feelings are stronger than any medication

На утро мужчина проснулся из-за того, что рядом с ним кто-то зашевелился: Мортред проснулась. Сегодня она уже не выглядела такой бледной, как раньше, но на вид была все так же болезненна. Она выпустила свою руку из его, и приподнявшись на локтях, снова попыталась встать с постели. — Ну и куда ты собралась, ранняя пташка? — приполняв одну бровь и скрестив руки на груди спросил он, глядя в упор на девушку.  — Пить ужасно хочется, в горле пересохло.  — говорить ей было все так же трудно, но прогресс определённо был: она хотя бы разговаривала.  — Не вставай, я сам все принесу  — положив руку ей на плечо и немного придавив, он вынудил ее вернуться в исходное положение на диван. Ее, конечно, такой расклад абсолютно не устраивал — впервые за долгое время она чувствовала себя жалкой и беспомощной.  — Я вполне самостоятельна, и могу сама дойти и попить воды. Только скажи, где кухня, а с остальным я разберусь. — её брови смешно нахмурились, образуя небольшую складку. Целитель еле сдержался, чтоб не засмеяться — уж слишком мило она выглядела в этот момент.  — Слушай, Мортред, перестань вредничать. Я ни капельки не сомневаюсь в твоей самостоятельности, просто в таком состоянии тебе лучше не вставать. Позволь я буду помогать тебе, пока ты не окрепнешь. Потом ты будешь абсолютно свободна в своих действиях.  — его голос звучал спокойно, но убедительно. Девушка уже хотела что-то возразить, но Громобой уже скрылся за дверью, а через минуту она услышала звук воды. Ещё через минуту он вернулся обратно, подавая стакан с водой в руки девушке. Ее руки тряслись, но она крепко вцепилась в него, делая большие жадные глотки. Выпив стакан воды залпом, Мортред отдала его обратно мужчине, кратко кивнув.  — Спасибо… Ревнитель.  — она задумчиво закусила губу и опустила взгляд вниз, словно размышляя о том, правильно ли она к нему обратилась. Но тут ее привлекла другая, не мало важная деталь,  — Подождите, стоп. Почему на мне ваша рубашка?  — ее глаза расширились от удивления, а взгляд все больше и больше наполнялся подозрением.  — Не волнуйся, девочка, это была вынужденная мера. Твоя испорченная броня и костюм перекрывали доступ к глубоким ранам, которые было невозможно обработать. Я ничего не видел, клянусь Всезнающим  — он поднял руки перед с собой, словно пытаясь показать ей с помощью жестов, что он абсолютно честен с ней, — И кстати о ранах. Откуда они у тебя? —Я… Не думаю, что это важно. Так просто получилось, и в этом виновата лишь я одна. Не нагружайте себя ненужной информацией, вам и так приходится запоминать многое.  — она помотала головой из стороны в сторону, не имея желания говорить на эту тему дальше. —Мортред, послушай,  — его рука легонько подняла ее подбородок так, чтоб она взглянула на него, — Все, что касается тебя — для меня важно. Не смей думать о том, что для меня это все — ненужная информация. Я хочу знать, что произошло. Расскажи, тебе станет легче.  — он поглаживал подушечкой пальца по ее щеке, убеждая ее в своих словах.  — Я помню все отрывками, но это было ужасно, правда. Я, ничего не подозревая, возвращалась домой, и… Все это произошло резко и быстро, я не смогла толком сообразить, что произошло. Из леса вышел он, и… Удар за ударом, я… Не успевала уклоняться. Я упала в какие-то кусты, а потом темнота и… Тишина.  — на ее глазах наворачивались слезы, что было очень удивительно для мужчины. Ревнитель думал, что у таких, как она, чувств не бывает.  — Он — это кто, милая?  — он взял ее ладони в свои, нежно сжав. Ей было гораздо легче из-за того, что она чувствовала его поддержку, поэтому после небольшой паузы все-таки ответила.  — Свен. Тогда, на Битве, получилось так, что… Я убила Рилай. Они были вместе, строили планы на будущее, когда все это закончится, но им не суждено было сбыться. Я убила ее в последний день боя, и он узнал, что это была я, и… Решил отомстить. Это было вполне заслуженно, поэтому удивительно, что вы спасли меня, но… Спасибо.  — тихо прошептала она, коротко кивнув. Слезы уже ручьём стекали по ее лицу, оставляя солёные дорожки. Сказать, что он был в шоке — ничего не сказать. Значит, выходит, что Свен намеренно оставил ее там, и если бы он не проходил тогда мимо, то… — Боже, девочка моя… — Ревнитель крепко обнял её, прижимая сильнее к себе. Ее слезы не прекращались, она лишь сжимала в кулаке его рубашку и беззвучно плакала, уткнувшись ему в грудь. Было безумно тяжело понимать, что пару дней назад ее могло бы уже не быть не здесь, если бы не он. Примерно через десять минут она начала успокаиваться, вытирая слезы с лица. Он снова поднял ее подбородок повыше, чтоб увидеть ее глаза.  — Не переживай, милая. Теперь все будет хорошо, — он по традиции поцеловал ее в лоб и продолжил.  — Ложись, поспи. Тебе надо поправляться. Если что, я в соседней комнате — зови, если понадоблюсь.  — она кратко кивнула, и Целитель, кивнув ей в ответ, ушёл в свою комнату. На улице уже была глубокая ночь. Ревнитель лежал в своей кровати, задрав голову вверх, смотря в потолок. Неожиданно раздался стук в дверь его комнаты, и он, поднявшись с постели, открыл ее. Перед ним стояла Мортред, оперевшись на дверной косяк для лучшего равновесия, и смотрящая на него виноватым взглядом.  — Простите, но… Я не могу заснуть, мне… Как-то тревожно. Могу ли я… Не дав ей договорить, он молча поднял ее на руки, укладывая в свою постель и устраиваясь рядом. Она лежала к нему спиной, поэтому он, недолго думая, придвинул ее поближе к себе, крепко обнял и устроился так, что его подбородок был на ее макушке. Он вдыхал вкусный запах корицы, исходящий от ее волос, и чувствовал горячую кожу сквозь тонкую рубашку, надетую на ней.  — Спокойной ночи, Мортред.  — Спокойной ночи, Ревнитель.  — он поцеловал ее в макушку, и она, придвинувшись к нему сама максимально близко, спокойно уснула. А он вновь наслаждался своей любимой колыбелью.