Ни солнце, ни смерть

      11:23 утра 17 мая 2018 года       База передового развертывания «Кэмп Телль-Абьяд»       Корпуса морской пехоты ВМС США       Поселение Эт-Телль-эль-Абьяд, мухафаза Эр-Ракка, север Сирии       Перелет на авиабазу «Инджирлик» в Турции занял почти 19 часов. В не имеющем окон грубо приспособленном под перевозку 150 военнослужащих багажном брюхе военно-транспортного самолета они тянулись вечность. Перебрасываемый в Сирию контингент морской пехоты, преимущественно дремавший в заполненному гудением пропеллерных двигателей салоне, посматривал на двух спецназовцев с любопытством — что за двое? Такими же взглядами их сопровождали и в Сирии, куда из «Инджирлика» их перебросили вертолетом.       Но, честно говоря, ни Тоня Бенитес, ни Рори Дрисколл этого ещё не знали сами. После 18 месяцев бесконечных подготовительных программ, они впервые ступали на землю своего первого боевого назначения, и не имели представления о том, каким оно будет.       Что в первую очередь беспокоило Тоню — она не имела представления, как всё пойдет с Тайлером Максимилианом. Они не виделись с октября, когда класс 266 покинул Коронадо для предстоящих индивидуальных квалификационных программ. Они не разговаривали нормально с июня. Но внутри Тони этот почти год с их расставания ничего не изменил. Ступая рядом с Рори вслед за встретившим их рядовым из канцелярии, щурясь против разжаренного добела солнца, Тоня, будто в неё был встроен датчик, ощущала близость Безумного Макса. Подавшись нерациональному чувству, что он за ней наблюдает прямо сейчас, Тоня оглянулась.       «Кэмп Телль-Абьяд» растянулся по равнине под сероватым, будто затянутым полупрозрачной дымкой небом строго разделенными на квадраты блоками из бараков и палаток. Переливающимся от песочного до густого зеленого цветом трепались на ветру тенты. Выгнались вверх несколько длинных антенн и будто плывущих в разгоряченном воздухе флагштоков. Набитыми песком мешками было обнесено некое подобие клумбы — нескольких торчащих из сухой земли колючих кустарников. Посередине той стояла доска с выгоревшей на солнце, и оттого приобретшей расцветку фотонегатива гордой эмблемой ВМС поверх развевающегося на ветре свободы флага. Вдоль площадки, служащей посадочной зоной для вертолетов, с металлическим грохотом пустых кузовов прогремели друг за другом два грузовика. Под навесом из маскировочной сетки в мелких пятнах проникающего сквозь неё света компания из солдат в одних шортах развлекалась армреслингом.       Рядовой провел их с Рори вглубь базы через парковку патрульных Хаммеров к гудящему вывешенными наружу блоками кондиционеров зданию, с обернутыми к спутнику тарелками на крыше и табличкой на двери, сообщающей «Оперативный центр». Внутри — очевидно, в отсутствие в активной стадии проводимых операций — было довольно пусто. На выстроенных по периметру стен и посередине плотно сдвинутым островом столах погасла часть компьютеров, из пришпиленной к пробковой доске карте торчали несколько разноцветных кнопок. В дальнем углу пара солдат с массивными наушниками на головах склонялись над клавиатурами. За ними, поверх их голов всматриваясь в экраны, скрестив руки на груди, стоял Безумный Макс.       — Капитан-лейтенант Максимилиан, — позвал его солдат. — Сэр. Сержант Бенитес и капрал Дрисколл прибыли.       Тоня с какой-то горькой долей несвойственной ей наивности ждала увидеть знакомый ей взгляд. Похожий на тот, которым он исподтишка смотрел на неё в Коронадо, когда они ещё не сделали друг другу навстречу решительный шаг, но их глаза прозрачно транслировали, насколько сильно оба этого хотели. Когда они старались держаться обычно, особенно в присутствии других, но изнутри их прожигали чувства. Те несколько недель сгущающегося обоюдного желания в декабре и январе отдавались в Тоне сладостной тягучей ностальгией. И, поддавшись ей, она открыто заглянуло в лицо Безумного Макса.       — А, уже, — откликнулся он, оборачиваясь. Его вскользь полоснувший Тоню взгляд оказался холодным и твердым. — Добро пожаловать в Сирию.       Он разомкнул руки и пошёл к ним, но с каждым его шагом Тоня ощущала, как Тайлер отдаляется. Тот Тайлер, которого она хранила в своей памяти, бережно проверяя целостность всех милых её сердцу моментов, проводя скребущийся горечью в сердце переучет их ночей и редких свиданий вне базы. Тот Тайлер, которого целых шесть месяцев она наедине смела называть просто по имени. Вместо него приближался Безумный Макс. Тот, что сухо подтрунивал над её схожестью с двенадцатилетним ребенком или с насмешкой предупреждал, чтобы не утонула в грязевой луже под брусьями на полосе препятствий, если сорвется вниз.       Капитан-лейтенант Максимилиан, командующий группой «Браво» третьего ближневосточного отряда, куда Тоня и Рори оказались приписаны сразу по завершению третьей фазы основной подготовки, протянул для пожатия руку только Дрисколлу. Тоне достался только невнятный поворот туловища и слабый кивок.       — Пойдем, покажу, что тут у нас и как.       Безумный Макс шагнул мимо них к двери и, даже не оглядываясь, идут ли они за ним, вышел наружу. Рори, придержав Тоню за локоть, пробормотал:       — Мне кажется, или он очень не рад тебя видеть?       Она не нашла, что ответить, и лишь неопределенно повела плечами.       — Ты ведь была его любимицей, — не унимался Дрисколл. — В Коронадо.       — Ты ёбнулся?! — Больно уколотая обидой, воскликнула Тоня, и отошедший от операционного центра Безумный Макс оглянулся.       — Эй, салаги. Ану шагом марш!       Западной Вирджинии, ставшему по-настоящему добрым другом, лучшим из тех, что у неё когда-либо были, лучшим, чем она могла надеяться встретить, Тоня никогда о Максимилиане не говорила. Поначалу, вдруг обнаружив в себе симпатию к нему и мгновенно ею вспыхнув, она боялась доверить кому-либо такой близкий сердцу секрет. И, безусловно, боялась того, что эта симпатия останется без ответа. А потому не хотела, чтобы откалываемые Рори шуточки по поводу исключительности Тони в глазах одного из инструкторов, и так щипавшие её за больное, стали бить прицельно точно. Затем они совершенно неожиданно для неё самой сблизились с Тайлером, и она не успела разобраться, что это означало, а потому не хотела вслух придавать случившемуся лишней серьезности. Но всё оказалось — казалось тогда и вскоре закончилось — серьезно. Они с Тайлером договорились никого не посвящать, и пусть теперь сама Бенитес была готова признаться другу, нарушать своё обещание Максимилиану она не смела. А затем, когда Максимилиан порвал с ней без каких-либо объяснений, и когда позже она всё же добилась их от него, Тоня уже не решалась рассказать Рори, боясь его обидеть. К лету 2017-го, после почти года дружбы, они успели сродниться так, что на 4-е июля её вместе с Эстер — и, конечно, Дрисколлом — ждали к себе в гости его родители. В его безграничной преданности ей она не сомневалась и опасалась, что хранимая полгода тайна могла её пошатнуть. Ну, а теперь ей предстояло продолжать вести эту же утомительную игру, отнимая у себя ту поддержку, в которой так остро нуждалась.       Чтобы смягчить грубость фразы, Тоня скривилась, и Дрисколл хохотнул.       Безумный Макс снова обернулся на них через плечо. Его взгляд скользнул по лыбящемуся Рори на его ухватившие локоть Тони пальцы и коротко уткнулся в её лицо. Глаза смотрели твердо, голос прозвучал въедливо, когда он сказал:       — Рад видеть, что Вы всё ещё хорошо ладите.