалась Дарунн. — Не было до вашего прихода. — Здесь — нет. Но в самом княжестве орудует чудовище, которое можно остановить только особым оружием. И оружие это находится в ином мире. — И вы намерены как-то использовать мою рощу, чтобы открыть портал? — Не совсем так, — в разговор вступил Геральт. — Мы… Нам нужно призвать одно существо, которое даст нам оружие против монстра.       Дарунн долго смотрела ему в глаза. — И для этого нужна энергия моей рощи? Места гибели людей? Кого вы хотите призвать? — Проекцию Великого Демиурга.       Разговор затягивался, и ведьма решила тоже в нем поучаствовать. Регис прекрасно знал, что в переговорах с друидами спешка может привести к краху. Увы, Трина порой страдала недостатком выдержки и такта.       Дарунн подошла к ней, едва слышно ступая по траве. Напоминавшее череп лицо фламиники ничуть не изменилось, разве что глаза чуть сощурились. Ведьма отвечала ей настороженным взглядом, словно ожидая атаки. — Ты казался мне мудрым существом, — фламиника говорила, не отрывая глаз от Трины, но обращалась к Регису. — Но твоя недальновидность меня удивляет. Хотя… Последователи культа Tor Dhu исчезли больше трехсот лет назад. Ты вряд ли слышал о них. — Что это значит? — Для призвания Великого Демиурга необходимо обладать определенными знаниями. Знаниями, что касаются такой древней магии, что даже эльфы не знают ее истоков. Это тьма, страшная тьма, это первородный ужас, что таится во мраке безвремения. Я знаю, что ты такое, — Дарунн снова обратилась к Трине. — И не могу допустить такого кощунства под сенью священной рощи. И я не говорю даже о том, что роща может умереть после вашего надругательства над ней. — Послушай, Дарунн, — вампир тронул друидку за плечо, но та незамедлительно скинула его руку. — Я отказываю тебе в помощи, Эмиель Регис. И хочу, чтобы ты немедленно покинул мой лес вместе с друзьями. И прошу, больше никогда не возвращайся. — Госпожа, — сдержанно заговорил ведьмак. — Монстра, которого мы собираемся уничтожить, не берет обычное оружие. Нам никак не обойтись без твоей помощи.       Дарунн так резко повернулась к нему, что хрустнули ее шейные позвонки. — Вы нарушили границы моего леса, — холодно заговорила она. — Сломали барьер, уничтожили дубочуда, одной из дриад выпустили кровь… — Она была уже мертвая, — как бы между прочим вставила Трина.       Глаза друидки метали ледяные молнии. — И привели с собой ее, — узловатый палец уткнулся в ведьму. — Ведьму Онейроса! Я не дам вам осквернить священную землю. Не позволю привести сюда зло!       Этого Регис уже вынести не мог. Он простил ей прошлый раз, когда она отказалась выслушать Геральта и спалила единственного свидетеля, да еще и вместе с его медальоном. Однако в этот раз ее черствость раздражала, выводила из себя. Она имела полное право им отказать, Регис это понимал. И все же рассчитывал на помощь, по старой памяти. — Может, тогда объяснишь, в чем причина? Что не так с ней?       Фламиника открыла было рот, но так и замерла, не произнеся ни слова. Регис не сразу понял в чем дело, как и Геральт. Ведьмак подошел к друидке, внимательно присмотрелся. — Заморожена, — определил он. — Как и все остальные.       Оглянувшись по сторонам, вампир внезапно осознал, что его друг прав. Абсолютно все, кто находился в лагере, замерли на своих местах, превратившись в живые статуи. Нетрудно было догадаться, чьих рук это дело.       Регис медленно обернулся к ведьме, стоявшей с совершенно спокойным видом. — Зачем ты это сделала?       Ответ был прост и незатейлив, вместе с тем и убийственно прямолинеен. Трина подняла взгляд, посмотрела на него смело, старательно скрывая волнение. — Потому что могу, — заявила Трина. — Я не намерена тратить время на препирания с фанатиками.       Глаза ее сверкнули. Все же абсолютно спокойной она не была, Регис заметил легкий мандраж, колотивший колдунью. — А теперь, — продолжила она. — Я прошу тебя уйти. Куда-нибудь далеко, в неизвестное мне место. — Это еще зачем? — Беги отсюда, Регис! — она чуть повысила голос. — Ты должен спрятаться. Тебе грозит опасность. — Опасность? Мне?       Наблюдавший за перепалкой Геральт, казалось, выжидал. С самого утра он пытался начать разговор, но все время что-то мешало или прерывало. Его осуждающий, кровожадный взгляд не нравился вампиру. — Что, совесть заговорила? — ядовито спросил он, подходя ближе.       Трина бросила на него недовольный взгляд. — Давай-ка я здесь буду загадками разговаривать, — ведьма уперла руки в бока. — Не знаю, о чем ты там все время порываешься заговорить, но дальше мы с тобой пойдем вдвоем. А Регис на время нас покинет, да, булочка? — Я никуда не уйду, пока вы оба не объясните мне, почему я должен это сделать, — отрезал Регис.       Грудь ведьмы часто вздымалась. Ее лицо дергалось, словно в нервном тике, губы дрожали. Казалось, вот-вот начнут взрываться камни и деревья, как это обычно бывало в минуты ее гнева. Но нет. Трина смогла взять себя в руки.  — Тебе нельзя показываться на глаза Творцу, — твердо сказала колдунья. — Для тебя это верная смерть.  — Почему? Я знаю, что повинен перед Детлаффом, но ведь суд происходит после смерти, — возразил Регис. — Я еще жив. Кроме того, ты сказала, что Хиссен Райи непредсказуема. Значит, ее все же можно убедить…  — Нельзя. Не в твоем случае.  — Трина… Ты снова чего-то недоговариваешь, — вампир чуть сдвинул седеющие брови. — В чем дело? Чего я еще о тебе не знаю?  — Раз не хочешь говорить, — ведьмак встал перед ней, видя, что ведьма будет оттягивать момент признания как можно дальше. — То скажу я. Сегодня ночью я видел весьма занятный сон.       Пахло гнилью. Этим сладковатым, омерзительным смрадом, от которого выворачивались кишки и кровоточила слизистая носа. Геральт долго не мог открыть глаза, как если бы их чем-то залепило, но все же ему удалось. Вокруг было темно.       Поворачивая голову, он с изумлением обнаружил, что каждое мельчайшее движение дается с невероятным трудом. Он чувствовал себя жуком, увязшим в клее. Когда же ему удалось оглядеться по сторонам, то оказалось, что палатка, в которой они ночевали в лесу, исчезла. Вместо нее Геральта окружала обстановка, напоминавшая комнату. Это и была комната, в которой он никогда не был. Никогда он не видел такой мебели, драпировки, предметов интерьера, но даже не это было самым странным. Больше всего его пугало то, что абсолютно каждая вещь в комнате была покрыта толстым слоем тошнотворной красновато-черной слизи, от которой исходил этот самый смрад.       Комната была гнилой.       Где-то вдалеке ударил колокол, заполнив своим заунывным гулом все пространство. С усилием поднявшись, Геральт понял, что лежит на большой двуспальной кровати, на скомканном некогда белом белье, залитом кровью, рвотой и еще чем-то малоприятным. От дикой мешанины запахов сильно тошнило.       Все происходящее было ничем иным, как кошмарным сном, только вот проснуться не получалось. Сон, словно топкое болото, затягивал все глубже и глубже. Мерзкое ощущение липкости сводило с ума. — Ну что, как тебе постелька? — спросил кто-то.       Голос был знакомым. Внимательно оглядевшись по сторонам, насколько позволяла задеревеневшая шея, Геральт заметил, что в большом кресле в самом темном углу и без того темной комнаты, сидел человек. Точнее то, что когда-то им было.       Костлявое телосложение, синюшная кожа, грязные намотанные слоями на тело бинты, опутанные прозрачными трубками капельниц руки. Текущая изо рта черная скверна.       Гнилая Невеста улыбнулась. На ней было немногим больше плоти, чем в их самую первую встречу. — Где я? — спросил ведьмак. Он бы рванулся с постели, но каждое движение давалось с большой задержкой. — Это место, где меня убивали. — Что тебе нужно? — Ты не нервничай, Геральт, — Гнилая Невеста встала с кресла и пересела на край кровати. — Я здесь не за дракой. Поговорить хочу.       Ни одного меча поблизости, разумеется, не было. Да если бы они и были под рукой, то с этой убийственной медлительностью он бы не смог нанести ей ни одного удара, зато сам бы получил все десять ржавых когтей себе в брюхо. — Я не веду задушевных бесед с чудовищами, — процедил ведьмак, все еще силясь встать. — Да ты лежи, удобная же постелька, — спокойно отозвалась гневница. — А насчет бесед с чудовищами… Как бы так сказать-то… Пиздишь, Геральт. Не только беседы ведешь, но и дружишь. — Может, скажешь уже, на кой хрен ты меня сюда притащила?       Она встала, неспешно прошлась по комнате. В заляпанное гноем окно пробивался тусклый свет, и его тонкие лучи отбрасывали слабые блики на ее когтях. — Скажу. Как раз о чудовищах и пойдет речь. Я знаю, куда вы идете и что собираетесь сделать. — Ссышь, тварина?       Ее темное мыльное лицо исказила легкая гримаса неудовольствия. — Ой, ой, Геральт, — Гнилая Невеста цокнула языком. — Вот давай без этого. Меня твои обзывательства не трогают. Нет, не ссу. Я хочу предупредить, что один из вас не вернется в Туссент. Догадываешься, кто это будет? — Говори уже прямо, гниль!       Она вздохнула и прошлась по комнате снова с какой-то необъяснимой грацией. Невольно ведьмак отметил, что двигалась гневница намного лучше, чем в подземелье. — Насколько мне известно, Трина Шрайбер не сказала вам, кем является на самом деле. — Мы знаем, что она работает на некого демона. Что она помогает каким-то людям проживать их жизни…       Его оборвал отвратительный смех чудовища, больше напоминавший скрип ножа по стеклу. — Помогает жить?! — взвизгнула она. — Ох, как же удобно дурить голову тем, кто понятия не имеет об устройстве Абиссера и его обитателях… То, что она вам сказала, характерно для таули, душ, что несут на себе грех преждевременной смерти! А Трина — демиург! И не просто демиург, а Великий Страж, Творец и все ее там полагающиеся регалии! — И что? Что нам с этого? — О, а это я тебе сейчас расскажу, — хихикнула гневница, продолжая вышагивать из стороны в сторону. — Но сначала немножко о демиургах. Эти твари крайне не любят покидать Онейрос, и для того находят себе тела, в которые вселяются. Разум носителя объединяется с сознанием демиурга, тело мутирует, становится сильнее и выносливее, перенимает магию. И я вас категорически поздравляю — ты сейчас спишь с таким в одной палатке. Но в чем же проблема, ты спросил? А в том, что основной целью демиургов является охота на монстров, сбежавших из Онейроса, и сохранение баланса в мирах. — Что ты хочешь этим сказать? — Нет ли у тебя в окружении какого-нибудь монстра, который вместе с вами идет призывать Великого Демиурга?       Геральт прерывисто вздохнул. — Холера… — Ты же не думаешь, что Хиссен Райи просто так отдаст вам свой меч? А Трина просто так тащит вашего клыкастого друга в рощу? Она провинилась перед Хиссен, и лучший способ ее задобрить — это отдать ей убийцу несправедливо обвиненного! Хотя я уверена, что твой вампир настолько ослеплен, что сам идет навстречу собственной смерти. Как ослик, которого манят сладкой морковкой. — Я тебе не верю, — прошипел Геральт, и капельки слюны вылетели из его рта. — Трина любит его, это видно даже слепому!       И без того отвратительное лицо Гнилой Невесты скривилось в еще более отвратительную гримасу. — Ну конечно, как же, — саркастично фыркнула она. — Столько лет и жизней она скакала по мирам ради одного мужика, чтобы потом внезапно переключиться на старого вампира? Серьезно? Не смеши мои нарывы. Демиурги плевать хотели на чьи-то заботы и чувства, они действуют только в своих интересах. Они способны имитировать эмоции, если так будет нужно ради достижения цели. Не исключаю, может, ее и вшторило по престарелой мышке, но поверь, она отдаст его Хиссен Райи, даже не сомневайся. Так что можешь попрощаться со своим товарищем, когда проснешься. — Почему я должен тебе верить? Она предупреждала, что ты будешь лгать, лишь бы подосрать ей. — Ну, само собой, проще поверить смазливому личику и паре пышных сисек, чем гниющему куску мяса.       Уже не в силах бороться с силой притяжения, Геральт рухнул обратно на пыльную подушку. Нужно было проснуться как можно быстрее. Ведьма должна сказать правду, пока еще не поздно. — Почему ты пришла ко мне? — спросил он, глядя в потолок. — Почему не к Регису? — Потому что бедняжка уже попал под влияние ее чар, — зловеще проговорила та. — Он ведь искренне верит, что она любит его. Он без ума от нее, он хочет ее, а Трина этим пользуется. На ее стороне могущественный монстр, а это, сам знаешь, отличное подспорье. Да, я заглянула в его седую головушку, когда вы пытались меня подловить. А к тебе я пришла, потому что ты чуешь, что она лжет. — Если ты на самом деле хочешь нам добра, — он следил за ней одними глазами. — То зачем творишь зло? Зачем убиваешь невинных?       Гнилая Невеста замерла перед ним. Она стояла, немного сгорбившись, потом подняла увенчанную когтями руку, внимательно посмотрела на нее. Шевельнула лезвиями, вбитыми в ногти. — Добро, зло, — хмыкнула она. — Их не существует, ведьмак. Есть лишь точка зрения. Что я совершала, пытая человека, давшего мне погибнуть, добро или зло? Разве я не имела права на месть? Человек, убивший меня, не понес заслуженного наказания. Я была красивой девушкой, Геральт. Я тоже хотела жить и любить, но у меня отняли все. А после отправили сюда, в Башню. Это моя камера пыток, эта комната. Так теперь скажи мне, где добро и где зло? Если логика Абиссера такова, то убивая людей и восстанавливая тело, я тоже совершаю благо. Для себя. — Хорошо, — Геральт шумно выдохнул, стараясь побороть подступающую тошноту. — Что дальше? — Вот это уже разговор, — довольно булькнула гневница. Из ее рта вылетел веер черных брызг. — Я предлагаю тебе самое простое — откажитесь от ритуала, а после отдайте мне Шрайбер. И я покину этот мир, не трону больше никого. У меня к этой суке личные счеты. А на ваш мирок мне плевать с высокой колокольни, я не гонюсь за мировым господством, не собираюсь уничтожать у вас там все живое. Расскажи Регису правду, пусть он знает. Шрайбер ослабеет, лишится моральных сил, и тогда я вступлю в нашу игру. Кстати, она говорила, что музыкантик, давший мне сдохнуть, это ее возлюбленный Петер? Говорила, что это он украл Око Абиссера, которое я потом по счастливой случайности нашла? Вижу, что не говорила. И после всего этого она продолжит за ним бегать. И летучая мышка Регис ей не нужен. Зато когда он попадет в руки демиургов, о, оторвутся они на славу! Тем, кто нарушил баланс, здесь приходится очень тяжко. — Он не заслуживает этого! — Это ты не мне будешь говорить. Подумай, Геральт. И спаси своего друга, если он хоть что-то для тебя значит.       Она подняла руку, сжатую в кулак, а после резко выпрямила пальцы, словно что-то отбрасывая.       Стало очень темно и душно. А после Геральт проснулся в палатке, весь в холодном поту. В носу гнездился запах разлагающейся плоти.