Ошибки прошлого

      Традиция в Туссенте — это святое. Эту нерушимую истину знали не только местные жители, но и приезжие. А так же весь Север, включая далекие Ковир и Повисс. Нерушимыми традициями вассальное княжество Нильфгаарда славилось наравне с лучшими винами, теплым климатом и полным отсутствием регулярной армии.       Праздник Бочки должен был состояться согласно всем традициям и правилам. Услышав от Геральта краткий и сильно подвергшийся цензуре рассказ о поездке в Каэд Мырквид, княгиня долго размышляла, а после заявила, что негоже отменять праздник из-за чудовища, дабы не давать подданным лишний повод для паники. Немного обсудив это, вся троица пришла к выводу, что решение даже сыграет им на руку, поскольку иного пути приманить гневницу не найти. Однако после этого ведьмаку пришлось снова идти на поклон к княгине и предупредить о возможной атаке.  — Если чудовище хочет войны, — заявила Анна-Генриетта. — То оно ее получит.       Вся троица получила приглашения на праздник, однако не развлечения ради, а чтобы быть готовыми в любой момент дать отпор. Геральт не без удивления отметил, что Ее Светлость все же решила полностью довериться их плану.       На подворье было шумно. Пищалки, лютни, дудки, барабаны — каких только инструментов не было. Дикая вакханалия звуков оглушала и била по нервам. Плясали скоморохи, шуты, пританцовывали молодые девушки в довольно открытых нарядах, украшенных виноградными лозами. Подворье было полно знати, дворян, слуг и просто гостей.       Геральт снова украдкой почесал бок. Он ненавидел официальные приемы, ненавидел расшитые кафтаны со скрывавшейся под тканью проволокой, узкие штаны и тесные неудобные туфли. Эта одежда была крайне неудобной и сковывающей движения, а про то, чтобы в ней сесть на корточки, и вовсе не приходилось говорить. Когда он устанавливал данный Триной неправильной формы вытянутый кристалл у подножия дворца, швы угрожающе затрещали и едва не явили миру подштанники. К счастью, обошлось без эксцессов, и, выполнив указание, ведьмак со спокойной душой отправился на подворье, где они должны были встретиться все втроем.       Клыкастая парочка опаздывала на церемонию. Геральт встал поближе к павильончику с угощениями, взял бокал с красным вином, ухватил с тарелочки кусочек мягкого сыра. У бочки с виноградом, поставленной на пьедестал в центре подворья, начала собираться небольшая толпа. Камергер дворца начал церемонию, постукивая о деревянный помост длинным посохом, кричал традиционные лозунги, толпа ему вторила. Появились «юные», несшие на руках княжеских сестер, и Геральт усмехнулся. Когда-то ему выпала честь быть таким «юным» вместе с Лютиком, прислуживать чародейке Фрингилье Виго. То было смутное время, полное бурной любви и беспечности.       Гремели лозунги, сестры топтали виноград, веселясь и хохоча, толпа радостно улюлюкала. Сильно пахло виноградным соком. Когда же прислужники помогли женщинам выбраться из бочки и закутали их в алые плащи, в винный дух вторгся еще один запах. Пахло дорогим мужским парфюмом, довольно сдержанной ноты.  — Не староваты ли они для этой роли? — прозвучал у самого уха знакомый голос.       Геральт обернулся. Регис появился внезапно, словно бы из ниоткуда, хотя вряд ли бы стал фокусничать с невидимостью на глазах у толпы. Одет он был в элегантный мужской костюм с высоким воротником, черный, как полагается, и полностью соответствовал стереотипному образу вампира.  — Ничего себе, — присвистнул ведьмак. — Стесняюсь спросить, сколько ты выложил за все это?  — Расплачиваться пришлось, как вы говорите, натурой. А если серьезно, то знаешь ли ты, Геральт, в чем принципиальное различие между демиургом и простым чародеем?  — Дай-ка подумать… Чародеи, особенно женского пола, мозг, как правило сношают, а не тыкают в него похожими на спицы когтями.       Регис неодобрительно покачал головой.  — Спасибо, что напомнил. Нет, не в этом. Демиурги — творцы, а значит, могут создавать предметы буквально из воздуха. Вот я тебе и говорю — ничего мне мое платье не стоило.  — Ну, если натурой ты расплачивался не на чучеле единорога, то во всем только выиграл, — Геральт озадаченно почесал в затылке. Его, помимо всего, не покидала мысль о том, что через несколько дней домой должна была вернуться Йеннифэр, а значит, и единорог снова пойдет в дело. Ведьмак этому был рад, но весьма умеренно.  — Шикарный запах, — заметил Геральт. — Непривычно, что от тебя несет не аптекой, а чем-то другим.  — Благодарю, — незамедлительно отозвался Регис. — Тебя тоже приятно видеть в чем-то, кроме затасканного ведьмачьего панциря.  — Кристалл поставил?  — Поставил, — вампир тоже взял в руки бокал с вином, скептически оглядел и сделал маленький глоток. — Как договаривались, у моста. Ох, вот же зрелище…       Регис скривился, словно съел большую дольку лимона. Обратив свой взгляд туда, куда он смотрел, ведьмак увидел, как один из прислужников несет на руках Сианну. Пола плаща сползла, открыв миру бедро и кружевные белые трусики.  — Регис, зубы.  — Прости.  — Да ладно тебе, старый ханжа, — хмыкнул белоголовый, снова пригубив вина. — Если не брать в расчет ее говнистость, выглядит она очень даже ничего.       Камергер еще немного покричал, толпа его поддержала, а после люд, уже разгоряченный зрелищем и винами, принялся поглощать закуски и вновь принесенную выпивку.  — Где твоя карамелька? — спросил ведьмак. — Она опаздывает.  — Моя карамелька сказала, что поставит два кристалла, один в саду, другой у озера, а после ей нужно будет кое-куда забежать.  — Женщины… Вечно одно и то же.  — Не ворчи. Лучше посмотри-ка сюда, друг мой.       С заговорщицким видом вампир обернулся по сторонам, а после слегка приоткрыл ворот камзола. При виде продемонстрированного предмета у Геральта екнуло где-то в груди.  — Так вот почему вы не вместе пришли, — протянул он. — Это то, что я думаю?  — Именно, друг мой, — в голосе Региса сквозила откровенная гордость. — Как думаешь, она оценит?  — Оценит… Главное, чтобы Ее Светлость не видела. А ты настолько уже уверен?       Вместо ответа Регис только выразительно повел бровями, поскольку мелкими глотками пил вино из взятого бокала.  — Но ведь ты даже не знаешь наверняка, чем все кончится.  — Не знаю, но верю в положительный исход дела. В любом случае, мне нужно только выбрать момент, — вампир осушил-таки бокал и его слегка передернуло. — Что-то не нравится мне этот год, уж больно сухо. Да и вишней чересчур отдает. Геральт, не подашь вон тот графин? Кстати, не вижу при тебе меча.       Геральт подал вампиру искусно выполненный графин из красного стекла и слегка похлопал себя по груди, где у него была приколота золотая шпилька, украшенная рубинами. Вещица отлично гармонировала с дублетом и совершенно не привлекала внимания.  — Удобная штука, я тебе скажу, — довольно ухмыльнулся ведьмак. — Съеживается в заколку и носи себе, не напрягайся.  — Комфорт развращает, друг мой, — философски отметил Регис. — Размягчает дух и тело. Думаю, ты не будешь возражать, что размяк на своей винодельне.  — То-то ты живешь по склепам и землянкам, — не собирался сдаваться ведьмак. — Комфорта, значит, чураешься.  — Не путай теплое с мягким, как говорит моя прекрасная ведьма.  — Ты бы не надирался, в самом деле, а?       Вампир воззрился на него черными, как агат, глазами и неодобрительно покачал головой.  — Боги, Геральт, уймись уже! У меня резистентность алкоголю куда выше, чем твоя. Так что перестань играть в мою дражайшую мамочку.  — Кстати, о мамочке… Глянь-ка.       Ведьмак кивнул в сторону белой мраморной лестницы, на вершине которой появилась еще одна гостья шумного праздника Бочки. На ней было атласное бальное платье бордового цвета, с пышной юбкой и корсетом с довольно глубоким вырезом. Наряд украшала россыпь мелких гранатов и золотое шитье в виде витиеватого узора. Плечи женщины были открыты, на руках длинные митенки в тон платья. Черные как смола волосы, обычно рассыпанные в беспорядке по плечам, были уложены в высокую прическу, которую венчала маленькая диадемка с гранатами. Шурша юбкой, женщина спускалась по широким ступеням, невольно приковывая взгляды присутствовавших на пиру мужчин.  — Чертовски красивое платье, — присвистнув, заметил ведьмак. — Твоей ведьме оно очень идет.       Увидев колдунью в столь непривычном для нее виде, вампир расцвел на глазах. Его так и распирало от гордости и воодушевления.  — А знаешь, что в этом платье самое прекрасное? — спросил Регис со сдержанной улыбкой.  — Вырез?  — Нет. То, что после всего этого я его с нее сниму.       Геральт снисходительно вздохнул.  — Я смотрю, ты во вкус вошел, кровосос.  — Да, и во вкус тоже.  — Регис!  — Что? Пардон, перегнул немного… Трина, душа моя!       Та подплыла к ним, еле слышно стуча каблуками скрытых юбкой туфелек, несомненно, тоже красных. От нее как всегда пахло вербеной, но на этот раз примешивался запах пудры, гламарии и другой женской косметики. Выглядела она слегка смущенной и взволнованной.  — Прошу прощения, — Трина улыбнулась, не разжимая накрашенных в цвет платью губ. — Кристаллы я поставила, а потом пришлось заскочить к парикмахеру… пардон, цирюльнику. Если бы вы знали, сколько железа сейчас в моих волосах.  — Шикарно выглядишь, — ведьмак коснулся губами ее пальцев.       Он все еще чувствовал себя немного неловко. Ему пришлось многое обдумать после возвращения из рощи друидов, и итогом стало решение извиниться. Если бы он и дальше продолжил гнуть свою линию с параноидальным недоверием, то вся затея грозила пойти прахом.  — Благодарю, ведьмак, — она кокетливо повела плечом.  — Да, Геральт, очень мило с твоей стороны, — в тон ей ответил Регис, подавая женщине руку.       Со стороны их пара выглядела немного странно. Геральт не единожды замечал косые взгляды дворян, знатные женщины перешептывались, прикрывая рты пышными веерами, но ни вампир, ни ведьма не слышали ровным счетом никого.  — «Ну совсем как на Таннеде», — подумал ведьмак. Они с Йеннифэр тогда наверняка выглядели так же, выбивались из общей картины, насколько можно было выбиваться из картины причудливо разодетых магов.  — Как у вас обстоят дела, господа? — Трина изображала светскую даму. Ей это удавалось, а вот удовольствия явно не приносило.  — Все готово, дорогая, — вампир подал ей серебряный бокал с красным вином. — Попробуй это, тебе понравится. Вино того года, когда Вильгефорц приказал долго жить. Прекрасный букет.  — Уговорил. Заметили что-нибудь?       Геральт присоединился к ним за распитием продукта винодельни Кастель Равелло.  — Ничего, — он надкусил дольку персика. — Пока что все спокойно, народ пьет, веселится. Стража глядит в оба.  — Хорошо. Нам ни к чему лишняя суета, гневница может что-то заподозрить.       Гости пили и веселились, хохотали, поглощали без конца подносимые закуски и блюда. Гремела музыка, артисты и шуты плясали, прыгали, вертелись на потеху публике. Трина негромко охнула и прикрыла губы кончиками пальцев, чтобы не смазать помаду. Геральт обернулся.       К ним приближался сам капитан дворцовой стражи, как всегда закованный в латы, суровый, как скеллигские скалы. Регис шумно вдохнул и стиснул зубы.  — Развлекаетесь? — как бы между прочим спросил Дамьен де ла Тур.  — Стараемся, капитан, — отозвался Геральт. — А ты, как я вижу, приглашения не получил.  — По приказу Ее Сиятельства Анны-Генриетты я должен следить за порядком. Вы сказали ей, что сегодня может ударить монстр.  — Этого мы и ожидаем.       Взгляд капитана переметнулся на вампира. Шрам, оставленный бруксой, слегка потемнел.  — Еще недавно ты стоял здесь в кандалах, вампир, — на лице капитана заходили желваки. — А теперь ты ходишь среди нас, как свой. Знай — я по-прежнему тебе не доверяю.  — Это не важно, — не моргнув глазом ответил Регис. — Мне доверяет княгиня.  — Да, несмотря на все мои аргументы. И все же, — де ла Тур слегка поклонился ведьме. — Я прошу прощения у госпожи чародейки за то, что приказал ее избить.  — Ведьмы, — сквозь зубы ответила Трина, слегка бледнея.  — Ведьмы. Признаю, что вел себя недостойно. За сим спешу откланяться.       Как только капитан дворцовой гвардии удалился, смешавшись с толпой, Регис наконец-то выдохнул. Он был готов выйти из себя, что поставило бы под угрозу весь затеянный маскарад. Еще немного — и когти бы удлинились, чтобы разорвать глотку вояки, этого верного княжеского пса. Но предплечье слегка сжали тонкие пальцы Трины, и злость отступила. Они пришли не за этим.       Следующим к ним подошел рыцарь с благородно-угловатым лицом и пышными усами, немного подернутыми проблеском седины, назвавшийся Пальмерином де Лонфалем. Глядя на него, Регис слегка удивился, считая, что в его возрасте пора бы уже задуматься о вечном, отправиться на покой, растить виноград или молоть и продавать муку, а не таскать доспехи и смехотворный герб. Однако кем он был, чтобы судить, чем заниматься людям в свои годы, а чем нет.       Разговор с ним откровенно наскучил ведьме, и она поспешила откланяться, сославшись на то, что ей нужно в дамскую комнату. Пока Геральт общался со старым знакомцем, Регис отошел к столу с дарами моря, надеясь выбрать устрицу получше. Сам он не был поклонником склизких тварей в ракушках, но Трина отчего-то приходила от них в восторг. Пока он приглядывался к блюду, наполненному льдом, слева подошла женщина и тоже принялась что-то выбирать.  — Надо же, надо же, — послышался насмешливый низкий голос, от которого по коже прошлась волна мурашек.       Он обернулся и увидел перед собой старую знакомую, последняя встреча с которой была омрачена довольно печальными обстоятельствами.       Ориана ничуть не изменилась, как не менялась уже многие годы. Все те же рыжие волосы, бледное веснушчатое лицо с острыми скулами, зеленые глаза. На ней было черно-зеленое вечернее платье, в тон глазам, на шее поблескивало богатое ожерелье из крупных изумрудов.  — А я было уже подумала, что глаза меня обманывают, — продолжила она с легкой улыбкой. — Ты в самом деле вернулся.  — Здравствуй, Ориана, — как ни в чем не бывало ответил Регис, искренне надеясь, что она не заметит дрожь в его голосе. — Не ожидал тебя здесь увидеть. У меня было предчувствие, что ты покинула Боклер после той ночи.  — Я слишком хорошо живу, дорогой мой, чтобы бросать все и искать новое место.  — А как же Геральт? Он был не очень доволен, когда узнал о твоей маленькой слабости.       Вампирша усмехнулась и сцепила пальцы в замок.  — Мне нет дела до твоего ведьмака, Регис. Я думаю, он и сам понимает, что мое исчезновение ощутимо ударит по жизням многих. Где будет собираться «Мандрагора»? Кто позаботится о бедных сиротках?       При упоминании о детях, являвшимся откровенной издевкой, Региса передернуло. Он и сам по молодости грешил тем, что не пренебрегал кровью детей, однако смог перебороть свое пристрастие.  — А как насчет праздника? Княгиня изъявила желание видеть тебя здесь?  — Я у нее на хорошем счету. Должна сказать, у тебя очень миленькая подружка. Она ведь не из наших, так?  — Какое это имеет значение?  — А такое. Кстати, — зеленоглазая брукса подошла к нему вплотную и понизила голос. — Кое-кто тоже хочет тебя видеть.  — И кто же? — адреналин с шипением ударил в кровь, заставив сердце ускорить свой бег.       Этого им еще не хватало. Только не сейчас, когда вот-вот должна ударить Гнилая Невеста.  — Тебе лучше встать куда-нибудь подальше от толпы. Видишь вон тот гобелен, у двух вазонов с филодендронами? Жди там, на скамье.  — Неужели настолько не терпится?  — Расслабься, Регис, — Ориана сверкнула глазами. — Что-то ты нервный.       Они не могли быть настолько безрассудными, чтобы начать действовать именно здесь и сейчас, среди толпы людей. Внутренний голос буквально вопил о готовящейся засаде, но Регис почему-то пошел к указанному месту. Он был готов отбиваться до последнего. Пока Гнилая Невеста не отправлена обратно в свою юдоль печали, никто не возьмет его так просто.       Стараясь унять волнение, выражавшееся в легкой тошноте, вампир принялся разглядывать висевший на стене гобелен. У местных художников была явная проблема с анатомией, поскольку нимфы, изображенные на полотне, страдали не только искривлением позвоночника, но и полидактилией. А он-то удивлялся, когда на другом полотне дворца узрел две левые ноги у великана.       Любопытство разбирало все сильнее. Регис вглядывался в сборище гостей, выискивая глазами Трину, и внезапно сзади кто-то подошел и деликатно тронул за плечо. Вампир обернулся.       Перед ним стояла женщина, одетая не менее элегантно, чем Ориана, но платье ее было из черного бархата, украшенное вставками из бриллиантов. Волосы цвета спелой рябины ниспадали каскадом, едва не доходя до поясницы. Черные глаза напоминали два идеально отполированных агата. Женщина скромно улыбалась, едва-едва приоткрывая губы, за которыми скрывались жемчужно-белые зубы.       Регис почувствовал, как сердце срывается со своего места и летит куда-то очень далеко вниз. Он не видел ее больше ста лет. Не мечтал больше взглянуть в ее глаза, увидеть нежную порочную улыбку, сводившую с ума его и немалую часть их вампирской компании.  — Ну, здравствуй, любовь моя.  — Лилит? — Регис не верил своим глазам. — Лилит, это правда ты?       Стоявшая перед ним брукса счастливо улыбалась.  — А кто же еще? Ты что, совсем меня забыл?       Он крепко обнял ее, забыв обо всем вокруг. Прикасался к плечам, к ее коже, волосам, как будто хотел убедиться, что это не очередное воспоминание. Нет, она была настоящей. Слишком хорошо Регис помнил ее запах, ее голос, ее взгляд, чарующий и властный.  — Я думал, что больше никогда тебя не увижу, — голос сам собой превратился в стон. — Лилит, как же я скучал по тебе!  — Как и я по тебе, душа моя, — она потянула его за руку, чтобы сесть на скамью.  — Но как ты здесь оказалась? Скажи, это случайность или ты здесь с определенной целью?       Лилит загадочно улыбнулась и поправила волосы.  — Да уж скорее старое знакомство. Я удивилась, когда Ориана послала мне весточку, что ты здесь, в Туссенте, но не могла не приехать.  — После стольких лет?  — Именно, Регис, именно.  — Лилит… — он взял ее руку в свою. — Много лет назад я уже делал это, но хочу сделать снова. Прости меня за все то, что тогда вытворял. Мне так жаль…  — Да полноте, Эмиель. Что было, то быльем поросло.       В происходящее ему верилось с трудом. Лилит больше не держала на него зла, иначе бы он этого почуял. Она была как прежде мила, как в самые первые дни их знакомства.  — Признаться, слухи о том, что крестьяне разорвали тебя, повергли меня в шок, — говорила она. — Если бы я знала, где тебя искать, то сразу бы отправилась на помощь.  — Не стоило беспокойства, — он выдавил из себя улыбку. — Мне всего лишь отрубили голову. А вот потом случилось кое-что, действительно вычеркнувшее меня из этого мира на некоторое время.  — До меня дошла молва. Но ведь теперь все хорошо, ведь так?  — Как видишь.       Он чувствовал себя тем самым юнцом, которого кидало в дрожь при одной мысли о знакомстве с девушкой. И пусть это было больше четырехсот лет назад, ощущения нахлынули новой волной.  — А ты? Что все это время делала ты? Когда мы… разошлись, Ориана сказала, ты отправилась на Север, но не сказала куда именно. Я пытался тебя искать.  — И хорошо, что не нашел. Да, я действительно направилась на Север, в Темерию. Новые люди, новая обстановка, новая жизнь, — она томно вздохнула. — Я искала новых ощущений, и нашла их. Виделась с твоим другом, кстати. Геральт, если не ошибаюсь.  — Геральт? — Регис прищурился. — Это как вы пересеклись?  — Я держу лучший бордель в Вызиме. И Геральт был у меня гостем. Он защитил меня, Королеву Ночи, и моих дочерей от безумного фанатика-рыцаря, за что получил хорошую награду. Только не злись на него, дорогой мой. Мы же ничего не знали.       Лилит хихикнула. Регис внутренне поклялся себе, что непременно выспросит ведьмака об этих событиях. Белоголовый ни разу не упоминал о своем знакомстве с борделем вампиров.  — Ориана сказала, ты хотела меня видеть, — Регис перевел тему, не желая поддаваться эмоциям. — Зачем?       Брукса скромно опустила глаза, немного помолчала. Гремела музыка, артисты кривлялись, плясали на потеху публике. Лилось вино.  — С тех пор много воды утекло, — заговорила она. — Я долго злилась на тебя. Очень долго. Я ведь так надеялась, что у нас все получится, а ты… Ах, да что говорить. Но я подумала, что глупо тратить целую вечность на обиду за ошибки юности. Ты изменился, я изменилась. Успокоилась, остыла.       К чему вела рыжая брукса было понятно без слов. Тот самый второй шанс, который он так вымаливал у нее, свалился столько лет спустя, нежданно-негаданно. Шанс обрести то, чего ему так не хватало — место, что можно назвать домом. Будущее.  — Я думаю, мы оба должны попытаться снова.  — Снова? — растерянно переспросил Регис.  — Ну конечно, — она улыбнулась, отчего стали видны острые аккуратные зубки. — Разве ты не этого хотел?  — Я…       Мысли в голове смешались в один большой невнятный ком, слиплись, потеряв всяческий смысл. Ищущий да обрящет, как говаривал пророк Лебеда в своей Хорошей книге. Но к такому подарку судьбы, как выяснилось, Регис был совершенно не готов.  — Дорогая моя, — он тяжело вздохнул, — ты даже представить не можешь, как я этого хотел. Но разве ты не знаешь, что я проклят? Ты вообще не должна со мной говорить.  — Все я знаю, сокровище мое, — она коснулась его щеки. — Мы со всем разберемся.  — С этим разобраться нельзя. Анафема — это навсегда.  — Вовсе нет, — глаза бруксы горели энтузиазмом. — Все можно исправить. Мы пойдем к старейшине, я смогу его уговорить! Алонсо Брадеваар все еще здесь, он никуда не уезжал с того года…  — Когда казнили Хагмара? — закончил за нее Регис. — Очень воодушевляет. И что же ты хочешь ему сказать? Ты знаешь, что Кодекс не прощает убийства сородича.  — А если мы принесем в этот мир другого? Чем не искупление? На крайний случай, Ориана проведет нас к Скрытому.  — Что? Ты предлагаешь…       Ее словно охватила некая эйфория, словно былая любовь воспарила из пепла прошлого. Это прошлое манило, ласкало прикосновениями, как легкое дуновение ветерка. Как же легко ему поддаться…  — Да, милый мой, да! Только пойдем со мной, прошу…  — Лилит, милая, я впервые слышу, чтобы таким способом снимали анафему.  — Мы должны попробовать, — ее голос опустился до страстного шепота. — Пойдем, прошу! Помнишь, как раньше, на праздниках? Мы убегали с тобой в самый разгар, в самую глубь леса, где нас никто не мог найти. Давай сделаем то же самое…       Все случилось очень быстро. Ее руки оплели шею, брукса прижалась и запечатлела на губах долгий поцелуй, совсем как тогда, много лет назад. По нервам ударил ее запах, перед глазами все завертелось и утонуло в буйстве красок. И казалось бы, вот оно, долгожданное воссоединение. Утраченная любовь, все еще живая. Но отчего-то поцелуй казался пресным и пустым, а внутри Регис не чувствовал ничего, кроме разочарования.       Гремела музыка. Свистели дудки, тренькали лютни, гулко долбили тамбурины. Смеялись гости, артисты кривлялись.       Праздник продолжался.       Пальмерин посетовал, что Жюстина без вести пропала, и предположил, что она тоже могла пасть жертвой Бестии. Геральт ляпнул что-то вроде «Да, вполне может быть» — рыцарю вовсе не нужно было быть в курсе истинной судьбы суккуба.       Стоило рыцарю уйти по своим делам, Геральт повернулся к столу, намереваясь ухватить что-нибудь вкусненькое, как взгляд его зацепился за рыжеволосую женщину. Он почувствовал, как внутри вскипает ненависть. Ориана заметила его взгляд и ответила усмешкой, затем легонько кивнула и пошла себе дальше.  — В жизни не носила более неудобных туфель, — посетовала Трина, приблизившись сзади. — Слушай, Геральт, я сейчас такую красотку видела, когда шла в дамскую комнату. Настоящая красавица! Рыжие волосы с отливом в красный, я всегда хотела такие. А какие формы, личико миленькое… Кстати, где моя коричная булочка?  — Где-то здесь был, — ответил Геральт, оглядываясь по сторонам.  — Интересно, куда бы он мог… О, вон она, та красотка, — Трина прищурилась, глядя куда-то в сторону колоннады. — И Регис там же. Хм, а это уже становится интересным.       Геральт заметил, что вампир действительно разговаривал с некой красноволосой женщиной, в которой признал Королеву Ночи. Внутри что-то екнуло, когда Регис взял свою бывшую пассию за руку.  — Наверно, очередная его знакомая… — Трина в тот момент отвела от парочки взгляд, чтобы взять со стола бокал с вином, а посему поступка Региса не видела. — Много же у него знакомых из прекрасного пола.  — Ее зовут Лилит, — услужливо подсказала Ориана, незаметно подкравшись сзади. — Она его бывшая.       Трина повернулась к меценатке, и ее гранатовые серьги матово сверкнули в свете канделябров.  — Ах, это Лилит, — кивнула ведьма. — Что же, полагаю, мне есть чего опасаться, не так ли?  — Кто знает, кто знает. Говорят, старая любовь не ржавеет.       Женщины обменялись дружелюбными смешками. Геральт скрипнул зубами, едва сдержав желание врезать меценатке. Та, ответив ему ехидной ухмылкой, снова растворилась среди гостей.       За секунду до того, как Трина снова обернулась, Геральт увидел, как парочка вампиров слилась в поцелуе. На отдалении трудно было понять, кто был инициатором. Он хотел закрыть ведьме обзор, встать перед ней, но было уже слишком поздно — Трина смотрела на это немигающим взглядом.       Если бы нечто подобное увидела Йеннифэр, то все подворье уже давно бы затопило потоками яда и желчи, и, возможно, не обошлось бы без типичного женского мордобоя. Насчет этого ведьмак уверен не был, но предполагал. Реакция красноглазой ведьмы была совсем иной.  — Да вы, должно быть, издеваетесь, — процедила она сквозь натянутую улыбку. Разом осушила бокал, аккуратно поставила его на стол. — Ладно… А не сходить ли мне на долгую пешую прогулку да на три простые буквы?  — Не понял? — опешил ведьмак.  — В сад, Геральт. В сад. За кристаллами присмотрю. Гости уже порядком надрались, и если пойдут трахаться по кустам, то могут их свалить. И поглядывайте за гостями, когда оторвешь Региса от его бывшей.  — Трина, подожди, — Геральт попытался остановить ее. Он и сам не знал, зачем.       Неизвестно почему, ему было жутко стыдно за то, что они увидели, и никак не ожидал подобного от своего приятеля. Лютика бы он еще понял, но вампира в преклонном возрасте — никогда.  — Геральт, следите за гостями, — напомнила ведьма, стремительно удаляясь в сторону лестницы.  — Ты, блядь, в своем уме? — прошипел ведьмак, когда Регис все же соизволил покинуть общество бывшей возлюбленной (или не бывшей?) и подойти.  — Геральт, ты не говорил, что знаком с Лилит, — вампир тоже был далек от душевного равновесия.  — Причем тут я? Ты…  — Ты спал с моей бывшей и ничего мне не сказал!  — Я-то с ней может быть и спал, — он кашлянул в кулак. — Ты уж прости, мы не знали, что ты жив. Но я, по крайней мере, не сосался с ней на глазах у своей новой пассии. Она все видела!  — Кто?  — Твоя ведьма! — выпалил Геральт. — Трина все видела, старый ты ловелас. Хватило же у тебя ума лизаться с подружкой на глазах у всех.       Праведный гнев Региса моментально сменился затаенной паникой. Ему уже не было никакого дела до интимных знакомств ведьмака.  — Она… видела? — он болезненно поморщился. — Но я… Геральт, это не я, это была затея Лилит! Я вообще не ожидал, что она такое выкинет! Она мне такого наговорила!  — Мне-то ты зачем все это говоришь?  — Ты прав, в этом нет смысла… Где Трина? Я должен ей все объяснить.  — Сказала, что пойдет проверять кристаллы. Нашли, блядь, время дела амурные решать.       Регис быстро скрылся в указанном ведьмаком направлении. Геральт осуждающе покачал головой и опрокинул еще один бокал вина. Он чувствовал себя так, словно попал на страницы сопливого любовного романа за авторством экзальтированной женщины, которой было крайне скучно после долгих лет брака.       Шпильки никак не хотели вылезать из волос. Трина остервенело тащила железные крючки из шевелюры, дергая и обрывая волосы так сильно, что на глазах выступили слезы.       Она проверила три кристалла из установленных и направлялась к последнему, расположенному в одной из оранжерей. Дождалась, пока захмелевшие гости уйдут, и заклинанием заперла за ними дверь. Солнце садилось, и в теплице царил полумрак. Тем лучше, решила ведьма. Меньше любопытных взглядов сквозь стекло.       Кристалл представлял собой нечто похожее на сосульку или сталагмит, примерно с локоть длинной, и имел неровный фиолетовый оттенок. При нужном заклинании эти амулеты создавали мощное защитное поле, непробиваемое для самой сильной магии и непроницаемое для большинства чудовищ Онейроса. Трина искренне надеялась, что силы, заключенной в четырех зачарованных кусках аметиста, хватит на то, чтобы удержать Гнилую Невесту подальше от дворца.       Утопленный в землю посреди куста зерриканских лилий, кристалл был в полном порядке и ждал своего часа. Трина опустилась на каменную скамью и вытащила последнюю шпильку, дав волосам наконец-то рассыпаться по плечам. Она сняла осточертевшие туфли, жутко неудобные.       Не хотелось даже плакать. Просто навалилась какая-то невыносимая усталость, внутри образовался вакуум, сдавивший легкие в один сплошной ком.       Неужели ты думала, что можешь преодолеть это?       Да, черт возьми, думала. Казалось, все получилось.       Ты выбрала свой путь сама. Нечего жаловаться. Ты сама этого хотела, теперь принимай последствия своего решения.       Нельзя плакать, подумала Трина. Действительно нельзя, если этот макияж потечет, рисовать его заново будет негде.       Она принялась копаться в бесконечном количестве нижних юбок, пока не добралась до самого низа. К подвязке чулка был прикреплен серебряный нож. Вытащив, ведьма долго рассматривала его, любуясь идеально отполированным и заточенным лезвием. Затем она чуть приспустила чулок и приложила нож к внутренней стороне бедра, там, где самая тонкая и нежная кожа.       Непростительная трата крови демиурга, но простой способ спустить колоссальное давление внутри.       Нового шрама не будет.       Шумно выдохнув, ведьма убрала нож обратно. Ей нужно было прийти в себя, готовиться к последней битве. А она точно должна была состояться в этот проклятый вечер — Трина нутром чувствовала, как сгущалась Сила над вечно пьяным княжеством.       Жалость к себе не имеет смысла. Это удел слабых.  — Да заткнись ты! — со злостью бросила Трина, обращаясь в пустоту.       Ей было чертовски жаль себя. Она больше не пыталась загнать обиду поглубже в душу. Обиду не на вампира или его подружку, не на Великого Демиурга, столь своеобразно исполнившего ее желание. Обиду лишь на себя и собственную глупость.       Найти ее оказалось нетрудно. Она стояла на Пристани Влюбленных. Руки ведьмы покоились на алебастровой балюстраде, взгляд был устремлен куда-то в сторону старого амфитеатра, который заходящее солнце красило в теплые осенние цвета. Вдали сверкала снегами грозная вершина горы Горгоны. Ни дать ни взять — картинка из старой сказки. Волшебный дворец, дивное королевство и прекрасная принцесса. Только вот сказка получалась грустной, и конец обещал быть плохим.       Трина стояла неподвижно, словно высеченная из мрамора статуя. Ее волосы бурным потоком разбегались по плечам, все в жестких от лака завитках. Разумеется, она слышала его шаги, знала, что он за спиной. Регис не сразу решился сделать шаг ближе. К счастью, все праздно шатавшиеся гости спешили обратно во дворец, где вот-вот должны были подать десерты, а значит, никто не станет свидетелем драмы, которая и не должна была случиться.  — Кристаллы в порядке, — она не обернулась, — если хочешь знать.  — Насчет них я даже не сомневался. Но они волнуют меня в последнюю очередь.  — Вообще, что ты здесь делаешь? Я же сказала следить за людьми.       Голос ее был спокойным, и это, как ни странно, было недобрым знаком.  — Из-за тебя, само собой. Геральт сообщил мне, что ты стала свидетелем весьма досадной сцены. Позволь мне объясниться…       Но договорить Трина не дала, перебив жестко и безапелляционно.  — Если не считать стертых к черту ног и жутко неудобного корсета, то я в полном порядке. Поэтому прошу, вернись обратно и продолжай наблюдать.       Регис вздохнул. Он уже и забыл, что такое выяснять отношения с женщиной. У него имелся колоссальный жизненный опыт в чем угодно, но только не в этом.  — Мы вместе уже достаточно долго, чтобы распознать, когда ты в порядке, а когда нет.       Послышалось едва слышное хмыканье, почти незаметное за шелестом густых древесных крон. Неподалеку смеялась хмельная компания, учинивших какую-то невинную забаву в лабиринте аккуратно подстриженных можжевеловых кустов.  — А она действительно красавица, — все так же не поворачиваясь к нему сказала Трина. — Именно такая, какой ты ее представлял в своих мыслях.       Ответить было нечего. Он стоял примерно в трех шагах от нее, заведя за спину правую руку, в которой сжимал сорванный перед праздником цветок из охраняемой теплицы. Цветок, что должен был поставить точку.  — Я помню все, что ты сказал тогда в заброшенном доме, в грозу, — продолжала ведьма. Голос у нее был ровный, спокойный. — Знаю, какой выбор сделаешь. Это нормально. И заметь — все складывается именно так, как я сказала. Не знаю, кто в этом виноват — Хиссен Райи ли начертала это все своей рукой, мое проклятье или же я сама все испортила своим молчанием, когда должна была раскрыть все карты — я знала, что так будет. Но ни о чем не жалею.       Регис хотел было сделать шаг в ее сторону, дотронуться, но она остановила его, подняв руку в предупреждающем жесте.  — Нет, нет, нет, не подходи, — попросила колдунья. — Не подходи, иначе я убью тебя. А у нас еще много дел.  — Прежде, чем мы наговорим друг другу глупостей, позволь мне объяснить… — он предпринял еще одну попытку, но теперь оборвал себя сам, заметив, как ее кулаки сжались. Аккуратные розовые ноготки женщины скребнули по мраморным перилам.       Трина развернулась к нему.  — Если бы я получала по медному грошу за каждый подобный раз, как этот, — глаза ее ярко вспыхнули. — То я в двадцать первом веке была бы мультимиллиардершей. Хотя… Пожалуй, я хватила лишка. Ладно. «Это не я, это она». Ты ведь это хотел сказать?       То, что у нее явно было в разы больше опыта в подобных ситуациях, видно было с первого взгляда. Но ей не хватало иного — терпения.  — Что же… — вампир поскреб висок. — Ты довольно точно выразилась, и куда лаконичнее, чем я планировал.       Лицо ее напоминало маску из белейшего фарфора, на котором ярко чернели большие, подведенные угольком глаза. Черты ее лица оставались мягкими, но не нужно было иметь какого-то особенного зрения, чтобы видеть, как эта фарфоровая маска внешнего спокойствия идет сетью мелких трещин, из которых сочились разочарование и боль. Рубиновые глаза сияли в лучах клонившегося за горизонт солнца.  — Оставь, — лицо ведьмы исказила неприятная гримаса. — Хочешь верь, хочешь нет, но я на тебя не злюсь. Точнее, злюсь, но не на тебя. Тут, как ни посмотри, просчет был с моей стороны. Мне нужно было отослать тебя домой тогда, в пещере, после того, как меня скрутили бандиты.  — Ты позволишь мне сказать?  — Нет, не позволю, — жестко отрубила она. Ее глаза быстро набирали блеск, готовый пролиться по напудренной коже потоком слез. — В этот раз я поговорю, заберу у тебя эту прерогативу. Хочу высказаться, пока еще у меня есть на это силы и время.       Говорить с ней было еще сложнее, чем с демоном, призванным из мира снов. Если бы он только знал, что опрометчивый поцелуй произведет такой эффект, то вообще не стал бы разговаривать с Лилит.  — Я сдержу свое слово, — не моргнув глазом, проговорила ведьма. — Если мы переживем встречу с Гнилой Невестой, я вернусь в Абиссер и продолжу нести свою службу демону. Никогда не вернусь сюда по собственной воле, возможно, даже попрошу стереть себе память. Однако я должна сказать тебе спасибо за то, что избавил меня от одержимости. Думаю, моя первая и глупая любовь надо мной больше не властна.       Воздух постепенно наполнялся тем самым неприятным низким гулом, что предварял ее гнев. Регис быстро оглянулся по сторонам в поисках того, что должно было в скором времени взорваться.  — Пока у нас еще есть время, пока гневница не пришла, я хочу кое-что тебе сказать, вдобавок ко всему вышесказанному. Пусть оно ничего не стоит, но сейчас у меня есть силы сказать это в лицо. Я люблю тебя. Люблю, несмотря на то, что ты чудовище. Люблю, пусть это ничего не изменит. Люблю, потому что могу, черт возьми.       Фарфоровая маска спокойствия все больше и больше шла трещинами. Теперь сквозь них просвечивала неприкрытая, искренняя и неподдельная злость. Регис молчал.  — Ох, да говори уже, — с усталым раздражением бросила она. — Все равно же не уйдешь, правда?  — Ты абсолютно права, дорогая, — Регис позволил себе легкую улыбку. — Ты же знаешь, я весьма упрям.       Он рискнул сделать к ней шаг.  — Не подходи, — прошипела она. — И не зови меня так.       Вибрировала мраморная скамья, стоявшая в пяти шагах от них.  — Я понимаю твой гнев, — Регис смиренно замер. — Ты не должна была видеть все это, а я должен был пресечь поступок Лилит. Очевидно, я дал ей какой-то повод, но…  — «Должна была, должен был», — передразнила Трина. — Чушь собачья! Никто никому не должен, Регис. Я ведь все, блядь, знала наперед! Сколько раз я говорила себе, что этот фарс вообще нельзя допускать. Но ведь я не была бы собой, если бы не прыгнула на любимые грабли!       Она прижала запястье к лицу, шумно втянула носом воздух, медленно выдохнула. Гул не желал утихать.  — Я… я знаю, что она важна для тебя, — продолжила колдунья, слегка понизив голос. — Не знаю, как там у вас заведено, но я не намерена тебя ни с кем делить.  — Но об этом и речи не шло! Ты ведь не даешь мне закончить. Впрочем, продолжай.  — Подумать только… — ведьма горько усмехнулась. — Я настолько всем этим увлеклась, что совсем забыла кто ты. Знаешь, пока Хиссен Райи была со мной, переживать было намного легче. Когда я была готова натворить глупостей, она брала надо мной верх, и я переставала что-либо чувствовать. Но я живая… Я живая, глупая великовозрастная женщина, которая отчего-то поверила в сказку. Поверила, что в этот раз все обойдется. Только вот счастливого конца не будет.       Налетевший легкий ветерок всколыхнул подол ее юбки, потрепал волосы. Выждав еще немного, она вдруг изменилась в лице. Злость выгорала. Ей на смену приходила жалость к самой себе, отчего Трина походила на обиженного ребенка.  — В самом деле, — медленно проговорил Регис. — Как же я мог забыть. Я же чудовище. А ты — демиург. Мы непримиримые враги.  — Да причем тут это?! — вспылила она. — Какая к черту разница, враги мы или нет? Просто это чертовски бьет по нервам, когда тебя раз за разом меняют на не пойми что, приползая потом со словами «Я все тебе объясню»! В последний раз меня променяли на женщину, которая больше меня в два раза, объяснив это так — «просто так получилось». В этот раз меня променяли на шлюху! Вампиршу-шлюху! Отличная шутка, Хиссен Райи!       Она все-таки сорвалась на крик. Гулявшая в отдалении знать обернулась в их сторону. Драма затягивалась, а это в планы вампира не входило.  — Трина, очень тебя прошу, потише, — терпеливо попросил он. — И она не…  — Она шлюха, — Трина раздраженно выдохнула. — Я прочитала мысли Геральта. Она держит бордель, в нем же работает. Так что это не было простым оскорблением.       При упоминании сомнительного занятия Лилит в груди неприятно скребнуло. Регис слегка поморщился. Лилит, конечно, пользовалась большой популярностью среди мужской части их давней компании, но такого поворота событий он не ожидал.  — Все, хватит, — наконец, отрезала Трина. — Говори, что ты там хочешь сказать, и пошли отсюда. Мне надоело. Какой смысл возмущаться, если это все мои старания. Прости, что накричала. Видимо, я никогда не научусь принимать это с достоинством. — Признаться, идя сюда, я так и не придумал, что сказать, — Регис никак не отреагировал на ее злость. — Ты права, я чудовище. Мне многое в вас непонятно, в людях, особенно в женщинах… Я понимаю твое решение остаться на службе у Хиссен Райи, но не собирался становиться его причиной. То, что ты видела, было лишь досадным недоразумением. Я не собираюсь оправдываться, что это все затея Лилит, хоть это и в самом деле так. Я должен был пресечь это и не дать случиться.       Он переступил с ноги на ногу.  — Лилит, — Регис вздохнул, — предложила сойтись снова. Решила дать мне второй шанс, видя, что я уже не тот отморозок, каким был раньше. Но прошлое на то и прошлое, чтобы оставаться позади. Я не вижу смысла искать счастья там, где его не оказалось. Слова… Сказать можно все, что угодно, слова лживы ровно настолько же, насколько правдивы. Но есть одна вещь, которая не может лгать, по крайней мере, в вопросах отношений между мужчиной и женщиной. И чтобы немного прояснить свои намерения, позволь вручить тебе это.       При виде алой розы, срезанной им в охраняемой теплице перед праздником, глаза ведьмы стали чуть шире, губы слегка приоткрылись.  — Роза… Роза памяти? — она подняла на него непонимающий взгляд.  — В каком бы мире ты ни была, — он протягивал ей цветок. — Я хочу, чтобы она была с тобой, как память об одном высшем вампире, чья любовь к тебе оказалась сильнее ошибок прошлого, твоих и моих. Я люблю тебя, Трина Шрайбер, и хочу, чтобы ты стала частью моей стаи.       Раздался негромкий взрыв, за ним еще один, еще и еще. Небо озарилось разноцветными огнями фейерверков, запускаемых из отдаленной части дворцовых садов. Искры мерцающим дождем падали на гладь озера.       Трина сжала розу дрожащими пальцами. Со звоном разлетелась фарфоровая маска безразличия, разбилась, рассыпалась на тысячи мелких осколков, чтобы упасть на землю вместе с небесными огнями. Вместе с ними на землю упали две крупные слезы, оставившие на щеках женщины две мокрые, чуть подкрашенные угольком полоски.  — Я не понимаю, — проговорила она, нервно улыбаясь. — Я думала… Оно как-то себя проявит. А тут… ничего. Совсем ничего.       Сделав еще пару шагов, он крепко прижал к себе совершенно растерянную женщину. Тонкие руки обвили его в ответ, шею обожгло горячим дыханием.  — Не было никакого проклятья. Я тебя люблю, и даже Великий Демиург этого не изменит.       Ты будешь страдать. Ты сам подписываешь себе приговор. У тебя впереди вечность, а она уйдет. Сейчас или годами позже, когда смерть придет за ней. Она станет одним из кусочков мозаики, что ты зовешь жизнью.       Он это знал. На то ему и была дана вторая жизнь, чтобы ощущать ее в полной мере. Зачем нужна вечность, если всегда скрываться, прятаться от предначертанного? Такая жизнь казалась ему ничуть не лучше той пустоты, где он оказался в состоянии полусмерти. Возвращаться туда ему не хотелось.       Стремительно надвигалась мгла. Теплый осенний ветерок сменился холодным ветром, дувшим, как ни странно, с востока, а не с севера. Сполохи фейерверков стали ярче на фоне потемневших небес.  — Кажется, будет гроза, — заметил Регис.       С диким граем пролетела стая воронов. Трина встревоженно вскинула голову и проводила птиц взглядом. Одним резким движением утерла слезы.  — Это не тучи, — глухо проговорила она. — Это Гнилая Невеста.       С востока небеса затягивало сплошной клубящейся массой, черной, как дым от погребального костра. В отдалении гремели глухие раскаты грома, но отчего-то они казались какими-то чуждыми природному явлению. Облачные волны собирались в спирали, закручивались, и в небесах возникали воронки, обрамленные проблесками красных молний. В воронках виднелось зловещее сияние, показавшееся Регису смутно знакомым. Ветер все усиливался.  — Схизмы, — ахнула ведьма. — Она открывает порталы! Использует Око Абиссера, чтобы открывать проходы!  — Куда?  — В Онейрос.       Портал в иное измерение? Регис даже подумать не мог, что когда-нибудь застанет что-либо подобное. Последний раз врата между мирами затянули его предков в этот мир, навсегда лишив возможности вернуться домой. А теперь на его глазах происходило новое Сопряжение Сфер, только какими будут последствия, не мог предсказать никто.  — Нам нужно вернуться, — бросила Трина. Она провела по телу знакомым синим огоньком, сменившим бальное платье на привычную рубаху цвета красного вина, корсет и черные обтягивающие штаны. Аккуратно уложив розу памяти в зачарованную сумку, ведьма дернула вампира за руку и бросилась в сторону дворца.