Higanbana

Чуя прибыл на парковку через семь минут, хотя добираться ему было все двадцать. Но он нещадно давил педаль газа и мчал по ночному городу к девушке, что позвонила ему среди ночи и просила о помощи. Руки сжимали руль до побелевших костяшек, а сердце болело и обливалось кровью. Из его головы никак не шёл её дрожащий голос, что был на грани срыва. Господи, да он никогда не слышал от Хины ничего подобного! Не мог даже представить себе, что она способна на такую интонацию. Но когда она назвала адрес — всё стало ясно. Накахара лишь молился, чтобы Дазай не натворил непоправимого, но сдавленный голос Хины заставлял думать только о плохом. Чёртов ублюдок! Сколько раз было сказано оставить девушку в покое?! Но нет, неймётся твари! Творит, что хочет, и срать на других! Въехал он на парковку с громким визгом тормозов и шин по скользкому полу, останавливая машину возле чёрной «Suzuki», в которой сидела Хина. Накахара даже не стал глушить мотор, выскочив из автомобиля прямо так, и резко открыл дверь со стороны девушки, сильно об это пожалев. Её израненное запястье дёрнулось следом, будучи всё ещё скованным наручниками, а только подсохшие ранки вновь стали кровить. Девушка сидела так, как её оставил Дазай. Оставшихся сил Хине хватило лишь на звонок парню и объяснение того, где она. Всё это время девушка сидела и думала о произошедшем, но не плакала. Ей хотелось. Она знала, что уже можно. Что её никто не увидит и даже не услышит. Но не могла. Может из-за шока, а может из-за того, что всё ещё находилась в этой ужасной машине, где с ней сотворили такое непотребство. Но слёзы не шли. — Блять! — тихо выругался парень, беглым взглядом осмотрев Хину. Она выглядела опустошённой, безжизненной и замёрзшей. На парковке под землёй всегда было прохладно, а осенью и зимой ещё холоднее. Девушка оказалась ледяной, да ещё и раздетой. Но, судя по всему, Дазай не стал её насиловать. Это не могло не радовать. Однако по лицу Хины было видно, что она этой радости не разделяла. Ключ от наручников Накахара нашёл быстро. Осаму оставил его на видном месте, судя по всему, когда уходил. Но благодарности ублюдку не было ни капли. И Чуя знал, что как только Хина немного придёт в себя и её можно будет оставить одну, он вломится в кабинет скумбрии и набьёт ему рожу. Так не поступают с коллегами и уж тем более с девушками! Она, блять, его ученица, помощница и просто ангел, который смиренно терпел все идиотские капризы этого эгоиста! Злости и негодованию Чуи не было предела, но он усмирял свой гнев, потому что понимал, что в приоритете у него Хина, а не ублюдок Дазай. Он быстро снял свою тёмно-зелёную куртку и прикрыл тело девушки, после чего аккуратно подхватил её на руки и перенёс в свою машину, в которой было тепло благодаря включенной печке. — Вот так. Теперь всё хорошо, — усадив её на пассажирское сидение сзади, произнёс парень и поправил съехавшую куртку обратно на плечи Хины. В машине Чуи и правда было тепло, а дрожащие тело начинало согреваться. Куртка, которой так любезно укрыл её парень, вкусно пахла молодым человеком. Хина уже давно заметила для себя странный, но интересный факт, что запах Накахары был ей приятен и успокаивал, создавая некое чувство защищённости. Этого ей так не хватало. Знать, что ты в безопасности, что рядом с тобой человек, которому ты доверяешь. Глаза девушки невольно стали слипаться, а сознание отключаться от усталости и пережитого кошмара. Хотелось уснуть и не проснуться. Не было ни сил, ни желания возвращаться в этот жестокий мир, где ей приходилось убивать людей, слушать гневные обидные речи Рюноскэ и терпеть издевательства начальника. Дазай перешёл все границы её терпения и дозволенного. — Эй, не спи, — чётко и достаточно громко произнёс Накахара, следя за Хиной через зеркало заднего вида. — Открой глаза. Девушка, превозмогая себя, подчинилась приказу парня и вымученно посмотрела на него через то же зеркало. Даже в тёмной машине она смогла различить те эмоции, что плескались в его голубых глазах. Он был зол, напряжён и обеспокоен. Вот только слова Дазая всё никак не шли из головы. — Ты… Хине очень хотелось спросить у парня, отомстит ли он за неё. Но так и не решилась задать этот вопрос, понимая, как глупо он прозвучал бы. Чуя и Дазай друзья, напарники и оба состоят в исполнительном комитете. Портить отношения между собой для них было бы крайне глупо. Тем более ради неё. Ведь кто она? Просто девушка, помощница и рабочий кадр, который легко можно заменить в любой момент. — Я набью этому ублюдку ебальник, — безапелляционно произнёс и озвучил свои намеренья, как бы догадываясь, о чём хотела спросить его Хина. — Но сперва нужно позаботиться о твоих ранах. Эта мразь подождёт. На глаза девушки навернулись слёзы. Слова Чуи заставляли её сердце сжиматься от боли и радости. Она всё же не одна! Что бы ни говорил Дазай, но даже он может ошибаться. Чуя её не бросил и приехал по первому же звонку среди ночи, и он зол на Осаму, желая поквитаться с ним за неё. Весь тот страх и ужас от слов учителя отступил, заставляя Хину поверить в те узы доверия и дружбы, в которых она, глупышка, посмела усомниться. — Спасибо, — заливаясь слезами и прикрывая израненными руками лицо, искренне поблагодарила парня. — Дура, разве я могу иначе? — хмуро произнёс в ответ, так как не понимал, чем это вызвал сомнение в своей персоне. А тем временем Накахара въехал на парковку и заглушил машину. Он всё ещё был крайне напряжён и зол, но гнев-таки удалось усмирить. Всё его внимание теперь принадлежало только Хине. Он быстро обогнул машину и взял заплаканную девушку на руки, унося её к себе домой. На самом деле Чуя крайне не любил женские слёзы и сопли, но Хине, учитывая произошедшее, это прощалось. Он понимал, что ей необходимо выплакаться и выпустить все накопившиеся негативные эмоции. Да и был Накахара почему-то уверен, что даже в такой отвратительной ситуации девушка держалась достойно. Хина вообще всегда вела себя очень гордо и корректно, соблюдая субординацию, о которой Акутагава старший, наверное, и не слышал. — Обработаем твои руки сразу, или хочешь принять душ? — уточнил у девушки, поднимаясь на нужный этаж, и открыл дверь в квартиру. — Душ, — утирая слёзы и пытаясь успокоиться, ответила Хина, так как хотела смыть с себя весь этот липкий ужас, который пропитал её тело за то время нахождения в машине Дазая. — Хорошо, — кивнул Накахара и провёл девушку в ванную комнату. — Даю тебе десять минут, и если не отзовёшься сразу, то я ломаю дверь. Говорил это на полном серьёзе и без какого-то подтекста или грязных намерений. Хина была явно не в своём лучшем эмоциональном и душевном состоянии, от чего всё же опасался какой-нибудь глупости с её стороны. Кто его знает, что могло ударить ей в голову на почве пережитого кошмара. — Х-хорошо, — заикаясь, ответила Накахаре и поспешила спрятаться в ванной комнате. Сил спорить у неё не было, но перспектива того, что парень мог вломиться к ней, совсем не радовала. Всё же Хина была девушкой и не хотела, чтобы Чуя видел её голой. Хватило Дазая, который облапал её всю. Как же это было противно. Девушка даже не представляла, как ей вернуться на работу и что вообще делать. Осаму теперь всегда будет её домогаться, или это была разовая акция изощрённого издевательства? Этот вопрос теперь стоял особо остро для Хины. Она поняла, что отныне не может больше доверять этому человеку ни в одном вопросе. Тёплая вода ошпарила замёрзшее тело девушки словно кипяток, а белая плитка окрасилась в красные пятна. Хина болезненно схватилась за израненное запястье, что жутко разболелось, а ранки защипали. На глаза непроизвольно навернулись слёзы, и она снова заплакала. Горячие слёзы обиды вновь потекли по щекам в безудержном потоке. Её прорвало. Вся та боль, обида и несправедливость произошедшего наконец вырвались в этих девичьих слезах, сдавленных всхлипах и немых криках. Такой обиды и несправедливости Хина ещё не чувствовала никогда! Она судорожно пыталась понять, чем успела провиниться перед учителем, чтобы он так жестоко над ней надругался. Но ничего не приходило в голову. Она НИЧЕГО не сделала ему, за что бы он мог так с ней обойтись. Даже наоборот! Девушка только и делала, что всё время выполняла капризы начальника и всю бумажную работу за него. После назначения её, как личной помощницы, Дазай проводил всё своё свободное время в удовольствие, катаясь как сыр в масле, не зная головной боли и бессонных ночей в бесконечных отчётах. И это была его благодарность за её труды?! За это поистине ангельское терпение, ведь выносить такое потребительское отношение, и истерики Рюноскэ дано не каждому. Нет! Она не просила такой жизни, но Дазай забрал её с улицы как бездомное животное. И хоть Хина злилась на этого человека за его отношение и методы тренировок, но искренне была благодарна. Ведь именно благодаря ему она познакомилась с Хироцу, Озаки и Чуей, который придумал ей имя. А попав в мафию — она повзрослела, перестала скрывать свои волосы, бояться своей силы и стала полноценным членом общества. Только эти чувства благодарности и признательности заставляли Хину быть послушной собачонкой, которой Осаму так любил помыкать. Но своим поступком он перешёл все границы даже её ангельского терпения! Всё! Хватит! Она достаточно потрудилась, чтобы отплатить мафиози за его решение. Если конечно это вообще был его выбор, а не Босса. За всеми этими мыслями и шумом воды, девушка выпала из реальности, продолжая сидеть на полу под тёплыми струями и плакать. Она даже не заметила, как отведённые ей десять минут истекли, а стук в дверь и позывы парня не были услышаны. Хина не замечала ничего вокруг себя, оставшись наедине со своей жгучей обидой и отвращением к Дазаю, непроизвольно царапая шею ногтями в тех местах, где его губы касались её. Мерзость! — Эй, хватит. Отставить истерику, — приказал Накахара, подойдя к девушке, и выключил воду. Чего-то такого он, собственно, и ожидал. Какой бы Хина не казалась сильной, собранной и умной — она всё ещё была невинной, нежной и ранимой девушкой. Естественно, что подобный случай ввёл её в шок и серьёзно напугал. Всё же рисковать своей жизнью на заданиях — это одно, и совсем другое быть опороченной человеком, на которого ты работаешь и которому доверяешь. Это отвратительный поступок, не заслуживающий мужчины. Но прошлого не вернуть и ничего не исправить. Хине необходимо принять это как факт, чтобы затем начать двигаться дальше. — Всё, прекращай плакать, — вполне спокойным тоном говорил Чуя, аккуратно поднимая Хину на ноги, и вывел из душа. Дазай повеселился от души, оставив на этой светлой коже десятки своих следов. Чёртов ублюдок! Парень искренне не хотел притрагиваться к Хине, понимая, что на данный момент любые прикосновения могли быть расценены ей как что-то неприятное и мерзкое. Но сама девушка была всё ещё где-то далеко в своих мыслях, от чего иного выбора у него не было. Накахара бережно вытирал это хрупкое и всё ещё слишком худенькое тельце от влаги белым махровым полотенцем, непроизвольно запоминая каждый изгиб, нежность кожи и красоту девушки. Хина была действительно подобна алому изящному ангелу, которого требовалось обнимать, оберегать и любить. Касательно последнего у парня возникало больше всего вопросов и сомнений, ведь он прекрасно отдавал себе отчёт, что являлся таким же испорченным ублюдком как и его напарник. Но в отличие от него, Чуя понимал, что недостоин Хины. Она была слишком чиста и хороша для такого алкоголика как он. — Чуя… я правда не понимаю, за что он так со мной… — придя в себя, обратилась к парню и плавно развернула его к себе спиной, утирая слёзы. — Я же не сделала ничего плохого, ничего, чтобы заслужить такое. — Дурочка. Ты слишком много думаешь и слишком хорошего мнения о нём, — уверенно произнёс Накахара, всё ещё держа в руках полотенце. — Это Дазай. Ему не нужна причина, чтобы поглумиться или поиздеваться над кем-то. Если он захотел, то добьётся своего. Нет смысла искать в своих поступках причины — твоей вины тут нет. Слышать это было крайне неприятно и грустно, ведь разочаровываться в людях всегда больно. А ещё страшно, что теперь учитель будет позволять себе подобное всегда. Этого боялась больше всего. Не хотела быть изнасилованной им. От этих мыслей и страхов вновь задрожала, кое-как надев и затянув пояс на махровом халате, и обняла парня со спины, прижимаясь и ища у него тепла и защиты. — Я не знаю, что мне делать. Мне так страшно, Чуя… Не хочу, чтобы это повторилось. Не хочу быть изнасилованной им, — горько и сдавленно произнесла, обнимая Накахару ещё крепче. — С тобой этого не случится. Я этого не допущу, — пообещал он дрожащей девушке, и обмотал её всё ещё кровоточащее запястье полотенцем. — Не бойся. Больше он тебя и пальцем не тронет. Поверь мне, — просил Хину и, повернувшись к ней лицом, нежно поглаживал по щёчке, после чего сам прижал эту дурочку к себе и не отпускал. — Никто тебя больше не обидит. Слова Чуи вселяли надежду и веру в то, что этого действительно не произойдёт. А ещё его рука была такой большой и тёплой, что невольно прижалась к ней плотнее, и не хотела, чтобы он выпускал её из своих объятий. В них было так тепло, надёжно и спокойно, что готова была и вовсе не отлипать от парня. Но всё же пришлось. — Идём, нужно обработать твою рану, — тихо произнёс Накахара и повёл девушку в гостиную, где уже подготовил для неё горячий чай и аптечку. Обработка рук Хины не заняла много времени. Она смиренно терпела и даже не пикнула, хотя ей определённо было больно или, по меньшей мере, крайне неприятно. Второе запястье тоже пришлось полечить, но обычной мазью против ушибов и синяков с охлаждающим эффектом. Это, конечно, не заставит следы от рук Дазая пропасть сразу, но хотя бы быстрее и менее болезненно. — Можешь оставаться у меня сколько хочешь. А по поводу работы… Я поговорю с Мори. Босс умный и понимающий человек. Думаю, он разрешит мне забрать тебя под своё начало, — аккуратно поглаживая перебинтованные ручки Хины, озвучивал свой план Накахара, прекрасно понимая, что работать под началом Осаму и дальше ей будет невыносимо. — Он не согласится, — грустно, но уверенно заявила девушка, слабо играя своими пальчиками с пальцами Чуи. — Он знает, что я выполняла всю бумажную работу. Все документы написаны моим почерком, и даже подпись Дазая я стала ставить сама. Ему было меньше головной боли и возни с бумажками, а Босс получал готовые идеальные отчёты всегда в срок и без каких либо проблем. Если он переведёт меня под твоё начало, то вся работа ляжет обратно на Осаму. Это мои проблемы, что я не смогла противостоять Дазаю, а не Босса. Он не согласится, — ещё раз повторилась и вздохнула, чувствуя, как апатия накрывала с головой. — Так-то оно так, но… — опустил взгляд парень, понимая, что Хина полностью права, но попытаться всё же стоило. — Ебало я скумбрии всё же разобью. Сухим после такого он точно не выйдет. — Не надо… — Что?! — Не трогай его, — попросила девушка и посмотрела на недоумевающий и даже немного злой взгляд Чуи. — Вы напарники, друзья и вместе состоите в исполнительном комитете. Я не хочу, чтобы твоя работа осложнилась из-за этого… — Да срать я хотел на это!.. — гневно воскликнул парень, перебивая Хину и не давая ей договорить, так как его душа и мужская гордость требовали, чтобы этот ублюдок оставил часть своей крови на полу. — Не ты ли хотела, чтобы я отомстил за тебя?! Так какого чёрта сейчас говоришь такое? Или ты боишься, что он потом на тебе отыграется?.. — Нет, — тоже перебила она Накахару, всё же желая закончить свою мысль, и нежно погладила его по щёчке, мягко, хоть и грустно улыбнувшись. — Он… действительно напугал меня своими словами, что ты закроешь глаза на этот случай, заставив меня усомниться в тебе. Прости, — искренне извинялась перед парнем, взяв его руки в свои. — Но твои слова и эмоции убедили меня в обратном. И я действительно это ценю. А ещё… мне нужно постараться решить эту проблему самой, — сжала руки Чуи сильнее, как будто пытаясь получить его силу, боевой дух и непоколебимую уверенность в себе. — Дурочка, — хмуро произнёс и поднял личико девушки за подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза. — Ты не одна. У тебя есть я и сестрица. Мы всегда тебя поддержим, защитим и окажем помощь, когда бы ты ни попросила. Тебе не нужно бороться с ним в одиночку. Да и бесполезно это. Горбатого могила исправит. — Тогда и тебе бесполезно его бить, — улыбнулась и, взяв ладонь Чуи, прижала к своей щёчке, наслаждаясь его теплом. — А мне это действительно нужно, чтобы знаешь… — подбирала слова. — Чтобы повзрослеть и стать независимой от него. Всему, чему только мог, он меня уже научил. Я хочу перестать быть его ученицей, которая обязана подчиняться словам и приказам своего учителя. Чем меньше у него будет рычагов давления и управления мной, тем свободнее я буду себя чувствовать. — Хорошо, я тебя понял, — со вздохом произнёс парень, нежно поглаживая мягкую щёчку Хины, после чего выдвинул условие. — Но я пойду с тобой. Если этот мудак попробует тебя хоть пальцем тронуть или начнёт запугивать — клянусь, он Богу душу отдаст. — Договорились, — кивнула и приласкалась к руке Накахары, как котёнок. Вообще, позволяла подобное себе крайне редко, но сегодня, в эту ночь, хотелось тепла, доброты и заботы как никогда. И Чуя дарил ей это всё. Даже тот факт, что он увидел её голой, перестал так беспокоить. Она доверяла ему. Доверяла, как никому другому, и чувствовала, что парень никогда её не предаст и не причинит вреда. Что на него можно положиться, довериться и, когда необходимо, выговориться. — Ты прям как кошечка, — с усмешкой произнёс парень и коротко хмыкнул. — Так и быть, помогу высушить твои космы, а то испоганишь бинты ещё. А потом на бок и к стенке. — Хорошо, — легко согласилась Хина, уже догадавшись, за эти полтора года, что Накахаре её волосы нравились, и даже очень. Чуя без лишних слов принёс из ванной комнаты фен и расчёску, став сушить горячими потоками воздуха алый шёлк и аккуратно его расчёсывать. Каким же кайфом и наслаждением для него было это занятие. Казалось, он мог заботиться о Хине так вечно. Баловать её сладостями и вкусными блюдами из ресторанов, ходить с ней в кино и парк аттракционов, затаскивая девушку на самые страшные покатушки, по типу американских горок, а ещё вот так вот по-домашнему и без какого-либо пошлого подтекста ухаживать за её волосами и за самой девушкой в целом. Хина была этого достойна. Тем временем сама девушка, разомлев от горячего воздуха и столь бережного отношения к своим волосам, ощутила на себе всю тяжесть и усталость от прошедшего дня и ночи, став откровенно отключаться, а затем капризно мычать, когда Чуя пытался заставить её подняться. В итоге парню ничего другого не осталось, кроме как взять капризульку на руки и отнести в свою комнату, уложив в кровать под тёплое одеяло. Хина оказалась такой милашкой, когда была сонной или засыпающей. Её личико тут же становилось по-детски милым и даже щёчки казались чуть более пухленькими, как и её розовые губки. — Не уходи, — попросила его девушка, остатками сознания пытаясь побороть сон. — Останься со мной. Пожалуйста… — Хорошо, — мягко улыбнулся в ответ Накахара и, быстро раздевшись, лёг под одеяло, прижав Хину плотнее к себе. — Я рядом. Ты довольна? — Да, — искренне ответила и пригрелась, чувствуя объятия Чуи и его запах.