***
Он очнулся на мягком нагретом месте с наслаждением вытянувшись во весь рост. Первый проблеск сознания уловил новые ощущения. Эти ощущения существенно отличались от его обычных: озноба и боли. Тело не изнывало так сильно, оно расслабилось и отдохнуло. Никогда Дэрил не был так счастлив оказаться в банальной теплой кровати, которых всегда брезгливо избегал, как ненужный атрибут комфорта, присущий любителям цивилизации. Провалявшись месяц на бетонном полу своей тесной «одиночки» пленник уже и забыл, что такое отдых. С этим понятием он почти что совсем распрощался. Все время, проведенное в Святилище, грохочущая над ухом без остановки Easy street не давала возможности даже слегка вздремнуть. А усталость и боль играют особенным образом на фоне нервного истощения. Песня начиналась снова и снова. Она выматывала, заставляя проваливаться в глубокий сон. В панике вырываясь из которого ситуация оценивалась лишь по знакомым ощущениям холода и боли, темноте и бесконечному шуму. Проблески сознания лишь успевали выхватить «все по-прежнему». Значит там еще есть кто-то, кто включает магнитофон. Есть люди, охраняющие его жизнь. Пусть и враги. Но живые. Пока. Стабильность: коматоз, лихорадка, бред. В последнюю неделю было жестко: сплошные побои за тщетные попытки побега. Удивительно, что Ниган еще не разрезал его на части. Видимо хранил целым для Рика. Целым, но при этом едва живым. Хотя и заботливо обклеенным пластырем. Все это до чертиков надоело и подводило к радостной мысли о смерти. Неужели, я наконец умер и попал в рай? Навряд ли. Новый, более четкий проблеск сознания дал понять, что это кровать, а не что иное. И тишина! И тепло. Возвращение к жизни стало так желанно. Тишина означает, что нет мертвецов, нет людей, все сгинули и оставили, наконец, его в покое. Диксон был счастлив безмерно и безусловно, без вопросов, без сожалений, без понятия… без понятия: где он?! Где я?! –метнулся в нем новый проблеск сознания – желание жить, проблеск здравого смысла. Метнулся, было, и он сам, но его дернуло за руки. Попытка встать оказалась тщетной: руки прикованы к изголовью кровати. Не удивительно. Это не чудесное спасение. Но хоть и не бред. Кажется, одна темница просто сменилась на другую. Скрип кровати привлек чье-то внимание, это стало понятно по движению в углу комнаты. Ходячий? Дэрил замер в ожидании звуков. Кромешная темнота подсознательно успокаивала, вселяя былую в прежние времена надежду остаться незамеченным. Но незамеченным для кого? Для живых, но ведь не для мертвых… Дерил мысленно чертыхнулся, посылая подальше ненавистные кровати, от которых он никогда не ожидал ничего большего, как предательские скрипы. Темнота стала густой и осязаемой с осознанием чьего-то присутствия. Появился страх, граничащий со страхом потустороннего. Он пробудил все звериное, что таилось в охотнике. Готовность. Внезапно послышался глубокий усталый вдох-выдох поодаль от кровати и хриплый, до боли знакомый голос громко пронзил пространство: – Посмотрите кто, кажется, наконец-то проснулся? Голос Нигана колом прожег Дерилу грудь и отозвался рвотным рефлексом, волна огня пробежала по всему телу, остановившись в горящих кулаках. Блять, опять это! Теперь и собственной персоной … – Как же долго пришлось ждать, черт, целую вечность! – Ниган неторопливо приподнялся со скрипучего кожаного дивана, чтобы открыть жалюзи и впустить немного ясности в ситуацию. – Ты просто соня, Дэрил! Диксон был вне себя от злости. Забываясь, в каком он положении. Опять. Что еще за гребаная кровать? Это насмешка?!... Уловка? Розыгрыш?! Вдруг, как по щелчку опомнившись, Дэрил вышел из яростного оцепенения и вспомнил про здравый смысл. Время пыток еще не прошло, шанс для мести еще не выпал. Надо успокоиться, быть разумным... Пленник заерзал на кровати при виде лунного света, освещающего комнату, попытался принять позу поудобнее, но спинка кровати не позволяла поднять рук, чтобы хотя бы сидеть. – Последние новости для тебя, Дэ-эрил, – ехидно начал бандит, растягивая его имя, и нагло плюхаясь на край кровати возле Диксона,– ты еще жив! Вот это повезло, правда? – он как обычно скалит зубы, изображая добродушную улыбку. Она вспыхивает и тут же гаснет, обнажая пронзительный жестокий взгляд, который стрелок не может различить зрением, но ясно ощущает холодом по всему телу. – Но, так же, твоя жизнь все еще ничего не значит! И у тебя нет шансов. Дэрил тупит взгляд, отстраняясь от провокатора и его речей, ожидая сути. Зачем это все? – По непонятным мне самому причинам, – Ниган нервно встает, берется за биту и глубокомысленно прохаживается по комнате, – я, отчего-то… нашел тебя…совершенно особенным, Дэрил! Эти слова подчеркиваются жестом руки: Люсиль просто рвется навстречу озадаченному пленнику. Тот бегло успевает оценить ситуацию: чистая комната, отсутствие орудий пыток (Люсиль не в счет), присутствие на себе чистой одежды, в которой он лежит поверх одеяла. Но Ниган не торопится включать свет. Это настораживает. На журнальном столике – полупустая бутылка виски и стакан. – Ты ставишь под сомнение всю мою роскошную воспитательно-развлекательную программу. И просто бесишь меня этим, говнюк. Я не позволю тебе сдаться и гордо умереть, ты же понимаешь, – он разводит руками, – ты должен снова сделать свой выбор, и, на этот раз, правильный выбор. Ниган обходит кровать с другой стороны и заваливается на нее возле Дэрила впритирку. Изображая дружеский разговор по душам, он продолжает свои размышления, размахивая битой прямо возле чужого носа. – Мне просто хочется… Мне очень хочется, чтобы ты сделал то, что я тебе говорю сделать. Разве это так трудно понять? Порой… да что там, – усмехается он, – ВСЕГДА, мне по барабану кто что выберет, ведь так или иначе люди будут полезны мне. И станут важным винтиком моей стройной системы. Но, в случае с тобой… – и он внезапно шлепает свою ладонь на чужое бедро, собственнически обхватывая растопыренными пальцами. – Я просто не могу больше ждать! В случае с тобой я хочу, чтобы все было иначе. – И чем это я заслужил такое расположение?! – внезапно прохрипел Дэрил, прервав ожидаемую многозначительную паузу, удивляясь звуку собственного голоса и неожиданности порыва. Скорее всего, еще недолгое, но уже мучительное ожидание «кнута» подстегнуло приблизить развязку. Слишком дружелюбным хотел казаться этот ублюдок, все это совсем не располагало играть по его правилам. Так или иначе расплата последует. Так почему бы не прямо сейчас. – Что я слышу, – рука осторожно перекочевала на затылок и резко схватила за загривок. Хриплый и вкрадчивый голос зазвучал слишком близко от уха. А в нос ударило запахом перегара, пороха и крови, – ты осмелел, что ли, в отсутствии моих людей? Почему ты смеешь дерзить мне?! Свое праведное возмущение он закрепил не сильным, но размашистым и резким ударом битой по животу провинившегося. Люсиль жадно укусила сквозь робу, как змея, все тело прожгло током, и Дэрил, захрипев, непроизвольно дернулся, чтобы согнуться. Но рука, державшая за волосы, дернула назад. – Не смей открывать свой рот… – было завелся «спаситель». Он потрепал за волосы, заставив прогнуть шею и поднять лицо так, чтобы его было видно. Но свет луны осветил лишь нижнюю часть лица, так что наигранно-пошлый взгляд Нигана на несколько секунд уперся в рот пленника. – …пока я тебе не велю, – сквозь зубы прорычал он и внезапно, как будто потеряв мысль, подытожил, озаренный своей хищной улыбкой. – Ты мой, Дэрил! А вот он и подвох, – пронеслось в голове Диксона. – Этот мерзкий ублюдок уже смотрит на меня, как на свою сучку, кажется парад унижений скоро только начнется, ведь у этого урода еще найдутся способы почище тех, что мне уже довелось испытать. А я-то реально наивно думал, что хуже уже некуда. Ха, вот дурак! Пока Дэрил пытался отогнать навязчивые мерзкие мысли, вызывающие изжогу и горечь во рту, Ниган задумчиво и неторопливо встал, чтобы налить себе выпить. Мало ему было того, что уже явно возымело действие над ним. Как-то неуверенно он смотрелся сегодня, вероятно что-то произошло, что выбило его из колеи и подвело к выпивке. – А знаешь, что мне в тебе нравится? – снова широко улыбаясь, после минутной пасмурной сосредоточенности, продолжил он театрально рассуждать, выпив залпом стакан и наливая следующий, уже до краев. – Ты по сути совсем один! Знаешь, все эти люди, как правило имеют свои семьи, своих любимых. Вот как Рик! Ему есть что терять, о, еще как есть. И так же оно со всеми. Ну кроме отпетых уродов, которые на проверку просто трясутся от страха за свою никчемную жизнь и ссутся в штаны при малейшем намеке на насилие. Им страшно, потому что не за что умирать! Видишь ли, а ты, – он подошел со стаканом к пленнику и мягко взяв за подбородок, стал «предлагать» выпить, осторожно заливая в него содержимое стакана. Выпивка выплеснулась из уголков рта и Ниган был вынужден сдавить челюсть своего «гостя», насильно заставляя приоткрыть рот шире и покорно глотать, чему Дэрил уже не воспротивился, уповая на смягченную алкоголем развязку чего бы там ни было. – Ты не боишься смерти, потому что ты любишь своих людей, друзей, ну или кого там… ты такой весь из себя самоотверженный герой! «Спаситель» убедился, что Дэрил принял все его «угощение», не взирая на то, что пленнику пару раз перехватило дыхание от паров, и он чуть было не закашлялся. Затем отошел и расслабленно плюхнулся на диван. – Вот только героизм твой совершенно тупой, - он осекся, – прости, односторонний. Ты как верный пес, только ты – уличный пес, Дэрил. Пес, который пытается увязаться за первым встречным и идти с ним до конца. А ты спрашивал себя, нужен ли ты ему? Было не вполне определенно, имел ли пьяный мозг Нигана ввиду Рика, или Ниган просто вел абстрактные рассуждения на тему повадок животных. Казалось, что все-таки что-то конкретное за этим всем скрыто, но Дэрил не мог уловить, что именно. Наверное, это убеждение, что надо следовать другому «хозяину». Который будет любить только тебя и никого кроме тебя. Никаких своих семей, детей, жен, между вами не встанет. Только он и ты. Жалкий ублюдок намекает, что у меня нет семьи и все эти люди должны быть мне безразличны? И что я безразличен кому бы то ни было из них!.. Ну да. А ему, стало быть, не безразличен! Точно! Дэрил стал снова осуществлять попытки приподняться: уж как-то совсем неудобно стало из-за затекших и онемевших рук над головой. Алкоголь дал о себе знать. Нетерпелось скорей вырваться из душной западни. Скрыться от чужих глаз, чтобы отдышаться и прийти в себя. Слишком знакомые ощущения: левые нравоучения на фоне безысходности, в комплекте со старым добрым унижением и насилием. Дом, милый дом. – Знаешь, солнце, этот мир, – Ниган цокнул языком, подбирая определение, – жесток. Здесь нет места чертовой мягкости и гребаной добросердечности. Милосердие – возможно, снисхождение – возможно. Но вот, что обязательно, так это – дрессировка! Люди – существа порочные и слабые. Все это отзывалось уже голосом Мерла в голове стрелка. Чертов сукин сын тоже думал, что дохуя много знает о жизни и вечно вел подобные рассуждения. Правда, Мерл, как правило, просто материл всех, кого ни попадя, обвиняя мир и людей в их хуевости. Забавно: а мир то вовсе не изменился, пока звучат подобные речи. Как будто можно совсем и не обращать внимание на «конец света». А был ли он? – Чересчур предсказуемые, – все звучал монолог в темноте, – ими вечно движет тщеславие и страх. И всегда, черт возьми, всегда одно и то же: каждый ублюдок норовит показать, чего он стоит, совершая одни и те же тупые ошибки. Отчего-то стало тепло на душе, видимо от воспоминаний о брате. Младший Диксон считал этого мерзкого засранца самым крутым из всех, кого он знал, несмотря на то, что тот был отпетым говнюком и придурком. Но он был самым лучшим говнюком и придурком! – И на какие бы добродетели люди не дрочили, – тем временем продолжал убаюкивающий голос, – выходят одни и те же хуевые поступки, – тут голос многозначительно замолчал, кажется пауза была взята для того, чтобы промочить горло. – В итоге, – продолжил он громче, – работает, как всегда, только одно годное правило: кто сильнее – тот и прав. Нужно лишь признать свои слабости, это обеспечивает выживаемость. Не надо тупить! Просто надо держаться сильных мира сего, малыш. Наконец, этот разговор «по душам» доконал арбалетчика. Лучше, блядь, терпеть побои, чем подобный треп. Этот гондон будто лезет в голову… Он теперь что, пытается стать для меня Мерлом? Но он не Мерл! – Ты, должно быть, решил замучать меня до смерти своими нравоучениями! – внезапно засмеялся опьяневший слушатель. Голос «спасителя» затих, и было слышно, как случайно брякнул стакан, но Дэрил не остановился. – Да тебе что, не с кем больше поговорить?! – он извивался на бок и скручивался от боли и смеха, разбирающего его все больше. – И кто после этого из нас «совсем один»?! С полминуты был слышен только громкий смех. Затем повисла недолгая пауза. – Ух ты, черт возьми. Дэрил, вот это да! –впечатленный реакцией Ниган, не мог подобрать слова. Он осторожно поднялся со своего места с нарастающим чувством восторга. Спонтанные реакции всегда отличались оригинальностью. А в данной ситуации, Дэрил просто развязывал Нигану руки, которые чесались уже так долго, так долго, что он уже и забыл, что его терзает. Ниган медленно подплыл вплотную к пленнику и хотел уже было отстегнуть руки Диксона, чтобы устроить веселье по полной, выпустить пар, прогулять своих демонов. Но вовремя остановился. – Хах… – задумчиво рассмеялся он сам себе. Но в следующую секунду оскалился и схватил Дэрила за горло, придушив его дерзкую улыбку. – Ты знаешь скольких пальцев вот-вот недосчитается твой милый Рик… – прошипел он, сжимая руку: заставляя кровь накатиться волной и ударить по вискам. Его внезапно гневное демоническое лицо, охваченное пьяным дурманом и ночными тенями, как шлейфом, искрило дикими проблесками в глазах. Он приблизился к самому лицу Дэрила, чтобы слышать дыхание и стал вкрадчиво шептать. – А сколько голов я должен разбить об асфальт из-за твоей ебаной несдержанности? – голос повышался. – Я говорю то, что считаю нужным: твое дело молчать и слушать. Из-за тебя мою Люсиль мучает голод, тупой ты говнюк, и ей все равно, чьи мозги на нее намотаются, лишь бы она смогла испить крови. Ощутить хруст черепов. Крики. И чавканье месива, оставшегося от твоих дружков и подружек. Ты что ли не слышал моих предупреждений, или не понял смысла? Я спасаю людей! – он повысил голос чуть ли не до крика. – А кто их губит, а?!.. Я – даю каждому шанс, просирают они его уже сами. Не надо больше совершать таких ошибок, детка! Не Я лишаю людей жизни, а такие, как ты! Я лишь отправляю жалкие души на покаяние. И, да: я получу от этого удовольствие. Да, солнце! Можешь поверить мне на слово! Ведь если не можешь получить удовольствие, то зачем вообще браться за такую работу?! Вдруг Ниган не сдержался, чтобы не залезть верхом на пленника, придавив его своим весом к кровати, пресекая любое сопротивление, на которое он сам так сильно надеялся и от мысли о котором, так бесился. Утрачивающий самообладание он уже не был похож на себя, скорее на какого-то безумного маньяка, которому совсем по барабану на «спасение людей». – Парочка лишних человек всегда найдется, Дэ-эрил! Тебе решать… кто. Но также, не будем забывать, что у людей можно столько всего отнять, не забирая при этом самой их бессмысленной жалкой жизни. Хочешь проверить? Пальцы Карла, глаза Мишон, руки, ноги, уши. Устроим в твою честь целый парад конечностей, твой личный «шведский» стол! Не отпуская горла Диксона, он запихивает большой палец другой руки ему между зубов, провоцируя укус или какой другой акт агрессии, и растягивает щеку крючковым захватом: – А сколько можно выбить зубов и вылить крови… По безумному запалу этого психопата Дэрил наконец то осознал весь ужас своего положения, пугали не столько слова и образы в голове, сколько восторженные улыбки, которыми безумец сопровождал каждую новую свою фантазию о наказании. Перед глазами возник Глен, Абрахам, лицо Рика, замахнувшегося топором на собственного сына. Это вам не пустые угрозы Мерла, или его дружков, это реальная провокация, чтобы выбить возможность подобные зверства осуществить наяву. Ниган бы и правда получил от этого удовольствие, ему нужен только повод. Вот только непонятно, почему же он ждал так долго? Хоть ярость заливала глаза от услышанного, и все внутри переворачивалось от ужаса, обиды, гнева и бессилия, а все же Дэрил на секунду успел задуматься о том, как хорошо, что он скован и просто не может ненароком сделать ничего лишнего. Ниган словно умолял дать ему возможность «распустить руки», спустить с поводка его Люсиль, совершить наконец расправу большого масштаба. Так, чтобы Дэрил понимал свою ответственность за содеянное. Чтобы непременно винил себя. За неповиновение, за сопротивление, за непокорность. Но Ниган никогда никого не умолял, не просил и не спрашивал разрешения, он брал и делал. Почему же он не отвяжет меня и не даст мне облажаться!? – промелькнула здравая мысль, где-то фоном. – А знаешь, чем еще можно пожертвовать ради того, чтобы донести до тебя смысл моих слов, – он внезапно отпустил лицо Дэрила и перебросил руку на его пах. – Мне кажется без своих чертовых орешков ты бы стал куда более покладистым, упрямый ты засранец! Дэрил вздрогнул с вырвавшимся стоном. Заерзал под Ниганом в попытке освободиться, но рука впилась только сильнее. – О чем тебе нравится думать больше, о пальцах Рика или о его причиндалах? Внезапное замешательство и даже паника, охватившая пленника весьма позабавила Нигана. Он быстро смог вернуть себе самообладание, широко улыбаясь своим мыслям, делая вид, как будто ожидает какого-либо ответа на свой вопрос, понятное дело, риторический. Вот он, наконец-то этот взгляд стал смиренным. Неловкость и страх, страх и неловкость. Ниган с наслаждением упивался моментом, высунув язык и ощупывая им верхний ряд зубов, запрокидывая гордо голову, чтобы полюбоваться происходящим. Подчинение, кротость, не следа от недавней дерзости, распирающей этого засранца. Ниган не спешил убирать свою руку. Власть над неловкостью и смущением, охватившим пленника, доставляла особенное удовольствие. А тем временем Дэрилу совсем перехватило дыхание: он застыл в ожидании исхода. Он победил, и мне это придется признать, – мелькали мысли в его голове, – главное, что: подчинившись можно спасти… переждать… надо подчиниться… Он должен держать свое слово. Я должен…ему верить… – заговорили в Дэриле усталость, алкоголь и недостаток кислорода. Маньяк ослабил хватку на горле, отпустил шею, поднимаясь рукой вверх на лицо, Дэрил задышал и невольно застонал, когда кровь пошла к голове. Еще немного и он снова задаст свой вопрос. И что, мне придется дать ПРАВИЛЬНЫЙ ответ? ... Хотя бы без свидетелей… Но Ниган, кажется был занят какой-то другой мыслью, всматриваясь и потирая колючее лицо Диксона. Мыслью о том: а сколько еще смущения сможет вынести «покоренный» стрелок. Это стоит проверить. Просто потому что это довольно эротичный момент. А он давненько не испытывал такого интереса. Одно дело это слабые женщины, ну или даже сильные, что несомненно в разы круче. А другое дело – этот дерзкий байкер-говнюк, безумно упрямый сукин сын, которого отчего-то так хочется видеть рядом каждый день. Рядом, в качестве своего бойца, преданного настолько… насколько он предан Рику… Качнув головой, отгоняя мысль про Рика и, как будто, говоря себе «какого черта» мужчина стремительно опускает на лицо пленника влажный от возбуждения язык, убрав на время свою любимую пошлую ухмылку и смачно облизывает щеку от неожиданности жалобно застонавшего стрелка. И постепенно рука на промежности «реднека» медленно начинает шевелиться. А ведь Дэрил уже так привык к этому, вполне определенному и однозначному ощущению скованности и подчиненности власти человека, который в прямом и переносном смысле держит тебя за яица. Приятное тепло широкой пятерни не ушло, а вот определенность и однозначность – пропали точно. Нигана затянуло. Медленные поглаживания и облизывания превратились в настоящую любовную ласку, какой пленник не испытывал, возможно, никогда. Дэрил слегка постанывал от непонимания, что же ему с этим делать, несмело отворачивая лицо набок, как будто подставляя ту сторону, которой Ниган был так увлечен. На самом деле отвлекая хотя бы от губ, пока еще этому психопату не вздумалось залезть к нему в рот. Но тот никуда уже не спешил. Он принялся за шею, взъерошивая волосы, покалываясь щетиной и обдувая холодком тяжелого дыхания мокрые от слюны участки кожи. – Как давно тебя кто-нибудь ласкал? – проницательно и прямолинейно вдруг прорычал «спаситель». – Тебе же приятно мое внимание. Я хочу немного наградить тебя, ты заслужил этот «пряник», кто тебе его еще даст, если не я… – он усмехнулся и задумался на секунду, но тут же сверкнул оскалом. – Точно не Рик! Обещаю, я не буду делать ничего плохого, ты был хорошим мальчиком сегодня. Все это бормотание на ухо, вперемешку с вылизыванием шеи и поглаживанием чувствительных мест заставило Дэрила на мгновение ощутить себя таким сладким и внезапно желанным, как и сама эта спонтанная близость. Это мгновение тут же отразилось импульсом в паху. И Ниган это почувствовал. Боже. Ну все, – пронеслось в голове Дэрила. Это же все равно, что выбросить красную тряпку перед быком. Все равно, что открыто сказать «трахни меня!» А вот нельзя ли это списать на алкоголь и забыть, как это сделали бы нормальные мужики?… в обычной ситуации… Конечно, нет ничего нормального уже в том, что один прикован к кровати, а второй хочет сломить волю первого. Нормальностью тут и не пахнет. Так что без вариантов. –Дэ-эрил, – радостно и изумленно выдохнул «спаситель», – что же ты со мной делаешь?! В этот момент его охватило острое желание увидеть глаза своего пленника, все его лицо. Тут явно было недостаточно света. Но лишь сейчас это стало мешать и портить все веселье. К тому моменту алкоголь как будто уже выпарился, а стекла комнаты заволокло густым потом, было жарко, душно, и невыносимо тянуло трахаться. Аж все зудело в штанах. Хотелось скорее провалиться в ощущения и не думать ни о чем больше. С Дэрилом? Провалиться в ощущения с Дэрилом?! А зачем ты его привел к себе? Зачем приказал его вымыть, заботливо одеть в чистую робу? Почему он все еще прикован? Он же уже на все согласен, стать кем угодно, сделать что должен. Мужчине пришлось собраться с силами, чтобы вытянуть себя из сладкого плена этих душных эмоций и противоречивых мыслей. – Прости, но разве я велел тебе возбуждаться!? – усмехнулся он над чужим унижением, бросив внезапно все свои занятия. Убрал обе руки и неторопливо принял вертикальное положение, седлая чужие бедра, как будто от растерянности, а вовсе не нарочно. – Нет, нет, дорогой, сегодня никаких эрекций. Понимаю, что папочка Ниган был весьма убедителен в обещаниях ласки, но не все же сразу, черт! Возьми себя в руки, парень. Или ты из этих? Фух, только не говори, что ты по части… мужской любви! – он поморщился. – Неет! Ниган явно веселился, при том, что собственный жесткий стояк он вовсе не старался скрыть. Правда, ввиду плохого освещения, Дэрилу так и не довелось понять это. Благо, он и не хотел бы этого знать. Он очень старался не воспринимать всерьез мысль о гомосексуальности этих пыток, отгоняя ее, как назойливую муху. Он просто знал, что ублюдок издевается, чтобы помучать его таким образом, - это все, что он хотел бы сегодня узнать. Я, блять, тебе не пидор! Сам ты сраный пидор, – возмущенно отвечал обидчику про себя «реднек». – Да кто тебя вапще просил мне надрачивать?! Но все это унижение почему-то только раззадоривало. Слабость и покорность, будто на минуту породила что-то вроде уважения и симпатии, а те, в свою очередь, совсем на секундочку дали ощущение, что это все маленькая затейливая игра, понятная лишь им двоим. Что между ними… как между близкими друзьями исчезло чувство стыда. От того стало тепло и это чувство охотно затмило все остальное, болезненное и отвратное, что было так густо напичкано в голову совсем недавно. Ну и в завершение всего абсурда ситуации… кровь снова толчком прилила к члену несчастного пленника, готового просто уже провалиться сквозь землю от всего этого «разоблачения». И он уже ничего не мог поделать, кроме как зажмуриться, прогоняя прочь как наваждение все последние события. И, прогнувшись в спине, отвернуть голову куда-то вверх и в сторону в попытке спрятаться в свои руки и волосы, закрыться. Бесполезно и жалко. – Блять, Дэрил! – Ниган приподнялся на коленях, не желая соприкасаться своей задницей с наливающимся кровью чужим членом. – Да не буду я тебя сегодня трахать! Даже не проси! Теперь он наконец то слез с мужчины и отошел от кровати, стиснув рукой ствол сквозь брюки, подавляя спазм. Благосклонно позволяя и пленнику отдышаться и прийти в себя. Как будто они и правда были друзья. В минутном замешательстве его повело к стакану, чтобы как-то вернуться к первоначальному настрою, но тут же это желание пропало, стоило одуматься к чему это привело. Вместо стакана он неуверенно, даже одернув сперва руку, как будто может обжечься, взял свою Люсиль. Все еще стоя спиной к «гостю», он растерянно провел ладонью по лицу, ощупывая глаза, щетину, подбородок. Но тут решительно повернулся, подошел к Диксону и освободил его руки, расстегнув наручники. Затем не глядя на пленника включил свет и резко вышел за дверь ни слова не говоря напоследок.***
Примерно всего через полчаса, Ниган ворвался обратно в комнату и громко захлопнул за собой дверь. Свет горел, а Дэрил ходил где-то за диваном. От неожиданности стрелок замер и тут же остановился, опустив голову. Было видно, что он держит сигарету и почти что прикончил оставшийся вискарь. Оставленная на другом столе тарелка с едой пустовала. А сукин сын времени зря не теряет! У «спасителя» в голове промелькнуло столько вариантов привычных насмешливых комментариев по поводу дерзости пленника, один другого краше, но ему отчего-то не хотелось их озвучивать. – Ты прости, но я не закончил! – заявил он и направился прямиком к пленнику. Дэрил приготовился слушать приказы, вытянувшись как будто по стойке «смирно», но не поднимая головы, пряча, по привычке, лицо за волосами. Ниган, потирая лоб, как при головной боли, стремительно приблизился, натыкаясь на предметы мебели и раздраженно отталкивая их от себя. Его биты с собой не было. И вел он себя довольно нервно. Подойдя вплотную, он, даже не глядя на него, толкнул Диксона в сторону, затем сильнее, чтобы тот впечатался спиной в стену. Дэрил с искрами выронил окурок и инстинктивно закрыл торс локтями, группируясь, в ожидании удара, но стараясь это сделать максимально безобидно, чтобы не вызвать гнев психопата. Ниган поднял лицо пленника и впился в него серьезным взглядом, наконец то увидев его глаза, тот нервно сглотнул и плавно опустил руки, а «спаситель» плавно опустил свой взгляд… на губы. Он успел быстро облизнуться и в следующее мгновение его губы накрыли рот стрелка, влажно и жадно, тут же проникая языком во внутрь. У Дэрила подкосились колени, и он поплыл, не проявляя никакого совершенно сопротивления происходящему, повинуясь воле «хозяина», как и «договаривались». Мужчине пришлось его подхватить, ощущая, что тот куда-то ускользает. Сознание его точно ускользало. Куда подальше. Но при этом он добровольно, хоть и совершенно смущенно, отвечал на поцелуй своего мучителя. От него пахло табаком и алкоголем, и он растерянно постанывал, это сводило с ума. В его черных волосах хотелось целиком спрятаться, скрыться от всего внешнего мира. Ниган жал своей грудью в грудь «реднека», вдавливая того в стену. Издав стон, похожий на рык, он наконец отстранился, тяжело дыша наклонил голову вниз, чтобы не видеть лица Дэрила. Затем, убедившись, что пленник держится на ногах, - убрал руки, уперев их в стену возле его головы. После, опустил одну руку разворачивая торс полубоком, выпуская пленника, со словами: – Иди на кровать!***
Оцепенение в первую очередь и… смех, во-вторую, застлали собой все сознание пленника. Здесь не рождалось ни одного комментария происходящему, ни одной мысли не посетило его. Их выбило из его головы. Смешно было оттого, насколько прозаично все оказалось, как будто все-таки можно было избежать неизбежного, но не было и попыток, будто ожидалось, что все как-то рассосется, само собой. Сознание полностью парализовало в тупом оцепенении, как будто по голове ударило чем-то тяжелым, в этой контузии Дэрил, как ему показалось, остался неподвижно стоять у стены, лишь наблюдая, как свое тело движется в указанном ему направлении. Его тело дошло до постели и лишь тогда он понял, что это реально происходит, когда коснулся покрывала и неуверенно присел на ложе. К горлу подступила тошнота. Проходящий мимо Ниган брякнул ему под руки наручники, а сам отошел к дивану снимая куртку. – Пристегнись! Пленнику хотелось обхватить лицо руками, переживая это бедствие и беспомощно рыдать, умоляя не делать с ним ничего «такого», но что-то подсказывало, что медлить нельзя, просить нельзя, спастись тоже нельзя. Ничего нельзя, можно лишь повиноваться, во избежание чего-то еще более невообразимого и страшного. Он беспомощно и с трудом заполз на прежнее свое место «пыток» и защелкнул замок на руке. Пристегнись! Пристегнись! Пристегнись! – только и повторялось в его голове. Как будто это означало что-то вроде «ну понеслась!» Ниган с тяжким вздохом приземлился рядом, отчего у пленника свело живот: вспомнилась недавняя встреча с Люсиль. – Иди ко мне, – с этими словами Ниган сам подтянулся к пленнику и не раздумывая продолжил начатое у стены. Вышло так, что он наполовину заполз сбоку на грудь Дэрила, беспомощно лежащего на спине, хищно склонив шею над ним, как над своей жертвой. И начал самозабвенно вылизывать его рот, почти беспрепятственно проникая вовнутрь. Крепко, и вместе с тем, нежно держа за шею, он покрывал слюной половину чужого лица от носа до подбородка, периодически выходя за границы рта, при этом жадно царапаясь щетиной о щетину и издавая рычание на резких выдохах. Слышалось липкое смачное чмоканье блуждающего жадного языка и впивающихся губ, и казалось, что он вот-вот вопьется и зубами. Поначалу Дэрилу в ужасе представлялось, что это ходячий пожирает его лицо, но пьяный разум постепенно расслабился, позволяя «этому» случиться. Черт! Насрать. Пусть это будет ходячий… И смерть… Я готов умереть… … раз оно так… так… – для описания дурманящих ощущений просто не подходили никакие слова. Ниган не делал ничего ужасного, унизительного или обидного, он даже не причинял боль, а только доставлял удовольствие. В своем откровенно безумном порыве он только ласкал пленника, наслаждался им. Казалось: он больше ничего не собирался скрывать, изображать или демонстрировать. Просто захотел поддаться эмоциям, захотел погрузиться в ощущения. Как было не повиноваться этому!? Страх испарился, а пьяная нега окутала все тело. Наручники, снова, оказались так кстати, как будто Ниган знал: так будет легче. Небольшой психологический спасательный жилет! Будто Ниган вовсе не хотел сломить волю пленника, заставляя повиноваться, как он любит это делать, а, наоборот, давал понять: «Ты не виноват, у тебя не было выхода». – Остановись… – неожиданно подливая «масла в огонь», тихо и хрипло простонал возбужденный пленник, когда «спаситель» освободил его рот и стал спускаться ниже. Ну что за дерзкий засранец…– от его голоса и самой этой полупросьбы-полукоманды у Нигана дико закружилась голова. Он сдавленно застонал и теперь смачно впился зубами в шею стрелка, ритмично толкаясь бедрами пока что только в поверхность кровати, но медленно раскачивая их обоих и сдавливая грудь пленника своеобразным извращенным «массажем сердца». Один жадный укус за другим, еще и еще; шея и плечо, горящие от зубов и утешаемые губами, были совершенно мокрые, а кожа царапалась об чужое лицо. Дэрил откровенно застонал от боли и удовольствия, услышав гребаные скрипы «предательской» кровати. Он никогда в жизни не испытывал ничего подобного, и даже не представлял, что такое возможно. В смысле – возможно с ним. Разве можно было представить, что кто-то будет «так» заинтересован в нем!? Разве мог он знать это чувство. Головокружение, нега и безумное желание, мучительное, жгучее, страстное… Желание чего? Рука Нигана решительно накрыла уже твердый и пульсирующий член «реднека», сжимая точно так же, как он обычно сжимает свой, так уверенно, что можно подумать, он и есть – его собственный. В этот момент Дэрил уже и думать забыл о своих недавних переживаниях на счет неправильности отношений мужчин с мужчинами, мужчин со своими врагами, «нормальных» с извращенцами, разумных с психопатами. Он сам зашевелил бедрами, крепко зажмурившись, запрокинув голову, громко дыша открытым ртом, потираясь под крепкой хваткой «спасителя» через штаны. Всего минута этого медитативного транса раскачиваний, стонов, хрипов и всего еще один жадный взгляд и совершенно пошлый мокрый поцелуй и «реднека» накрыла сладкая волна оргазма. В этот момент ему было совершенно все равно кто и что заставило его это сделать, как это выглядит и что это значит. Ему как будто было позволено это ощутить, велено. У него не было выбора. Ниган понял, что произошло по звукам и движениям тела. Внезапно его страсть тоже стала стихать и почему-то сменилась на удовлетворение, его взгляд стал небывало мягким и снова появилась эта чарующая широкая улыбка, которую Дэрил никогда не видел особо чарующей. Он даже и лица его никогда не видел ТАКИМ. Такого взгляда. Это был совершенно новый Ниган. Да «такого взгляда» он вообще никогда на себе не ощущал, не от кого, не говоря уже о том, КТО сейчас «так» смотрел на него и улыбался ему. Напоследок, Ниган надолго прислонился губами к замученному рту, чувственно прикрыв глаза, вложив в этот поцелуй столько нежности, что Дэрил растаял вопреки попыткам разума переварить все эти сверхъестественные события и метаморфозы. Главарь Спасителей, этот безжалостный серийный маньяк-убийца, психопат, упивающийся властью и безнаказанностью за жестокие убийства, пытки, унижения, только что взял и… Что, черт возьми, блять, это было!? – не понимал пленник, подозревая, что ему в принципе не удастся это понять. Чертов ублюдок, что, так издевается?! Что это за извращенная дичь?! И как это я… почему?… – мысли просто блуждали. Ниган еще раз бросил странный нежный взгляд на лицо своего лакомого пленника, во всех смыслах совершенно отрезвевшего после оргазма. Дерил старался не смотреть больше в глаза, часто моргая, потупив мечущийся взгляд, пытаясь ухватить любую здравую мысль, но не находил ни одной. Он был совершенно сбит с толку и смущен, больше никакой раскованности, кажется он готовился «огрести». За то, что сделал, за то, что видел, за то, что испытал. Он даже отчаянно надеялся огрести! Чтобы не огребать потом от себя самого. «Спаситель» игриво закусил губу рассматривая результат своих зверств: полыхающие огнем: шея, лицо и руки Диксона – были беспощадно натерты, местами исцарапаны, обкусаны и блестели от слюны. Одна половина шеи была вся в «синяках» и кое-где даже виднелся конкретный кровоподтек. И что мы теперь будем с этим делать? Черт! Налюбовавшись, мужчина потер лицо, сморщив нос, выдохнул и решительно потянулся к наручникам. Дэрил дернулся в сторону, но сообразив, что происходит - притих, поднимая руки повыше. Запястья гудели, и, освободившись, он тут же принялся их тереть, одновременно разминая затекшие плечи. Он выглядел как обиженный ребенок, прятал глаза и замяв ногами постель забрался выше к изголовью кровати, чтобы сесть и сгруппироваться, стараясь при этом не издать ни звука. Ниган протяжно вздохнул, наоборот - вытягиваясь на спине, подобрал под голову подушку поудобнее и так и остался лежать возле своего пленника, задумавшись. Совершенно расслабленно, несмотря на то, что появилась потенциальная опасность быть в лёгкую задушенным. Что поделаешь, любил он эти игры. Он всегда до конца не был уверен в полной разумности «своих» людей, оттого и провоцировал их унизительными подколами, издевками, как будто все ждал, когда же у них сдадут нервы. Он жил согласно принципу: друзей не имей, а врагов держи ближе, и желательно, - в постоянном напряжении! Тогда можно видеть кто чего стоит. Узнаешь где же их болевые точки и как ими управлять. С одной стороны, опасно, а с другой – безопасней некуда! Все карты на столе. Хоть и постоянно надо держать ухо востро, зато это помогает чувствовать себя живым! Отчего-то Ниган не верил, что кто-либо, потеряв контроль, сможет навредить ему, хотя допускал эту вероятность. Просто плевать хотел на нее. Жизнь игра! По сути, он был убежден, что терять ему особо нечего. И что он должен будет однажды принять наказание, которого он жаждет. И он его обязательно примет, но точно не дастся так просто! Смерть должна будет сильно постараться, чтобы забрать его! И нет еще на свете того человека, кто способен на это. По крайней мере, это точно не Дэрил! Может быть… Риккк… Мужчина улыбнулся своим мыслям. Подходит ли Рик на роль… ангела смерти? Кары Божьей? Возмездия! ... Ладно, не сейчас. Он поднял голову к Дэрилу. Тот сосредоточено кусал губу и старался не шевелиться, чтоб не привлечь внимания. Секундой спустя он понял, что «спаситель» хочет что-то ему сказать, и посмотрел ему прямо в глаза. Так вышло, что его взгляд оказался абсолютно спокойным, уверенным, и метким. Он не смутился, не отвел глаз, не моргнул. И его взгляд не говорил ничего, потому что Дэрил ничего не думал, он весь обратился во внимание. Пристальное, как во время охоты, когда он ведет добычу, глядя в прицел. Ни следа упрека и ни следа повиновения, чистая необходимость. Ниган это оценил. И дико порадовался, что сказанные слова будут наконец услышаны незамутненным рассудком, а значит их смысл дойдет максимально ясно. – Завтра, в присутствии людей, Дэрил, я задам тебе Вопрос. Если ты ответишь не верно… Я убью тебя, – его лицо не читалось. Оно так же не отражало совсем ничего. Он был совершенно серьезен и совершенно спокоен. Это была не шутка, и, казалось, даже не угроза. Констатация факта. Хладнокровная и честная правда в глаза. Эта правда комом встала у Дэрила поперек горла, но он не отреагировал на слова. Их взгляды задержались друг на друге, повисла пауза. Дэрил, смотрящий сквозь взъерошенные волосы и Ниган запрокинувший голову вверх, можно сказать: в отдыхающей «пляжной» позе. Ледяное молчание и четкое взаимопонимание. Дэрил первым отвел глаза в сторону, показывая, что он собирается всерьез обдумать это «предложение». Ниган это понял. Хотя предложением это не назовешь, но выбор, как никак, действительно был! Поэтому то он и сказал об этом заранее.***