КуниЧу звучит как "Нахуй Дазая"

Ночь была тихая, квартира пустая, луна полная, багажник тесный, воздуха в нем мало, но спящий – усыпленный – человек этого не замечал, замечать не мог и, кажется, даже не хотел. Как же трудно это мумизированное тело с тонной – судя по весу, бинтов на нем и правда много – бинтов и мозгов, которые он не использует, переносить в недостроенную каменную заброшку. Карие глаза щурятся. С кофе что-то не так. И запах странный и вкус другой, самую малость, но все же. И кофе должно бодрить... Наверное, это все отчёты. Конечно же, это все отчёты, долго сидеть перед компьютером нельзя! Надо делать перерывы... На-до спа-... Отключка. Куникида вздыхает. Вот балбес. И он балбес, что согласился на такое, и Дазай балбес, что дурак такой. А Чуя же, не терзаемый подобными мыслями вообще, спокойно шел вперёд, покрепче лишь перехватывая руку Осаму на своем плече. Доппо успел заметить – в бархатных перчатках руки держат несмело-нежно, но оставляют явные следы от пальцев, там потом будут синяки. Что между ними было? Что между ними есть? Будет ли?.. у блондина уши полыхнули розовым от беглого взгляда мафиози на него. Столько азарта, злости, видно, что для храбрости выпил, но и правда одну лишь стопку. Глаза горят, губы обсохли и как же красиво он их облизывает, м-мм... Ряд ровных зубов, которые чудом, а может и нет, не повыбивали враги, на долю секунды показался в чужой улыбке... Детектив вздрагивает, мотает головой. Прошиб холодный, просто ледяной пот, а позвоночник будто бы пляшет сам по себе. На вопросительный взгляд Накахары помотал головой и опустил спящего коллегу на стул. По рукам и ногам его сразу связали... Веревкой? Нет, добротной цепью, на которых обычно держат собак. К стулу... Гиря?! Вот это предусмотрительность... Железный ошейник, десять кило на цепи, ноги пришпилены к полу, шатен начинает просыпаться. Ну как начинает... Хмурится во сне, перед закрытыми глазами белые пятна. А что скажет Юкичи... Что скажет Мори... Накахара перчатки снимает, аккуратно, сжимая бархатную ткань. Кладет на деревянный стол, удивительно крепкий, волосы откидывает ( а-ля бич босс) и к привязанному подходит. Для разогрева, авансом, так сказать, с размаху бьёт по скуле, в ответ слыша сдавленный стон и, наконец, видит покрытые пеленой янтарно-карие глаза. Он когда-то так любил эти глаза... Он сейчас смотрит на них с нежностью. Куникида сейчас смотрит с ревностью, коей ещё не знал, и не знал пока ещё к кому: к Дазаю или Чуе. Знал только, что шершавые губы Дазая удивительно мягко целуют ладони, а руки Накахары сводя с ума малейшим прикосновением. Сложно, правда? Но потом, допивая бутылку абсента, заместитель директора Детективного Агенства к щеке прикладывает бледную руку члена Исполкома мафии и млеет от ее мягкости и удивительно нежного запаха. Руку со смехом вырывают. "У тебя щетина на щеках, нечего царапать меня ею!" Веки полуприкрыты, за пышными ресницами не видно сфокусировавшегося взгляда на парочку, осушающую бутылку. Уже безнадежность? Уже надежда на спасение? У ж е страх, уже сердце колотится как под наркотиком, у ж е сжимает потерями ладонями веревки и хочет проронить хоть одну из слез, что копится в нем миллионами. Ему обидно, ему, конечно же, больно, он, естественно, верит, что их всех обыграет, что он вы-жи-вет, он верит, но за затылок резко тянут назад и приходится притвориться спящим. Хотя бы один раз отсрочить заслуженную пытку, убежать хотя бы один раз. Он не ожидал, он не знал, он растерян, мысли путаются, цепи давят на кожу ледяными иглами, шея сама клонится цепью к полу. Он хочет убежать, он сейчас так хочет убежать. Как тогда, как в мафии, он взял и ушел... Его ангелы в танце на углях, допивают греха бутылку, целуются и выливают на себя, сотрясая потом воздух дымом и пеплом. Снежинка пепла неслышно упала на бетонный пол.