Детские слезы

Воровка! Воровка! Воровка! Маленькая белокурая девочка скорчилась в углу богато убранной комнаты, зажимая уши руками. Страшный визг, преследовавший ее уже не первый год, должен был замолкнуть через несколько минут. Нужно только подождать… только вытерпеть, и она снова останется в одиночестве и тишине. Пусть в холодном, хрупком и ненатуральном, но все же спокойствии. Девочка не плакала. Она уже привыкла к тому, что ее преследует злой дух, выпивающий из нее все силы и, кажется, в чем-то обвиняющий ее. Только в чем? За три года она так и не поняла, ведь она никогда в жизни не брала чужого. – Мисс Джоанна! Сквозь оглушительный визг пробился голос горничной, и, как по команде, визг затих. Девочка поднялась на ноги, поспешно поправляя прелестное голубенькое платьице, и шагнула навстречу девушке. – Что такое, Кристина? – она говорила тихо, и голос ее звучал почти спокойно. – Ужинать пора, мисс, – пояснила горничная, почтительно склоняя голову перед маленькой воспитанницей своего хозяина, - милорд уже ждет Вас. – Как? Отец уже вернулся? – просияла Джоанна, – я сейчас же спущусь, вот только переоденусь… Она замолчала, потому что в это мгновение снова услышала леденящий душу вопль: “Воровка! Он не твой, не твой, НЕ ТВОЙ!”. Девочка лишь вздохнула и поспешила к себе в комнату, стараясь не обращать внимания на потусторонние звуки. Еще тогда, три года назад, когда все это только начиналось, она пыталась рассказать о происходящем с ней ужасе отцу и няне, но последняя лишь охала и качала головой, с беспокойством глядя на свою подопечную, отец же без долгих разговоров вызывал доктора Робина. Спустя пару его визитов девочка поняла, что ей никто не поверит, ведь никто, кроме нее, почему-то не слышал ни пронзительных воплей, ни плача, который раздавался порой по ночам. Джоанне же даже случалось видеть ее – полупрозрачную маленькую девочку в длинном красивом платье. Со временем Джоанна в какой-то мере привыкла, и от этого у нее выработалась странная реакция на любое серьезное волнение – при сильной боли или страхе она застывала, почти утрачивая способность и чувствовать, и двигаться. Это, впрочем, бывало ей даже на руку – ведь истинная леди, которую хотел в ней видеть отец, должна уметь оставаться бесстрастной в любой ситуации. С помощью Кристины Джоанна быстро переоделась в новенькое салатовое платье и спустилась вниз. Отец уже ждал ее. Девочка глубоко вздохнула и сделала реверанс, с каждым разом получавшийся у нее все лучше. Это был один из самых простых способов показать вечно занятому отцу, что она усердно учится, чтобы стать настоящей леди. Судья Терпин кивнул и слегка улыбнулся, показывая, что его удовлетворил результат ее тренировок, и они сели ужинать. – Джоанна, – сказал судья, когда принесли десерт, – завтра Кливленды дают бал, и мы едем туда, так что приготовься, дитя. Джоанна улыбнулась. Балы она любила, хотя они и бывали порой чересчур шумными и душными. – А мистер Бэмфорд с семьей будет? – спросила она. – Конечно, – кивнул лорд Терпин, – тем более, что в этот раз у них в семье случилось что-то важное, и он говорил мне, что на балу объявит об этом. Джоанна хихикнула. Она-то догадывалась, о чем идет речь. Младшая дочка бидла Бэмфорда, хорошенькая семилетняя Гвинет, была подружкой Джоанны и с удовольствием секретничала с нею обо всем, что происходило в их семье. И девочка могла поспорить, что на этот раз дело было в старшей сестре Гвинет. Кливленды, значит… Что ж, это было очень хорошо и вполне ожидаемо. Следующим вечером Джоанна собиралась на бал радостно, несмотря на то, что ее прекрасное синее платье было не совсем удобным. – Ох, мисс Ханни, как Вы хороши, – с улыбкой щебетала няня Бетти, причесывая свою подопечную, – уверена, никто из гостей от Вас глаз оторвать не сможет! Няня Бетти была одной из немногих, кто звал Джоанну вот так – по-домашнему, сокращенным именем. Кроме нее, ее так звали только подружки – дочки бидла, а также его младший сын Деннис, брат-близнец Гвинет, который был ей может и не другом, но как минимум приятелем. Джоанна улыбнулась: сегодня она снова увидит их, и они снова будут играть и веселиться, пока взрослые обсуждают свои серьезные дела. Закончив с приготовлениями, девочка спустилась вниз, где ее уже ждал отец, и они отправились на бал. По прибытии судья поприветствовал хозяина дома, маркиза Кливленда, величественного старика с чуть надменной улыбкой и почти всегда нахмуренными бровями, и тут же начал с ним разговор о делах. Джоанна тоже поклонилась маркизу и его супруге, а затем поспешила туда, где находились дети, но на середине пути она столкнулась со старшей дочерью Бэмфордов. – А, – радостно приветствовала ее та, – вот и наша мисс Терпин, прелестна, как всегда! Нэнси Бэмфорд была веселой семнадцатилетней пышечкой с буйно вьющимися рыжими кудрями, которые ей порой приходилось укладывать по несколько часов, чтобы выглядеть на публике прилично. Ее прелестное личико с чуть вздернутым носиком, усыпанным веснушками, сейчас светилось от радости. – Нэнси! – радостно пискнула Джоанна, обнимая старшую подругу. Из другого конца зала к ним уже бежали Деннис и Гвинет, такие же рыжие и веселые, как их сестра. – Ханни, а ты слышала нашу главную новость? – лукаво сверкая глазами, поинтересовалась младшая мисс Бэмфорд. – Гвинет! – моментально осадила сестру Нэнси, но Джоанна только засмеялась: – Как не слышать! Нэнси, это ведь правда? Ты выходишь замуж за сына лорда Кливленда? Нэнси кивнула, очевидно смущаясь. – Ух ты, как здорово! А за какого? – искренне заинтересовалась девочка. – За второго, – улыбнулась Нэнси. – За Оливера? Так он же старый! – изумилась Джоанна. – Ну не такой уж и старый, – вступилась за жениха девушка, – двадцать шесть – это уже не юность, конечно, но песок из него еще не сыплется. И потом, он силен, и смел, и собою хорош. Мне он нравится. Уж получше того противного старикашки Вудвилла, сватавшегося ко мне пару месяцев назад! Джоанна снова рассмеялась, а вместе с ней и Гвинет: – Это точно, – хором произнесли они. Нэнси покачала головой, становясь серьезной. – Мне пора, я должна быть подле лорда Оливера, – строго произнесла она, – а вы, дети, ступайте. Поиграйте сами. – Удачи, Нэнси, – шепнула Джоанна, обнимая подругу за талию, а затем отпуская. Гвинет увлекла подругу за собой и они начали играть, стараясь привлечь к игре и Денниса, который мялся, поглядывая на мальчишек постарше и надеясь прибиться к ним, а потому не желая играть с девчонками. Тем, впрочем, было все равно – им и вдвоем было весело. Позже вечером было официальное объявление, и все гости вежливо аплодировали прекрасной паре, а Нэнси, стоя рядом с Оливером и миссис Бэмфорд, от которой трое из четверых ее детей и унаследовали рыжие кудри, принимала поздравления с удачной партией. Джоанна и Гвинет болтали и танцевали, радуясь за Нэнси и изредка интересуясь, куда опять убежал Деннис. Вечер выдался весьма насыщенным и на события, и на эмоции, а потому к ночи Джоанна сильно утомилась и была отправлена домой в карете со служанкой. Впрочем, отдохнуть ей было не суждено – стоило девочке переступить порог дома, как тут же снова послышались потусторонние вопли – видно, призрак был не в настроении, а потому начал сразу, не дожидаясь, пока Джоанна останется одна. Девочка тяжело вздохнула, пытаясь не подать виду, что слышит хоть что-то неположенное, а затем быстро прошла в дом и поднялась на второй этаж. Однако до своей комнаты девочка так и не добралась – визг становился все громче, а Джоанна совсем устала после бала, и потому она, почти не раздумывая, вошла в ближайшую комнату, ту, которая обычно была закрыта. Верно, нынче в ней убирались, а запереть забыли. Комната Лили Терпин встретила ее прохладой… и тишиной. Непонятно, почему, но Джоанна больше не слышала криков привидения. Ну, того, что обычно преследовало ее, по крайней мере, поскольку то, что находилось в комнате, как раз испуганно вскрикнуло, прижав руки ко рту. Джоанна склонила головку набок и с интересом принялась рассматривать призрака. Это была молодая женщина, очень изящная и красивая, с грустными глазами и длинными светлыми волосами, которые волнами спускались по ее плечам. Женщина тоже рассматривала вошедшего ребенка, уже успев понять, что ее не боятся. Поглядев на нее несколько мгновений, она слегка кивнула, как будто соглашаясь сама с собой. Ей случалось слышать о малышке, удочеренной Уильямом, и теперь она почти сразу поняла, что перед нею именно она. – Кто Вы? Вы… моя мама, да? – тихо спросила девочка. Призрак тяжело вздохнул. – Увы, дитя, я не твоя мама, хотя я совсем не отказалась бы ею быть. Присядь, – она указала на большое мягкое кресло, – тебе никто ничего не говорил, да? Девочка покачала головой, опасливо косясь на женщину. – То есть того, что мой муж, Уильям Терпин – не родной отец тебе, ты не знаешь? Каре–зеленые глазки Джоанны широко распахнулись, и она с ужасом воззрилась на привидение. Женщина на секунду вновь прижала руку ко рту и покачала головой: – Бедная девочка! Билли ничего не говорил тебе… – она невесомо погладила малышку по белокурой головке. – Н-но, – слабо пискнула девочка, – я слышала, что миссис Лили Терпин умерла, и отец остался вдвоем со мной… – Он остался вдвоем с нашей дочкой, Аланной, – объяснила миссис Терпин, – а она умерла от холеры через полгода после моей смерти. Ей было всего четыре года. Она тоже теперь где-то здесь, но я не знаю, где. Я не выхожу из этой комнаты, чтобы не пугать людей. – Стоит ли беспокоиться, – пробормотала Джоанна, – все равно привидений никто, кроме меня, не видит и не слышит. – Как? – ахнула миссис Терпин, но девочка проигнорировала вопрос, ибо ее занимали совсем другие мысли: – Так кто же я? – Я не знаю, милая, – тихо призналась женщина, – но ты появилась в нашем доме через пятнадцать лет после смерти моей Ланни. Твои родители, верно, умерли, или еще что-то случилось с ними, и Билл взял тебя к себе. Ты очень похожа на нашу дочку, и я вижу, что ты очень хорошая девочка. Если тебе захочется, ты можешь звать меня мамой, ведь моего мужа ты зовешь отцом. Я буду очень рада, если у меня появится еще одна дочка. – Да, мама, – коротко кивнула Джоанна, чувствуя вполне привычное для нее оцепенение, всегда охватывавшее ее при наплыве сильных эмоций, – мне пора идти. Я еще приду, можно? – Нужно, – мягко улыбнулась Лили, – более того, теперь, когда я знаю, что могу спокойно выйти из этой комнаты, я и сама буду к тебе приходить, и Ланни найду и приглашу. Джоанна торопливо поклонилась и выскочила из комнаты, чтобы не комментировать последнее предложение. Однако стоило ей только выйти, как тут же по ушам резанул знакомый визг. И впервые в жизни девочка не испугалась и не спряталась. Она бегом бросилась в свою комнату, зная, что ее преследовательница поджидает там. Воровка! Воровка! Воровка! – А ты трусиха! – вскрикнула Джоанна, вбегая в свою комнату, – Зачем ты прячешься? Или ты боишься показаться мне? В ту же секунду прямо перед ней зависла маленькая полупрозрачная девочка. – Я не трусиха! – заявила она, гневно сверкая глазенками. – А я – не воровка! – гордо взметнула голову Джоанна и тут же продолжила, – теперь я знаю, кто ты. Ты Аланна, дочь моего отца. – Он не твой отец! – взъярилась девочка, снова переходя на оглушительный визг. – Да, – кротко признала Джоанна, – не мой. От неожиданности призрачная девочка резко смолкла и быстро заморгала глазами. – Теперь я знаю, – продолжила Джоанна, – твоя мама сказала мне – у меня нет родителей. – Моя мама? – тут же забыла об обиде Ланни, – Ты видела мою маму? Где? – В ее покоях. Она прежде не выходила оттуда, – пояснила девочка. Буквально забыв о Джоанне, Аланна бросилась туда. Почему-то прежде она не могла войти в комнату матери, верно, нежелание Лили кого-либо туда впускать удержало снаружи даже ее. Джоанна тихонько последовала за ней и, вновь войдя в покои миссис Терпин, застала трогательную картину воссоединения: маленькая Ланни плакала, прижимаясь к матери, а та обнимала ее в ответ. На секунду подняв взгляд, Лили увидела стоящую в дверях девочку, искренне улыбнулась ей и поманила к себе. – Мама, что ты делаешь? – тут же вскрикнула Ланни, гневно зыркая на Джоанну. – Как что? – удивилась Лили. – Она украла у меня моего папу, а ты ей рада! – Ланни обвиняюще ткнула пальчиком в Джоанну, – она заняла мое место, он теперь считает, что это она его дочка! – Что за глупости ты говоришь, Ланни, – строго одернула ее мать, – как же она могла украсть нашего папу, будучи такой маленькой? Папа сам ее привел. – Он сам привел мне замену? – с ужасом спросила Ланни, и глаза ее подернулись дымкой. Очевидно, так они наполнялись слезами. – Ну какую еще замену, – успокаивающе промурлыкала миссис Терпин, – милая, папа привел тебе сестренку! А нам с ним, стало быть, вторую дочку. Аланна недоуменно захлопала глазами. – Как это – сестренку? – тихо спросила она. – Ну, вот так, – широко улыбнулась Лили, – ему стало одиноко без нас, он нашел ее и полюбил, а потом принес сюда, чтобы мы тоже ее полюбили. Чтобы тебе было с кем играть, пока наш дом не отпустит нас наверх. Ланни, – она вдруг сурово взглянула на дочь, – ты ее обижала? Девочка смутилась и низко опустила головку. – Зачем? Разве она сделала тебе что-то плохое? – Нет, – прошептала Ланни. Вид у нее стал совершенно несчастный. – Ты не будешь больше? – спросила Лили, чуть смягчая тон. Аланна мигом почувствовала это и вскинула голову: – Не буду! Мама, я обещаю! Лили указала глазами на Джоанну. Ланни повернулась к ней и медленно, нерешительно подплыла ближе. – Прости меня, – негромко произнесла она, исподлобья глядя на Джоанну, – я не знала, что ты моя сестренка. Я больше не буду тебя обижать, обещаю! – и она с надеждой заглянула Джоанне в глаза. Та несколько секунд смотрела на нее, а затем улыбнулась и кивнула: – Хорошо. – Ура! – вскрикнула Ланни и обвила вокруг новообретенной сестры невесомые ручки. Лили искренне рассмеялась, глядя на них, и обняла их обеих. Джоанна счастливо хихикнула и зевнула: несмотря на то, что призраки были прохладными, как утренний туман, ей было тепло и уютно. – Милая моя, да ведь ночь на дворе! – спохватилась Лили, – ты же засыпаешь на ходу. Давай-ка, ложись, – она указала на свою кровать, большую, с красивыми расшитыми покрывалами и балдахином, – да и нам с тобой пора отдыхать, Ланни. Смерть – еще не повод нарушать режим дня. Когда полчаса спустя в комнату вбежали взволнованные миссис Браун и вернувшийся с бала судья, они обнаружили Джоанну сладко спящей на кровати покойной хозяйки. Судья Терпин тяжело вздохнул, с тоской глядя на нее. – Не буди ее, Билли, – тихо попросила Лили, хотя и знала, что муж ее не услышит. Она сидела прямо между двумя спящими девочками, одну из которых, впрочем, судья не видел, – пусть поспит здесь. Ей хорошо, разве не видишь? Он не видел, но каким-то невероятным образом почувствовал смысл неуслышанных им слов, а потому махнул рукой и только тихо попросил миссис Браун принести плед. Затем постоял еще с минуту, глядя на приемную дочь, и ушел. Миссис Браун, вернувшись с теплым пледом, аккуратно укрыла девочку, погладила ее по головке и прошептала: – Сладких снов, моя Ханни. “Вот оно как”, – шестым чувством поняла Лили, глядя на них, – “Да она не няня тебе, малышка, она твоя бабушка. Что же сталось с тобою, невинная кроха? Где твои мама и папа?” Она грустно покачала головой, понимая, что вряд ли хоть когда-нибудь узнает эту тайну, а затем вдруг усмехнулась. Ханни. Как славно. Теперь у нее две дочки: Ланни и Ханни, и она обязательно будет хорошей матерью обеим. В конце концов, смерть – материнской любви не помеха.

***

– Ах, Нэнси, какие они все же чудесные! Леди Кливленд улыбнулась, с гордостью глядя на своих сыновей. Старшему, Лео, было уже семь, младшему, Джастину, почти четыре. Оба они с удовольствием кружились вокруг “взрослой леди”, коей была для них подруга их матери, Джоанна Терпин. Джоанне уже шестнадцать, она больше не девочка, а вполне взрослая барышня, хотя личико ее все еще по-детски округлое, а блестящие радостью каре-зеленые глаза все также наивны и порой печальны. Она уже не только со смехом, но и с грустным томлением смотрит на то, как маленький Джастин гордо обещает вырасти и жениться на ней. Нэнси Кливленд лишь улыбается, глядя на подругу – Джоанна выросла, она уже мечтает о любви. Наверняка скоро ее выдадут замуж, и у нее появятся собственные прелестные детки. Джоанна ласково треплет Джастина по рыжей головке перед прощанием – ей пора возвращаться домой. Чем старше она становится, тем чаще ей хочется выходить из особняка, чтобы увидеть хоть что-то новое. Отец же, будто нарочно, все реже выпускает ее из дома. Только на балы она теперь ходит чаще, чем прежде, но уже с иной целью – она знает, что отец подбирает ей подходящую партию, какого-нибудь блестящего джентльмена, достойного стать ее мужем, а потому благосклонно принимает внимание знатных юношей. Кавалеры теперь все время вьются вокруг нее на балах, как, впрочем, и вокруг пятнадцатилетней Гвинет. Ни поговорить им с подругой, ни поиграть, хотя они теперь уже велики для игр. Дома ее ждут мать, сестра и няня, с интересом расспрашивающие о том, что происходит вне дома. На столе лежит книга со сказками, а рядом очередной любовный роман – Джоанна уже не ребенок, но она любит читать истории о любви, мечтая о том, что однажды за ней придет прекрасный принц и заберет ее в свой замок. Лили посмеивается, глядя на дочку, хотя вообще последнее время ей совсем не до смеха. Ее муж с недавних пор стал вести себя довольно странно. Миссис Терпин полагала даже, будто он влюбился и собирается снова жениться, и с грустью вздыхала, понимая, что не осудит любимого, если это так. Однако то, с каким ревнивым вниманием он начал относится к приемной дочери, тревожило ее. Вездесущая Ланни, наблюдавшая за всеми в доме, как-то заметила, что отец подсматривает за ее сестрой через скрытую картиной дырку в стене. Лили знала, что это может означать, но боялась даже помыслить об этом. – Он иногда ведет себя так, словно он сумасшедший, – честно говорила Аланна, наблюдая за мечущимся по своему кабинету отцом. Миссис Терпин одергивала дочь, но в глубине души понимала, что ее опасения не напрасны. Подтверждаться они начали очень скоро – через несколько дней после того, как Джоанна последний раз вернулась от Кливлендов (после этого она все время сидела дома, никуда не выходя), случилось… Лили сама не знала, как это назвать. Случилось, и все. Джоанна все чаще чувствовала себя не как дома, а как в клетке, и нередко пела об этом за вышиваньем, сидя у окна. Там-то и увидел ее тот мальчик, смотревший на нее, как на ангела, неизвестно откуда взявшегося на грешной земле. Джоанна лишь раз улыбнулась ему, а затем, спрятавшись, с ужасом наблюдала, как бидл Бэмфорд с разрешения судьи избивает несчастного мальчишку за то, что осмелился на нее взглянуть. Стоявшая рядом с ней Бетти тоже глядела и пыталась успокоить перепуганную девушку. Лили, тоже бывшая неподалеку, была в не меньшем ужасе, чем Джоанна – она прежде не видела того, насколько жестоким стал ее муж. Однако дело на этом не кончилось. Во-первых, судья после случившегося вовсе запретил дочери выходить из дома, а во-вторых, мальчишка оказался крайне упрям и бесстрашен. Он приходил снова, и снова, и снова – Бетти, тоже беспокоившаяся за свою внучку и внимательно следившая за развитием всей этой истории, насчитала десять раз, включая злополучный первый. Дворецкий Терпинов, следуя приказу хозяина, гнал юношу прочь, едва завидев, но это не останавливало его. Так прошла почти неделя, а во вторник судья, едва постучавшись, решительно вошел в комнату воспитанницы. Лили и Аланна, также находившиеся в комнате, по привычке замерли и затихли, хотя они и знали, что Терпин их не заметит. – Джоанна! – окликнул он. Девушка оторвалась от книги, которую читала: – Отец? – Нам нужно поговорить. – Хорошо, отец, я слушаю, – кивнула Джоанна. – Ты уже не девочка, моя дорогая, ты выросла, – сразу перешел к делу судья Терпин, – и тебе пора выйти замуж. На тебя начинают заглядываться молодые люди. Тот… упрямый мальчишка вчера снова приходил сюда. Джоанна, – он повысил голос, – если я узнаю, что ты оказывала ему внимание… – Я? – охнула Джоанна, прижимая руку в груди, – О, дорогой отец, как я могу забыть Ваши наставления и попасть под чары обычного уличного соблазнителя? – О, да, мужчины, подобные ему только и мечтают о совращении невинных дев, – прошипел судья, – но, как ты знаешь, существуют мужчины совсем иного круга и иной породы, и я выбрал одного из них тебе в женихи. – Да? – переспросила Джоанна с искренним интересом. Наконец-то! Теперь она тоже выйдет замуж. Ах, как чудно, ведь она и впрямь уже не ребенок! Отец наверняка не выдаст ее замуж за какого-нибудь старика, нет, ее жених, конечно же, молод и красив… – Он возьмет тебя за руку и направит тебя на путь взрослой женщины, жены и матери, – мягко продолжал судья, – он будет тебе верным супругом, защитником и вместе с этим он станет твоим пылким возлюбленным. Джоанна смущенно покраснела и улыбнулась, лорд Терпин же продолжал: – Этот человек за много лет безусловно сумел завоевать твою привязанность. Девушка недоуменно нахмурилась, а затем вдруг с холодным, неотвратимым ужасом осознала: – Вы! – Да, дорогая, – надменно произнес судья, – ты не родная мне по крови, и все знают об этом, но ты, милая, всегда была мне послушна. Так будет и впредь. В понедельник лорд Фицкларенс дает бал, на нем мы и объявим о своей помолвке, – с этими словами судья вышел из комнаты воспитанницы. Джоанна уронила голову на руки и беззвучно заплакала. Вся ее жизнь, в которой было, в общем-то, немало прелестей, неумолимо превращалась в настоящий кошмар наяву. Ей стать женою отца! – Боже правый! – прошелестела Лили, – он и впрямь сошел с ума! Я готова была принять его счастье с другой, но это… Как можно! Джоанна медленно подошла к окну, глотая слезы. Схватила ножницы и принялась вырезать что-то из бумаги, видимо, пытаясь успокоиться. – Мама, гляди! – громко прошептала Аланна, показывая на стену возле двери, – он опять подсматривает. Лили грустно покачала головой: – Я не представляю, что с этим делать. И ведь понятно, что случилось – Джоанна выросла и для него превратилась из тебя в меня. Она слишком похожа на нас обеих. Но как же ей… Они обе снова развернулись к девушке и замолчали, с удивлением обнаружив, что Джоанна больше не плачет. Слезы на ее щеках еще не высохли, но она уже была спокойна и даже… улыбалась?! – Ханни, милая, – осторожно окликнула ее Лили, – как ты себя чувствуешь? – Прекрасно, матушка, – пожала плечами Джоанна, – я ведь скоро выхожу замуж, отчего бы мне дурно себя чувствовать? Лили недоуменно захлопала глазами. Аланна же, вглядевшись в блестевшие странным, полубезумным озорством глаза сестры, все поняла и бросилась к окну, выглядывая из него. – Ты с ума сошла! – заключила она, снова поворачиваясь к ней. – Весьма вероятно, – усмехнулась Джоанна, поглаживая по корешку лежащую на столе книгу со сказками.