Долг жизни

… В которой героиня сбегает от своих церберов, гуляет сама по себе и беседует с говорящими кустами. После разговора с Тиберием на душе остался неприятный осадок: врать этому достойному и хорошему, в общем-то человеку было неприятно, но и лишать его надежды было бы очень жестоко и несправедливо. Ночью мне не спалось. В комнате было душно: в Иерусалиме стояла теплая погода, несмотря на зимнее время года. Поворочавшись в безуспешных попытках заснуть, я встала с постели и вновь оделась, выйдя на небольшой балкон. На чернильном небосводе россыпью алмазов горели звезды, слабый теплый ветер шумел в высокой листве и на дворе было тихо: весь дворец был погружен в сон, даже птицы не нарушали этот покой. И хоть ночью здесь было гораздо холоднее, чем днем, иерусалимская зима по-прежнему не могла претендовать на этот титул. Скорее, это была ранняя осень. Я перегнулась через перила и отметила, что высота от балкона до земли была сравнительно небольшой: метра три, которые с легкостью можно было преодолеть. Осилить эту высоту не представляло никаких трудностей. Залезть на этот балкон мог любой герой-любовник, значит, могла слезть и Эрида. Прихватив с собой телефон, я перелезла через перила на внешнюю сторону балкона и, повиснув на вытянутых руках, бесшумно спрыгнула вниз. Путь назад тоже не представлял большой сложности: всего-то надо было подняться на несколько каменных выступов в стене и, подтянувшись, заползти обратно на балкон. А на свою физическую подготовку физкультурника-любителя я не жаловалась. Усмехнувшись проделанной работе, я отряхнула руки от пыли и направилась вглубь сада. Через несколько минут петляния по живому зеленому лабиринту, я нашла милую скамейку в глубине сада и, недолго думая, направилась к ней, по пути доставая телефон и распутывая наушники. Пальцы порхали по экрану, выбирая музыку из плейлиста, как неожиданно мое внимание привлек странный шорох и буквально через секунду из кустов раздался тихий голос. — Здесь кто-то есть? — Да, я. — Ответ получился весьма информативным. — Вам тоже не спится? — Да, такое иногда случается, поэтому, я прихожу сюда. Но в этом саду обычно никого не бывает в такое время. Как вы здесь оказались? — Перелезла через балкон. — Просто ответила я, как само собой разумеющееся. Раздался негромкий смешок. — А вы случайно не та девушка в странной одежде, о которой говорит весь дворец? — Она самая. Знаете, это так здорово, что мы с вами беседуем. Потому что от нормальности этого мира меня тошнит. — Почему? — Удивился мой собеседник. — А вот вы часто среди ночи беседуете с кустами? «Куст» ничего не ответил, и я посчитала это молчаливым признанием моей правоты. — Вот-вот, а то порой этот сон кажется мне настолько реалистичным, что это пугает. — Вы думаете, что спите? — Да. — Незамедлительно ответила я, но голос предательски дрогнул. — Я не верю в путешествия во времени. Это научно не доказано. Как бы я не старалась убеждать себя, но душу терзали сомнения. Сон ли это или все взаправду? Быть может, удар головы смертельный, и умирающий мозг посылает самые желанные иллюзии, растягивая секунды в часы и целые дни? И мне становилось страшно и я гнала прочь эти мысли. — А я верю, что в мире могут происходить чудеса. — Философски изрек собеседник. — Или события, которые мы не можем объяснить. Это и есть божий промысел, я полагаю. — Я верю только в науку. — Скептически фыркнула я. — То есть, вы не допускаете возможности существования чего-то сверхъестественного? Тогда вы — законченный реалист. — Решительно и твердо заявил голос. — А вы — мечтатель. — Поспешно ответила я, уязвленная его словами. Невидимый собеседник печально усмехнулся. — Боюсь, что назвать меня мечтателем никак нельзя. Но я тот, кто будет верить до последнего. Потому что лишившись надежды, пускай и совсем крохотной, человек умирает духовно. Я задумалась и замолчала. Надолго. Потому что слишком много горечи было в этом красивом голосе. Он говорил мудрые слова, не из книги вычитанные и не у старших родственников подслушанные, а выстраданные на собственном горьком опыте. Я твердила себе, что такой приятный голос не может принадлежать молодому человеку, а тембр и интонация говорили об обратном. Кто был моим собеседником или я все-таки поплыла крышей и начала болтать сама с собой? — Я Эрида. Но кто вы? — Кто я… — Ветер подхватил его слова. Так и не дождавшись ответа от своего таинственного незнакомца, я встала со скамьи и пошла вдоль живой изгороди, надеясь найти проход. Через некоторое время мне это удалось и я оказалась на другой стороне сада. Под тенью дерева стояла точно такая же скамейка. Я подошла ближе и коснулась ее: место все еще было теплым. Значит, все-таки я была здесь не одна и мой собеседник совсем недавно ушел. Вернувшись к себе в покои, я долго не могла уснуть: Морфей развредничался и отказывался видеть меня в своем царстве. Поэтому, я была вынуждена слоняться неприкаянной душой по периметру своей комнаты. Я, не переобуваясь, забралась на кровать и пролистала фотографии в галерее на телефоне. Но зарядка на нем стремительно таяла, и я выключила мобильный, стараясь сохранить его в рабочем состоянии хотя бы еще на пару дней: мне было тяжело и страшно расставаться с любым напоминанием о родном мире. Потому что вскоре телефон все равно превратится в бесполезный кусок металла и пластика. Чтобы хоть как-то развлечь страдающую бессонницей себя любимую, я аккуратно (памятуя о печальном исходе предыдущего подобного акробатического трюка) свесилась головой вниз с кровати, чтобы посмотреть на мир под другим углом. Это наблюдение не дало мне ничего, кроме головокружения. Потом я все-таки попыталась лечь спать и даже забралась под одеяло, взбив неприятно теплую подушку. Но и это не помогло. Тогда я начала считать овец, но когда их число перевалило за тысячу, я осознала бесполезность данного занятия. Из головы никак не выходил приятный голос: он был тихим, красивым и печальным. Я не знала, что случилось в жизни этого человека, но уже сочувствовала ему. Кем он был? Придворным или слугой, с которым бесчестно поступил хозяин? Или дворянином, которого сломили обстоятельства? Потому что я, выросшая в комфортном современном мире вдали от тягот жизни, не могла представить, что могло изменить мировоззрение моего собеседника? Какая боль таилась в душе? Свечи, зажженные еще с вечера расторопной и энергичной служанкой, догорели, и в комнате царил приятный полумрак. Свет луны, пробиваясь сквозь шторы, тоненькой змейкой скользил по полу, едва касаясь противоположной стены. Так и не найдя себе достойного занятия, я лежала на раздраконенной кровати и бездумно пялилась в темный балдахин. За дверью раздался тихий шорох и шепот, и я усмехнулась — церберы сторожили меня денно и нощно. Видимо, боялись, что я могла чего-нибудь отчебучить. Ну и правильно. Только толку-то от этих стражей, если я все равно смогла сбежать? Но лишь когда небо начало светлеть, а звезды постепенно угасали, и алый луч рассвета скользнул ко мне в комнату и игриво пробежался вдоль стены, лизнув теплым лимонным светом резную ножку кровати, меня сморил долгожданный сон.