Без тебя

Брайан После мерзкого инцидента с племянником Брайан перестал носить браслет, теперь словно вывалянный в грязи. Глядя на него, Брайан сразу слышал злобные слова матери. Он убрал браслет в ящик для белья — пусть полежит, а в один прекрасный день его можно будет выбросить. Но только не сейчас. От одной мысли о том, что браслет валяется где-то на свалке, у Брайана пересохло во рту. В идеале хотелось подарить его кому-нибудь, но кому? Гас? Это было бы более чем странно — Брайан перетрахал миллион парней, пока носил браслет. Майки? Нет, по той же причине. Вот разве что… «О, милый!» — Деб прижала браслет к груди, и ее глаза наполнились слезами. «Спасибо. Огромное спасибо! Я знаю, как много он значит для тебя». Брайан не сдержал улыбку: «Да, я купил его в память о том, как впервые трахнул мексиканца». Деб ласково погладила его по голове: «Нет, ты купил его потому, что тогда впервые покинул Пенсильванию. Я помню, как ты мечтал о прекрасных далеких пляжах». «И красивых парнях», — добавил он, перегнувшись через стойку, чтобы Деб смогла чмокнуть его в щеку. «Я люблю тебя, Брайан Кинни», — прошептала она. Впервые за целую вечность он шел по Либерти-авеню, улыбаясь. Даже если Джастин все еще с Йеном, он ни за что не откажется принять браслет. Джастин знал, как много он значит для Брайана; иногда он даже надевал его, когда Брайан принимал душ, чтобы тот гонялся за ним и пытался забрать браслет — тогда завязывалась потасовка, которая неизменно перерастала в нечто большее. Джастин наверняка поймет, что это значит. По крайней мере, Брайан на это надеялся. Его улыбка дрогнула, когда он вспомнил о возвращении Джастина из Вермонта. Именно тогда Джастин перестал понимать его — или пытаться понять. Мэйл был лаконичным: «Если он тебе не нужен, просто сделай с ним все, что хочешь: выбрось, отдай, мне все равно. Не хочу ничего знать». Когда пришел ответ, Брайан удалил его, не читая. Он сделал все, что собирался. Если Джастину было плохо по какой-то причине, он должен справиться с этим сам. Даже если бы Брайан и мог ему помочь, он не собирался этого делать — он и так уже как-то раз напомнил Джастину, что тот не один. Если Брайан выжил, то и Солнышко сможет. Джастин Когда мама закрыла за собой дверь, Джастин медленно разжал кулак. Он не мог смотреть на браслет, пока она не ушла. Джастин даже не попрощался — слова словно застряли в горле. Мама выглядела испуганной — вероятно, решила, что браслет только ухудшил ситуацию, но когда она осторожно спросила об этом, Джастин непонимающе уставился на нее. Ну, разумеется, блядь, это ухудшило ситуацию! Ему вдруг захотелось заорать: «Брайан! Всего лишь три маленьких ебаных слова! Всего-то! Какого хрена ты их просто не сказал?» Он отправил мэйл Брайану, заверив его, что хочет оставить браслет себе, но тот так и не ответил. Наверняка удалил, не удосужившись прочитать. Джастин надел браслет на запястье. Основа была мягкой, как сама кожа. Почему Брайан решил его отдать? Джастин прикинул несколько вариантов: Брайан хотел посмеяться над ним? (но он ничего не знал об их с Итаном разрыве); Брайану больше не нужен браслет? (вряд ли); Брайан хотел, чтобы он вернулся? (да, определенно); Брайан хотел его утешить? Любить с безопасного и непреодолимого расстояния? Надев браслет, он больше не снимал его, даже принимая душ. Дафна смеялась и утверждала, что если Джастин будет продолжать в том же духе, то браслет заплесневеет. Но Джастин должен был его надеть. Он снова начал посещать занятия и обедать в столовой с однокурсниками. Начал рисовать, но это был предел его возможностей: бОльшую часть времени Джастин по-прежнему валялся на футоне, курил, и каждую без исключения ночь ему снился Брайан. Постепенно время, проведенное с Итаном, растаяло в забвении. Он отчетливо помнил первый раз, когда уверился в том, что Брайан испытывает к нему какие-то чувства. Джастин рассказал, что подал документы в несколько колледжей за пределами штата. Нельзя было сказать наверняка, что это за чувства, но для Брайана они явно стали редким случаем проявления эмоций. Вместо того чтобы придать этому слишком большое значение, Джастин начал подкалывать Брайана. Как и следовало ожидать, тот покраснел, принялся ворчать и моментально умчался прочь сразу после того, как высадил его, но Джастин знал — знал! — точнее, уловил проблеск привязанности, не связанной с сексом — робкий намек, шепот нежности. Шип любви, который вырвался из сердца Брайана. Брайан Он отчетливо помнил тот момент, когда понял, что забыл Джастина. Брайан работал, занятый сложной рекламной кампанией, даже посложнее, чем у Стокуэлла, и вдруг откинулся на спинку кресла и положил голову на скрещенные руки. Жизнь прекрасна. Когда Брайан об этом подумал, он тут же принялся рыться в подсознании в поисках уколов сожаления и ничего не обнаружил. Вечером, после нескольких шотов виски он забил нос кокаином и попробовал еще раз. По-прежнему ничего, кроме щепотки одиночества. Тогда Брайан привел домой траха. И позволил ему остаться. «Хорошо выглядишь», — сказала Линдси, целуя его. «Когда на все насрать, мои щеки горят, а походка становится пружинистой», — ответил он, протягивая руку к Гасу. «Не так ли, Санни бой?». Линдси прошла на кухню и взяла бутылку воды: «Итак… ты пережил расставание с Джастином?» Брайан поднял Гаса на вытянутых руках, и мальчик улыбнулся ему сверху вниз. «Там нечего было переживать». «Так я и поверила!», — ответила она, смеясь. «А даже если бы и было», — добавил Брайан, — «я уже ничего не помню. Так что никакой лоботомии не потребуется, а это отличная новость — сомневаюсь, что моя страховка ее бы покрыла». Брайан не солгал. Джастин больше ему не снился, и у облегчения теперь не было оттенка угрызения совести. Шесть месяцев спустя это в конце концов случилось. Но Брайан до сих пор вздрагивал от громких неожиданных звуков, а вид крови вызывал у него тошноту. Он полагал, что никогда не оправится от кошмара на выпускном Джастина — это стало частью его жизни, просочилось сквозь кожу и проникло до мозга костей. И часы, долгие часы, проведенные в больнице, когда он наблюдал за лицом Джастина, встревоженным даже во сне. Он никогда их не забудет. «Где же твой твинк?» — ухмыляясь, спросил трах, скользя ладонью за ремень брюк Брайана. Тот ощетинился: «У меня никогда не было твинка». «Я только что вернулся в город», — сообщил трах. «В мой прошлый приезд ты ни на кого больше не смотрел». Брайан схватил его за руку и выдернул из своих брюк. «Отъебись», — прорычал он. Тот пожал плечами: «Психуешь, да? Все еще скучаешь по подростковой заднице? Не волнуйся, в море полно рыбы». — Он кивнул на кучку хихикающих подростков. Брайан оттолкнул его, отошел в сторону и принялся накачиваться алкоголем у барной стойки. Джастин Все изменилось после Нью-Йорка — после того, как Брайан погрузил его в круговорот исступленных стонов, жадных толчков, страстной потребности. Он был ненасытен, сначала трахая Джастина на спине, а затем, почти сразу же кончив, стоя на коленях, вошел в него сзади и вскрикнул: «Блядь!», когда снова сорвался в оргазм. Он отсасывал Джастину, запихнув в его задницу столько пальцев, сколько мог, используя собственный предэякулят в качестве смазки. Он оседлал грудь Джастина и влажно шлепнул его по лицу своим членом. Короче говоря, совершенно потерял свой гребаный рассудок. Это было в первый раз, но уж точно не в последний. Когда-то он был готов на все ради Брайана. Брайан был пылающим центром его вселенной. Джастин прошел бы десять тысяч миль босиком, как сумасшедшие монахи в Ирландии, только ради того, чтобы быть рядом с Брайаном. Он бы нес воду через пустыню и не поддавался жажде только для того, чтобы Брайан смог выпить все до последней капли. Он даже хотел стать Брайаном — не имитацией, а самим Брайаном, а если бы не получилось, то Джастин хотел съесть его, поглотить, иметь Брайана внутри себя всеми мыслимыми способами. Он был уверен, что умрет, если у него ничего не выйдет. С Итаном все было иначе. Их отношения не вращались вокруг секса. Им было удобно и весело вместе. Они занимались сексом каждый день, но обычно только один раз. Господи, с Брайаном это было примерно три-семь раз (не включая трахов)! Брайан даже на работе иногда дрочил! (Джастин знал, потому что тот иногда звонил, чтобы «поделиться опытом»). В самом начале их отношений Джастин погуглил выражение «сексуальная зависимость». Объясняло ли это нежелание Брайана связывать себя обязательствами? Неужели он боялся, что Джастину никогда не будет достаточно? Если да, то какого хуя? Не то чтобы Джастин когда-нибудь ему жаловался. Ах, да, грязные разговоры. Итану они не нравились — он либо неестественно смеялся, либо всем своим видом выражал отвращение, в зависимости от того, насколько детально Джастин выражал свои желания. Но откуда Джастину было знать, что большинство «нормальных» людей не хотят, чтобы партнер приказал им раздвинуть ягодицы, чтобы трахнуть языком, как голодную шлюху? И они определенно не хотели, чтобы партнер пообещал трахнуть их так, что в их задницу вполне смог въехать автобус. Брайан Брайану больше не снился Джастин, но он непроизвольно сравнивал с ним своих трахов. Сравнение было не в пользу большинства из них: ни у кого не было такого большого и жаждущего члена. Ни один трах не жил ради каждого оргазма Брайана, ради каждого его стона и вздоха. Благодаря Эммету, который стащил камеру Брайана, у него осталось несколько фото: Джастин, который щекотал Брайана на диване и кормил его холодной пиццей, купленной накануне вечером. Был даже снимок, где они с Джастином целовались, а их подбородки блестели от слюны. «Он не любит меня, он любит меня трахать», — сказал Джастин Майклу перед тем, как уйти. Брайан разорвал все фото в клочья, засунул их в измельчитель мусора и включил его. Тот, кто сказал, что гнев истощает энергию, глубоко заблуждался. На самом деле во всем виновата любовь. Гнев — это внутренний пожар, вскинутая бровь, пренебрежительно изогнутые губы. Это сила, деньги и отвага, благодаря которой ты можешь сказать своему крупнейшему клиенту, что рекламная кампания, стоившая ему тысячи долларов, приведет к поражению. Это безопасный секс на грани — нацепляешь презерватив в последнюю секунду, прежде чем одолеет потребность в проникновении. Это воспоминание о том, что единственный, на кого тебе не наплевать, это ты сам… и твой сын. Как, черт возьми, ты позволил этому случиться? Ему нужно было забрать что-то возле ПИФа. Наверное, следовало отправить Синтию, но он этого не сделал. Остановившись на светофоре, Брайан увидел Джастина. Длинный шарф, поднятые плечи и шапка, из-под которой выбилась прядь светлых волос. Он смотрел на тротуар, вид у него был рассеянный и несчастный. Брайан смотрел ему вслед, не заметив, что загорелся зеленый свет, пока ему не принялись нетерпеливо сигналить. Он смотрел на Джастина в зеркало заднего вида, пока тот не отошел слишком далеко. Было так легко развернуть машину назад, но он этого не сделал. Джастин Начав плакать, он уже не мог остановиться. Джастин прижимал к щеке браслет и горевал. О развале своей семьи, о потерянной силе руки, о бесстрашном, безрассудном, полном надежд человеке, которым он был до избиения. Джастин тосковал по мужским рукам и поцелуям, по теплу спящего рядом мужчины. Тосковал по Деб, Линдси и Мел. По звукам скрипичной музыки, льющейся из открытого окна, и по Брайану — по каждой его гребаной черточке, по нему самому. Осознание того, что он должен увидеть Брайана или умереть, казалось ему неизбежной точкой в конце фразы. Завершением извилистой истории. Больше ему ничего не было нужно — только увидеть лицо Брайана. Последний раз был месяц назад. Ему было необходимо увидеть изменчивый цвет глаз Брайана. Нежное место, где сходились его ключицы, намек на вечернюю щетину, наманикюренные ногти, которые Брайан вечно старался не грызть. Улыбку, которая подразумевала существование тайн, которые однажды он, может быть, шепнет Джастину на ухо. Все говорили ему, что мать Брайана вечно злилась на него, а отец его бил. Все говорили ему, что до Питтсбурга семья Брайана никогда не жила в одном месте достаточно долго, чтобы он смог найти друга. Все говорили ему, что Брайан жил один все четыре года учебы в колледже. Все говорили ему, что Брайан начал пить еще в средней школе. Все говорили ему, что Брайан однажды играл в русскую рулетку со своим отцом, а Майкл смотрел и плакал. Все рассказывали ему о Брайане все, что в тот или иной момент он сам о себе рассказал. Все говорили ему, что они никогда об этом не забудут. Как же Джастин смог? Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан, Брайан...