Ангел мой

Кажущийся обычным день превратился в мой личный ад. Ад из ожиданий и воспоминаний. Образ луноликой девы не выходил у меня из головы на протяжении всего дня. Я не мог нормально сосредоточиться на проведении химических опытов, прочтении молитв или даже обычной книги, коих у меня немало.  Куда ни посмотрю, вижу её серые глаза и счастливую улыбку. А понимание, что эту улыбку вызвал не кто-нибудь, а я, причём сказав всего лишь пару слов, вызывало глубоко внутри давно забытое чувство. Чувство, которое я испытывал до гибели родителей от чумы — радость.  Уже к вечеру я не мог усидеть на месте, безумно хотелось снова увидеть Марию. Я будто околдован! Она очаровала меня!  Но… Как же приятно находиться под действием её колдовства…  Если бы не сильное желание отвлечься от мыслей, я бы даже не обратил внимание на доносящуюся с площади музыку. Подойдя к окну, я снова увидел её.  Сначала я уже начал сомневаться в здравии своего разума и глаз но, прислушавшись, я узнал её голос, такой нежный, но в тоже время и звонкий. Слова песни, исполняемой ею, к сожалению, не было возможности хорошо расслышать из-за высоты башни, в которой находилась моя келья.  Но смотреть, как она поёт, сидя на ступенях собора, уже была манна небесная.  Наспех спустившись с башни, подойдя к дверям и немного приоткрыв их, я увидел прекрасную деву с подобием нимба на голове.    ***    «Это в моей власти,  Дева страсти, » — C неба Луна молвит, — «Но для счастья  Ты должна отдать мне  То дитя, что будет  Первенцем у тебя,  Это твоя жертва  Для любви цыгана  И мечта для меня»    ***    К моему огромнейшему сожалению, она не просто пела на ступенях собора, а выступала с цыганами и исполняла песни про них же.  В миг небо словно рухнуло на мои плечи, а тело стало каменным. Неимоверно захотелось выйти из своего укрытия и прогнать отродий, но мой взгляд устремился на другую девушку, также выступающую с Марией.  Сердце, пропустив пару ударов, стало колотиться, как птица, желающая получить свободу, вырвавшись из клетки. Эта девушка была прекрасна. Смуглая кожа, изумрудные глаза, пышные формы, а эти ножки, часто выглядывающие из-под полов юбки…  Я не мог оторвать от неё взгляд. Она была ангелом. Не светлым — тёмным, посланным дьяволом для соблазнения мужчин и уподобления их к греху. Первородному греху.  Даже то, что эта девушка — цыганка, ничуть не успокаивало мой разум и быстро бьющееся сердце. Цыганка была полной противоположностью Марии и этим одновременно притягивала и отталкивала.  Не найдя в себе силы оставаться в своём укрытии, я осмелился выйти, не привлекая к себе внимания.  Всё оставшееся время, что Мария пела, я не мог отвести взгляд ни от неё, ни от цыганки. Каждая притягивала моё внимание, и я не мог остановить его на ком-то из двух.  И вот песня Марии подошла к концу, и она повернулась в мою сторону со счастливой улыбкой. Видимо, она давно меня заметила, но из-за выступления не могла подойти.  — Ещё раз здравствуйте, Святой Отец — поклонившись, поприветствовала она меня. — Надеюсь, вы не сильно сердитесь, что мы устроили выступление прямо на ступенях собора? — уже не так лучезарно улыбаясь, поинтересовалось это невинное и такое чистое создание.  — Нет, что ты, дитя моё, — помедлив, я всё же добавил, — разве что совсем немного. Если бы ты предупредила, что будешь выступать, я бы раньше пришёл посмотреть.  Её лучезарная улыбка, которая появилась после моих слов, могла посоперничать с ярким солнцем. Никогда в своей никчёмной жизни я и представить не мог, что могу парой слов вызвать такую улыбку, тем более у девушки.  — Святой Отец, это Эсмеральда и Тибальт, они мои… Друзья.  Подвела Мария ко мне цыгана и ту красавицу. Эсмеральда… Цыгане и язычники на ступенях собора! У меня появилось неистовое желание прогнать всех, кроме Марии. Не могу объяснить чувство, которое я сейчас испытываю, но оно кардинально отличается от тех, которые я ощущаю к цыганскому отродью.  Натянув на лицо улыбку, я всё же поздоровался.  — Добрый вечер, — потеряв интерес к цыганам, я устремил свой взгляд в ту, чей образ мучил меня весь день. — Скоро начнётся вечерняя служба, не хотела бы ты поприсутствовать на ней, Мария…? ***  Во время выступления я незаметно старалась уловить знакомый силуэт в сутане, почему-то я чувствовала, что он должен сегодня увидеть это представление. И я даже испытывала его взгляд, но когда заметила объект моих поисков, разом накатила грусть и чувство безысходности. Заметив Судью Фролло в дверях собора, я ясно увидела желание в его глазах, но… взгляд его был устремлён на Эсмеральду. Неужели с моим появлением ничегошеньки не изменится и он так же возжелает Эсмеральду и умрёт?!  Сделав вид, что не заметила мужчину, стоящего за моей спиной, я допела последний куплет и обернулась.  Я бы не сказала, что Клод был сильно удивлён, нет, скорее он подозревал, что я его заметила.  ***    — …Скоро начнётся вечерняя служба, не хотела бы ты поприсутствовать на ней, Мария…? — именно эти слова вывели меня из грустных мыслей. Привычно натянув на лицо счастливую улыбку, согласилась.  Не подумайте, я и правда была рада, что побуду на службе в Нотр-Даме, но… Мысли о безысходности ситуации затмевали всю радость.  Отправившись во Двор Чудес, я, как и обещала, приготовила всем ужин и улеглась на тюфяк в своём шатре. На службе я не появилась. Меня, конечно, пытались растормошить и уговорить пойти, но я была непреклонна. На День Дураков я тоже перехотела идти, но в этом случае меня никто не упрашивал. Пришлось.  И вот, всего несколько минут, и я вместе с Эсмеральдой, Тибальтом и ещё одним цыганом выйдем на сцену и начнём петь. О том, как ни свет ни заря заставила их учить песню, я, пожалуй, промолчу.  «Давай, Мария, у тебя получится улыбаться, а после песни можно будет вернуться во Двор и отрешиться от всего мира».  Свет. Камера. Мотор.  Выбежав на «сцену» в простеньком сером платье без рюшек и каких-либо аксессуаров и прикрыв голову пёстрым платочком, я, пританцовывая, дожидалась куплета, который должна буду спеть.  ***  Тибальт:  Мир поделён злом и добром,  Очень не просто в нём быть Королём  И в этом мире бывает порой  Не разобраться, кто Шут, кто Король. Ромео:  Быть Королём, жить под замком, Утром — война, а днём — светский приём, Сильные мира вдали от земли  Не понимают, что мы Короли. ***  Уже войдя в азарт, я смело двигалась на сцене, пока Эсмеральда спрыгнула со сцены, чтобы быть ближе к народу, и начала танцевать.  ***  Тибальт, Ромео, Эсмеральда и Мария:  Короли ночной Вероны,  Нам не писаны законы.  Мы шальной удачи дети,  Мы живём легко на свете.  В нашей жизни, то и дело,  Душу побеждает тело. Рождены мы для любви,  А в ней мы просто Короли. Мария:  Счастье не вечно, слава слепа,  А Королей выбирает толпа.  Мы вызываем Судьбу на дуэль.  Нам наплевать, кто Охотник, кто Цель. Тибальт и Ромео и Эсмеральда: Игры с судьбою смешны и пусты,  Мы за собою сжигаем мосты,  И неизменно во все времена — Только Любовь миром править должна! Все: припев.  ***  Вопреки моим опасениям всё прошло просто замечательно, несмотря на то, что публика была уже немного подвыпившей (и когда только успели…), да и мужики на словах так и рвались потанцевать со мной и Эсмеральдой.  Скорее… я так думала, пока не увидела, как из окна одной из башни на Эсмеральду смотрел чёрный силуэт.  Спросите как я это увидела?  Во время песни я не отводила глаз с Нотр-Дама, ведь по сюжету Клод возжелал Эсмеральду в День Дураков, когда она танцевала на «сцене».  Клода я узнала по широким плечам, и тем более, кто ещё из этих Праведников и Педантов будет так долго смотреть на танец «Ведьмы», «Колдуньи» и «Дьявольского отродья»?  Вчера пришлось изрядно поразмыслить над сложившейся ситуацией, хотя, чего лукавить, меня до сих пор не покидает чувство, что я делаю что-то неправильное, НО.  Я решила некоторое время не давать о себе знать архидиакону Жозасскому и посмотреть, что будет…  Если всё останется, как задумано по сюжету, тогда мне нечего здесь ловить и я попытаюсь как-нибудь повлиять на Эсмеральду и предотвратить встречу с капитаном. Возможно, если уговорить Эсмеральду уехать, история с тремя влюблёнными и их смертью не состоится!  Надо лишь выждать нужный момент, а сейчас затолкать свою обиду и слёзы куда подальше и постараться ещё больше развеселить народ, сняв платок и присоединившись к Эсмеральде в её довольно странном танце.