Ошибки прошлого

      Стоило ведьмаку замолчать, наступила такая тишина, что было слышно копошащихся в земле червей. Трина беззвучно выдохнула, сгорбилась, обхватив себя руками. Ей до смерти хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть, испариться, лишь бы не чувствовать на себе жгучего взгляда антрацитово-черных глаз. Разочарование Региса было почти осязаемым.  — Ты вела его сюда, как барана на заклание, — с ненавистью выпалил ведьмак. — Ты хотела принести его в жертву!       Слова хлестнули так больно, что она вздрогнула. А ведь всего-то нужно было правильно ответить на вопрос, еще тогда, когда можно было. Но трусость, простейшая трусость не дала ей взглянуть проблеме в лицо и решить ее еще раньше. Снова пошла на поводу у чувств, у собственного эгоизма и теперь подставила существо, заботы которого не заслуживала. Душили злые слезы, которые не могли исправить ничего.  — Трина Эвелин Шрайбер, — официальным тоном обратился к ней вампир. — Я прошу тебя ответить честно. Хотя бы на этот раз. Что ты такое? На самом деле. И прошу, больше никаких тайн. Сделай это ради меня, если то, что есть между нами, значит для тебя хоть самую малость.       Терять уже нечего. Он ее не простит.  — Я скажу вам, — ведьма нашла в себе силы выпрямиться и гордо расправить плечи. — Как бы странно это ни было, но отчасти Гнилая Невеста сказала правду. Я действительно демиург. Не от рождения, конечно. Высшие демиурги не желают покидать Онейрос, и для того ищут себе носителей. Так вот я и есть такой носитель. Тело, как мы называем себя. Мои мутации вызваны сращением с сущностью Хиссен Райи. У нас общие чувства, общий разум. Мы сосуществуем, не мешая друг другу, и демон приходит лишь тогда, когда это нужно. Я должна следовать ее воле, воле Черной Башни. Взамен на это я получила бессмертие, мои раны заживали в считанные секунды, я могла получить все, что хотела. Я не врала, когда сказала, что проживала жизни ради целей Хиссен Райи. Когда Петер отнял у меня Око Абиссера, Демиург разорвала нашу связь. Но когда мы воссоединимся, она узнает все, что знаю я. Дать ей знать о тебе — мой долг, как демиурга. Но пока еще есть шанс — беги отсюда, скройся от меня! Тебе там не место, Регис. Ты должен жить.       Замолчав, Трина смело взглянула на мужчин. Геральт буквально пылал от ненависти. Это было видно по его жутким светящимся в полумраке глазам. Но какое ей дело до его негодования?  — Ритуал проводить нельзя, — отрубил белоголовый. — Мы найдем иной путь.  — Можно! — вскинулась ведьма. — Если только Регис свалит отсюда к вампирьей матери, чтобы я не знала, где он!  — Хватит! Замолчите оба! Раз я здесь корень всей проблемы, то мне решать, как мы поступим дальше.       Яростный возглас Региса привел женщину в чувство. Геральт тоже затих, хотя ему явно было что сказать. Он был готов стоять на своем до последнего.  — Геральт, — вежливо обратился к нему вампир. — Ты мог бы оставить нас ненадолго?       Его не пришлось просить дважды. Проводив белоголового взглядом, Регис неспешно подошел ближе. Ведьма инстинктивно отступила на шаг и втянула голову в плечи. Но тот и не собирался ее трогать.  — Поэтому ты была вчера такая ласковая? — негромко спросил Регис. — Решила развлечься напоследок?  — Нет, не поэтому! — зло ответила Трина. — Я не врала тебе. Я не врала тебе ни разу!       Злость ее быстро выгорала, уступая место простой слабости и бессилию. Все, что медленно и верно выстраивалось ими обоими, рассыпалось в пыль и утекало меж пальцев.  — Что у вас, человеческих женщин, за патологическая страсть лгать высшим вампирам?  — Регис, я… — она запнулась. — Ты же знаешь, что я не притворялась. Сам же говорил, что кровь не может лгать!  — Это-то меня и сбивает с толку, — он был явно озадачен. — Ты действительно не притворялась. Но почему ты молчала?  — Нам запрещено говорить о своей природе, Регис. Дьявол, если бы ты знал, как я хотела сказать! — она в сердцах саданула каблуком по ни в чем не повинной кочке. — Ведь ты знаешь, что такое выбор между тем, что должен сделать, и тем, что велит тебе сердце. Так вот, я прошу, уходи! Я ведь пыталась убежать, предупреждала, чтобы ты держался от этого подальше.  — Хочешь сказать, я сам во всем виноват?  — Да нет же! — Трина в отчаянии заламывала руки. — Я просто представить не могла, что все до этого дойдет. Прости меня, прошу, прости!       Мир вокруг поплыл и превратился в одно сплошное темно-зеленое пятно. Горло перехватило жесткой гарротой слез.  — Все из-за того, что я монстр?  — Не только, — она моргнула, и по щекам скатились две крупные слезы. — Ты убил невиновного. Я должна была привести тебя сюда. Но я тебя не отдам! Ты… Ты этого не заслужил!  — Великий Творец считает иначе, — его голос даже не дрогнул. — И я шел сюда сам, раз уж на то пошло. Я догадывался, что встреча с твоим демоном может выйти мне боком, но предполагал, что ты соизволишь дать мне об этом знать.       Она попыталась тронуть его за плечо, но вампир отдернул руку. Трина вздрогнула, словно получила удар плетью. Мир рушился у нее на глазах, и в этом была полностью ее вина. А ведь всего-то нужно было во всем сознаться.  — Эмиель… Прости меня, — голос сорвался на шепот. — Я не хотела…  — Что станет с тобой, если ты не выполнишь свой долг?       За весь срок служения Хиссен Райи никогда не покидала ее, и потому о последствиях непослушания задумываться не приходилось. Трина настолько прониклась разумом демиурга, что стала воспринимать ее идеи и решения как свои собственные. Но из без того было ясно, что даром своеволие не пройдет.  — Не важно, — взмахом руки она стерла новые накатывавшие слезы. — Просто беги. Я не дам ей забрать тебя.       Все это время тень раздумья не покидала его лица. Немного поразмыслив, он вздохнул, поправил воротник и произнес:  — Раз уж Абиссер определил меня как преступника… Впрочем, я действительно убил невиновного, и должен нести за это ответственность. Как и за все остальные свои поступки. Мы проведем ритуал. Я встречусь с Великим Демиургом. Ты выполнишь свой долг.       Трине показалось, что она ослышалась. Очень хотелось, чтобы его слова были лишь плодом ее воспаленного разума.  — Ты что, чокнулся?!  — Возможно.  — Ты слышал, что я сказала?! Она не просто убьет тебя, она…  — Не кричи. Я тебя слышу.  — Раз ты такой упрямый баран, как сказал Геральт, — зашипела ведьма. — Я телепортирую тебя отсюда к чертовой матери!       Красные огоньки полыхнули в его бездонных черных глазах. Сделав два широких шага вперед, он приблизился и наставил на нее указательный палец.  — Не смей. Меня. Телепортировать, — отчеканил он. — Начинай ритуал. С остальным разберемся позже. Ты поняла меня?  — Регис! — взвизгнула она, срывая горло.  — Сделай глубокий вдох, сосчитай до десяти, затем выдохни, — говорил он совсем обыденным тоном. — Приди в себя и сделай то, что должна. Золотой меч нам все-таки нужен.       В ушах стоял тонкий противный писк. Трина стояла, боясь пошевелиться, словно любое, даже самое незаметное движение только ухудшит положение вещей. Хотя казалось бы, куда еще хуже.  — Ты поняла меня? — снова спросил Регис.       Она едва заметно кивнула.  — Прости меня, — пролепетала жалким дрожащим голосом. — Мне очень-очень жаль…  — Я это ценю.       Это была более чем адекватная реакция на ее поступок. Разумная, адекватная, до невозможного спокойная. Будь на его месте кто-то другой, то он бы давно залепил ей оплеуху, наорал, даже избил, но только не Регис. И от этого становилось еще больнее.       С виду это место ничем не отличалось от любого другого в лесу. За пятнадцать лет пепелище заросло травой, не осталось ничего, что могло бы свидетельствовать о том, что когда-то здесь сожгли разом почти два десятка людей.       От помощи ведьма отказалась и принялась голыми руками рвать толстые стебли и выворачивать куски земли со сплетенными в ней корневищами. Расчистив небольшую площадку, она выкопала в середине ямку, в которой сотворила магическое пламя. Вокруг этой ямки ведьма рассыпала кругом пепел. Внутри пепельного круга были рассыпаны лепестки семи колдовских цветков — мандрагоры, мирта, аконита, дурмана, вербены, белены и розы. Справа и слева от ямки с огнем Трина поставила две серебряные тарелки с отрезанными и высушенными птичьими головами. За пределами круга на четыре стороны света были начертаны четыре неизвестные руны. Когда подготовка места была закончена, Трина взялась за себя. На траву полетела вся одежда, и ведьма осталась в чем мать родила. Изготовленной из растолченного с маслом уголька краской нанесла на руки и тело длинные рунические слова, опять же неизвестные.       Солнце садилось. Его последние лучи едва-едва пробивались сквозь густые кроны, почти не давали света. Единственным источником освещения был маленький магический костерок, созданный ведьмой в центре круга. На нем уже вовсю курились дурманящие травы — болиголов, белладонна, чемерица.  — Ты уверен, что хочешь этого? — шепотом спросил Геральт.       Они расположились в пятнадцати шагах от круга. Пока шла подготовка к ритуалу, Регис чувствовал внутри сосущую пустоту и невероятную усталость. Ему хотелось злиться на ведьму, но он не злился. Какая-то часть сознания непрестанно выводила в голове слово «идиот», но он отмахивался от этого, как от назойливого комара. Ему было жаль. Жаль Трину, так глупо сломавшую свою жизнь. Себя, за наивность, глупость и неспособность взращивать в себе злость. Геральта, за искреннее желание спасти его, за чувство вины, появившееся после событий в замке Стигга. Даже Гнилую Невесту, погибшую столь трагически и обреченную на вечную ярость. Не шли из головы и слова Трины. Он как никто другой знал, что такое выбрать между долгом и чувством.  — Да, Геральт, — вздохнул вампир. — Рано или поздно мне придется встретиться с Великим Демиургом. Я так устал бегать от ошибок своего прошлого, что не хочу ничего, кроме встречи с ними.  — Если ведьма не лжет хотя бы в этом, — возразил ведьмак. — То тебя ждет…  — Все мы получим столько, сколько заслужили. И, кстати, объясни мне одну вещь, — недовольно произнес Регис. — Почему ты рассказал о сне в самый последний момент?  — Да хер его знает. Тебя же было не оторвать от этой особы.  — Я думал, ты найдешь оправдание поинтереснее. Молчала она, молчал ты… Может, это со мной что-то не так?  — Твой последний шанс, — громко произнесла Трина. Она закончила рисовать руны, возложила на голову венок из бессмертника и села перед костерком лицом к ним, подогнув ноги под себя.  — Мы ждем, любезная ведьма, — отозвался Регис.  — Это еще не все, — лицо ведьмы было настолько бледным, что казалось, слегка светилось в темноте. — Объясняю в последний раз. Я призову проекцию Хиссен Райи. Во время ритуала я могу вести себя странно, у меня может измениться голос, но вы не должны мне мешать. Если вокруг начнет происходить что-то необычное, то не двигайтесь с места. Когда придет демон, ни за что не пытайтесь нападать. Геральт, это тебя касается. Навредить ей нельзя, а вот она нам может.  — Нам? — насмешливо спросил ведьмак.  — Да, нам. Ее гнев может пасть на всех нас. Как только она появится, вы должны опуститься на одно колено и сказать фразу «Avatu mea Hissen Raii». И очень прошу, ничего не перепутайте.       Клубился наркотический дым от сжигаемых трав. Подрагивал огонь костерка. Ведьма взяла в руки сосуд с кровью, занесла над головой и половину вылила себе на голову. Красные струйки бодро побежали по обнаженному телу женщины, оставляя на белой коже черные полосы. Остаток крови ведьма выпила, часть сплюнула в костерок. Пламя взвилось причудливыми формами, на мгновение изменило цвет.       Колдунья начала читать мантру призыва. Поначалу ее голос был звучным и певучим. Неприятно звучащие слова одно за другим срывались с губ, сливались в неразрывный поток. Трина начала слабо раскачиваться из стороны в сторону в глубоком трансе. Глаза ее закатились, так, что остались видны только белки.  — Ты когда-нибудь слышал этот язык? — снова шепотом спросил ведьмак.  — Никогда, — так же шепотом отозвался Регис. — Она говорила, это священный язык Онейроса. Он существовал столько же, сколько сама Башня.  — Ты боишься?  — Чего? Смерти? Нет, друг мой, — вампир усмехнулся. — Если мне суждено сейчас попасть в Абиссер, то, надеюсь, мне выдастся шанс повидать Детлаффа.  — Я говорил тебе, что ты конченый псих?       Регис хотел ему ответить, но его отвлек странный звук. Голос ведьмы как будто сломался, из приятного певучего альта превратился в диссонирующий скрип, визг, рычание.  — Что-то с ней не так, — встревоженно проговорил он.       С колдуньей действительно творилось что-то жуткое. Ее лицо, до этого озаренное блаженством, исказилось, и выражение его менялось с невероятной скоростью. То это была невыносимая скорбь, то злобная радость, то животный страх, то обжигающая ярость. Вместе с тем летели отрывистые слова, не имевшие, казалось бы, никакого смысла.  — На лицо все признаки одержимости, — определил Геральт. — Ох, чую, такого горя мы хапнем…       Вместе с ведьмой менялось и окружение. Раскуроченная земля под ногами Трины покрылась трещинами, из которых исходило зловещее сияние. Это было похоже на подземный пожар, и языки его пламени вырывались сквозь эти расколы. Воздух как будто наполнился отдаленными голосами. Голоса вопили, вопили от страшной боли. Регис знал, когда люди так кричат — на кострах, сгорая заживо. Боковым зрением вампир заметил, что лес, окружавший их, как будто растворился в кромешной тьме, и от него остались лишь едва видные кончики деревьев, протыкавшие небеса непривычного бордового оттенка. Дело было не в опускавшейся на рощу ночи — менялась сама реальность. Виден остался лишь тот небольшой клочок земли, на котором стояли они с Геральтом и где располагался пепельный круг.       Изо рта пошел пар.  — Чувствуешь? — спросил он, глядя на белоголового. Тот кивнул.       Воздух наполнился сладким запахом, вызывавшим необоснованный страх. Пахло ванилью, тленом, чем-то горьким, сырой землей и отчего-то восковыми свечами. То небольшое пространство, что теперь выглядело островом среди бесконечного океана тьмы, заполнял холодный багровый туман. Его клубы витали вокруг, стелились волнами по земле, принимая причудливые формы. Где-то вдалеке ударил колокол.       Последние слова зловещей мантры разнеслись в искаженном пространстве, и наступила тишина. Трина замерла в напряженной позе, стоя на коленях, телом выгнулась назад, голова слегка запрокинулась. Ее немного подергивало от струившейся сквозь тело энергии. Из груди вырвались несколько черных лент, напоминавших змей, и эти ленты начали сплетаться над костром. Сплетались они до тех пор, пока не сформировали нечто, похожее на человеческую фигуру. Фигура, в свою очередь, обрастала красками и чертами. И когда сплетение полностью обрело свой окончательный облик, стало понятно, что человеком новоявленное существо не было.  — «Боги, я ведь никогда не задумывался, как выглядит Великий Демиург», — подумал Регис.       То, что предстало перед ними, напоминало уродливую фарфоровую куклу. У существа была вытянутая голова с кожей молочно-белого цвета, огромные рубиновые глаза, лишенные надбровных дуг. Черные с отливом в красный волосы, невероятно длинные, складывались в непостижимую уму корону, обнажая высокий лоб. Множество различных золотых заколок и шпилек придавали созданию извращенного шарма.       Одежда существа была темно-бордового, почти черного цвета, выполнена из неизвестной кожи, украшена бесчисленным количеством золотых колец, уложенных в ряды, и пришита прямо к болезненно тощему телу множеством золотых мелких скобок. За спиной ниспадал длинный плащ, так же выполненный из гладкой кожи. Одеяние можно было назвать глухим, если бы не обнаженные белые плечи и два едва заметных холмика грудей, прикрытые лишь перекрестьем двух тонких ремешков. Грудь казалась синей из-за узора татуировки, покрывавшей кожу. Кисти существа выглядели человеческими, но там, где у человека обычно бывают ногти, пальцы переходили в длинные тонкие когти и приобретали темно-красный цвет.       Существо парило над землей, почти не касаясь ее. Смотреть на него было страшно. Возможно, от выражения полной отрешенности на уродливом лице, в котором не было ничего человеческого. А может быть, и от понимания того, что это был Создатель. Тот, кто мановением руки может сотворить все, что угодно. И противиться его воле невозможно.       Глаза демона медленно двигались, сонно осматривая плывущий во тьме кусочек земли.  — Angrah, — бордовые губы существа шевельнулись. Под ними виднелись два ряда мелких острых зубов, среди которых отчетливо выделялись длинные клыки.  — Avatu mea Hissen Raii, — Регис опустился на одно колено и протянул к существу руку в приветственном жесте.       Геральт, который слов то ли не запомнил, то ли запоминать не захотел, бегло взглянул на товарища и опустился в таком же поклоне. Когда же они поднялись, не дожидаясь ответа от демона, он нахмурился и озадаченно спросил:  — Это, что ли, Великий Демиург?  — Помолчи, Геральт, — прошипел вампир.       Демон повернулась к ним. Она исчезла на долю секунды, чтобы появиться прямо перед ними. От неожиданности Регис сделал шаг назад, но вовремя взял себя в руки. От жуткого взгляда огромных красных глаз выворачивало позвоночник.  — Мутант, — голос демиурга одновременно напоминал шепот, шипение змеи и глубокий девичий альт. — И монстр.  — Мы призвали тебя… — начал было Геральт, но демиург сделала едва заметный жест левой рукой, как если бы отгоняла мошку. Ведьмака оттащило на пару шагов. Он едва удержал равновесие.       С ужасом для себя Регис осознал, что вообще не может двигать ногами. Он словно врос в землю. Демиург продолжала буравить его немигающим взглядом. От нее сильно пахло чем-то таким, что навевало невыносимую тоску.  — На тебе печать смерти, — прошелестел ее голос. — Но ты жив. Я вспомнила тебя, Эмиель Регис. Монстр, отрицающий свою природу. Но неблагодарный. Рука дающая может быть и карающей. Ты убил вампира, которого я направила к твоему пеплу. Это по моей воле ты живешь и дышишь.  — Я склоняюсь перед тобой, Великий Демиург. Но прошу, прежде чем ты заберешь меня, выслушай…       Не закончив фразу, он тут же вскрикнул от резкой боли во всем теле. Его парализовало полностью. Хиссен Райи чуть склонила голову.  — Ты хоть знаешь, с кем говоришь, монстр? — лишенным эмоций голосом спросила она. — Ты ставишь условия? Мне?  — Я… только…  — Не важно. Ты пойдешь со мной. Баланс будет восстановлен.       Она подняла руку с выставленным указательным пальцем. Заточенный коготь, напоминавший иглу дикобраза, медленно приближался к его виску, готовый вот-вот вонзиться.  — Ты для меня открытая книга, — нараспев говорила демон. — Я хочу знать все.       Сбоку рычал и бесновался Геральт, уже выхвативший из ножен серебряный меч. Если бы он мог сдвинуться с места, то непременно бы обрушился на уродливое существо. Его попытки не остались без внимания. Хиссен Райи чуть повернула к нему голову и едва заметно улыбнулась уголком рта.  — Геральт, — насмешливо прошипела она. — Я выгляжу как нечто, что ты можешь убить?  — Ты выглядишь как испорченная марионетка!  — Боюсь, мой истинный облик твой ограниченный умишко просто не вынес бы.  — И что же ты такое?  — Хаос, — немного помолчав, ответила демон.       Из земли вылетели искореженные корни, напомнившие руки скелетов. Они вцепились в Геральта, в горло, в волосы, одежду, выбили из рук меч и силой поставили на колени. — Нет, Хиссен Райи! — донесся до ушей вампира отчаянный крик. — Не отдам, не позволю! Оставь его, тебе нужен не он!       Трина, каким-то неведомым образом преодолевшая транс, все еще стояла на коленях, ее рука была протянута к Хиссен Райи, а с пальцев срывались белые ленты света. Они опутали запястья демона и оттянули назад.       Лицо демиурга из отреченно-равнодушного стало злым. Шевельнулась кожа на ее лбу, там, где должны были быть брови.  — Смеешь кусать руку, что тебя кормит? — зловеще проговорила она, медленно оборачиваясь к ведьме. — Orama Maluhr.       Регис понятия не имел, что за боль должна быть, чтобы человек так кричал. Трина вопила так страшно, что крик ее переставал быть человеческим. Ее трясло в мощных конвульсиях, словно тряпичную куклу в руках непослушного ребенка.  — Отпусти ее… — слова давались с большим усилием. — Я пойду с тобой!  — Разве я давала тебе выбор? Ты убил несправедливо обвиненного, нарушил баланс этого мира. Так о чем это мы? — Хиссен Райи снова обратила свой взор на вампира. — Ах, да. Бессмертный… С вами всегда были проблемы.       Бордовый коготь легко проколол кожу на виске и вошел в мозг. Последним, что услышал Регис, был яростный вопль ведьмака:  — Не трогай его, тварь!       А после не осталось ничего, ни единого звука — все потонуло в его собственном истошном вопле.       Сравнение с книгой было неслучайным. Ему казалось, что его разорвали снова, но уже не надвое, а каждая клетка тела была отделена от другой, и демиург крутила их в руках, осматривала и ощупывала. Каждый сосуд, каждый нерв, каждая мышца — все вопило от нестерпимой боли, но вокруг стояла мертвая тишина. Теперь не был слышен даже собственный крик, хотя саднящее горло напоминало о том, что он еще не стих.       Клубилась багровая тьма, свивавшаяся в спирали и медленно кружившаяся в кровоточащих небесах. Сполохи черных молний лизали пространство, завывал колючий ветер. А может, это был вовсе не ветер, а сотни, тысячи, миллионы тысяч голосов, взывавших к милосердию Великого Демиурга. Вдалеке высилась громада исполинской черной башни, чья вершина терялась в багровых тучах.       За нестройным хором голосов незримых мучеников пришли запахи. Их было несметное множество, и каждый был силен настолько, что казалось, череп разорвется. Запах первой крови, крови мальчика, которого Регис убил в возрасте пятнадцати лет; запах холодного ночного воздуха, чужого и незнакомого; бархатный аромат бруксы, первой женщины в его жизни; запах вербены, самый болезненный и яркий.       Вкусы атаковали следующими, не менее яркие и едкие. Давным-давно забытый вкус крови младенца, столь чудный, что кружилась голова; сладость сахара, кислое вино, отдававшее цветами, горечь трав; вкус собственной слюны во рту казался отвратительным, давящим, невыносимым.       И образы… Пришли образы, и если бы только можно было вырвать свои глаза, чтобы никогда больше не видеть всего этого. Картины из жизни, одни давно забытые, другие совсем свежие, все они неслись в голове нескончаемым бешеным потоком, били по нервам, ведь вместе с ними оживали и эмоции. И все в одном адском водовороте, без конца.       Но внезапно водоворот замедлил свой бег, выхватив из памяти события самых последних лет. Первая встреча с Геральтом на старом кладбище, неподдельный интерес, что охватил его тогда; суд ордалиями, безумный фанатик-священник, не желающий брать раскаленную подкову в свои руки; испуганное лицо лучницы Мильвы, которую он утаскивал прочь с поля боя, пока по ее ногам стекали струйки крови; в следующий момент он закрывает собой ведьмака от когтей кровного брата и получает сквозную дыру в области сердца.       Вот он несет Трину домой, сотрясаемую конвульсиями; в следующий миг они уже в лесу, лежат так близко, но все же так далеко; а вот склеп — на языке привкус крови Жюстины, и Трина прижимает его голову к своей восхитительно мягкой груди.       И все так ярко, так живо, что хотелось плакать.       Эльфские руины, и женщина прижимается к нему и просит не оставлять одну; затем бирюзовая туссентская ночь, виноградник и безумная страсть, окончившаяся вкусом сладкой ведьминской крови.       Все оборвалось. Душащий спазм, охвативший все тело и разум, отступил, и Регис снова увидел перед собой демиурга. Она вытащила коготь из его виска, опустила руку и отступила на шаг. На белом безжизненном лице было написано замешательство.  — Что с тобой не так? — как будто удивленно спросила она. — Ты… Странный.       Власть над собственным телом медленно возвращалась. Чувствуя, как кровь приливает в одеревеневшие мышцы, Регис выпрямился и осторожно вздохнул.       Судороги все еще сотрясали тело ведьмы в безумной пляске. Только она больше не кричала — связки не выдержали. Или же это Хиссен Райи заставила ее замолчать, устав от крика. Но то, что ведьме было невыносимо больно, не вызывало сомнений.  — Прошу тебя, Великий Демиург, — умоляюще попросил Регис. — Отпусти ее. Ведь она же привела меня к тебе.  — Мои дела с телом тебя не касаются, — ее верхняя губа приподнялась, обнажив мелкие острые зубы. — Но ты…       Демон снова замолчала, словно подбирая слова.  — Почему ты ей не скажешь? — наконец, спросила она.       Регис понимал, о чем говорила демиург. И сам спрашивал себя о том же. Что-то не давало ему произнести вслух то, что он уже так часто произносил в голове. Всего-то бы набраться смелости…  — Потому что я трус, — признался он.  — Нельзя недооценивать силу слов. Ты должен ей сказать. Освободить.       Регис мог поклясться чем угодно, что взгляд Великого Творца стал немного мягче. Легкое движение ее руки — и тело ведьмы как будто немного обмякло, но все еще оставалось в прямом положении; Геральт тоже обрел свободу — корни слетели с него, позволив снова двигаться. Ведьмак охнул, закашлялся, припал на правую руку и тут же поднялся. Больше не пытаясь кидаться на демона, он подошел ближе.       Хиссен Райи телепортировалась к ведьме, несколько секунд внимательно смотрела на нее, а после вернулась к мужчинам.  — Это тело, — она указала красным когтем на Трину. — Подвело меня. Зачем вы привели ее? Зачем призвали меня?  — Мы хотели просить тебя о помощи, — Регис отчего-то чувствовал, что теперь может говорить чуть более смело. — В наш мир вторглось могущественное чудовище, которое мы не в силах одолеть.  — В ее задачу не входила охота, — равнодушно отозвалась Хиссен Райи. — Она должна была найти Око Абиссера, утерянное столь глупо.  — Она и нашла кольцо, — вступил в разговор ведьмак. — Только вот оно захвачено тем самым чудовищем, которое, кстати, пришло из твоей Башни, Великий Демиург.       В ее лице не дрогнул ни один мускул.  — Что за чудовище?  — Гнилая Невеста, — ответил Регис. — Я знаю, что она пришла из-за меня, ничуть не умаляю своей вины, но…       Жестом демон велела ему замолчать. Она размышляла. Когда же заговорила снова, в ее голосе зазвучала самая человеческая злость.  — Я не могу сейчас отправить сюда других демиургов. Не могу прийти лично. Чего именно вы от меня хотите?  — Нам нужен твой меч Ведерйеллнингах. Мы не смеем беспокоить тебя столь наглой просьбой, как прийти и схватить чудовище лично, мы сможем сделать это сами, — заверил ее вампир. — И тогда Трина вернет тебе Око.       Он затаил дыхание. Время тянулось целую вечность, пока демон обдумывала его дерзкую просьбу. На кукольном лице Творца не было написано ровным счетом ничего, чтобы дало хоть какой-то намек на возможное решение. Регис не исключал варианта, что уже через пару томительно долгих секунд сеанс закончится. Закончится смертью всех троих. А может, она решит и вовсе пойти самым простым путем и щелчком пальцев уничтожить этот мир вместе с Гнилой Невестой и кольцом, чтобы больше оно не досталось никому.  — Отдать золотой меч смертным? — усмехнулась Хиссен Райи, снова показав зубы. — С чего бы мне это делать? Отчего бы мне не забрать тебя, Регис, а этот мир стереть, вместе с Гнилой Невестой?  — Коль так уж вышло, что я пренебрег твоей милостью, — вампир сделал еще один шажок к парившему в воздухе монстру, — то позволь мне хотя бы отчасти исправиться. Раз Невеста пришла сюда из-за меня, то моим долгом будет сделать все возможное, чтобы загнать ее обратно. Она, — Регис взглядом указал на мучимую заклинанием ведьму, — свой долг выполнила, привела меня к тебе. Теперь я хочу исполнить свой.       Верхняя губа существа изогнулась, сформировав некую пародию на улыбку.  — Это будет интересно. Ты очень необычное чудовище. Ну, что же…       Ее рука, затянутая в длинную кожаную перчатку, потянулась к причудливой прическе. Когтистые пальцы сомкнулись на сверкающей заколке, украшенной россыпью рубинов, и потянули. Постепенно заколка на ее ладони росла, быстро трансформируясь, и через несколько секунд превратилась в изящный полутораметровый меч из чистого золота, гарда которого была инкрустирована крупными рубинами.       Геральт несмело протянул руку и сжал ребристую рукоять.  — Она сама вас найдет, — Хиссен Райи задумчиво провела когтями по тонкой шее. — Это будет день, когда в одном месте соберется много жизни и крови. Тогда у вас будет шанс ее поймать.  — Мы благодарим тебя, Великий Демиург, — Регис опустился на колено в новом поклоне.  — Встань, — тут же хлестнул по ушам резкий приказ.       Он подчинился. Она буравила его своим нечеловеческим взглядом, но уже без ненависти.  — С тобой будет непросто, — прошелестела демон. — Мы с тобой очень скоро встретимся, вампир. Подумай над тем, что я сказала.       Не найдя что ответить, Регис кивнул.  — Верните Гнилую Невесту в Абиссер, — бросила Хиссен Райи вместо прощания, прежде чем исчезла в клубах красного тумана.       Дымка рассеялась. Мир снова стал прежним — ночной лес, дышащий прохладой, перекрикивающиеся птицы, тихое тиканье сверчка. Небо глубокого синего цвета, россыпь звезд и растущая луна.       Трина обмякла и рухнула на землю, без единого звука. Регис обратился в туман и за долю секунды оказался рядом с ней. Увиденное повергло его в шок — глаза ведьмы закатились, оставив лишь покрасневшие белки, из носа и рта стекали ручейки крови. В уголках губ пузырилась кровавая пена. Едва слышный хрип свидетельствовал о том, что женщина была все еще жива, но жить ей оставалось совсем немного.  — Трина! Слышишь меня? — Регис приподнял ее и осторожно перевернул.       Ее выгнуло дугой, она затряслась в сильнейшем кашле, и на своей ладони вампир увидел сгусток черной крови с мелкими красными ошметками.  — Легкие… Геральт!       Ведьмак быстрым шагом подошел к нему и опустился на колени. В руке его все еще был зажат золотой меч.  — Брось ты эту железку! — резко бросил Регис. — Помоги мне! У нее разорваны органы. Дай мне Ласточку!       Ведьмачьи эликсиры не подходили для людей. Но ведьма и не была человеком. Регис не знал, сработает ли зелье на ней, но и сидеть без дела тоже не мог.       Ведьмак не двигался. Он смотрел то на сотрясавшуюся в конвульсиях Трину, то на вампира.  — Регис…- его голос звучал странно. — Ты уверен, что хочешь этого?  — Ты с ума сошел?! Прошу, дай эликсир, она же умрет!  — Несмотря на то, что она сделала?  — Да! Да, чума тебя забери, я хочу этого! — рявкнул Регис, теряя остатки терпения.       Пауза затягивалась, а Трина теряла драгоценную кровь. Одним лишь богам было известно, какую боль она при этом испытывала.  — Не заставляй меня умолять.       Ведьмак тряхнул головой, словно очнувшись. Он несколько раз моргнул, потом потянулся к сумке и вытащил оттуда небольшой белый флакончик, заткнутый пробкой.  — Экстракт Раффара Белого подействует быстрее, — он протянул склянку.       Вытащив зубами пробку, Регис влил зелье в рот ведьмы и сжал ей челюсти.  — Это поможет, глотай, милая, — уговаривал он. — Знаю, тебе больно, но нужно это проглотить.       Резко пахнущая травами и спиртом жидкость подействовала удивительно быстро — кровотечение сразу же прекратилось, хрип стал тише, унялись судороги. Вампир тяжело выдохнул. Теперь у нее было больше шансов выжить. Приподняв ее повыше, он прижал женщину к себе. Геральт стащил с плеч шерстяной плащ и накинул его на обнаженное, перемазанное кровью тело ведьмы.  — Спасибо, — устало сказал вампир, зарываясь пальцами в ее взмокшие от пота и крови волосы.  — Я… я не ожидал такого, — в голосе ведьмака звучало искреннее раскаяние. — Я не думал, что она принесет в жертву себя.  — Подумаем об этом позже. Нужно как можно быстрее вернуть ее домой. И без мага здесь точно не обойтись. Магические травмы я лечить не умею.  — Вряд ли друиды помогут нам после всего этого, — ведьмак почесал в затылке. — Надеюсь, магия Трины скоро исчезнет. Идем на большак, может, нам попадется караван с телегой. Привезем ее в Корво Бьянко, я вызову Йен или Трисс. Они точно помогут.  — У нее нет недели, до Туссента она может не дожить.       Судорожно пытаясь найти выход, Регис перебирал в голове разные варианты. Просить о помощи Дарунн он не собирался — фламиника четко обозначила свое отношение к нему и ведьме. Ничто не доставит их назад менее чем за неделю. Если бы только Трина могла прийти в себя, чтобы сотворить портал…       Его взгляд зацепился за лужу темной крови, впитывавшейся в раскуроченную землю. Ну конечно. Портал.  — Геральт, — позвал Регис. — Возьми-ка ее на руки. Только осторожно.       Ведьмак беспрекословно выполнил просьбу. Вампир приложил ладонь к мокрой от крови земле и внимательно осмотрел. Затем поднялся, собираясь с мыслями.  — Что ты делаешь? — спросил ведьмак, глядя на то, как вампир складывает пальцами некий знак.  — Открываю дорогу домой. Как там было это слово… «Только бы получилось», — подумал он, стараясь как можно ярче представить имение Геральта.  — Ahtariil! — выпалил он.       Раздался негромкий взрыв, и пространство разорвалось черной дырой, обрамленной фиолетовыми молниями.  — Какого… — только и смог сказать Геральт.  — Я непременно тебе расскажу, — нетерпеливо отозвался вампир. — А теперь идем. Времени нет.       Ей снилось, что она барахталась в темной воде безликой бездны, и нечто тянуло ее за ноги на дно, все дальше и дальше от слабого аквамаринового света поверхности. Легкие рвались на части от неистового желания вдохнуть, и вот когда не осталось сил держаться, она вдохнула, и ледяная вода хлынула в ноздри, залилась в дыхательные пути и заполнила легкие. Но вместо тьмы, сопутствовавшей потере сознания, в глаза ударил яркий свет, означавший возвращение в мир живых.       Пробуждение было подобно смерти, мучительное, душащее. Трина резко вздрогнула, словно от удара током. Ей казалось, что она попала в гигантский калейдоскоп, полный разноцветного битого стекла, и каждый осколок впивался в тело острым шипом. Особенно больно было в правой руке, на сгибе локтя — стеклянная заноза засела в вене. Ведьма потянулась рукой, чтобы выдернуть ее, но поняла, что тело не слушается.       Мир, вертевшийся перед глазами волчком, постепенно замедлял свой бег, и цветные стекла переставали быть таковыми. Они складывались в цельные картинки — деревянный потолок, покрытые штукатуркой стены, на стенах — канделябры с зажжёнными свечами; цветное пуховое одеяло, пахнущее цитрусом, восхитительно чистое и приятное коже. То, что находилось чуть дальше, все еще оставалось мутным и неразборчивым.       Вдох расправил легкие, и ведьма почувствовала неприятное покалывание в груди. Впредь она старалась дышать неглубоко и нечасто. Сердце молотом колотило в грудную клетку, гулко отдавая в звенящий череп.       В локте снова ужалило. Повернув голову, ведьма увидела вонзенную в вену иглу с трубкой, по которой из подставленной колбы стекала жидкость насыщенного золотого цвета.       И пусть постель, на которой она лежала, была подобна мягкому облаку, захотелось встать и бежать, куда глаза глядят. Где она? Что случилось? Кто принес ее в это кажущееся знакомым место, где сильно пахло лекарствами, дезинфекцией и озоном, явным признаком магии?       На плечи легли две маленькие сморщенные ладони с узловатыми пальцами, когда она попыталась приподняться на локтях.  — Нельзя, милсдарыня, нельзя, — мягко проговорил старческий женский голос. — Велено Вас из постели не выпускать.       Марлена, служанка Геральта. Старушка тепло улыбалась, поглаживала ее по волосам. Трина усердно моргала, стараясь согнать противную клейкую пелену с глаз. Она хотела было спросить как здесь оказалась, но голосовые связки даже не дрогнули. Язык так и вовсе прилип к нижней челюсти и отказывался двигаться.  — Лежите, госпожа ведьма. Я сейчас его разбужу.  — «Кого?» — мелькнуло в голове.       События прошлого начали медленно всплывать из темного болота памяти. Древняя пуща, огромное уродливое дерево, что несло ее к границе леса, потом взрывы, треск и запах горящей древесины. Дриады, ловко перепрыгивавшие с одной ветки на другую… Потом холодные колючие глаза фламиники, а после пепельный круг, лепестки цветов, вкус крови и…       Дальше Трина вспомнить не могла. Не могла до тех пор, пока из другого конца комнаты, что оставался мутным, не появился еще один человек и не сел на край ее постели. Она и не надеялась увидеть его снова.  — Ты… здесь? — слова все же покинули пересохшую глотку. Собственный голос напомнил ей шуршание соломинки в глиняной бутылке.  — Здесь, — совсем обыденно ответил вампир. Вид у него был очень уставший, голос звучал чуть хрипло, как бывает после внезапно прерванного сна.       Глаза резко заболели и начали гореть. Мир, только что обретший формы, снова превратился в расплывчатое пятно, но уже от набежавших слез.  — Не плачь, пожалуйста, — Регис тронул ее за руку, в которую была вогнана игла. — Сейчас это сделает только хуже.       Она хотела ответить, но не смогла — язык снова застрял во рту, сухой и безжизненный. Простой стакан воды в тот момент показался бы ей настоящим даром небес. Вампир, словно угадав ход ее мыслей, поднес серебряный бокал на невысокой ножке. Трина приподнялась на локте, жадно схватила сосуд и почти разом опрокинула содержимое в рот. В нем была не вода. Кровь, свежая кровь, буквально еще пару минут назад бежавшая в жилах своего хозяина. Она снимала тошнотворную слабость и унимала боль. — Чья? — спросила ведьма, отставив бокал на прикроватный столик. — Моя. Я заметил, что она дает больше положительного эффекта, чем… Впрочем, не важно. Теперь ложись обратно. Нам нужно будет поговорить.       Несмотря на прилив сил, слабость все еще держала все ее тело в своей власти. Трина схватила вампира за руку. Пальцы едва-едва смогли сомкнуться на его ладони. — Стой. Поговорим сейчас. — Ты не в состоянии. — Это мне решать. Ты правда думаешь, что если я сейчас лягу обратно и буду думать о предстоящем разговоре, мне станет лучше?       Регис выдержал паузу. Его лицо оставалось непроницаемым, ни малейшего проблеска эмоций. — Хорошо, как тебе будет угодно, — он присел на край постели.       Сердце начало свой разгон, взбаламучивая едва-едва успокаивавшуюся тошноту. В глазах снова начало зеленеть, уже от волнения. Вот он, этот момент, снова. Сухой обмен колкими репликами, а после — ничто. И после этого он не верит в ее проклятье? — Честно сказать, я думала, вы оставите меня там, в лесу. — С чего ты это взяла? — его брови взметнулись на лоб. — Ох, да не притворяйся ты, умоляю, — Трина прерывисто вздохнула, пытаясь скрыть рвущийся из груди всхлип. — Из-за меня ты чуть не погиб. Я могу дать хоть сотню оправданий своему поступку, но это не изменит того, что я тебя предала. Предала, как последняя… шкура!       Регис на нее не смотрел. Как ни странно, ладонь из ее пальцев он вырывать не стал, но рука оставалась как будто неживой. — Да, милсдарыня, вытворила ты будь здоров, — немного помолчав, заговорил он. — Я всегда старался руководствоваться здравым смыслом и логикой. И они говорят мне, что после этого между нами ничего не может быть.       За столько лет после этой фразы она так и не научилась сохранять достойный вид. Не могла отучиться плакать, молча, сжав зубы. Не научилась смиряться, потому что впереди всегда был следующий круг этого нескончаемого кошмара. Но так было с Петером.  — Однако, — продолжил Регис, — я задумался над тем, что ты сказала. Да, я знаю, что такое выбор между долгом и сердцем. И, наверное, только поэтому понял, почему ты так поступила. Геральт не понимает меня, хотя мне это и не нужно. Также я вспомнил о том, что если бы не обстоятельства, то до последнего бы скрывал свою природу от тебя, как и от всех остальных. Но се ля ви — ты встретилась с моей природой, и встреча была жесткой. И все же ты приняла меня, хотя могла погибнуть. Как я мог погибнуть из-за твоего молчания.  — Я бы все сказала, если бы могла, я клянусь!  — Я не держу на тебя зла, Трина. Должен, но не могу. Просто не могу. И верю тебе, а не Гнилой Невесте.       Он все же нежно сжал ее пальцы и поднес к губам. Трина издала едва слышный вздох облегчения. Слезы градом покатились из глаз, но это были слезы радости.       Регис глубоко вздохнул, провел рукой по седому виску.  — Когда Лилит сказала, что уходит, — снова заговорил он, глядя куда-то в сторону. — Я так долго стоял перед ней на коленях, вымаливая второй шанс… Как никто другой я понимаю, насколько он порой важен. Я думаю, если бы тебе действительно было на меня плевать, ты бы не пыталась остановить демона. Ты знала, что тебя ждет за неповиновение?       Трина не ответила, отвела взгляд. Она не ожидала того, что выживет. Хиссен Райи хоть и злилась на нее, все же обошлась намного мягче, чем должна была. Подумаешь, разорванные органы, кровотечение и болевой шок. Обычно те, кто шел наперекор воле Творца, заканчивали гораздо хуже. И что-то подсказывало, дело было не в ее скромной персоне.  — Помоги мне, — она протянула ему другую руку.       Регис верно истолковал ее жест. Придвинулся чуть ближе и аккуратно потянул женщину к себе.  — А золотой меч? — спросила Трина, уткнувшись носом ему в шею.  — Он внизу, у Геральта. Мы всего добились. Теперь Гнилой Невесте осталось недолго здесь болтаться.       Трина мерно вдыхала запах его кожи, смешанный со столь полюбившимся ей запахом лекарственных трав. Наверное, так пахнет… блаженство? Умиротворение? Может, столь желанный покой. То, чего она искала в безумной круговерти миров и жизней. Легкий поцелуй, оставленный им на ее потрескавшихся губах, ослабил мертвую хватку слез на горле. Стало легче дышать, в груди разлилось необыкновенное тепло, и казалось, боль, пронзавшая все органы, ушла куда-то далеко назад, в холодную воду небытия.  — Но почему? — спросила колдунья. — Почему она тебя оставила? Ты же понимаешь, что у меня не хватило бы сил помешать ей.  — Великий Демиург не изволила мне отчитаться, — Регис улыбнулся, показав зубы. — Но думаю, она хочет, чтобы я кое-что сделал. Наверное, даже хорошо, что ты привела меня к ней. Эта встреча придала мне сил, помогла осознать некоторые вещи.  — Это какие же?       Его улыбка истаяла, словно дымок от свечи.  — С тех пор, как я выбрался из могилы, куда сам себя загнал, — заговорил он. — Я частенько смотрел в ночное небо и задавался вопросом — почему мы существуем? Замысел ли мы чей-то или же результат случайной реакции в космосе? Или существует некий Бог, что наблюдает за нами, за тем, что мы творим. Я не спал ночами, размышляя над этим.  — А потом появилась я?  — А потом появилась ты и принесла с собой то, над чем ломают головы философы, маги, эльфские Знающие. Теперь я знаю. Я видел то, что меня создало. Но… честно сказать, легче мне ничуть не стало. И вопросов стало в разы больше.       Золотая жидкость в колбе медленно текла по трубке, вливалась в вену. В маленькое окошко над прикроватной тумбой прокрадывались неяркие лучи солнца — видимо, день шел к закату. Подрагивало пламя на фитильках свечей.       Память снова попыталась воспроизвести кошмарный ритуал призыва, но картинка теперь всплывала только в виде неразборчивых и дергающихся образов. Ведьма закрыла глаза.       Он здесь, с ней. Сильно уставший, но живой. Неужели все кончилось? Бесконечная погоня за тенью, этот сизифов труд, танталовы муки?  — Когда все закончится, и мы вернемся домой, — негромко сказал Регис, нежно прижимая ее к себе, — я тебя неделю не выпущу из постели.  — Это угроза?  — Предложение. Но обещай мне, что больше не будешь молчать.       Она улыбнулась, не обращая внимания на лопнувшую нижнюю губу.  — Обещаю, — прошептала она. — Я ведь говорила, Эмиель, мне могут и не дать право выбора. Ты думаешь, Хиссен Райи отпустит просто так?       Пусть Трина и не видела этого своими глазами, но была уверена, что вампир тоже улыбнулся.  — Что-то мне подсказывает, что теперь даст. Попробуй ее попросить.       Сосуд, из которого по трубке лилась золотистая жидкость, почти опустел. Регис ловко вытащил иглу из вены. Крохотную красную дырочку прикрыла тугая повязка. И пока вампир проделывал всю эту процедуру, до слуха обоих донесся деликатный стук.       В гостевой спальне появился Геральт. На вид он был спокоен, но Трина инстинктивно сжалась в комок. Нападать в прямом смысле ведьмак, разумеется, не стал бы. Но даже словесная перепалка была ей тогда не по силам. Трина запоздало осознала, что находится в Корво Бьянко, что сочла совсем странным.  — Я не помешал? — сдержанно спросил хозяин дома.  — Входи, Геральт, — Регис тоже вел себя как обычно. — Ты очень вовремя, друг мой. Я хотел кое-что сказать вам обоим.       В своей домашней одежде Геральт выглядел куда менее грозно. Он не стал проходить вглубь комнаты и присел на край кушетки, на которой еще совсем недавно спал Регис. И все же с его появлением в комнате стало как будто холоднее. Захотелось спрятаться под одеяло, как маленькой девочке.  — Как себя чувствуешь? — спросил убийца чудовищ.       Трина неуверенно пожала плечом.  — Полагаю, лучше, чем должна. Только вот в толк не возьму, почему я здесь? Я думала, ты с меня шкуру спустить хочешь.  — Вот как раз об этом я и хотел поговорить, — с легким нажимом произнес вампир.       Он успокаивающе погладил дрожащую ведьму по плечу.  — Мы с вами вступили в финальную фазу нашего общего дела, а именно — борьбы с Гнилой Невестой, — немного менторским тоном заговорил Регис. — А посему я требую, подчеркиваю — требую от вас обоих зарыть топор войны. Я понимаю твой гнев, Геральт, твою обеспокоенность. Но теперь Трина наконец-то поведала нам о своей тяжкой ноше. И я верю ей. Верю, что она не желает зла ни мне, ни тебе. Слово вам, друзья.  — Мне очень жаль, что так вышло, — Трина ощутила, как ком снова царапнул горло. — Простите меня. Вас это вообще не должно было коснуться.       Она жалась к Регису, вжималась настолько, насколько позволяли жалкие силы. Но ведьмак, к ее вящему удивлению, не стал кидаться колкостями. Он вообще был настроен весьма мирно.  — Ты тоже меня прости, — эти слова прозвучали как-то неловко. — Я обдумал все, что там случилось, и… Я тоже тебе верю. В конце концов, мы же достали этот хренов меч, да и Регис с нами. А Гнилая Невеста просто боится.       Регис кивнул.  — Именно. Теперь нам остается только дождаться праздника Бочки. Это ближайшее мероприятие, на котором, как выразилась Великий Демиург, «будет много жизни и крови». Так что у нас есть время поставить тебя на ноги, моя дорогая. И… как следует выспаться.       Эти слова вызвали на лице белоголового ехидную усмешку. Геральт незамедлительно оставил их, пожелав напоследок спокойной ночи. Та ночь действительно выдалась спокойной, полной крепкого сна без сновидений. Рядом спал Регис, ее бесценный монстр с человеческой душой, наконец-то позволивший себе долгожданный отдых. Большего ведьма и не желала.