Прошло около месяца с момента, как Джорно вместе с Гвидо покинул Рим, вернувшись в родной город, где планировал первым делом привести в действие большую часть своих идей. У него было столько планов и желания скорее воплотить их в жизнь, что он засиживался за работой до позднего вечера, а то и засыпал прямо за рабочим столом поверх россыпи бумаг. Все свободное время он тратил на поездки по городу, лично следил за строительством новых и реконструкцией старых зданий, включая школы, больницы и прочие общественные объекты, для которых жертвовал деньги. Он хотел, чтобы Неаполь расцвел, в реальности приблизившись к тому райскому образу, который рисовали в туристических брошюрах. Раньше он мог только мечтать об этом, а теперь имел все средства для настоящих действий. И действовал, посвящая каждую минуту жизни претворению мечты в реальность.
И вот, когда основная часть проектов обрела свое существование хотя бы на бумаге, Джорно отправил в Рим доверенных людей, чтобы обеспечить прибытие последнего человека, необходимого для функционирования этой системы. На нового дона мафии работали десятки юристов и бухгалтеров, но он хотел видеть рядом с собой одного конкретного человека, которому мог доверить свои далеко идущие планы.
— Фабио приезжает завтра. Я приглашу его домой, на ужин, чтобы мы могли обсудить дела без лишних ушей. Ты тоже будешь, - как можно более буднично ставя Мисту в известность, Джорно мог даже не смотреть на него, чтобы угадать, каким в этот момент было выражение его лица.
— Ты как хочешь, а я все равно не доверяю я ему… Что-то с ним так, я чувствую, - тихо ворча себе под нос, Гвидо тем не менее спорить не стал, понимая, что Джорно уже не переубедить.
Фабио очаровал его своей искренней непосредственностью, и Джованна только летал в облаках, окрыленный мыслями о своих замыслах, не находя времени для сомнений. Зато их полным полно оставалось у Мисты, но он смирился, решив, что пока будет рядом с Джорно, тот все равно в безопасности. Он ни на шаг от него не отойдет, так что никто не посмеет причинить ему вред, и Фабио Росси должен оказаться чертовым безумцем, чтобы пойти на такое, зная о последствиях. Гвидо хотелось верить, что он ошибается насчет Росси, очень хотелось, но внутреннее чутье никак не желало отрицать ощущение в нем угрозы. Словно где-то глубоко внутри он был совсем не тем, за кого себя выдавал.
Но назначенный день наступил, и Росси приехал из Рима, вечером явившись в дом Джованны по личному приглашению, демонстрирующему его особый статус перед боссом. Теперь он мог официально считать, что входит в круг самых доверенных лиц Пассьоне, раз Джорно решил преломить с ним хлеб за одним столом в собственном доме. Миста встречал гостя вместе с Джорно, лучившим собой само радушие, а сам же взирал на темноволосого итальянца с привычной долей недоверия во взгляде. Росси за время, что он его не видел, ни капли не изменился. Все такой же дерганый и неловкий, как подросток, напяливший дорогой костюм и пытавшийся вести себя положено статусу. Если и было что-то, что позволяло Мисте не слишком сильно переживать по поводу нахождения Росси рядом с Джорно, так это его внешний вид. Одного взгляда на этого придурка хватало, чтобы понять - он сам безобиднее домашней мыши. Наступи ему на хвост, и он с писком побежит в ближайшую нору.
— Добро пожаловать в Неаполь, - протянув ладонь для рукопожатия, Джорно тепло поприветствовал Фабио, ответившего ему расплывчатой улыбкой. — Как прошло ваше путешествие из Рима? Никаких инцидентов?
— Нет… Нет, все прошло отлично, спасибо. Вам не было нужды посылать за мной охрану, я бы и так добрался. Это были для вас лишние хлопоты… - Похлопав глазами, всегда неестественно широко распахнутыми, Росси на пару секунд замешкался, а затем словно заново вспомнил про бутылку дорогого вина, которую держал в руках, заботливо, словно младенца, и протянул ее Джорно. — Не хотел приходить с пустыми руками. Это скромный подарок, но…
— Дай сюда, - отобрав бутылку, Гвидо недовольно скривил губы, ощущая подступающее к горлу раздражение. Да что он все время мямлит? И черта с два Миста позволит Джорно выпить что-то, что не было куплено ими или организацией. Он уже собирался вручить бутылку прислуге, веля поставить отдельно, но Джорно жестом остановил его, перехватывая возмущенный взгляд стрелка собственным, подернутым нотками льда. — Нельзя так просто пить это вино, сперва нужно проверить.
— Гвидо… Я же просил, - тяжелый вздох сорвался с губ Джованны, но он сдержался и только взял бутылку обратно, пройдясь пальцами по обертке на горлышке. Темные глаза Гвидо уловили мимолетное движение, а затем проволока под фольгой зашевелилась, превращаясь во вьющиеся зеленые побеги, проступившие наружу. — Я проверил вино своим стендом, превратив пробку внутри в живое существо. Оно не отравлено… Ты доволен?
— Так это и есть действие вашего стенда? - Глаза Росси распахнулись шире при виде того, как в тонких пальцах Джованны на пару мгновений расцвели побеги виноградной лозы, но так же быстро вернулись в прежнюю форму, снова становясь частями пробки и фольги. — Я… никогда не видел ничего подобного.
— Верно… Живых существ, которых я создаю с помощью Gold Experience, могут видеть все люди, не только обладатели стендов. Благодарю за подарок… - Улыбка снова вернулась на губы Джованны, и он передал вино служанке, чтобы его отнесли на стол. — Пройдемте на второй этаж… Ужин уже почти готов.
Со скучающим видом покручивая в руке полупустой бокал, Миста в пол-уха слушал светскую болтовню Джорно и Фабио, два часа к ряду чирикающих, подобно весенним птичкам на ветке. Сидя по правую руку от Джованны над тарелкой с остатками десерта, Гвидо следил за его одухотворенным выражением лица, как всегда полным энтузиазма, стоило только блондину начинать говорить о своих идеях.
Стрелок уже давно заметил, как Джорно менялся, когда речь заходила о его любимом деле, способный рассуждать и строить новые планы днями напролет, и невольно сам радовался только оттого, что в такие моменты тот ощущал себя счастливым. Фабио слушал Джованну внимательно, сложив под подбородком руки и не сводя с него глаз, даже почти не моргал, только изредка кивая или задавая какие-нибудь вопросы. Как бы Мисте не хотелось это признавать, но для Джорно Росси был лучшим слушателем и собеседником. Возможно блондину не хватало именно этого, чтобы кто-то в его окружении понимал его лучше, чем на то был способен сам Гвидо, по сути являвшийся его единственным другом. Он не мог скрывать, что ему становилось откровенно скучно в подобных разговорах, и что он ни капли не смыслил в том, каким образом лучше облагородить городские парки, какие цветы сажать на клумбы или в какие цвета выкрасить фасады обветшалых зданий. Может поэтому Джорно так быстро прикипел к простодушному, но интеллигентному брюнету, с которым у него нашлось что-то общее?
— Я выйду на веранду покурить… - Кашлянув, Гвидо напоследок прошелся салфеткой по губам и отодвинул стул, поднимаясь со своего места. Его Пистолс, воспользовавшись моментом, жадно доедали остатки ветчины на тарелке с закусками, но по зову хозяина бросили трапезу, ринувшись обратно к револьверу. — Вот же… совсем вас разбаловал.
«Может оставить одного из них здесь, приглядывать за Джорно? Хотя он от такого взбесится… Ладно, черт с ним». - Поправив пиджак и последний раз взглянув на Джованну, активно жестикулирующего в процессе очередного подробного рассказа с широкой улыбкой на губах, Миста улыбнулся сам себе и направился к выходу из столовой. От выпитого вина его разморило, и он хотел подышать свежим воздухом, чтобы немного проветрить голову. Все равно ничего интересного он не пропустит. Спустившись на первый этаж и пройдя по коридору, Гвидо кивнул паре охранников на входе в резиденцию и вышел через боковую дверь, ведущую во внутренний двор. С наслаждением втянув носом прохладный ночной воздух, он снизу вверх взглянул на свет в высоких окнах и спокойно прислонился спиной к стене, ища в карманах пиджака упаковку сигарет и зажигалку.
— Вино просто восхитительное… Никогда такого не пробовал. - В последние пару глотков осушив содержимое бокала, Джорно протянул руку и взял со стола почти пустую бутылку, с интересом рассматривая этикетку. — Вы купили его в Риме?
— Вообще-то нет… Я заказал его специально для вас. Такое вино делают в небольшой винодельне, принадлежащей одной и той же семье уже много поколений, - сцепив между собой пальцы и уложив на них подбородок, Фабио смотрел на Джованну все тем же пристальным взглядом, только сейчас блондину отчего-то показалось, что его выражение странным образом изменилось, как будто стало сдержанным и отчужденным. Поставив бутылку обратно на стол, он тоже посмотрел на Росси, и ему вдруг стало не по себе от его взгляда. Будто мурашки пробежали по коже. — Она расположена недалеко от города, в котором я родился. Может вы бывали в тех краях… Это на Сардинии.
— Вы родились на Сардинии? — Джорно не верил в совпадения, и все же его брови чуть заметно приподнялись от удивления, впрочем быстро сменившегося сожалением. Опустив глаза, блондин кивнул, с легкой горечью добавив. — Да… Да, я был там… однажды. Там погиб один наш близкий друг…
— Мне жаль. Простите, я не хотел заставлять вас вспоминать о плохом, - хотя в его голосе прозвучало сочувствие, карие глаза Росси нисколько не изменились в выражении, глядя все с той же неподвижной пустотой, как будто разом остекленели. Медленно отодвинув стул, он вдруг поднялся со своего места и прошел вдоль стола, останавливаясь прямо перед Джорно и глядя на него сверху вниз. Поднеся руку к груди, он поджал губы, и его лицо вдруг изменилось, как по щелчку, демонстрируя искреннюю печаль. — Простите, дон Джорно, я не уверен, что имею право быть настолько откровенен с вами. Но получив ваше приглашение, я понял, скольким обязан вам за то, с какой теплотой и доверием вы отнеслись ко мне. Я все ждал момента, когда мы сможем остаться наедине, и я смогу сказать вам… как я… благодарен за все, пусть моих слов никогда не хватит, чтобы до конца выразить это.
— Вы ничем мне не обязаны… - Ощутив легкое смущение, Джованна вынужденно поднялся с места, оказываясь с Росси лицом к лицу, пока тот неподвижно стоял, ссутулив плечи и опустив взгляд в пол с такой печальной миной, словно вот-вот готовясь разрыдаться. Мельком взглянув в сторону двери, за которой несколько минут назад скрылся Миста, Джорно затем со вздохом протянул руки, укладывая их поверх мелко подрагивающих плеч Фабио, и мягко улыбнулся, испытывая самую искреннюю жалость и сочувствие к этому человеку. Он казался таким несчастным, что сердце Джованны не могло не проникнуться его горем. — Вы сами позволили себе начать жить с чистого листа. Вы достойный человек и должны собой гордиться. Не каждый на вашем месте смог бы вынести то, через что вы прошли.
— Вы так считаете? - Шмыгнув носом и пройдясь по нему запястьем, брюнет поднял на Джованну глаза, уже лишившиеся прежнего пустого выражения и заблестевшие от вставших в них слез. С его губ вдруг сорвался прерывистый нервный смех, и Джорно понял, что впервые слышит, как Росси смеется. Сделав полшага ему навстречу, брюнет вдруг крепко обнял его и уложил голову ему на плечо, отчего Джованна невольно застыл, пораженный столь неожиданным жестом. Скосив взгляд на темную макушку Фабио, он ощутил неловкость, но в то же время не попытался его оттолкнуть, чувствуя, как пальцы последнего стиснули ткань рубашки у него на спине.
«Почему мне кажется, что я когда-то уже слышал его смех». - Занятый этой мыслью, блондин не сразу до конца осознал, какой странной и неожиданной стала для него вся эта сцена. Фабио и вправду был немного не в себе, но он ведь просто хотел отблагодарить его. Поколебавшись несколько секунд, Джованна все же медленно поднял руки, в ответ уложив ладони поверх его лопаток, ощутимо выступающих даже сквозь ткань рубашки и пиджака.
— Я так рад… так рад… - Продолжая говорить у него над самым ухом, Фабио, казалось, был готов смеяться и плакать одновременно. Джорно чувствовал, как его била дрожь, но принимал это за боль от пережитых страданий, наконец нашедшую возможность выплеснуться наружу. — Вы не представляете, как это было нелегко. Я не думал, что справлюсь… Мне было так страшно. Я ведь никогда не совершал ничего подобного в одиночку. Обычно он говорил мне, что делать, но сейчас он не может мне помочь. Так что я пообещал, что помогу ему сам. Я все сделаю, чтобы нас защитить.
— Я не понимаю. О чем вы… - наполовину обернув голову, чтобы попытаться взглянуть Росси в лицо, Джорно вдруг ощутил резкую колющую боль между ребрами, и во рту немедленно встал металлический вкус крови. Ничего подобного он не испытывал ни разу в жизни, все его тело разом пронзила жуткая агония, и он ощутил, как стало невозможно дышать. Его зрачки расширились, на лбу выступил ледяной пот, и он отшатнулся назад, как пьяный, задев рукой край стола и опрокинув бутылку с остатками вина, пролившимся на белую скатерть. Потрясенный случившимся, он в ужасе опустил глаза, глядя, как собственная алая кровь насквозь пропитала рубашку на груди, вытекая из глубокой раны, нанесенной прямо в сердце. Все происходящее длилось какие-то доли секунды, но для Джорно казалась, что прошла целая вечность.
-Голд… Го… - струйка крови потекла из уголка его рта вниз по подбородку, и он упал бы, если бы чужая рука не подхватила его за талию, изящно, как делает партнер в танце. В последний момент его глаза встретились с глазами Фабио, успев заметить, как его зрачки превратились в узкие точки, пылающие изнутри обжигающей безумной ненавистью.
— Разве ты не понял, Джорно? - голос, донесший до сознания Джованны перед тем, как оно безвозвратно погрузилось в темноту, ни в чем не напоминал тот, каким Росси обращался к нему обычно. Он узнал эти интонации. Он все понял, но было поздно. — Ты не сможешь призвать свой стенд... Ты уже умер.
Капля крови бесшумно скатилась по острию широкого ножа, падая на пол в тот же момент, как на лакированный паркет с глухим стуком рухнуло бездыханное тело блондина. Зеленые глаза, все еще широко распахнутые от потрясения, потускнели и застыли в одной точке, в уголке рта скопилась темная кровь, медленно стекающая по щеке на подбородок, золотые волосы неровными волнами рассыпались вокруг головы, разом потеряв привычный блеск. Сейчас он напоминал сломанную фарфоровую куклу, небрежно брошенную в причудливом ореоле растекающейся вокруг вязкой бардовой лужи загустевающей крови.
«Я сделал это… Я убил… Джорно Джованну. - Крепче стиснув в пальцах гладкую рукоять ножа, ставшую влажной от пота, Доппио смотрел на неподвижное тело человека, единственно повинного во всех его страданиях. Все было кончено. Подняв глаза к потолку, он ненадолго прикрыл глаза, прислушиваясь к собственным ощущения. — Ты тоже чувствуешь это?»
— Джорно! - громкий душераздирающий крик, полный исступленного ужаса, вывел его из оцепенения, заставив обернуться в тот момент, как раздался оглушительный хлопок пистолетного выстрела. Едва войдя в столовую, Миста действовал по рефлексу, толком не отдавая отчета в том, что делает, когда поднял руку и спустил курок в первую видимую цель, стоявшую над окровавленным телом его единственного друга. Пораженный увиденным, он толком не целился, и пуля угодила Фабио в шею, сбивая его с ног, отчего тот рухнул навзничь, успев лишь сделать пару шагов в сторону. Ринувшись через зал прямиком к Джорно, Гвидо выронил пистолет и рухнул на колени, склоняясь к груди блондина, чтобы постараться различить его дыхание и биение сердца, но его слух уловил только густую тишину. — Нет, нет, нет! Джорно! Так не может быть… не может… Это ведь совсем не смешно. Очнись! Ты слышишь меня?! - Подхватив Джованну под лопатки, стрелок потрясенным взглядом смотрел в его бледное лицо, не менявшееся в выражении. Его голова неестественно запрокинулась назад, стоило приподнять его от пола, и ощутив под пальцами липкую влагу, пропитавшую насквозь его одежду, Гвидо осознал непоправимую истину, в которую его разум просто отказывался верить несмотря на все очевидные доказательства. — Джорно… Как же так?.. Я ведь… я был рядом… Нет, ты не можешь умереть. Сейчас ты откроешь глаза и вылечишь эту рану своим стендом… Это же сущий пустяк, да? Да?.. Джорно!.. Джорно!
Закричав во весь голос, Миста прижал блондина к себе и уткнулся лицом в его шею, не обращая внимания на то, как все больше пачкался в его крови. Пелена слез застелила ему глаза, но он не пытался их сдержать, судорожно стискивая пальцами ткань рубашки поверх плеча Джорно, постепенно становившегося холодным на ощупь. Почему? Почему ему снова приходилось проходить через это? Один за другим его друзья умирали, что бы он не делал. Леоне, Наранча, Бруно… теперь Джорно. Они ведь столько прошли вместе, столько пережили. Чем они заслужили такой конец?
— Миста, обернись! У тебя за спиной! Скорее! - истошный вопль одного из Пистолс заставил его вскинуть голову, запоздало глядя через плечо. Отточенные рефлексы опытного стрелка спасли его от удара ножа, должного раскроить ему череп, но замешкавшись, он не успел увернуться полностью, и острое, как бритва, лезвие, рассекло его щеку от скулы до нижнего края челюсти.
«Я думал, что убил его». - выпустив Джорно и рванувшись в сторону, Гвидо схватил пистолет и приготовился стрелять, но противник с неожиданной прытью сбил его с ног, ударив локтем поддых. Поскользнувшись в луже крови, Миста рухнул на спину и ненадолго зажмурился, ощутив, как кто-то тотчас вцепился в его руку с револьвером, отводя ее в сторону, одновременно придавливая сверху своим весом. Распахнув глаза и увидев Фабио, всклокоченного и сплошь залитого собственной кровью, хлещущей из дыры от пули на шее, Миста испытал ощущение иррационального ужаса, не понимая, как человек вообще был способен двигаться с такой раной. Ощутив острую боль в запястье, он вскрикнул и выронил пистолет, когда Росси неожиданно вцепился ему в руку прямо зубами, так глубоко, что наружу брызнула кровь.
— Гвидо Миста… Поганая сволочь… - Сплевывая багрянцем ему в лицо, Фабио занес над головой обе руки, хватаясь за рукоять ножа, чтобы всадить его прямиком Гвидо в грудь. На середине удара перехватив его запястья пальцами, Миста к своему потрясению осознал, что с трудом может удержать дрожащий кончик ножа в сантиметре от собственной грудины. — Предатель… такой же, как все остальные! Я тебя на куски порву! Ты отправишься прямиком в ад!
«Откуда такая силища?! Да что он такое?!» - стискивая зубы от напряжения, Миста тяжело дышал, из последних сил удерживая руки Фабио на весу. Кровь из раны у брюнета на шее капала вниз прямо ему на лицо, попадала в глаза, заслоняя обзор. Понимая, что таким образом его точно прикончат, Гвидо принял отчаянное решение, приложив остатки сил к тому, чтобы чуть наклонить лезвие от груди к животу, а затем позволил Фабио завершить удар. Стоило холодному острию войти в его внутренности, Миста с силой ударил Росси лбом, когда тот наклонил голову. От неожиданности и силы удара брюнет потерял равновесие, и Гвидо удалось сбросить его с себя, освобождаясь от стальной хватки.
«Пистолет!» - их взгляды с Фабио пересеклись, преследуя общую мысль, и в тот же момент обратились к оружию, лежавшему в метре от них. Осознав, что находились на примерно одинаковом расстоянии от револьвера, они синхронно бросились вперед, вытянув руки в отчаянной попытке разом закончить эту дуэль.
«Если нам больше не доведется встретиться… Поживи за нас обоих».
Грохот выстрела разорвал тишину, и багрянец вновь брызнул во все стороны, пачкая кремовые стены. Лежа плечом на паркете, Миста тяжело дышал, сжимая в руках револьвер, дуло которого еще пару секунд дымилось от выстрела, пришедшегося точно в цель. Рука Фабио дрогнула, потянувшись к голове, а затем его глаза закатились ко лбу, посредине которого теперь зияла ровная круглая дыра. Неловко откинувшись назад, он рухнул на пол с глухим хлопком, и его тело окончательно застыло в полной неподвижности.
— Мистааааа!.. - Писклявый голосок над ухом дрожал от страха, но Гвидо знал, что все кончено. Нащупав пальцами кровоточащую рану на животе, он задержал дыхание, а затем рывком выдернул нож, стиснув зубы от боли. Кое-как приподнявшись на локте, он все еще не выпускал револьвер, держа палец поверх курка, хотя в этом больше не было необходимости. К моменту, как он успел проползти пару метров, оставляя за собой багряный след, на пороге зала появилась горничная, явившаяся с кухни на шум. Увидев ужасающую картину развернувшейся бойни, женщина перевела взгляд с одного мертвого тела на другое, а затем зашлась пронзительным воплем, в страхе ринувшись бежать прочь по коридору.
— Хотя бы вызови скорую! - Крикнув ей вслед, надеясь, что она и так догадается кому-нибудь позвонить, Миста ожидал, что на выстрелы скоро все равно прибежит охрана со двора. Он был настолько в шоке, что даже не чувствовал боли, хотя его чуть не покромсали на куски, как свиную тушу в мясной лавке. Тяжело дыша, он добрался до лежащего на полу Джорно и взял его руку своей, ощутив, какими ледяными стали его пальцы. — Не волнуйся… я… я все сделал. Я прикончил его… Я…
***
Миста не запомнил, в какой момент отключился, а проснулся уже в больнице, чувствуя себя так, словно на нем отрабатывали боксерские удары. Рану на щеке и животе зашили, повезло, что он не истек кровью раньше, чем оказался в операционной. Запястье тоже перевязали, следы от укуса были такими глубокими, что скорее всего останется шрам. Лежа в постели в одиночной палате и глядя на то, как монотонно капал физраствор в капельнице, Гвидо впервые мог заново подумать о том, что на самом деле произошло. Все случившееся казалось дурным сном, даже хуже, чем тогда в Риме.
— Пропустите, я его друг! То есть… он меня знает! - До странного знакомый голос послышался откуда-то со стороны двери, где стояли двое охранников, на случай, если кто-то сочтет хорошей идеей добить раненного капо. Приподняв голову от подушки, Миста рассмотрел макушку невысокого светловолосого человека, спорящего с охраной, и из его груди вырвался сдавленный выдох.
— Этого еще не хватало… - Пару секунд глядя в потолок ничего не выражающим взглядом, он затем все же напряг связки и хрипло крикнул. — Пропустите его, парни! Он свой…
— Ну спасибо… - Раздраженно дернув плечом, чтобы стряхнуть руку громилы, уже собиравшегося вышвырнуть его прочь, парень вошел в палату, но остановился посередине, и судя по гримасе, отразившейся на его лице, дела у Гвидо были совсем плохо. — Пресвятая Мария… Выглядишь паршиво.
— Ты нахрена приперся, Фуго? - Чувствуя себя слишком измотанным даже для того, чтобы как следует разозлиться, Миста стиснул зубы, глядя на еще одного призрака из прошлого. Он так и не видел Паннакотту с тех пор, как тот бросил их в Венеции. «Дерьма кусок». Думая, что сейчас в последнюю очередь хотел видеть Фуго из всех людей на земле, Гвидо в то же время отчего-то только сильнее стал ощущать ком, подступивший к горлу и мучительно мешавший дышать. — Как ты узнал?..
— Уже весь город знает… Вернее, только слухи ходят, но я поспрашивал по старым каналам, и убедился, что тебя действительно привезли сюда, - глядя на бывшего товарища исподлобья, Фуго не строил никаких иллюзий по поводу того, что Гвидо о нем думает, и считал, что отчасти тот был прав. Но он не мог не придти, даже рискуя быть выставленным прочь. — Это правда?.. Про Джорно?
Повисло молчание. Вновь подняв взгляд к потолку, Миста нашел в себе силы только отрывисто кивнуть. Его рука, та, что была свободна от бинтов на запястье, сжалась в кулак.
— Это моя вина, - поднеся мелко дрожащую ладонь к переносице, он стиснул ее пальцами, одновременно пряча выражение своего лица от Фуго. Он не хотел, чтобы тот видел, как он расклеился. Между ними больше не было доверия, он не мог считать Паннакотту другом или хотя бы боевым напарником. Ощущая все те же клокочущие внутри эмоции, смятение, ярость смешанную с невосполнимой болью утраты, Миста невольно хотел выплеснуть все это, и Фуго подходил как нельзя лучше. Раз пришел, то пусть получает. Гвидо не боялся обидеть его или задеть, наоборот, именно этого он и хотел. Хотел, чтобы Паннакотта развернулся и ушел, поджав хвост, как уже сделал однажды. — Ты так и не ответил, на черта пришел… Позлорадствовать хочешь? Ну давай, скажи это… скажи «я знал, что так кончится»… Скажи, что ты был прав! Скажи, черт тебя дери! Ублюдок трусливый! Я бы плюнул тебе в лицо, если бы мог встать… Черт!
Едва дернувшись в постели, Гвидо снова ощутил режущую боль в животе и без сил рухнул обратно на подушку, тяжело и часто дыша. На лбу у него выступили капли пота, и лицо, наполовину залепленное марлевой повязкой, выражало мучительную гримасу боли. Молча посмотрев на него пару секунд, Фуго медленно подошел ближе и без слов протянул ладонь, укладывая ее поверх плеча Мисты, пока его взгляд был по-прежнему опущен в пол.
— Я пришел, потому что кроме нас с тобой больше никого не осталось. Я решил, что могу быть нужен тебе… - Сжав плечо Мисты крепче, Фуго, наконец, взглянул на него и вдруг понял, что тот плачет. По-прежнему закрывая лицо ладонью, Гвидо то и дело вздрагивал, пока по его лицу беззвучно скатывались слезы, образуя мокрое пятно на светлой больничной рубашке у него под подбородком. Изумленно застыв, Фуго затем опустился рядом с ним на постель, но не решился что-то сказать. Он никогда не видел, как Миста плачет, даже в самые тяжелые времена, тот оставался стойким и только отшучивался, пусть его собственная жизнь стояла на кону. Нащупав руку Гвидо, лежавшую поверх одеяла, Паннакотта стиснул ее пальцами, продолжая смотреть перед собой, пока стрелок снова и снова прерывисто втягивал ртом воздух, стараясь унять нахлынувшие эмоции. — Я больше тебя не оставлю. Можешь расчитывать на меня, Гвидо.
— Да пошел ты… - Вновь втянув носом влагу, Миста кое-как вытер слезы с щек и посмотрел в окно, за которым неровными огнями горел ночной город. Свою руку из ладони Фуго он тем не менее убирать не стал. — Я обязательно узнаю, зачем эта гнида это сделала. Он не мог быть один… Он на кого-то работал или был с кем-то в сговоре. Я поеду в Рим и узнаю… Узнаю, что он там делал, этот сукин сын. Ради Джорно… и наших ребят.
— Я поеду с тобой, - говоря, как данное, Фуго не услышал ничего в ответ, воспринимая молчание, как элемент согласия. Отпустив руку Гвидо, он поднялся на ноги и последний раз взглянул на него, пока тот продолжал неотрывно смотреть в черное окно. — Я оставлю свой номер твоей охране. Будь осторожен, ладно? Я навещу тебя через пару дней.
— Завали, Фуго, мне не нужна сиделка, - переведя взгляд на блондина, Гвидо привычно огрызнулся, после чего пару секунд молчал, но затем опустил глаза и все же тихо добавил. — Спасибо.
***
Похороны Джорно прошли сумбурно и вовсе не так, как он того заслуживал. Стоило Джованне умереть, и все, кто долгие месяцы пожимал ему руку и учтиво склонял голову в его присутствии, словно забыли, что он существовал вовсе. Несмотря на свои ранения, Миста не мог позволить себе валяться на больничной койке, выписавшись уже на второй день, чтобы как-то разобраться с остатками дел, прежде чем вся система неминуемо погрузилась в хаос.
Без четкого лидера Пассьоне пришел конец. Осознав, что место на верхушке больше никто не занимает, капореджиме сцепились друг с другом за право власти еще раньше, чем тело Джованны успело окончательно остыть. Миста знал, что так будет, и успел только забрать пару ценных бумаг да черепаху, поручив Фуго, как последнему приближенному, надежно спрятать и то, и другое. Уже на следующий день, пока он стоял в пустом зале морга над черным гробом, в котором лежал его последний друг, на улицах Италии началась настоящая смертоубийственная война между преступными группировками. Объеднившись в шаткие союзы, капо развязали между собой кровавую бойню, разрывая на куски остатки империи Алого Короля.
Но Гвидо все это больше не касалось. Для него сражение потеряло всякий смысл в тот момент, когда Джорно перестал дышать. Он все еще не мог поверить, что тот и вправду мертв, даже когда смотрел на него, лежащего в гробу. Его причесали и одели так, словно он просто спал, веки опущены, под глазами залегли прозрачные тени, и губы потеряли цвет, но казалось, что если дотронуться до его щеки, она все еще покажется теплой.
Глядя в его неподвижное лицо, Миста ощущал жестокую несправедливость оттого, что ему приходилось прощаться с Джованной в таких обстоятельствах. Он пытался сделать для него хоть что-то, каким-то чудом даже отыскал телефон его матери, но оказалось, что та уехала в Испанию с новым ухажером. Услышав о смерти сына, она на минуту замешкалась, а затем спросила, требуется ли от нее подписать какие-то бумаги, или приезжать все-таки не обязательно, так как это было бы для нее сейчас неудобно. Гвидо и сам не запомнил, что ответил, а затем просто положил трубку. В итоге на похоронах он был один.
— Что сделать с телом? - Работник морга явился снова спустя полчаса, которые Миста провел в безмолвии, только тараща взгляд в одну точку. Он и не заметил, как прошло время, которое ему дали на то, чтобы проститься с покойным, после чего требовалось решать более насущные вопросы. Рассеяно обернувшись, Гвидо понимал, что следует сделать в сложившихся обстоятельствах, когда иного выхода у него не было. В очередной раз скрепя сердце, он отрывисто произнес.
— Кремируйте, - сунув руку во внутренний карман пиджака, шатен вытащил кожаный бумажник, проверив боковые отделения. Это был бумажник Джорно, который тот всегда носил с собой, и он был у него в кармане брюк в тот вечер, когда его убили. Вытащив наружу небольшую фотографию с изображением мужчины с такими же золотыми волосами, как у Джованны, Гвидо ненадолго поджал губы, а затем осторожно уложил снимок под сложенные вместе руки покойного. Стоило только дотронуться до его холодной, как лед кожи, и вся иллюзия жизни мгновенно пропала. В этот момент Миста окончательно и бесповоротно принял жестокую истину - Джорно больше нет. — Знаю, что ты никогда не встречал отца, но этот снимок что-то для тебя значил, раз ты всегда носил его с собой. Может, будь у него возможность, он тоже был бы здесь сегодня. Я… хотел бы так думать. Прощай, Джорно… Я никогда не забуду тебя и твою золотую мечту.
К моменту, как Гвидо покинул здание морга, он ощущал себя так, будто и сам был близок к тому, чтобы в любой момент скончаться. Только ноющая непрекращающаяся боль в боку подсказывала, что он все еще был жив. Держа под мышкой небольшую урну с пеплом, он собирался развеять его где-нибудь над побережьем, в красивом месте, надеясь, что Джорно там бы понравилось. Он никогда особо не смыслил в красоте, но ради Джованны хотел постараться. Кое-как усевшись за руль припаркованной на обочине пустой дороги машины, Гвидо тяжело выдохнул и уткнулся лбом в руль, ненадолго закрывая глаза. Таким уставшим он не чувствовал себя, наверное, никогда в жизни.
Просидев неподвижно несколько минут, пока кожа над бровями не онемела от соприкосновения с жесткой выпуклой поверхностью, Миста заставил себя разогнуться, в очередной раз морщась от режущей боли, сопровождавшей каждое его движение. Вытащив баночку обезболивающих, что ему дали в больнице, он проглотил пару таблеток, и уже собирался повернуть ключи в замке зажигания, как вдруг раздался телефонный звонок. С утра он думал, что хуже уже быть не может, но оставалось еще кое-что. Издав тяжелый вздох, Гвидо накрыл лицо ладонью, медленно поднося телефон к уху и уже издалека слыша резкие интонации срывающегося женского голоса.
— Как ты мог мне не сказать?! - Судя по завышенным ноткам, то и дело проскальзывающим, как фальшивые аккорды в нестройной мелодии, Триш была на грани истерики. Она явно пыталась держаться, но Миста как никто другой понимал, насколько тяжело ей это давалось. — Я бы приехала на похороны! До меня дошли все эти ужасные слухи… В какую задницу ты засунул чертов телефон, Гвидо?! Я звонила тебе весь вчерашний день!
— Поэтому и не сказал, чтобы ты не приезжала, - собирая остатки твердости в голосе, Миста понимал, что поступил несправедливо, но в последнее время стало слишком много несправедливости, чтобы сожалеть о чем-то конкретном. Этот разговор был очень важен, независимо оттого, что они оба сейчас чувствовали. У них еще будет время поскорбеть о Джорно, но сейчас нужно было думать не о мертвых, а о живых. — Слушай, Триш… Ты должна успокоиться. Я знаю, что ты напугана, но успокойся и послушай меня очень внимательно. В Неаполе сейчас опасно… Нет, скоро станет опасно во всех крупных городах. Поэтому тебе нельзя приезжать. Где ты сейчас?
— Я… я в Риме, - голос девушки снова дрогнул, и она всхлипнула, заговорив почти шепотом. — Гвидо, что мне делать? Если Джорно больше нет… а что если кто-то захочет снова меня убить?.. Из-за отца…
— Я этого не допущу. Я приеду, слышишь? - Крепче прижимая телефон к уху, Миста смотрел перед собой так напряженно, будто действительно видел бледное лицо Уны, блестящее от слез. — У меня есть пара дел, которые нужно закончить, а потом я заберу тебя и увезу из страны. Обещаю, я позабочусь о тебе, я никому не позволю причинить тебе вред. Но и ты должна пообещать мне, что будешь осторожна. Сиди дома, не выходи никуда и ни с кем не разговаривай. Даже дверь никому не открывай. Если почувствуешь опасность - просто беги, не пытайся сражаться, и сразу звони мне. Ты поняла меня?
— Я поняла, - ответив как можно тверже, она молчала пару секунд, а затем все так же тихо произнесла. — Мне страшно, Гвидо. Ты единственный, на кого я могу положиться. У меня больше никого нет.
— Я знаю, - сжав пальцы свободной руки поверх руля, так что от напряжения хрустнули суставы, Миста вдруг ощутил, что ему страшно. Впервые все зависело только от него, и больше не на кого опереться. Если он снова облажается, кто-то еще важный для него умрет. — Жди, я буду в Риме через пару дней.
